Новый, или социальный, либерализм

Конец XIX — начало XX в. совпали с крупными сдвигами во всех сферах общественной жизни страны, в результате которых социально-философские и идейно-политические ценности, принципы и установки либерализма претерпели существенные изменения. Российские либералы на основе некоторых идей своих предшественников и достижений западных коллег разработали соответствующие новым реальностям страны новые идеи и проекты общественно-политического развития России.

Попытки в этом направлении начали предпринимать в 90-е гг. XIX в. Разделяя идеи создания правового государства, часть интеллигенции стала ратовать за ликвидацию неограниченного самодержавного режима и обосновывала необходимость его замены конституционной монархией, введением всеобщего избирательного права и демократических свобод.

Одновременно шел процесс довольно быстрой «европеизации» российского либерализма, который, с одной стороны, во все более растущей степени «очищался» от налета устаревших, на их взгляд, славянофильских идей, а с другой стороны, впитывал в себя и перерабатывал новейшие западноевропейские идеи, отнюдь не копируя их.

В либерализме выделились два главных течения: 1) октябристы, в идейном арсенале которых преобладали охранительные ценности и установки, восходящие к идейному багажу охранительных либералов в лице Т. Н. Грановского, Б. Н. Чичерина, К. Д. Кавелина и идеологов земства; 2) конституционные демократы, или кадеты, в программных установках которых преобладали более демократические и социальные начала.

Условно говоря, первое течение представляли в основном выходцы из поместного дворянства, помещиков-землевладельцев и высшего чиновничества. Второе же течение, получившее название нового, или социального, либерализма, представляли широкие круги образованных слоев населения, которые были заинтересованы в существенной трансформации самодержавной власти вплоть до ее ликвидации.

Можно согласиться с теми исследователями, по мнению которых представители второго течения стремились модифицировать ценности, принципы и установки европейского классического либерализма, дополнив их такими правами, как социальное равенство, социальная защита, справедливость.

Таким образом, либерализм кадетов приобретал новый социальный смысл, поскольку, сохраняя принципы рыночной экономики классического либерализма, он одновременно был ориентирован па решете социальных вопросов.

Сравнительный анализ двух политических программ кадетской и октябристской партий показывает, что исходной посылкой в программах и тех и других была идея постепенного реформирования старой политической системы. Обе партии выдвигали требования замены неограниченного самодержавного режима конституционным монархическим строем.

Принципиальное же различие программных установок кадетов и октябристов заключалось в подходах к носителям правительственной власти. Политическим идеалом кадетов была конституционная парламентская монархия английского типа. Такая форма монархии предусматривала наличие реальной власти в руках парламента. В отличие от кадетов, октябристы отвергали принцип парламентаризма, выступая за наследственную конституционную монархию. Главным носителем реальной власти в данном случае оставался монарх.

При этом представителей обоих течений, несмотря на различия подходов, сближала общая задача политической модернизации страны мирным путем. В данной связи необходимо отметить, что для значительного числа представителей интеллигенции и интеллектуальной элиты того периода был характерен поворот от марксизма к либерально-реформистскому и религиозно-идеалистическому пониманию общественно-исторического развития.

Новый, или социальный, либерализм лег в основу идейно-политической платформы Конституционно-демократической партии, занявшей довольно влиятельные позиции в Государственной думе. Ключевую роль в разработке ее программы сыграли Н. И. Кареев, С. И. Гессен, П. И. Новогородцев, ?. Н. Милюков, ?. М. Ковалевский, Л. И. Петражицкий, С. А. Муромцев, П. Б. Струве, Б. А. Кистяковский, Ф. Ф. Кокошкин и др. Они сформулировали основные положения теории правового государства, главными из которых считались принципы ограничения государственной власти признанием верховенства права и неотъемлемых прав личности.

Наглядное представление о характере мировоззренческих и политических позиций конституционных демократов можно составить на примере идей известного не только в научных кругах России, но и среди политического истеблишмента философа и правоведа П. И. Новгородцева. Его основные идеи изложены в работах «История философии права» (1897), «Кант и Гегель в их учениях о праве и государстве» (1901), «О задачах современной философии права» (1902), «Введение в философию права. Кризис современного правосознания» (1909), «Об общественном идеале» (1917), «О путях и задачах русской интеллигенции» (1918) и др.

Провозгласив необходимость поворота к философско-правовому идеализму, Новгородцев стал признанным главой школы «возрожденного естественного права» в России. Он был убежден в том, что «над государством стоят некоторые высшие нормы, которым оно должно подчиняться, из которых оно черпает и свое оправдание, и свои руководящие начала. По отношению к этим нормам государство является лишь органом, а не творцом: оно так же мало создает субстанциональные основы права, как мало создает оно драгоценные металлы, из которых чеканит монету»^[1].

Для изучения российского либерализма в пореволюционный период истории России особого внимания заслуживают три сборника статей русских мыслителей — «Проблемы идеализма» (1902), «Вехи» (1909), «Из глубины» (1918), — которые вызвали огромный общественный резонанс.

Наибольшую известность получил сборник статей «Вехи», опубликованный в 1909 г. и составленный из статей М. О. Гершензона, Н. А. Бердяева, С. Н. Булгакова, А. С. Изгоева, Б. А. Кистяковского, П. Б. Струве, С. Л. Франка. В них рассматривались кардинальные проблемы, связанные с историческими судьбами и перспективами развития России, правами и свободами личности, взаимоотношениями личности и общества, сущностью и предназначением религии и др. Почти всех авторов объединяла идея, согласно которой духовная жизнь человека определяет социальные и политические формы общества.

Ценности, идеи, принципы и установки новых либералов получили конкретное воплощение в партийно-политической платформе конституционных демократов, с которой они пришли в Государственную думу. В ней, в частности, говорилось: «Россия должна быть конституционной и парламентарной монархией с министерством, ответственным перед „народным представительством“, одноили двухпалатным парламентом, избираемым на основе всеобщего избирательного права» .

Очевидно, что кадеты провозгласили своей целью изменение государственного строя России, переустройство российского общества на путях ограничения — вплоть до ликвидации — самодержавия на основе конституционализма и парламентаризма, гарантирующих и защищающих права всех граждан независимо от их социального положения, вероисповедания и национальности.

Исходя из того что сохранение свободы личности требует максимального рассредоточения государственной власти, кадеты выступали за разделение власти на три самостоятельные, но тесно взаимосвязанные ветви — законодательную, исполнительную и судебную.

Провозглашался принцип, согласно которому народные представители избираются «всеобщею, равною, прямою и тайною подачей голосов, без различия вероисповедания, национальности и пола»^[2]. Далее в программе говорилось: «Каждый волен высказывать устно и письменно свои мысли, а равно обнародовать их и распространять путем печати или иным способом. Цензура, как общая, так и специальная, как бы она ни называлась, упраздняется и не может быть восстановлена» .

Остальные вытекающие из этих базовых положений установки, касающиеся судебной системы, финансовой и экономической политики, местного самоуправления и автономии отдельных национальных образований, были выдержаны в духе либерализма и правового государства. Особое внимание уделялось расширению прав земств и распространению их на всю страну.

Названными и целым рядом других факторов определялось отсутствие единства среди членов партии в трактовке многих важных вопросов, касающихся реформирования государственно-политической системы России. Это, естественно, отразилось как на идейно-политических воззрениях, так и на политической деятельности кадетов. Наглядное представление об этом можно получить на примере идейного вдохновителя и руководителя кадетов ?. Н. Милюкова.

Необходимо отметить, что фигура ?. Н. Милюкова, ставшего одним из главных выразителей идей нового либерализма, имеет ключевое значение для понимания особенностей российского либерализма его времени. Он — крупный русский историк, ученик В. О. Ключевского и П. Г. Виноградова, автор многотомного труда «Очерки по истории русской культуры» (этот труд выдержал в России шесть изданий), а также других работ, в том числе книг «Главные течения русской исторической мысли», «Государственное хозяйство России в первой половине XVIII столетия и реформы Петра Великого», «Разложение славянофильства», «История второй русской революции» и др.

Милюков-историк, будучи западником, последовательно развивал тезис, согласно которому Россия идет в русле универсальных законов развития общества, но с запозданием по сравнению с Западной Европой. При этом, в отличие от европейских авторов либерального толка, он был убежден в том, что в России, по сравнению с европейскими странами, государство играет гораздо большую роль в социально-экономическом и общественнополитическом развитии, становлении институтов гражданского общества.

Будучи депутатом 3-й и 4-й Государственных дум, Милюков, как это зафиксировано в его «Воспоминаниях», заявил: «„Право“ и „закон“ теперь оставались пашей специальной целью борьбы, несмотря ни на что. „Революция“ сошла со сцены»^[3].

Милюков был сторонником сохранения монархии после отречения Николая II. Так, на заседании Временного комитета Государственной думы и членов Временного правительства, высказавшись против отречения великого князя Михаила Александровича, он заявил, что «сильная власть, необходимая для укрепления нового порядка, нуждается в опоре привычного для масс символа власти» .

Эти противоречия во многом объяснялись тем, что Милюков играл роль объединителя обоих крайних флангов партии к центру. Центристское большинство придерживалось той позиции, что «Россия должна быть конституционной и парламентской монархией», и это снимало или отодвигало на задний план радикальный лозунг «демократической республики» .

Естественно, не было единства и в самой Конституционно-демократической партии. Да и отдельно взятые ее руководители в зависимости от ситуации часто меняли свои позиции. И хотя она была социально ориентированной партией, стоявшей на левом фланге либерального движения, в позициях многих ее представителей присутствовали заметные элементы консерватизма. К ним относились, в частности, такие видные деятели, как П. Б. Струве, С. Н. Булгаков, С. Л. Франк и др.

Как утверждал, например, С. Л. Франк, в общественной жизни необходимо стремиться к установлению равновесия между консерватизмом, «древними культурно-историческими жизненными чувствами и навыками» и творческой инициативой, «живой силой духовного творчества», т. е. к синтезу положительных ценностей консерватизма и либерализма и преодолению крайностей обоих^[4].

Другой теоретик отечественного либерализма П. Б. Струве прошел сложную эволюцию своих философских и идейно-политических взглядов: от ревизии ортодоксального марксизма «изнутри», через разочарование в позитивизме — к идеализму. Он выделял две «извечные» проблемы государственного и культурного развития России и русской общественной мысли: «1) проблемы освобождения лица и 2) упорядочения государственного властвования, введения его в рамки правомерности и соответствия с потребностями и желаниями населения», «политического охранения и политической свободы»^[5].

П. Б. Струве не признавал официальный консерватизм, «консервативную казенщину», принимая его лишь как культурно-романтический идеал, «консервативную романтику» — миросозерцание, которое для него означало «возведенную в принцип „почвенность“ и осознанное почитание отцов», восходящее к творчеству славянофилов, а следовательно, к религиозным, нравственным, культурным и иным национальным традициям^[6].

Струве ставил своей целью соединить либеральное и национальное начала, добиться синтеза «основных мотивов либерализма» (свободы и прав личности, реформаторства) и консерватизма (сильной власти, порядка, преемственности, «почвы», государства, могущественного «внешне» и «внутренне»). Он сформулировал свое политическое кредо «национального либерала» так: «Я западник и потому — националист. Я западник и потому — государственник». Эта его позиция «национального либерализма» дополняется «духом национального европеизма», связанного с задачами национального строительства «Великой России» на общечеловеческих началах^[7].

Очевидно, что российский либерализм начала XX в. выступал за реформы и компромиссы, дистанцируясь от крайностей как слева, так и справа. Решительно отвергая революционный путь преобразования России, его приверженцы противопоставляли ему путь «мирного», «конституционного» развития, декларировали стремление «овладеть революционной стихией», ввести ее в русло «закономерной социальной реформы» .

• [1] Новгородцев П. И. Государство и право. URL: wvw.kursach.com/biblio/10 022/ 609. html
• [2] Программа конституционно-демократической партии // Полный сборник платформ всех русских политических партий. С приложением высочайшего манифеста 17 октября 1905 г. и всеподданнейшего доклада графа Витте. СПб., 1906. С. 56.
• [3] Милюков Π. Н. Воспоминания. М.: Политиздат, 1991. С. 288.
• [4] Франк С. Л. Духовные основы общества. М.: Республика, 1992. С. 456, 460.
• [5] Струве П. Б. О мере и границах либерального консерватизма // Полис. 1994. № 3. С. 133.
• [6] Струве П. На разные темы (1893−1901 гг.). СПб.: Типография А. Е. Колпинского, 1902. С. 204−205.
• [7] Струве П. Б. Patriotica. Сборник статей за пять лет (1905−1910). СПб.: Изд. Д. Жуковского, 1911. С. 116; Его же. Великая Россия. М., 1911. Кн. 2. С. 153−154.