Необходимо полагать, что воспоминания о рассказываемых в детстве историях особенно ярко отразились в анализируемых в данном исследовании произведениях. Мистические мотивы звучат и в повести «Портрет», вошедшей в сборник «Петербургских повестей». Однако в ней они обретают еще более глубокий философский смысл. Талантливый художник невольно становится виновником того, что зло проникает в души людей. Глаза ростовщика, портрет которого он написал, оказывают зловещее воздействие на людей. Однако художник не имел дурного умысла, как те колдуны, которые по собственной воле помогали нечисти бесчинствовать. А в «Майской ночи, или Утопленнице» темные силы приходят на помощь человеку. Левко, герою повести, довелось увидеть утопленниц, выходящих ночью на берег: «Левко посмотрел на берег: в тонком серебряном тумане мелькали легкие, как будто тени, девушки в белых, как луг, убранный ландышами, рубашках». Интерес Гоголя к мистике несомненен: писатель неоднократно разрабатывал сюжеты, в которых значительное место отведено нечистой силе и ее помощникам. Гоголь показал и различные результаты от столкновения человека со сверхъестественными силами — от вполне безвредной шутки до страшной трагедии. 2.
2. Анализ фольклорных персонажей в белорусских литературных текстах.
Христианские нормы, относящиеся к представлениям о смерти и загробном мире, определяются эсхатологическим учением (еsсhаtоs от греч.
конечный, последний). Эта концепция, трактующая тематику «четырех последних вещей» (смерти Страшного суда, ада и рая), переосмысливалась от эпохи к эпохе. К тому же, существовали различия в эсхатологических представлениях католического и православного миров. Поэтому, с одной стороны, важно проследить, как на территории Белоруссии эти две христианские традиции встретились, выявляя в начавшемся диалоге — конфликте свои особенности. С другой стороны, на основе именно белорусского материала можно проследить, как под влиянием разных культурно-религиозных течений в XVII в. менялись установки, касающиеся смерти и загробной жизни. Рассуждения по поводу ничтожности жизни человека, всевластия смерти, ее безмерной и ужасающей силы, появлявшиеся в многочисленных произведениях античности и средневековья, приобрели особую популярность к началу Нового времени. Один из трактатов, написанный Станиславом Решкой, назывался «Разговор человека с духом». В начале XX в.
Ю.Яворский обнаружил западнорусский вариант этого произведения, датируемый 1629 г. и озаглавленный &# 171;Диалог о смерти". Исследователь отнес его к сочинениям местного происхождения, охарактеризовав как «духовно-назидательный трактат в случайно-диалогической форме».Это произведение — своего рода наставление умирающему человеку. В отличие от большинства таких сочинений роль проводника по загробному миру в данном случае играет не ученый-теолог, а ангел-хранитель, объясняющий, что ждет покойного после смерти. При этом человек еще жив и пытается сопротивляться зову судьбы. Ангел же выполняет функции души, которая в подобных случаях укоряла тело за прожитое. Значительно подробнее описана смерть в двух других памятниках переводной литературы ХVI-ХVII вв. &# 171;Притче о витязе и о смерти" (в другой редакции «Повесть о некотором лицерови и о смерти»), а также «Разговоре магистра Поликарпа со смертью» («Слово о лютой смерти пред которою сянихто не может скрыти»). «Притча о витязе» относится к жанру т.
н. &# 171;прений живота и смерти", которые были широко распространены в средневековой Западной Европе. Они были написаны в форме доступных моралитетов, близких по типу изложения к драматическим произведениям поэтому легко запоминались. В восточнославянской литературе произведения этого жанра появились в XV в. и сохранились в многочисленных редакциях. Смерть в «Притче» — безжалостный вор, смысл деятельности которого лишать жизни людей: «Мое богатство есть разлучите всякого человека от жития сего, бо хожу так, яко тать, потаемне». В то же время, она «праведником покой, детям весе лие, разбойником, которые на покаяние приходят, радость вечная, должником от купление, плачущим утеха». Т. е. смерть, с одной стороны, являет собой кару за грех, а с другой (счастье приобщения к вечной жизни).Однако другой герой «Притчи» реагирует на обещания «старухи с косой» отрицательно. Сначала он предлагает сразиться: «Обачимо, хтопромежку нами буде старший …
Я хочу же б ти под ногами моими лежала", но потом все же молит о пощаде, называя смерть «матерью» и «госпожой» и обещая богатства взамен за жизнь. Такая вставка в виде плача носит лирический характер и часто встречается в трактатах «arsmoriendi». Одновременно это стремление отодвинуть момент кончины и жажда жизни кажутся нехарактерными для христианской традиции, изображающей человека, который постоянно думает о смерти. Персонаж «Разговора» выведен в образе «человека голого,… а при роженняневестего». Это женщина, «худая, бледная, жолтого лица и светится ей да це як медница». Смерть страшна:
Заострился ей конец носа, а из очей ей течет кривавая роса… не мает ноздрийане губы, Только зевает, а сткрежещет зубы. В отличие от «Притчи о витязе», ее вооружение составляет одна коса. Но, одновременно, смерть и гротескна, она предупреждает Поликарпа, чтоб тот ее не дразнил, не то:…моя коса послужит и тобе. …Схотчеттися з медом кваску и тернку, а я тобе принесу своего ядку. Смерть представлена в виде охотника, которому Бог дал возможность выслеживать все живое, «жебых людей морила в день и в ноц», и это доставляет ей большое удовольствие. Прародительницей зла в «Разговоре» выступает женщина:
Бокгды Ева яблукаскоштовала, потом и Адамови дала. А я в том яблуце сидела, грех за отца и за матку том в собе мела. Итак, на примере памятников переводной литературы XVI XVII в.в. можно проследить явление персонификации образа смерти и ее противника. Последний в случае «Притчи о витязе» выступает в роли воина, а в «Разговоре Поликарпа» мудреца, желающего познать истинное лицо «жницы с косой». И если для героя первого произведения желание подчинить себе смерть оканчивается неудачей, то смирение и покорность персонажа второго помогают избежать кончины. Сама же смерть выступает в этих памятниках переводной литературы как страшная гневливая старуха, вооруженная пилой, косой, теслом и кордом («Притча о витязе»), или как ужасное существо, наделенное, однако, комическими чертами (смерть в «Разговоре Поликарпа»). То, что во втором произведении становится возможным примирение человека со смертью, отражает новый подход в трактовке традиционного сюжета. Встреча с «ужасной старухой» оказывается могла и не привести к трагическому финалу. Сильное воздействие западная латинская культура оказала и на становление белорусской драматической литературы. Тема спора жизни и смерти, изложенная в форме диалога, рано стала предметом сценической обработки. В восточнославянской литературе драматические произведения подобной тематики появляются приблизительно в XVI веке. Что касается Московской Руси, то здесь сюжет сетований души и расставания ее с телом не получил такого развития, как на Западе. Исключение составили духовные стихи."Слово про збурення пекла" (1-я пол. XVII в.) изображает преисподнюю в виде здания с медными воротами, внутри которого сидят главные персонажи. В то же время, ад — это одно из действующих лиц, старый дед, распоряжающийся живущими там душами .Еще большее влияние памятников переводной западноевропейской литературы заметно в «Интермедии на три персоны: смерть, воин и хлопец». Персонажи пьесы представлены, во-первых, храбрым рыцарем, который сам вызвался сразиться со смертью:
Як би с тоею смертью спробоваться мал? Зведати, забил з луку! Во-вторых, «сухореброй» смертью, владычицей человеческих судеб; в-третьих слугой-«хлопцем», который является свидетелем сражения и гибели хозяина. Другое произведение подобного жанра, датируемое концом XVII в., обыгрывает тему смерти и последующего наказания в виде изображения пьяного танца деда, бабы и черта. Предсмертная пляска персонажей должна заглушить страх перед будущими испытаниями. Оказывается, в аду не так уж и плохо, можно погреться, поэтому дед с бабой совсем не против отправиться в преисподнюю:
Провад же нас з бабою до швоего пекла, Коли не бороните заживати тепла… А горилки пити перестань, Юж в пекле будеш з нами жити. Итак, анализ русского (малороссийского) и белорусского фольклора позволяет сказать, что каждое из произведений со сложным или незамысловатым сюжетом дает возможность погрузится в сказочную атмосферу нереально мира, научится видеть разницу между добром и злом. Славянские писатели не случайно использовали такие почти классические образы нечистой силы, и представляли совершенно разными в своих произведениях: либо рисовали образы такими «красками» как в славянских легендах и историях, либо оставляя несколько характерных черт наделяли новыми способности (например, даром речи), то есть почти каждый писатель затрагивал тему нечисти в произведениях, где требуется волшебное вмешательство ипредставляя традиционный образ, или совершенно по-новому посмотрев нанего, заключив в человека беса или черта. В любом случае, читателю никогда не надоест тема про обитателей иного мира. Ведь главным остается вопрос: «существует ли на самом деле нечистая сила или нет?"На примере русского и белорусского фольклорного текста можно сказать, что автор или пересказчик вводит в сюжет новых героев, что открывает новые необычные приемы построения сюжета. Авторский текст и народное произведение объединяют в себе типологические черты скандинавских и славянских фольклорных текстов. Авторы-собиратели цель свою видели в фиксации текста рассказчика, то есть собирании истинно народной сказки, существующей, прежде всего, в устной форме и подверженной изменениям при рассказе разными людьми (варьировании), тем не менее все они подвергали текст записанный существенным изменениям и доработкам. Очевидно, что практически каждое произведение авторами дорабатывалось и видоизменялось. Истинно народные произведения встречаются в сборниках фольклористов, которые сохраняли особенности речи рассказчика — в том числе и фонетические. Следует отметить, что фонетическая — или этнографическая — запись фольклорного произведения для широкого чтения не предназначена, и любую первоначальную запись — за редким исключением — надо обрабатывать, т.к. изначально произведения существовали в устном виде, то большую роль при их передаче играет личность рассказчика. Творческая роль личности автора играет большую роль, т.к. он, излагая традиционный сюжет, является одновременно и творцом, и пересказчиком. Как показал анализ белорусских фольклорных произведений, на сюжет и выбор героев повлияла католическая европейская культура.
Русский же фольклор принципиально отличается от белорусского, хотя и имеет схожие сюжеты, мотивы героев, и даже одних героев. Многие фольклорные произведения упоминают об ином свете, и его обитателях. Произведения эти как прозаические, так и стихотворные. Необходимо сказать, что превалирующим жанром была сказка. Сказка -информация, собраннаяавтором, интерпретированная и одновременно фиксирующая речь, повадки, окружение в том виде, в котором он ее услышал, создает ей последователей и подражателей. Фольклорные произведения используются в качестве образцового чтения для детей. Они включены в азбуки и хрестоматии.
В каждой из них прослеживается попытка соединить христианское и языческое.
Заключение
.
Одной из характерных тенденций современной общественной жизни является возрастающий интерес к фольклору. Проявляется он в разных аспектах. В фольклорных фестивалях разных видов и широты охвата регионов или национальных образований, выставках народного искусства. В стремлении широких кругов читателей познать сущность и корни фольклорных явлений, форму преобразования их в отголоски ритуальных действ, наполненных глубоким мировоззренческим смыслом. Проведя исследование можно сделать следующие выводы. Особенность фольклорных произведений об ином свете заключаются в импровизационном варьировании традиционных мотивов и образов, которые связываются между собой или произвольно, механически, или образуя небольшие сюжеты. Эта связь может быть обусловлена ассоциациями, продиктованными значением образов в традиционной культуре. Порядок следования мотивов и сюжетов не задан заранее, так как тексты существуют только в момент исполнения.
Это произведения, состоящие из заранее известных или предугадываемых элементов, которые каждый раз складываются по-разному. Организация отдельных фрагментов основана на формулах, встречающихся в текстах других жанров. Система персонажей и пространственная система взаимообусловлены. Особенно значимой является идея пути, пространственного перемещения из пространства своего в чужое, являющееся образом иного мира, и наоборот. Характеристика персонажей всецело обусловлена их пространственной соотнесенностью, принадлежностью тому или этому миру. Персонажи оттуда могут быть как опасны, благодаря своей причастности к чужому, опасному пространству, так и желанны. Разница, как уже говорилось, в том, по инициативе какой из сторон нарушается граница между мирами. Необходимо отметить, что в белорусской литературе XVII в. появляется персонифицированный образ смерти. Кончина человека перестала мыслиться как простой переход из одного состояния в другое. Смерть приобрела антропоморфные черты, стала отпугивающим персонажем. Безусловное влияние на этот процесс оказала переводная западноевропейская литература, популяризировавшаяся как в драматической обработке (мистерии, моралитеты, вертеп), так и в форме назидательных трактатов.
Подобного рода произведения предлагали православному читателю трактовку образа смерти либо в виде гневливой старухи («Притча о витязе»), либо — комичного существа («Разговор Поликарпа со смертью»). В русской литературе тоже имелись весьма богатые традиции мистицизма — достаточно вспомнить А. В. Жукова, с его сказками, Н. В. Гоголя и его «Вечера на хуторе близ Диканьки». Как и в произведениях Гоголя, представители потустороннего мира свободно расхаживают среди людей, занимаясь собственной деятельностью, сталкиваясь со стойким неверием большинства людей в существование рая и ада, Бога и черта. Но если их это и удивляет, то не настолько, чтобы помешать им осуществлять свои планы. Благодаря мастерству Гоголя-художника, повести «Вечеров» в полной мере передают мистический ужас, атмосферу, свойственную народным сказаниям и поверьям."Вечера на хуторе близ Диканьки" - романтическое произведения, в котором Гоголь передал всю свою любовь к народным произведениям, вообще, украинскому народу, его жизни, обычаям, культуре. Будучи сыном этого народа, писатель впитал в себя его особенности, поэтому сам он до конца жизни оставался мистиком, верящим с существование потусторонних сил. И поэтому мистика в его творениях и, в частности, в «Вечерах», настолько завораживает, будоражит, пугает и волнует одновременно. Познавая истину посредством общения со сверхъестественным мы сталкиваемся с тем, что для большинства людей Бог и дьявол остаются неузнанными, хотя бы человек и видел их воочию. Причем весьма часто проблема заключается в самом человеке, который упорно отрицает существование потусторонних сил. А кто-то и просто не выдерживает столкновения с тайной, которую постичь разумом невозможно. Список источников и литературы1. Аникин В. П. Теория фольклора: Курс лекций. М.: филологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова, 1996.
2. Аръес Ф. Человек перед лицом смерти. М., 1991. С. 123.
3. Астахова А. М. Былины в записях и пересказах 17−18 веков. Подгот. A.M. Астахова и др. — М.-Л., Изд-во Акад. Наук СССР, 1960.
4. Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. В трёх томах. Том 1. М.: Изд-во «Современный писатель», 1995.
Стр. 377 — 394.
5. Батюшков Ф. Спор души с телом в памятниках средневековой литературы. Опыт историко-сравнительного исследования. СПб.: Типография В. С. Балашева, 1891. — С.
257. — 314 с.
6. Белецкий А. И. Избранные труды по теории литературы. — М., 1964.
7. Бережная Л.А.Украинско-белорусская поэзия и драматургия XVII века о смерти и загробном мире. Исторический факультет МГУ. Электронный ресурс.
http://www.hist.msu.ru/Labs/UkrBel/berezh.htm8. Будур Н. Сказки о троллях и гномах. М.: АСТ. Астрель. Ермак. 2004. — 640 с.
9. Васильева Ю. В. Повтор как принцип организации фольклорного текста (лексико-семантический повтор в произведениях русского и англо-шотландского фольклора). Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук. Саратов. 2004.
Диссертации по гуманитарным наукам —
http://cheloveknauka.com/povtor-kak-printsip-organizatsii-folklornogo-teksta#ixzz3vdf30DlC10. Велецкая Н. Н. Символы славянского язычества. М.: Вее. 2009 — 320с. — С 46. Веселовский А. Н. Историческая поэтика / Вступ. ст. И. И. Горского; сост., коммент.
В.В.Мочаловой. — М., 1989.
11. Веселовский А. Н. Опыты по истории развития христианской легенды. ЖМНП. 1875, ч. 179. — С. 48. (II."Легенда о возвращающемся императоре").
12. Власова Г. И. Детская волшебная сказка в современных записях: традиционная поэтика. Автореф. дис. На соискание степени канд. филол. наук. — М., 1990. — 206 с.
13. Гончаров К. Ю. Анималистические представления в фольклоре. Образ волка в русских и иноземных сказках. // Organizmica. Январь 200 914.
Горелов А. А. Основы филосовии:
учебник для тудентов средних профессиональных учебных заведений. М.: Издательский центр «Академия». 2010. — 256 с.
15. Гуревич А. Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства // Вопросы философии. М., 1991. № 2. С.
154.
16. Гусев В. Е. Фольклор: История термина и его современные значения// СЭ. 1966. № 2.
17. Далгат У. Б.
Литература
и фольклор: Теоретические аспекты. — М.: Наука, 1981.
Жирмунский В. М. Эпическое творчество славянских народов и проблемы сравнительного изучения эпоса. Докулад. М. 1958.
http://www.ruthenia.ru/folklore/zhirmunsky1.htm18. Добровольская В. Е. Змей в русской волшебной казке: к вопросу о природе и генезисе персонажа // Живая старина. 2007. № 4. — С. 31−37.
19. Елеонская Е. Н. Сказка, заговор и колдовство в России: Сб. трудов. М.: Издательство «Индрик». 1994. — 272 с.
20. Копылова Н. И. О принципах системного исследования фольклора и литературы. // Воронежский эколого-исторический сайт.
http://www.vantit.ru/library/item/731-o-princzipax-sistemnogo-issledovaniya-folklora-i-literatury.html21. Крейддлад. Эльфы в мифах, фольклоре и фэнтези. Часть І. Электронный ресурс.
http://samlib.ru/k/krejddilad/elves1.shtml.
22. Лихачев Д. С. Народное поэтическое творчество времени расцвета древнерусского феодального государства. — В кн.: Русское народное поэти-ческое творчество, т. 1. М.-Л., 1953. С. 190.
23. Лутовинова Е. И. Исследовательская модель анализа сказочного сюжета. // Вестник № 1. Электронный ресурс.
http://www.vestnik-mgou.ru/Articles/Doc/293 824.
Лутовинова Е. И. Анализ формы и содержания русской волшебной сказки: сюжет и внесюжетные элементы // Актуальные проблемы изучения литературы на пере-крестке эпох. Форма и содержание: категориальный синтез: сборник научных статей Всероссийской заочной конференции. — Белгород, 2007. — С. 195−199.
25. Лызлова А. С, Змейпохититель женщин в русских волшебных сказках: об истоках и трансформациях образа. Электронный ресурс file:///C:/Users/Misha/Downloads/kalevala214−221.pdf26. Медриш Д. Н.
Литература
и фольклорная традиция. Вопросы поэтики. Саратов: Издательство Саратовского университета, 1980.
http://royallib.com/read/medrish_d/literatura_i_folklornaya_traditsiya_voprosi_poetiki.html#027. Миролюбов.
Ю.П.Русскийязыческийфольклор:
очерки бытаи нравов. М.: Беловодье. 1995. — 315 с.
28. Неклюдов С. Ю. Фольклор: типологический и коммуникативный аспекты. М.: РГГУ, 2008. № 10. Электронный ресурс.
http://cyberleninka.ru/article/n/pole-gumanitarnogo-znaniya-i-strategii-issledovaniya-narodnoy-kultury-v-obsuzhdenii-stati-s-yu-neklyudova-uchastvuyut-i-v-kondakov-a-v29. Никифоров А. И. К вопросу о морфологическом изучении сказки: Сб. в честь акад. А. И. Соболевского. — Л., 1928. — С. 173−178.
30. Новиков Н. В. Образы восточнославянской волшебной сказки/ АН СССР. Ин-т этнографии Л.: Наука. Ленинградское отделение. 1974. — С. 180−189.
31. Новикова Н. С., Черемисина Н. В. Повтор как принцип организации вербального семантического пространства текста.//"Семантика языковых единиц". Доклады V Международной конф. Т.
2.М., 1996. — С.227−230.
32. Очинникова Л. В. Русский фольклор Часть I. Сборник текстов и учебнр-методиески материалы. М. Институт международного права и экономики имени А. С. Грибоедова. 2002 — С. 22−23. — 75 с.
33. Орлов А. С. Казахский героический эпос. М.-Л.: АН СССР. 1945. 146 с.
34. Пропп В. Я. Русская сказка. М.: Издательство «Лабиринт», 2005. — С. 4 — 5.
35. Пропп В. Я. Русский героический эпос. Л., 1955. -280 с.
36. Путилов Б. Н. Фольклор и народная культура. СПб.: Наука. 1994.
Электронный ресурс.
http://www.booksite.ru/fulltext/1/001/001/084/index.htm37. Разумова И. А. Стилистическая обрядность русской волшебной сказки. Петрозаводск: Карелия. 1995. — 152 с.
38. Роль фольклора в развитии литератур народов СССР: Сб.тр. — М.: Наука, 1975.
39. Стеблин-Каменский М. И. Родовой строй и государство в Исландии. Ред., пре-дисл. и примеч. М.И. Стеблин-Каменского. М., 1957.
Тананаева Л. И. О низовых формах в искусстве Восточной Европы в эпоху барокко (XVIIXVIII вв.) // Примитив и его место в художественной культуре Нового и Новейшего времени. М., 1983. — С.
32.40. Чистов К. В. Фольклор в культурологическом аспекте // Гуманитарий. 41. Шпилькин С. В. Образ тролля в фольклоре и литературе. // Norge.ru. Электронный ресурс.
http://www.norge.ru/troll_norsk/42. Яворский Ю. Пропавшая западнорусская книга «Диалог о смерти» 1629 г. Спб., 1912. С.
27. — 280 с.
43. SuboticDragutin. Jugoslav popular ballads. Their origin and develop-ment.Cambridge, 1932, p. 94−131.
44. H eusler Andreas. G pschichtliches und Mythisches in der germanischenHeldensage.-Sitzungsberichte der PreussischenAkademic der Wissenschaften.Philop.-histor. K lasse 1. B.
erlin, 1909, S. 924−925.
45. Chadwick H. Munro, Chadwick N.Kershaw. The Growth of Literature, vol. 2, p. 366−368.
46. OlgeirssonEinar. AettasamfelagogrikisvaldijodveldiIslen-dinga. Reykjavik, 1954 (русскийперевод:
Ольгейрссон.
Эйнар. Из прошлого исландского народа. Источники:
47. Богатырев П. Г. Словацкие эпические рассказы и лиро-эпические песни («Збойницкий цикл»). М.: Издательство Академии Наук СССР. 1963. — С 9.
48. Гоголь Н. В. Собрание сочинений в семи томах. Том 1. «Вечера на хуторе близ Диканьки». М.: Художественная литература. 1976.
49. Гуси-лебеди: Фольклор для детей от колыбельных до былин / Сост., вступ. ст. и комм. В. И. Калугина. М., 1990. С. 591−600.
50. Жуковский В. А. Полное собрание сочинений и писем: в 20 т. М.: Языки русской культуры. т. 3, с. 20−25.
51. Дмитриева Р. П. Повести о споре жизни и смерти. М.-Л., 1964. — С.
48.52. Ежегодник Петербургской гуманитарной академии. 1995. СПб., № 1. С. 164−175.Карнаухова И. В. Сказки и предания Северного края.
М. — Л. 1934. — С. 169.
53. Красноженова М. В. «Сказки нашего края». Красноярск: Тренд. 2013. -- 272 с.
54. Мифологический словарь. М.: «Советская энциклопедия», 1991. — С. 410 — 411.
55. Панченко А. М. Стихи «покаянные"// Паямятники литературы Древней Русию 2-ая пол. XVI в. Вып.
8. М., 1986. — С. 653.
56. Песнь о Нибелунгах. М.: Науа. 1972.
Электронный ресурс.
http://www.fbit.ru/free/myth/texty/pnibelun/home.htm57. Русская народная поэзия. Эпическая поэзия: Сб. / Вступ. ст., предисл. к разделам, подг. текста, коммент. Б. Путилова.
Л., 1984. С. 322−323.
58. Русский фольклор: Хрест. исследований / Сост. Т. В. Зуева, Б. П. Кирдан. — М., 1998.
59. Тихонравов Н. Русские драматические произведения 1672−1725 гг. Спб., 1874. Т.
1. — С. 409.
60. Эрленвейн А. А. Народные сказки, собранные сельскими учителями. Сборник. СПб: Тропа Троянова. 2005. — С. 31. Электронный ресурс.
http://www.ru-skazki.ru/collections-erlenveyna-and-chudinskogo.htmlПриложение 1Словарь персонажей из фольклорных произведений.
Альвы — названия духов, которые обитали в природе. Традиционно скандинавы верили, что светлые альвы — прекраснее солнца, темные — черные, злобные. Альрауны — человечки — корешки. Маленькие человечки живущие в горах, полях. Недоброжелательны к людям. Асы — боги плодородия и морской стихии, плодородия, воздуха, лесов, полей и гор. Близкие по значению к светлым эльфам. Асы смертны, но живут в несколько раз дольше людей. Баба-Яга — персонаж славянских сказок. Содной стороны Яга — дарительница, ее подарки помогают герою выполнить трудные задачи и получить желаемое, с другой — злобное демоническое существо, готовое погубить героя. Ваны являются бессмертными богами плодородия и морской стихии, плодородия, воздуха, лесов, полей и гор. Ведьма — персонаж сказок, женщина, наделенная колдовской силой, связанная с нечистым.
Может менять свой облик, летать, наводить порчу и вредить людям. Могут оборачиваться зверей или людей. Цель ведьмы — мешать продолжению рода и появлению изобилия. Ведьму можно укротить, только оседлав ее. Великан — противник героя, удерживает в пену невесту героя. Живет в замке, одинок. Вештица — персонаж славянской демонологии, в сказках южных славя наделена сверхъестественной силой. Может насылать порчу, голод и мор на людей и скот. Страшная седая старуха, оборотень и вампир.
Гном — сказочное существо крошечного роста, персонаж волшебных сказок народов Европы. Злобное и проказливое существо. Гоблин — сверхъестественные существа, персонажи народных и литературных сказок народов Европы, крохотного роста, злого нрава, коварные и проказливые. Дейве — волшебные существа, прекрасные девы из литовских сказок, рукодельницы с длинными волосами. Дракон — гигантский змей. Выступает в роли похитителя красавиц, с которым сражается главный герой. У него может быть одна или три головы. Извергает из пасти пламя. Драконы стерегут сокровища, убить их очень сложно.
Древний Народ — это души умерших — более позднее название эльфов в Британии. Жених (или невеста) животное — персонаж волшебных сказок на сюжет «Амур и Психея».Жених — мертвец, жених — упырь, жених — разбойник — персонажи (живые или мертвые), которые обманом хотят похитить царевну, утащить ее в «иной мир».Змей Горыныч — персонаж русских народных сказок, чудовищный змей с одной или многими головами, дракон, который способен превратиться в царевича. Змей — противник богатырей, похититель прекрасных невест. Карлики-цверги — маленькие человечки, как правило злобные, которые живут в горах. Позже превратились в гномов. Лаума — ведьма у прибалтийских народов, властительница гроз и бурь, очень злобная и коварная. По ночам подменяет детей, душит людей. Лаура — итальянские сверхъестественные существа маленького роста. Красивые длинноволосые крошечные девушки, которые не берутся за грязную работу, чтобы не испачкаться. Вредят женщинам, которые красивее их. Лепреконы — малютки-башмачники, которые чинят обувь эльфов. Линчетти (лаума, лиетуонис) — персонаж итальянских преданий, который по ночам душит людей. Лихо одноглазое — сверхъестественное существо из русских народных сказок, обычно олицетворение злой доли. Мавкарусалка из белорусского фольклора. В русалку превращается некрещеный младенец.
Мавки отрезают людям голову. Их название произвошло от старославянского «навь» — «нежить».Малахитница — хозяйка подземных сокровищ, в частности — малахита. Заманивает людей в горы, отпускает с добром только тех, кто ей понравился. Мачеха — злое, демоническое существо. Часто оказывается злой колдуньей. Машурдалы — глупые великанылюдоеды из цыганских сказок, которых часто удается обмануть людям. Мерроу — -русалки, дочери морского царя, предвестницы бури. Ирландские русалки часто влюбляются в моряков и утаскивают их в море. Мертвец — положительный или отрицательный герой фольклора. Может помогать своим людям после смерти, а может наоборот мстить. Морра — фантастический персонаж из книг о Муми-троллях Т. Янссон, финляндской писательницы. Персонаж — воплощение зимы, смерти, холодного оцепенения. Морской царь — владыка морей и океанов, рек и озер.
Его дочери -русалки.Накки — персонажи из финских преданий и сказок, водяные, вместо ног у них — копыта. Накки — это умершие некрещеными или проклятые родителями младенцы, поэтому они могут превращаться в черных воронов и криками просить о спасении души — крещении. Наре — злобная русалка из литовских сказок. Ловит ночью людей на берегах рек и озер и топит их. Нёккен — норвежский водяной, который обитает в болотах, рудах и озерах. Часто превращается в лодку, вытащенную на берег, в которую может сесть неосторожный прохожий или рыболовную удочку и утащить в воду неосторожного прохожего. Ниваши — обитатели глубоких рек в цыганских сказках, злобные и враждебно настроенные к людям. Толстые ниваши с огненно-красными волосами, длинной бородой по пояс, с зелеными глазами и с лошадиными копытами, хватают людей, проходящих по мосту через реку и утаскивают их на дно реки в свое жилище, где вынимают из человека душу, сажают ее в горшок смолят его и радуются, слушая, как жалобно стонет душа в горшке. Ночные призраки — призрак, образ умершего. Оборотень (хобгоблины, боуги, вурдалаки, вервольфы) — персонаж преданий о человеке-волке. Человек, который во время полной луны принимает обличие волка, а на утро опять превращается в человека. Пыхтуны — милые доброжелательные толстячки с трубками. Сатана — отец Зла, князь Тьмы, предводитель всей нечисти. Сиды — сверхъестественные существа, обитавшие на холмах, принимавшие облик различных животных, духи-оборотни.
Их образы являются прародителями фей фейри. Скессы — жены троллей. По характеру они такие же как их мужья: глупые и мстительные, но очень любят детенышей. Толль — это большой, безобразный на вид человек, с длинным носом, руками, коротким телом, большими глазами. Тролль очень глуп и необычайно силен. Внешность тролля зависит от области, откуда пришла легенда. Одни из них очень высокие, другие как гномы, у других огромные пасти и клыки, у других узкий рот, у одних маленькие прищуренные глаза, у других один глаз посреди лба. Они могут менять облик, принимать обличие человека. Трётли — исландские родственники троллей.
Они жадны, мстительны, но преданны тем, кто оказал им услугу. Обычно они живут одиноко, всегда держат в лапе нож или палку. К иному свету их позволяет причислить то, что они бояться колокольного церковного звона и никогда не тронут человека, который вышел в горы после церкви. Фейри — это ведьмы, водившие свои шабаши на полях и оставляя на них круги. В Ирландии эльфов-фейри назвали дини-ши.Хогмены, холмовики — персонажи английских сказок. Злобные фэйри, которые живут внутри холмов, пасут свих волшебных животных.
Они не вынося солнечного света, устраивают людям пакости. Хозяйка Медной горы — волшебное создание, которое живет в горе, заманивает к себе людей и отпускает только самых добрых, честных и смелых. Хюльдра — красавица — норвежская горная ведьма, обладает сильными чарами по привлечению мужчин. Они могут иметь детей от земных мужчин, могут опекать людей и слушаться их, а могут и довести до смерти. Они невидимы, так как летают в шапках-невидимках.Чёрт — злой дух, антропоморфное существо, покрытое черной шерстью, с рогами, хвостами и копытами. Живут черти в лесах, на болотах, в заброшенных домах, даже в церквях, могут вселяться в человека, толкать его на дурные поступки, склонять к лени, жадности, злобе и прочим порокам и грехам. Эльфы — веселые крохотные человечки с прозрачными крылышками, и как существа в половину или треть человеческого роста, живущие в лесах и в горах. Они шалят и веселятся то «помогая» человеку заблудиться, то спрячут предметы. Хотя внешне эльфы похожи на людей, в их облике присутствуют черты, отличающие их от человека. Это может быть необыкновенная красота или уродство, как правило, это заостренные крупные уши, большие глаза, маленький рост.
Эльфы-демоны, враждебные людям могут утащить человека в свой древний мир, они могут заколдовать человека.
