С. Н. Булгаков. 
Философия хозяйства[1]

БУЛГАКОВ Сергей Николаевич (1871−1944) — русский философ, экономист, публицист, религиозный и общественный деятель. Родился в семье сельского священника. Учился в Ливенском Духовном училище и в Орловской Духовной семинарии, затем в Елецкой классической гимназии. В юности увлекался марксизмом, встречался с К. Каутским, А. Бебелем, В. Адлером, Г. Плехановым. Увлекся марксизмом. В 1894 г. окончил юридический факультет Московского университета. В начале 1901 г. защитил в Московском университете диссертацию на степень магистра и поступил на службу ординарным профессором Киевского политехнического института по кафедре политической экономии. Под влиянием философии Канта Булгаков возвращается к идеализму и осознанию исторической роли ценностей добра и красоты. Поэтому философия В. Соловьёва, делающая жизненное начало христианства организующим принципом общественного творчества, представлялась Булгакову последним словом мировой философской мысли, ее высшим синтезом. В годы гражданской войны отец Сергий находился в Крыму и, будучи оторванным как от иерейского служения, так и от общественно-публицистической деятельности, интенсивно работал над философскими идеями. 30 декабря 1922 г. он отправился из Крыма в изгнание и после недолгого пребывания в Константинополе уехал в Прагу (Чехословакия), где в 1923 г. занял должность профессора церковного права и богословия на юридическом факультете Русского научного института. В 1925 г. переехал в Париж. Изучая проблему общественного прогресса, Булгаков пришел к убеждению, что социальный идеал и прогресс имеют религиозно-метафизическую сущность. Так он пришел к идее всеединства и отождествлению веры и интуиции. В этике зло рассматривается как ничто, как вторжение хаоса. Противостояние хаосу в общественных отношениях, в экономике, в политике, по Булгакову, возможно только на принципах христианской этики, дающей четкий ориентир в борьбе жизни и смерти, свободы и необходимости, механизма и организма.

Основные труды: «Философия хозяйства»; «Купина неопалимая» .

ГЛАВА ПЕРВАЯ. Проблема философии хозяйства

V. Предварительное определение хозяйства. Борьба за жизнь есть поэтому в первую очередь борьба за пищу, и это сближает человека со всем животным миром. Насколько существует это сродство, все человеческое хозяйство можно рассматривать как частный случай биологической борьбы за существование.

Борьба за жизнь с враждебными силами природы в целях защиты, утверждения и расширения, в стремлении ими овладеть, приручить их, сделаться их хозяином и есть то, что — в самом широком и предварительном смысле слова — может быть названо хозяйством.

…хозяйство есть борьба человечества со стихийными силами природы в целях защиты и расширения жизни, покорения и очеловечения природы, превращения ее в потенциальный человеческий организм.

Признаком, установляющим хозяйственную деятельность, является наличность усилия, труда, направленного к определенной цели. Хозяйство есть трудовая деятельность. Труд, и притом подневольный, отличает хозяйство. В этом смысле хозяйство можно определить как трудовую борьбу за жизнь и ее расширение, труд есть основа жизни, рассматриваемой с хозяйственной точки зрения. Жизнь возникает в рождении естественно, т. е. без сознательного приложения труда, дается даром, но в хозяйстве поддержание ее уже оплачивается трудом, она становится трудовою. Труд есть та ценность, которою приобретаются блага, поддерживающие жизнь.

Мир как хозяйство — это мир как объект труда, а постольку и как продукт труда. Труд в своей внутренней, волевой основе, как чувство усилия, направленного вовне, не поддается никакому определению, хотя он известен из опыта и самонаблюдения каждому, как актуальность, как действенная воля, как активный выход из себя. Способность к труду есть одно из свойств живого существа, в нем обнаруживается огонь и острота жизни. Только тот живет полной жизнью, кто способен к труду и действительно трудится.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. Значение основных хозяйственных функций

II. Производство. Пред нами стоит сейчас вопрос: как возможно производство? Производство есть такое активное воздействие субъекта на объект, или человека на природу, при котором хозяйствующий субъект отпечатлевает, осуществляет в предмете своего хозяйственного воздействия свою идею, объективирует свои цели. Стало быть, производство есть, прежде всего, система объективных действий, субъективное здесь объективируется, грань, лежащая между субъектом и объектом, снимается, субъект актуально выходит из себя в объект.

…живой связью между субъектом и объектом, мостом, выводящим я в мир реальностей и неразрывно соединяющим его с этим миром, является труд, — человеческая актуальность, объективирующаяся вовне и тем объективирующая для нас этот мир.

Природа, достигнув в человеке самосознания и способности труда над собой, вступает в новую эпоху своего существования. Хозяйственный труд есть уже как бы новая сила природы, новый мирообразующий, космогонический фактор, принципиально отличный притом от всех остальных сил природы. Эпоха хозяйства есть столь же характерная и определенная эпоха в истории земли, а чрез нее и в истории космоса, что можно с этой точки зрения всю космогонию поделить на два периода: инстинктивный, до-сознательный или до-хозяйственный, — до появления человека, и сознательный, хозяйственный, — после его появления^[2].

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. О трансцендентальном субъекте хозяйства

II. Софийность хозяйства. Хозяйство есть творческая деятельность человека над природой; обладая силами природы, он творит из них, что хочет. Он создаст как бы свой новый мир, новые блага, новые знания, новые чувства, новую красоту, — он творит культуру, как гласит распространенная формула наших дней. Рядом с миром «естественным» созидается мир искусственный, творение человека, и этот мир новых сил и новых ценностей увеличивается от поколения к поколению, так что у нашего поколения, особенно сильно захваченного этим творческим порывом, теряются уже всякие границы при определении возможного. 1.

Человеческое творчество — в знании, в хозяйстве, в культуре, в искусстве — софийно. Оно метафизически обосновывается реальной причастностью человека к Божественной Софии, проводящей в мир божественные силы Логоса и по отношению к природе как продукту имеющей значение natura naturans. Человек может познавать природу и на нее воздействовать, «покорять» ее, быть ее «царем» только потому, что он носит в себе, хотя и в неразвернутом еще виде, потенциально, компендиум всей природы, весь ее метафизический инвентарь, и, в меру его развертывания, актуализирования, он и овладевает природой…

Содержанием хозяйственной деятельности человека является не творчество жизни, но ее защита, воссоздание живого и натиск на омертвелое.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. Хозяйство как синтез свободы и необходимости

…хозяйство, рассматриваемое как творчество, есть и психологический феномен, или, говоря еще определеннее, хозяйство есть явление духовной жизни в такой же мерс, в какой и вес другие стороны человеческой деятельности и труда. Дух хозяйства (напр., «дух капитализма», о котором теперь много пишут, и притом такие выдающиеся представители экономической науки, как Зомбарт и Макс Вебер) есть, опять-таки, не фикция, не образ, но историческая реальность. Всякая хозяйственная эпоха имеет свой дух и, в свою очередь, является порождением этого духа, каждая экономическая эпоха имеет свой особый тип «экономического человека», порождаемый духом хозяйства… Понимание хозяйства как явления духовной жизни открывает глаза на психологию хозяйственных эпох и значение смены хозяйственных мировоззрений. Им выдвигается также чрезвычайно важная проблема не только научного, но и практического характера — именно о значении личности в хозяйстве^[3].

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. Экономический материализм как философия хозяйства

I. Противоречия экономического материализма. Экономический материализм берет хозяйство в политикоэкономическом смысле и этим обрекается действительно на беспросветный материализм… Понятия форм производства, с «диалектической» необходимостью сменяющих друг друга на известной ступени «развития производительных сил», очевидно, выработаны на верстаке политической экономии для ее нужд, но теперь оказывается необходимым пристегивать к ним всю духовную историю человечества, разрезая ее на куски в соответствии этим политико-экономическим схемам. Но, конечно, политической экономии в действительности вовсе не принадлежит значение исторической онтологии, она есть лишь специальная наука, как всякая другая, и эта попытка такого ее превращения в онтологию неизбежно ведет к ряду натяжек, извращений, насилий над фактами.

Экономический материализм в этом смысле есть не что иное, как философская мания величия, развившаяся у политической экономии, которая возвела себя в ранг исторической онтологии.

Экономический материализм хочет быть философией истории, «материалистическим пониманием истории»; между тем как по логической своей структуре он представляет собой доктрину социологическую, а не историческую. Он стремится, согласно мысли Маркса, превратить социальную науку, включая сюда и историю, в естествознание, т. е. установить однообразные, неизменные законы социальной жизни, по которым может быть наперед предустанавливаемо все совершающееся в истории. Законы эти должны быть одинаково пригодны и для диагноза и для прогноза; напав на «закон развития» общества, можно научно предустановлять его будущее, и потому передовая страна показывает путь будущего развития отсталой.

Социологизм экономического материализма ни в чем не обнаруживается с такой ясностью, как именно в том, что он приписывает себе способность к научному предсказанию, которое составляет его центральный эсхатологический нерв, — именно благодаря этому он становится исторической философией социализма…

Действительно научные элементы растворены здесь в утопических, но утопические облечены маской научных; получается полное смешение. Только ценой философской канонизации Маркса, изъемлющей его из мировой необходимости, может быть утверждаема истинность экономического материализма. Он превращается этим из научной теории, какою хочет быть он сам, в откровение, органом которого являются избранники — его пророки.

…в экономическом материализме остается еще особая жизненная правда, не теоретическая, но практическая, моральная… Под личиной холодного рационализма и теоретической жесткости в нем скрывается грусть человека о самом себе, тоска «царя природы» в плену у стихий этой самой природы, равнодушной, даже враждебной. В этом скорбном учении нашел выражение хозяйственный трагизм человеческой жизни, и в его пессимизме есть глубокая искренность и правдивость.

• [1] Булгаков С. Н. Философия хозяйства (мир как хозяйство). М.: Наука, 1990. URL: odinblago.ru/bulgakov_hozaistvo/
• [2] Философия хозяйства (мир как хозяйство). М.: Наука, 1990. С. 79−82.
• [3] Философия хозяйства (мир как хозяйство). М.: Наука, 1990. С. 184−187.