Всем известное ставшее золотыми строками мировой поэзии произведение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…». Оно содержит пророческий завет для потомков и, скорее всего, Асеев, создавая своё стихотворении на эту же тему, держал в уме бессмертные строки Пушкина:
Нет, весь я не умру — душа в заветной лире.
Мой прах переживёт и тленья убежит — И славен буду я, доколь в подлунном мире.
Жив будет хоть один пиит. Не один век продолжается эта перекличка между поэтами (Гораций, Державин, Пушкин) и, скорее всего, будет продолжаться дальше, поскольку «пииты» продолжают жить и творить в нашем мире, несмотря ни на какие катаклизмы и катастрофы. Строфы Пушкина и Асеева объединяет общая мысль о бесконечности всего сущего, о неумирающем слове истинной поэзии. «Нет, весь я не умру», — утверждает Пушкин. «Поэтово слово не сгинет», — вторит ему через сто лет Асеев. Этот интертекстуальный диалогобъединяет поэтики двух разных по художественной манере творцов. Стоит так же отметить, что приведённая строфа прямо соотносится с другим шедевром Пушкина «Во глубине сибирских руд…». Это происходит благодаря одномуединственному слову «Верь!». Вся горячность, порывистость, искренность этого призыва вложена Асеев в этот глагол повелительного наклонения. И как тут не вспомнить Пушкина:
Товарищ, верь: взойдет она, Звезда пленительного счастья… Очевидно, что здесь наблюдается совпадение героического пафоса, горячего чувства, стремления улучшить жизнь к лучшему. Сложный процесс борьбы отражён в этих двух стихотворениях, и таким образом высвечивается высокий порыв их авторов, доказывающий не только особый поэтический дар, но и благородство и гуманность их натуры. В произведениях о Стеньке Разина мы видим общность языка Пушкина и Асеева. Поэзия Н. Асеева отличается приверженностью к фольклорным традициям; особой интонацией, близкой к песенности. Лиризм Асеева поистине удивителен. Его баллады отличаются упомянутым качеством — особо интонированной песенностью, а так же изобразительной сюжетностью и поразительным лиризмом. Сюжетность, конечно, не повествовательная, как в прозе, а скорее, изобразительная, ведь автор не сколько рассказывает, сколько показывает. Но доминирующим в этом случае оказывается лиризм. Например, в «Песне декабристов» (тема, перекликающаяся с пушкинской), их дела и подвиги сливаются с песней самого поэта, а история и современность смыкаются.
При этом объективный показ того, что было, разрешается непередаваемым лирическим сопереживанием. Фольклорность поэзии Асеева очевидна, например, в «Песне над Гоплой»:Дул ли ветер в лето тёплый, или встала иная чара, что опять над шипучей Гоплойчеловечья лютая свара. По народной традиции, образ ветра здесь символизирует собой злой дух, приносящий горе и печаль. Эта тема в творчестве Асеева, как и многие другие, требует отдельного исследования. Отметим лишь очередную точку соприкосновения с поэзией А. С.
Пушкина. Гениально сочетая народные литературные традиции и авторский стиль, он создал великолепные образцы лирики этого направления:
Ворон к ворону летит, Ворон ворону кричит:"Ворон, где б нам отобедать? Как бы нам о том поведать?".Очевидно, что Асеева, как и Пушкина, привлекала глубокая метафоричность сказки, яркая образность, певучесть, потаённый смысл и дидактика. По этой причине, оба поэта сделали народность, опору на фольклорные традиции одним из ведущих методов творчества.
2.4. Высокий гуманизм как итог переосмысления жизни и творчества.
Позднее творчество Асеева отличается от раннего, окрашенного красками героизма и неистовой борьбы. В этот период Асеев, много переживший, уже иначе смотрит на жизнь, философски переосмысливая её. У позднего Николая Асеева — которого И. Шайтанов называет «умудренным и просветлённый поэтом» — есть стихотворение, звучащее, практически, как духовное завещание:
Я твёрдо знаю: умереть не страшно! Ну что ж — упал, замолк и охладел. Была бы только жизнь твоя украшенасиянием каких-то добрых дел. Лишь доживи до этого спокойстваи стань доволен долей небольшой —чтобы и ум, и плоть твоя, и костипришли навек в согласие с душой… Кажется, что в этом стихотворении запечатлено то самое «пробуждение души», о котором писал А. С. Пушкин, и строки стихотворения перекликаются с бессмертными словами поэта, в которых заключена вся судьба человека:
И сердце бьётся в упоенье, И для него воскресли вновь.
И божество, и вдохновенье, И жизнь, и слезы, и любовь. Было ли это осознанным решением, но вышеприведённые стихи Асеева своей гуманностью, ощущением их целостности бытия, органического единства жизни одного человека и жизни всего человечества, пониманием духовного роста единичного (человека) и всеобщего (природы) — этими стихами поэт «наследовал глубочайшую философскую традицию русской классической литературы» и, прежде всего, в лице А. С. Пушкина. Уравновешивание начало субъекта и объекта в лирике Пушкина, их неразделимость, пушкинское «я», вместившее в себя целый мир, ставит поэта на недосягаемую высоту. «Принцип тождества объекта и субъекта — пишет О. П. Смола,-влечёт за собой важнейшую в миросозерцании Пушкина идею о неотделимости жизни и смерти, оптимистическую идею приятия бытия, в котором горе смерти и радость жизни пребывают вечно, неразъединимо, равно необходимо».Мы видим, что подобно Пушкину, Асеев к концу своей жизни испытывает тягу к вечным темам. Теперь он, в отличие молодой порывистости, сиюминутности, сознаёт себя частицей вселенной, переосмысливает значение и место своего творчества в связи с нескончаемым потоком времени, увязывает все начала и конца поэтического в единый узел:…Стихи мои — они того же рода, Как времена круговращенья года. Мудрость Пушкина, звучащая в стихотворении «Я памятник себе воздвиг…», выглядит как слово учителя, которое обращено ко всем поколениям русских поэтов:
Веленью Божию, о муза, будь послушна, Обиды не страшась, не требуя венца;
Хвалу и клевету приемли равнодушно.
И не оспаривай глупца.
Таким образом, очевидны традиции А. С. Пушкина в творчестве Н. Н.
Асеева, хотя на первый взгляд, это не кажется возможным. Асеев — футурист, будетлянин, новатор, находящихся в поисках оригинальных и нетрадиционных форм, всё же не избежал благостного воздействия великого русского поэта.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Данная работа была посвящена выявлению традиций А. С. Пушкина в творчестве русского советского поэта Н. Н. Асеева.
Проведённое исследование позволило выявить следующие точки соприкосновения в творчестве двух поэтов:
1)Тематическая (тема дружбы, любви). Асеев продолжает начатые А. С. Пушкиным традиции дружеской и любовной лирики, заключающиеся в высоком и искреннем чувстве, лиризме, проникновенности, особой глубокой тональности. Найденное пересечение в кавказской теме позволяет заявить о совпадении на уровне настроения, мощности изображения, красочности изображения.
2)Пафосная (подразумевается высокий слог, стиль в стихотворениях, касающихся темы поэта и творчества, героической борьбы, темы декабристов);3)Языковые средства: тяготение к фольклорным традициям, песенности (это очевидно, например, на произведениях о Стеньке Разине);4)Гуманизм творчества (это касается позднего творчества Асеева, его философского переосмысления жизненных и творческих вопросов).СПИСОКИСПОЛЬЗОВАННОЙЛИТЕРАТУРЫАсеев Н. Н. Собрание сочинений в 5-ти томах. — М.: Художественная литература, 1963 — 1964.
Асеев Н. Н. Избранная лирика// К огню вселенскому. Русская советская поэзия 1920 — 1930;х годов. — М.: Правда, 1989. -.
575 с. Бабаев Э. Г. Творчество А. С. Пушкина.
— М.: Издательство МГУ, 1988. — 206 с. Бабенко Л. Г. Лингвистический анализ художественного текста. Теория и практика: Учебник; Практикум / Л.
Г. Бабенко, Ю. В. Казарин. — 6-е изд.
— М, 2009. — 496 с. Благой Д. Д. Социология творчества Пушкина. М., изд-во «Мир», 1929.
— 320 с. Гукасова А. Г. Болдинский период в творчестве А. С. Пушкина. М.: «Просвещение», 1973.
— 304 с. Карпов А. С. Николай Асеев.
Очерк творчества. — М.: Просвещение, 1969. — 160 с. Кириченко С. Н. Проблемы творчества В. В. Маяковского в литературно-критическом наследии Н. Н. Асеева .
Диссертация на соискание степени кандидата филологических наук. — Киев, 1991. — 250 с.
Корман Б. О. Целостность литературного произведения и экспериментальный словарь литературоведческих терминов//Корман Б. О. Избранные труды по истории и теории литературы. -.
Ижевск: Изд-во Удмуртского университета, 1992. — 236 с. Коровин В. И.
Лелеющая душу гуманность: Очерки творчества Пушкина. — М.: Дет. лит., 1982. — 159 с., ил. Молдавский Д. Николай Асеев.
— М. — Л.: Художественная литература, 1965. — 248 с.
Платонов А. П. Размышления читателя. — М.: Художественная литература, 1970. — 320 с. Петров С.
М. А. С. Пушкин. Очерк жизни и творчества. М., «Просвещение», 1973. -.
295 с. Пушкин А. С. Пророк: [стихотворения]. -.
СПб.: Амфора. ТИД Амфора; М.:ИД Комсомольская правда, 2012. — 238 с. Пушкин А.
С. Собрание сочинений в трёх томах. Том первый. Стихотворения. Сказки.
Руслан и Людмила. — М.: Художественная литература, 1985. -.
735 с. Ранацкая Л. А. Русская художественная культура. -.
М.: Гуманит. Изд. Центр ВЛАДОС, 1998. — 608 с.: ил. Сарнов б.
Н. Н. Асеев//История русской советской литературы в четырёх томах. Т. IV. — М.: Наука, 1971. — 580 с.
Слуцкий Б. Созидатель//Литературная газета, 1959, 27 июня. — 12 с. Смола О. П. Лирика Асеева.
— М.: Художественная литература, 1980. — 158 с. Тимофеев Л. Н. Основы теории литературы. — М.: Просвещение, 1976.
— 265 с. Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика.
— М.: Аспект-Пресс, 1999. — 334 с. Тынянов Ю. Н. История литературы. Критика.
— СПб.: Азбука-классика, 2001. — 512 с. Фесенко Э. Я. Теория литературы. -.
М.: Академический Проект; Фонд «Мир», 2008. — 780 с. Хромов В. &# 171;Звук, слово, птичьи трели…"// Зеркало 2004, 24. — 299 с. Шайтанов И. Благополучный Асеев?//Асеев Н.
Н. Избранное. — М.: Художественная литература, 1990. — 520 с. Урбан А.
Поэзия Николая Асеева//Асеев Н. Стихотворения и поэмы. — Л.: Советский писатель, 1967. — 390 с.
