Стилистические особенности монологов Вотрена в произведениях Бальзака

Je me trouve dans la situation où fut le baron de Goërtz, le fameux ministre de Charles XII, qui arriva sans secrétaire dans une petite ville en allant en Suède, comme moi je vais à Paris. Le baron rencontra le fils d’un orfévre, remarquable par une beauté qui ne pouvait certes pas valoir la vôtre… «[2; 1220].

В этом отрывке присутствует стилистическое единство, которое реализовывается за счёт употребления книжной лексики, ровной ритмики (текст разбит на относительно ровные отрезки), каждая новая мысль последовательно вытекает из другой. Вотрен стремится усыпить бдительность Люсьена, заворожить правильно выстроенной, мелодической речью, и это ему вполне удаётся. Он стилизует свой монолог под речь духовного лица, образованного и обладающего достаточным красноречием.

В дальнейшем Вотрен достигает действительно высокой патетики в своём монологе. В приведённом ниже фрагменте вполне очевидно прослеживается семантическое ядро, связанное с лексемой «порок», которая выражена здесь синонимами: «Si vous croyiez que ce joli homme, condamné à mort pour avoir mangé le traité relatif à la Finlande, se corrige de son goût dépravé, vous ne connaîtriez pas l’empire du vice sur l’homme; la peine de mort ne l’arrête pas quand il s’agit d’une jouissance qu’il s’est créée! D’où vient cette puissance du vice? est-ce une force qui lui soit propre, ou vient-elle de la faiblesse humaine? Y a-t-il des goûts qui soient placés sur les limites de la folie? Je ne puis m’empêcher de rire des moralistes qui veulent combattre de pareilles maladies avec de belles phrases!» [2; 1223 — 1224].

Обличая порок, герой строит свой монолог на противопоставлении антагонистических понятий: force — faiblesse; а также активным включением абстрактных понятий: mort, jouissance, puissance, folie, maladies. Эти лексемы расширяют пространство его монолога, поскольку они относятся к общечеловеческим проблемам. Построенная по принципу градации, речь Вотрена поэтапно поднимается к своей кульминации, благодаря вплетению в текст риторических вопросов: «D'où vient cette puissance du vice? est-ce une force qui lui soit propre, ou vient-elle de la faiblesse humaine? Y a-t-il des goûts qui soient placés sur les limites de la folie?».

Ответ на этот вопрос носителя монолога является ни чем иным как противопоставлением себя обществу. Заложенный в него сарказм с долей презрения (des moralistes) на какой-то момент выдают в нём истинную личность Вотрена: «Je ne puis m’empêcher de rire des moralistes qui veulent combattre de pareilles maladies avec de belles phrases…».

Следует отметить, что красноречие Вотрена достигает своей цели, и Люсьен попадает в его ловушку: «…Le prêtre espagnol paraissait si véritablement affectueux que le poète n’hésita pas à lui ouvrir son coeur» [2; 1226].

Итак, стилистические особенности Вотрена налицо. Поскольку он играет сразу несколько ролей, в нём одновременно живут сразу несколько личностей, и каждая из них имеет свои особенности речи: каторжник груб, священник изыскан, постоялец гостиницы — находчив и красноречив. Поскольку Вотрен не в состоянии контролировать все проявления собственной персоны, его речь приобретает признаки каждой из масок, которые сосуществуют в нём. Следовательно, его речь эклектична.

2.

5.Монологи Вотрена в романе «Блеск и нищета куртизанок».

Верха переменчивости и особой виртуозности в смене масок Вотрен достигает в романе «Блеск и нищета куртизанок». Здесь его страсть к маскараду играет с ним злую шутку и, снимая на балу маску, он предстаёт перед Растиньяком с лицом, изуродованным кислотой.

Но, несмотря на это, он продолжает играть роль испанского священника. Вот он стоит перед несчастной Эстер, и всю силу своего красноречия тратит на то, чтобы довести свою интригу до совершенства. Его речь льётся потоком. Он начинает монолог с комплимента, чтобы расположить к себе Эстер. Как уже было замечено ранее, это его старый и испытанный приём: «Vous êtes assez belle pour qu’il veuille triompher en vous aux yeux du monde, vous montrer avec orgueil et faire de vous comme un cheval de parade. S’il ne dépensait que son argent… mais il dépensera son temps, sa force; il perdra le goût des belles destinées qu’on veut lui faire. Au lieu d'être un jour ambassadeur, riche, admiré, glorieux, il aura été, comme tant de ces gens débauchés qui ont noyé leurs talents dans la boue de Paris, l’amant d’une femme impure» [3; 66].

Здесь Вотрен употребляет приём противопоставления, начиная предложения с союза «если» («S'il ne») и добавляя в середине союз «но» («mais»); либо предлог «вместо» («Au lieu»), строя такую конструкцию предложения, чтобы ему было удобнее давить и обвинять. Как и всегда, его речи очень образны. Так, он приводит здесь красочное сравнение, в котором кроется завуалированное оскорбление: «comme un cheval de parade». Внушая Эстер мысль о её виновности он, вновь прибегая к приёму градации, рисует ей картину предполагаемого возвышения Люсьена: «Au lieu d'être un jour ambassadeur, riche, admiré, glorieux, il aura été, comme tant de ces gens débauchés qui ont noyé leurs talents dans la boue de Paris, l’amant d’une femme impure».

Здесь также очевиден контрастный приём. Членя предложение на две части, в первой он при помощи прилагательных и существительных, обозначающих превосходное качество обозначает возможности Люсьена, а во второй, при помощи сравнения и, связывая эти части союзом «comme», вводит уже уничижительную лексику: «ces gens débauchés», «la boue de Paris», «une femme impure».

К середине монолога Вотрен переходит к возвышенной лексике, связанной с христианством и церковью. Он имитирует речь священника: «Sachezle, ma fille: une personne aimée de Lucien a des droits à leur respect, comme un vrai chrétien adore la fange où, par hasard, rayonne la lumière divine» [3; 67].

После столь высокого взлёта Вотрен переходит непосредственно к себе: «Je suis venu pour être l’organe de la pensée bienfaisante; mais si je vous eusse trouvée entièrement perverse, et armée d’effronterie, d’astuce, corrompue jusqu'à la moelle, sourde à la voix du repentir, je vous eusse abandonnée à leur colère» [3; 67]. Этими первыми словами Вотрен практически приписывает себе роль Бога, подстраивая свою речь под евангельские притчи. Возвышенная лексика в очередной раз сменяется сниженной, его речь строится на противопоставлении (je — vous). Вотрен возвышает себя и унижает Эстер, реализовывая тем самым приём манипуляции. На этом и построена его речь в данном фрагменте.

Обратимся к монологу героя, когда он уже предстоит на суде в образе Жана Коллена. Загнанный в угол, он постепенно теряет прежнюю торжественность, пространность рассуждений. Речь его становится сбивчивой, менее связной. Он часто повторяет слова и фразы: «Je vous ai tout dit là dans un mot! <…> Je vous ai vu là, tout-à.

— l'heure, posé en Justice" [3; 1075].

Он постоянно обращается к прокурору, чтобы дать время себе всё обдумать: «Ah ! monsieur, que Dieu… <…> Monsieur ! monsieur!».

Кроме того, он обращается даже к самому себе — графически это отображено в виде скобок. Так в очередной раз проявляется полифоничность его речи: «Monsieur, j’ai lavé le cadavre du petit de mes larmes, en implorant celui que je ne connais pas et qui est au-dessus de nous! Moi qui ne crois pas en Dieu … (Si je n'étais pas matérialiste, je ne serais pas moi …)».

В тексте много многоточий, что обозначает паузы. Следовательно, меняется ритмика его речи. Множество восклицательных знаков, усечённых предложений. Всё это выдаёт смятенное состояние героя: «Monsieur! monsieur ! on enterre en ce moment ma vie, ma beauté, ma vertu, ma conscience, toute ma force! F igurez-vous un chien à qui un chimiste soutire le sang…

M e voilà ! je suis ce chien… Voilà pourquoi je suis venu vous dire: «Je suis Jacques Collin, je me rends!» … «/.

Появляются сочетания просторечия и возвышенной лексики: «- Cette buse n’a voulu rien écouter, et il a perdu l’enfant … Monsieur, j’ai lavé le cadavre du petit de mes larmes, en implorant celui que je ne connais pas et qui est au-dessus de nous!».

В этом романе монологи Вотрена, как нигде, полифоничны. Двуличность его натуры проявляется в речи, когда в неё вторгается его «двойник», а точнее — настоящее лицо — каторжник Жак Колен: «- Bah ! vous êtes donc prophète, monsieur Vautrin? dit madame Vauquer.

— Je suis tout, dit Jacques Collin" [3; 953].

Таким образом, можно сказать, что в романе «Блеск и нищета куртизанок» монологи Вотрена зависят самым прямым образом от той маски, которую он на себя надевает.

Выводы по второй главе:

Таким образом, можно сказать, что монологи Вотрена в романе «Отец Горио» отличаются яркой стилистической окраской, благодаря совмещению контрастных стилистических средств от сниженной лексики до книжной; активному употреблению тропов (метафоры, гиперболы, эпитеты). Его речь эмоциональна, экспрессивна и образна.

Стилистические особенности данного монологов в романе «Утраченные иллюзии» характеризуются следующими качествами: употреблением книжной и возвышенной лексики; выверенными грамматическими конструкциями; доминированием цепной связи в предложениях; использованием смысловых ядер, выполняющих функцию ловушек для его слушателя; употреблением риторических вопросов и побудительных выражений. Стилистика монолога героя соответствует его эпохе, классу и той социальной характеристике, которую он сам в данный момент создаёт, репрезентуя себя как испанского священника.

В романе «Блеск и нищета куртизанок» монологи Вотрена насыщены такими ярко проявляемыми качествами, как контрастность, противоречивость, противопоставление понятий, сочетание сниженной и возвышенной лексики, обилие пауз, восклицательных предложений, полифоничность. К концу романа монологи Вотрена всё более выдают его внутреннее состояние, и в этом великая сила мастерства Бальзака.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

.

Данная работа была посвящена изучению и анализу монологов сквозного героя романов О. де Бальзака Вотрена. Было выявлено, что стилистическая окраска речи героя зависит от того, какую маску он на себя надевает.

Было выявлено, что в первом романе («Отец Горио») монологи Вотрена очень ярки в плане стилистики, богата, пространна, контрастна и является сочетанием различных стилистических средств от просторечия до высокопарной. Герой владеет богатым арсеналом лексических средств, потому его монологи насыщены сравнениями, эпитетами, метафорами, гиперболами и т. д., что придаёт им необычайную экспрессивность, образность и эмоциональность.

Во втором романе — «Утраченные иллюзии» стилистика монологов также имеет ряд особенностей. Не отказываясь от контрастов (сочетание книжной и возвышенной лексики), героя, надев на себя маску священника, делает свою речь более логической, тщательно выстраивая грамматическими конструкции, пользуясь цепной связью в предложениях. Он стремится к созданию и укреплению смысловых ядер для того, чтобы устраивать своим жертвам-слушателям смысловые ловушки. Стилизация под речь падре заставляет его использовать побудительные предложения и риторические вопросы.

В третьем романе — «Блеск и нищета куртизанок» — герой терпит поражение. Но и здесь он успевает сыграть несколько ролей, всякий раз выстраивая свои монологи в зависимости от них.

Вновь на первый план выступают контрастность, смешение разных типов лексики, обвинительный и торжественный пафос, умение повышть и понижать речевую интонацию.

Однако разоблачение героя приводит к тому, что речь его существенным образом меняется. И если синтез сниженной и возвышенной лексики остаётся, то к ним прибавляется большое количество пауз, восклицательных предложений. Из-за обострения психического состояния, всё более ярче проявляется полифоничность, обращение к самому себе.

Очевидно соответствие речи героя его эпохе, классовой принадлежности и социальной характеристики, которую создаёт для себя, а также его психологическому состоянию. Кроме того, следует добавить, что Вотрен — великолепный мастер стилизации.

Balzac H.D. Le pere Goriot// La Bibliothèque électronique du Québec. — 527 p.

2 Balzac H.D. Illusions perdues// La Bibliothèque électronique du Québec. — 1309 р.

Balzac H. D Splendeurs et misères des courtisanes. — 1093 р.

Бабенко Л. Г. Филологический анализ текста. Основы теории, принципы и аспекты анализа. — М.: Академический Проект; Екатеринбург: Деловая книга, 2004. — 464 с.

Бабенко Л. Г. Толковый словарь русских глаголов. — М. «АСТ-ПРЕСС», 1999. — 698 с.

Бахтин М. М. Автор и герой в эстетической деятельности// Бахтин М. М. Вопросы литературы и эстетики. Исследования разных лет. — М.: Художественная литература, 1975. — 504 с.

Балли Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка. — М.: Изд-во иностранной литературы, 1955. — 416 с.

Выготский Л. С. Мышление и речь. — М.: Русский язык, 1999. — 320 с.

Гливенкова О. А., Евенко Е. В., Лябина О. Г. Типы риторического пространства монологов героев художественной прозы. Критерии классификации//Филологические науки. Вопросы теории и практики, 2015. — № 11. — С.68 — 76.

Долинин К. А. Стилистика французского языка. — М.: Просвещение, 1987. — 303 с.

Есин А. Б. Литературное произведение: Типологический анализ. — М.: Флинта, 2000. — 248 с.

Ионкис Г. Э. Оноре де Бальзак. — М.: Просвещение, 1988. — 175 с.

История зарубежной литературы XIX века. Ч II/Под ред. А. С. Дмитриева. — М.: Изд-во Моск. ун-та,.

1983 г. — 544 с.

13.История французской литературы. — М.: Директ-Медиа, 2015. — 809с.

Кочеткова Т.В. К истории творчества Бальзака в России. — М.: Наука, 1979. — 45 с.

Лилеева И. Гений и современники//Бальзак в воспоминаниях современников/Сост., вступ. статья И. Лилеевой и В.

Мильчиной; Научн. подгот. тома В. Мильчиной. -.

М.: Художественная литература, 1986. — 559 с.

Литературная энциклопедия. — М.: Слово, 2012. — 845 с.

Литературная энциклопедия терминов и понятий. — М.: Слово, 2001. — 1567 с.

Лотман Ю. М. Структура художественного текста. — М.: Наука, 1970. — 210 с.

Луков В. А. Оноре де Бальзак// История литературы: Зарубежная литература от истоков до наших дней. — М.: МПГУ, 2003. — 658 с.

Мильчина В.А. «Человеческая комедия» Оноре де Бальзака// Энциклопедия мировой литературы. — СПб.: Невская книга, 2000. — 655 с.

Моруа А. Прометей, или Жизнь Бальзака. — М.: АСТ, 2011. — 736 с.

Нестеров В. И. Диалог и монолог// Литературоведение. Литературное произведение: основные понятия и термины/Под ред. Л. В. Чернец.

Поспелов Г. Н. Проблемы литературного стиля. — М.: Наука, 1970. — 388 с.

Реизов Б.Г. О. де Бальзак//Реизов Б. Г. Французский роман XIX века. — М.: Высшая школа, 1969. — 313 с.

Фарино Е.

Введение

в литературоведение. — СПб.: Издательство РГПУ им. А. И. Герцена, 2004. — 639 с.

Федотова М.В., Гринштейн А. Л. Образ Вотрена в «Человеческой комедии» Бальзака// Известия Самарского научного центра Российской академии наук, 2015. — Т. 14. — № 2. — С. 1048 — 1052.

Фесенко Э. Я. Теория литературы. — М.: Академический Проект; Фонд «Мир», 2008. — 780 с.