Надорганические мотивационные системы

Предметом надорганических потребностей становятся социальные и культурные аспекты мира. Результатом удовлетворения надорганических потребностей являются социальные и личностные изменения, которые могут быть ясно осознаваемы (например, достижение желаемого социального статуса). В других случаях надорганическая мотивация может «маскироваться» под органическую, например, за ощущением голода может скрываться потребность в общении, а за желанием уснуть — неудовлетворенность потребности в достижениях. Потребностям такого рода присущ исключительно активный способ удовлетворения. Надорганические потребности в отличие от органических служат не только выживанию и адаптации их носителя, но и сохранению человеческого сообщества в целом. Можно сказать, что если субъектом органических потребностей является человек как природный организм, то субъектом надорганических потребностей является личность как культурное явление. Более того, некоторые надорганические субъектно-ориентированные потребности являются настолько затратными, что их удовлетворение может на первый взгляд показаться враждебным тому человеку, который их реализует (например, альтруизм). Ниже мы рассмотрим потребности в общении, в любви, в помощи другим (альтруизм), в труде и в обретении смысла жизни. Отдельно мы остановимся на познавательной и эстетической потребностях.

Потребность в общении

Человек становится человеком только во взаимодействии с другими людьми. Трудно переоценить значимость общения в формировании и развитии человека, в его психологическом благополучии. Недаром, одним из самых строгих наказаний является именно одиночное заключение, а сюжет изоляции на необитаемом острове используется писателями как прием жестокого испытания для героя (вспомним знаменитый роман Д. Дефо о Робинзоне Крузо).

В возрастной психологии описан так называемый комплекс оживления, заключающийся в том, что младенец тянет ручки к попавшему в его поле зрения человеку и издает специфические звуки («гулит»). При этом младенец не требует пищи и не сигнализирует о какой-либо другой телесной нужде, он стремится к контакту со взрослым бескорыстно. По данным М. И. Лисиной и А. В. Запорожца, новорожденные больше привязываются не к тем, кто их кормит и ухаживает за ними, а к тем, кто с ними разговаривает, улыбается, ласкает. Развитие потребности в общении у ребенка проходит несколько стадий. Сначала наблюдаются внимание и интерес ребенка к взрослому, далее появляются эмоциональные проявления в адрес взрослого, затем ребенок пытается привлечь внимание взрослого к себе и, наконец, приобретает чувствительность к оценкам взрослого (например, радуется, когда его хвалят, и плачет, когда ругают).

Автономность потребности в контакте от пищевой потребности была исследована Г. Харлоу (1958). В его эксперименте детеныши макаки-резуса выращивались изолированно от матери, однако в их вольеры были помещены «псевдоматери» — манекены. Один из манекенов был изготовлен из проволоки и снабжен емкостью с молоком, другой — обтянут плюшем. Таким образом, контакт с первым манекеном обеспечивал удовлетворение пищевой потребности, а второй имитировал физический контакт без пищевого подкрепления (рис. 4.8).

Рис. 4.8. Манекены «Кормящая мама» и «Ласковая мама» в исследовании Г. Харлоу.

Наблюдение за поведением детенышей велось на протяжении пяти месяцев. Поданным Харлоу, детеныши проводили большую часть времени с плюшевой «псевдомамой», лишь ненадолго подбегая к проволочной, чтобы покормиться. Время контакта с плюшевым манекеном превосходило время контакта с кормушкой в среднем в шесть раз! Когда детенышей что-то пугало, они стремились прижаться к мягкому плюшевому манекену. Таким образом, было показано, что потребность в контакте присутствует у детеныша «сама по себе» и несводима, по словам Дж. Боулби, к «буфетной» мотивации, когда мать служит объектом привязанности только как источник пищи и защиты. Если же потребность в такого рода «первичном контакте» не может быть удовлетворена, то и потребность в общении не развивается: подросшие приматы не способны играть и впоследствии образовывать пары, а дети и в два-три года не обнаруживают интереса к взрослым (по ?. Ю. Костяковской, 1970). Наблюдается так называемый синдром госпитализма, получивший свое название от госпиталей, где содержались дети-сироты, чьи физиологические потребности удовлетворялись, но они были лишены достаточного контакта со взрослыми.

Начинаясь с потребности в физическом контакте, мотивация общения приобретает впоследствии крайне широкую и разветвленную структуру. Первоначальная потребность в физическом контакте преобразуется в потребность в социальном контакте (принадлежности) и социальном взаимодействии (близости). В общем виде эти потребности выглядят как потребность в аффилиации (от англ, affiliation — соединение, связь). Главенствующую роль в удовлетворении потребности в аффилиации играет эмоциональный, а не когнитивный компонент. Например, в исследовании С. Шехтера (1959) группе студентов сообщали, что им предстоит перенести болезненный удар электрическим током. Они могли выбирать, в какой обстановке ожидать «экзекуции»: в группе собратьев по несчастью, в группе студентов, которые якобы просто коротали время до прихода преподавателя, или в одиночестве. Испытуемые предпочитали ожидать в компании тех, кто, так же как и они, должен был получить электрические удары. Те, кому предлагалось выбрать между вторым и третьим условиями, предпочитали одиночество. Другими словами, перед лицом тяжелого испытания у людей активизировалась потребность в психологической принадлежности. Дефицит принадлежности к социальной группе сказывается и на соматическом состоянии человека. Так, согласно Л. Беркману и С. Сайму (L. Berkman, S. Syme, 1979), отсутствие налаженных контактов с членами семьи и друзьями является фактором риска для инфаркта миокарда.

Если потребность в принадлежности отражает стремление к широким и разнообразным эмоциональным контактам с людьми (экстенсивный аспект), то понятие потребности в близости указывает на интенцию создания уникальных взаимоотношений с избранным человеком. Стили близости и привязанности, составляющие важную часть любви, обладают ярко выраженными стилевыми особенностями. Бреннан и Шейвер (Brennan, Shaver, 1995) описали следующие стили привязанности:

• 1) уверенный стиль, характеризующийся открытостью контактам, низким страхом отказа и способностью поддерживать устойчивые отношения (обычно данный стиль демонстрируют дети заботливых родителей);
• 2) избегающий стиль, приверженцы которого редко вступают в доверительное общение, боятся отказа, склонны к непродолжительным связям (обычно таковы дети требовательных и критичных родителей);
• 3) амбивалентный стиль, при котором наблюдается высокая потребность в любви на фоне страха отказа. Такие люди склонны к любви с первого взгляда, к любви-одержимости. По мнению авторов, амбивалентный стиль привязанности свойствен детям несчастных в браке родителей.

Если вернуться к предложенному А. Н. Леонтьевым противопоставлению предметных и функциональных потребностей, то потребность в общении, безусловно, носит функциональный характер (как гласит пословица: «не по хорошему мил, а по милу хорош»). Другое дело, что ее реализация часто имеет своим побочным продуктом и некоторый инструментальный результат. Например, «общаясь с этим милым человеком, я узнал много нового» или «мне с ним так легко, что, кажется, все мне по плечу» .

Стадии формирования близких отношений описываются в модели М. Кнаппа и А. Вангелисти (М. Knapp, A. Vangelisti, 1992). Сначала потребность в близости опредмечивается в конкретном человеке (например, любовь с первого взгляда) и появляется мотив созидания союза. Затем разворачиваются стадии поиска психологических «точек соприкосновения», через которые отношения приобретают интимный и уникальный характер. Вслед за этим происходит объединение двух изолированных «Я» в одно общее «Мы», которое может привести к завершающей стадии формирования социально нормированной общности, например браку. К сожалению, как уже отмечалось выше, человек склонен не только к опредмечиванию, но и к распредмечиванию потребностей. После достижения высшей стадии развития близкие отношения могут вступить на путь инволюции. В этом случае они также проходят несколько стадий, но в обратном порядке. В адаптированном виде цикл установления — распада близких отношений представлен на рис. 4.9.

Рис. 4.9. Цикл установления — распада близких отношений (по Кнаппу и Вангелисти, 1992).