Причины рецидивной преступности

Причины рецидивной преступности нужно исследовать в контексте прежде всего общих причин преступности. Следует сказать, что те факторы, которые порождают преступность в целом, детерминируют и рецидивную преступность. Собственно говоря, если не было бы этих общих причин преступности, то, конечно же, не было бы и рецидивной преступности, как, впрочем, и иных видов преступности. Но здесь, разумеется, необходимо разбирать причины именно рецидивной преступности, поскольку они являются особым объектом предупредительных усилий в борьбе с рецидивной преступностью.

Прежде всего надо остановиться па недостатках в деятельности исправительных учреждений, которые способствуют повторной преступности. Основной недостаток в пенитенциарной работе состоит в том, что, во-первых, не оказывается должного дифференцированного воздействия на отдельные категории преступников. Из-за этого методика воспитательной работы с осужденными, скажем, за убийства практически ничем не отличается от той работы, которая проводится в отношении осужденных за кражи и другие корыстные преступления. Во-вторых, сотрудники тюремных учреждений плохо знают психологию конкретных преступников и вообще слабо владеют методами психологического изучения, они недостаточно глубоко вникают в причины совершенных преступлений, но ведь должно быть понятно, что вылечить человека невозможно, если не знать, чем он заболел. Иными словами, индивидуальное воздействие на осужденных еще не отличается глубиной и высоким профессионализмом. Правда, сейчас в очень многих исправительных учреждениях работают профессиональные психологи и психиатры, однако результаты их работы слабо применяются в исправительной практике. Психологи и психиатры существуют как бы сами по себе, хотя получаемые ими результаты представляют очень большой интерес.

Чтобы понять, почему недостаточно эффективна деятельность исправительных учреждений, необходимо проанализировать и оценить существующую в них нравственно-психологическую атмосферу.

В некоторых исправительных учреждения недостаточно учитывают социально-психологические явления и процессы, структуру и иерархию существующих там неформальных групп, внутригрупповую и межгрупповую динамику, отношения между группами и внутри групп.

Осужденные в местах лишения свободы делятся на три основные группы:

• 1) элита, которую составляют наиболее почитаемые в преступной среде лица, из них можно выделить «воров в законе» и так называемых смотрящих. Первые представляют собой тех, которых за заслуги перед преступным сообществом, верность преступным традициям и нравам, за лидерские способности особо отметили другие преступники. «Смотрящие» — это тоже лидеры, но рангом пониже «воров в законе». Ни те ни другие не могут себя объявить в качестве «смотрящих» или «воров в законе», они должны быть признаны таковыми верхушкой преступной среды;
• 2) самая многочисленная группа, членов которой часто называют «мужиками» , — это промежуточная группа, обычно не нарушающая режим и являющаяся основой порядка исправительного учреждения;
• 3) группу так называемых отвергнутых или опущенных составляют лица, которых сообщество не принимает (пассивные гомосексуалисты; лица, уличенные в сотрудничестве с правоохранительными органами; лица, совершившие преступления в отношении детей; замеченные в кражах вещей или продуктов питания у других осужденных; лица с женоподобной фигурой; лица, которые не смогли заплатить карточный долг).

Если в исправительном учреждении «командуют» представители «элиты», а администрация идет у них на поводу, это приводит к самым печальным последствиям, поскольку осужденные начинают активнее усваивать нормы преступной среды и следуют им в дальнейшей жизни. Влияние преступной идеологии и морали является более чем серьезным препятствием для успешной воспитательной работы. Можно сказать, что в таком случае особое значение имеет влияние других преступников, как правило, наиболее опасных.

Наверно, трудно отыскать страну, в которой тюремщики не нарушали бы закон, пусть даже и незначительно. Отечественные же тюрьмы являются «законными» наследницами ГУЛАГа; в России десятилетиями попирались нрава личности и слишком еще ничтожны материальные возможности что-либо изменить. Но тем не менее грубые и систематические надругательства над законностью встречаются редко. Более того, в некоторых исправительных колониях администрация и осужденные психологически как бы меняются местами в том смысле, что последние по многим вопросам диктуют свою волю. Однако дело не только в прямом нарушении закона, но и в равнодушии и безразличии начальства к преступникам, в отсутствии отношений партнерства и сотрудничества и процветании, напротив, давления и диктата.

Работники исправительных учреждений не приучены выслушивать осужденных, да и времени у них на это мало из-за неимоверного круга служебных обязанностей, тем более что они не умеют вызвать на откровенность, исповедь. Многим осужденным задавался вопрос: «За все время вашего пребывания в местах лишения свободы кто-нибудь из администрации беседовал с вами обстоятельно и доверительно?» В подавляющем большинстве случаев следовал отрицательный ответ, а некоторые просто удивлялись такому вопросу.

Между тем большинство из них страстно желают выговориться, облегчить душу, быть понятыми да и разобраться в том, как это случилось, что они совершили преступление, как жить дальше и строить отношения с другими людьми, например со своей семьей. Они бессознательно ощущают себя жертвой гигантской бездушной машины в лице следствия, суда и администрации исправительного учреждения, которые только зафиксировали факт нарушения ими закона и проштемпелевали срок наказания, но не увидели за всем этим живого человека с его бедами и заблуждениями.

В исправительных учреждениях из-за специфики имеющихся там условий тревожность людей значительно возрастает. Именно этим можно объяснить постоянное эмоциональное напряжение осужденных, в том числе в отношениях между ними, между ними и представителями администрации; аффективные взрывы, острые конфликты, порой переходящие в насильственные преступные действия, нередко возникающие по внешне ничтожным поводам. Для преступников характерны бурные реакции, они возмущаются, кричат, угрожают, что-то требуют. Однако внимательный взгляд на их поведение позволяет установить, что они в большинстве случаев отнюдь не преследуют конкретные, так сказать, внешние цели, а просто хотят снять внутреннее напряжение, выплеснуть его. Постепенно такой стиль поведения, равно как и уровень тревожности, становится привычным, сохраняясь у некоторых людей даже после освобождения от наказания и оказывая сильное влияние на повторное преступное поведение.

Так называемые отвергнутые, или «опущенные», находятся за рамками «нормального» тюремного общения, являясь объектом постоянных глумлений и издевательств со стороны других осужденных, унижений, порой глубоких и беспредельных. Они, даже загнанные в угол, далеко не всегда находят защиту у администрации, а норой просто боятся прибегнуть к ее помощи и уж, разумеется, не могут рассчитывать на снисхождение или милость своих мучителей.

Специальные наблюдения показывают, что значительная часть взятых под стражу или направляемых в колонию, особенно в первый раз, боится не представителей администрации и, конечно, не самих изоляторов или колоний с их камерами, решетками и т. д. В этот момент они мало думают о предстоящей каре. Больше всего они страшатся тех, с кем придется вместе отбывать наказание, тюремных обычаев и традиций, которые еще очень часто успешно конкурируют с официальными правилами и предписаниями. Их страхи отнюдь не беспочвенны, поскольку некоторые лица выталкиваются, изгоняются из среды осужденных, опускаются ими на самое дно, причем почти всегда в наиболее оскорбительной форме.

Это — побои, нанесение телесных повреждений, постоянные притеснения, издевательства и насмешки, гомосексуальное насилие.

Некоторые притеснения отвергнутых (будем называть их так) бывают настолько изощренными и скрытыми, что их подчас невозможно сразу установить и должным образом отреагировать на них. Так, во многих колониях эти лица не имеют нрава притронуться к дверной ручке и самим открыть дверь. Они должны дожидаться, пока кто-нибудь другой откроет ее, и воспользоваться этим. В бараках, столовых и клубах униженные люди подчас обязаны занимать особые места, как правило, самые неудобные и т. д. Администрация из самых благих намерений, не желая обострять конфликты, на эти «мелочи» в ряде случаев закрывает глаза.

Пресс унизительного положения отвергнутых не ослабевает никогда, и если в данный момент открыто не попирают их человеческое достоинство, то делают это в скрытой форме. Запрет на общение распространяется на всех, контактировать они могут лишь друг с другом. Такой оскорбительный статус практически закрепляется за определенным человеком на весь срок пребывания в местах лишения свободы, и изменить это положение невозможно. Ярлык отвергнутого следует за ним при переводе в другую колонию, помещении в больницу, а очень часто и после выхода на свободу. Не случайно некоторые отвергнутые, сознавая безысходность и трагизм своего положения, убивают своих обидчиков или совершают побег. Справедливости ради отметим, что и в группах отвергнутых происходит расслоение и на низшую ступень опускаются самые слабые и неприспособленные, презираемые и самими отвергнутыми, стоящими выше на социальной лестнице. Последние иногда даже распоряжаются ими, например «выдают» пассивных гомосексуалистов членам элиты.

Разумеется, стратификация, т. е. расслоение сообщества на отдельные неформальные группы, — явление вполне естественное. Однако, если другие неформальные группы создаются добровольно, «отвергнутые» осужденные объединяются принудительно, поскольку они лишены возможности выбора группы. Их с применением угроз или силой вынуждает находиться обособленно само сообщество осужденных. Так, осужденный, попавший для дальнейшего отбывания наказания в данную колонию, если он ранее не был отвергнут в следственном изоляторе или воспитательной колонии для несовершеннолетних, в определенной степени свободен в выборе той или иной неформальной группы (с положительной, нейтральной или отрицательной направленностью), а в некоторых случаях может даже перейти из одной группы в другую. Иное дело, если осужденный ранее уже был отвергнут преступниками. По прибытии в колонию он согласно существующим в среде осужденных неписаным правилам обязан примкнуть только к группе «отвергнутых». В данном случае действует жесткий закон взаимоотношений между преступниками, который базируется на еще прочно сохраняющихся среди них традициях и привычках. Нарушение его со стороны осужденного, признанного «отвергнутым», чревато для него большими неприятностями — от угроз до физической расправы.

По сравнению со всеми другими неформальными группами в местах лишения свободы отвергнутые занимают самое унизительное положение, образно говоря, они представляют собой «дно», на котором оседают все изгнанные из сообщества осужденных. Необходимо подчеркнуть, что при наличии публичного факта отвержения такие осужденные «выталкиваются» именно всем сообществом, т. е. не только отрицательно ориентированными осужденными, хотя, как правило, по их инициативе, но и лицами с нейтральной и очень часто с положительной направленностью. Однако именно первые определяют общее отношение к ним, преследуя и других лиц, которые поддерживают взаимоотношения с отвергнутыми осужденными или хотя бы стараются их защитить. Они сами рискуют быть опущенными на «дно» .

Взаимоотношения членов антиобщественной элитной группы с жертвой в начальной стадии ее отвержения очень часто носят скрытый характер, что мешает администрации пресечь эти действия.

Как показывают проведенные исследования, лица рассматриваемой категории очень редко вовлекаются в самодеятельные организации осужденных, в ряде мест они недостаточно охвачены системой профессионально-технического образования. Столь же редко практикуется их трудоустройство в столовых, санпропускниках, библиотеках, комнате свиданий и т. д. Весьма ограничены возможности их использования и в производственной сфере.

Так, в одной из колоний общего режима Пензенской области отвергнутые осужденные работали в спальном помещении. Администрация иногда не решалась выводить их на работу в заводские цеха в связи с невозможностью оградить их от преследований со стороны отрицательно характеризуемых осужденных.

Таким образом, отвергнутые в местах лишения свободы представляют собой сложное главным образом социально-психологическое явление, имеющее ярко выраженную антиобщественную направленность. Являясь отрицательным показателем взаимоотношений в среде осужденных, отвергнутые лица вынуждены занимать наиболее низкое положение в ее статусно-ролевой структуре.

Разумеется, администрация колоний далеко не всегда безучастна к этому негативному явлению. Она предпринимает различные, часто весьма эффективные меры по его устранению, ограничению сферы отрицательного влияния. Поэтому отвержение в резкой форме имеет место не во всех исправительных учреждениях, что, подчеркнем еще раз, зависит от должностных лиц этих учреждений. Там, где строго соблюдается режим и эффективно осуществляются предупредительные меры, отвержение совершается в скрытых или менее жестоких формах и в отношении небольшого количества осужденных. Даже в одной колонии оно то проявляется в явной форме, то перестает носить видимый характер, что также в решающей степени зависит от администрации. В целом накоплен значительный опыт предупреждения этих нежелательных процессов.

Вообще, способ отвержения имеет свою смысловую нагрузку. Во многих случаях сто пытаются максимально приблизить к характеру того деяния, за которое осужден данный человек. Как уже отмечалось, за сексуальные преступления против детей наказывают сексуальным же насилием, часто сопровождаемым издевательствами над жертвой и се избиением. Это необязательно должен быть насильственный гомосексуальный акт: иногда бывает достаточно провести половым членом по лицу отвергаемого. Лиц, совершивших другие тяжкие преступления, например тех, которые убили детей путем их сожжения, отвергают с применением огня (известен факт, когда в процессе избиения подносили горящие предметы к различным частям тела жертвы). При невозможности добыть огонь таких лиц иногда привязывали к радиатору или трубам отопительной системы. Смыслом этих действий, как представляется, является не только унижение человека, но и желание дать ему почувствовать то, что он причинил потерпевшему, т. е. в них реализуется древнейший принцип «око за око, зуб за зуб». Этот принцип отвергнут цивилизацией, но, как видим, он достаточно живуч и сразу же воскресает в нецивилизованных сообществах.

Можно предположить, что, изгоняя из своей среды названных лиц, другие осужденные выражают своеобразный протест против уравнительного к ним отношения общества, наделившего их всех одинаковым ярлыком преступника. Протест, с одной стороны, приводит к консолидации осужденных, а с другой — к стремлению унизить некоторых из преступников и тем самым психологически возвыситься в соответствии с принципом: «Я, вероятно, плох, но есть намного хуже меня. Поэтому я достоин иного обращения» .

Следующий пример подтверждает сказанное: группа бунтовщиков Кингстонской тюрьмы (Канада) ворвалась в блок, в котором отдельно содержались находившиеся на положении отвергнутых заключенные, совершившие сексуальные преступления. Их привязали к стульям и устроили над ними «судебный» процесс, в ходе которого публично, перед другими заключенными, в течение трех суток избивали металлическими прутьями, в результате чего несколько человек скончались, а другие получили тяжкие увечья; бунтовщики не собирались расправиться С администрацией, хотя возможность для этого имелась. Основной целью было восстановление «справедливости» и повышение своего статуса и на этой основе понуждение администрации больше считаться с ними, поскольку они лучше отвергнутых и достойны более уважительного обращения.

Общество не может смириться с существованием группы своих сограждан (в тюремных учреждениях они составляют 5—7%), которые являются объектом жестокости и произвола. Такое положение находится в вопиющем противоречии с законом, с официально провозглашенной исправительной доктриной. Как легко заметить, отнюдь не такое наказание предусматривает суд, приговаривая к лишению свободы, но это реальность, с которой нельзя не считаться. Между тем эта реальность вполне может быть преступной, хотя такую оценку ей дают редко. Она же может порождать новые преступления и в самих местах лишения свободы, и после освобождения оттуда.

Следующий блок причин рецидивной преступности включает в себя факторы, которые препятствуют успешной ресоциализации после освобождения от наказания. В числе этих факторов можно назвать недостаточную подготовку к жизни на свободе тех, кому предстоит покинуть тюремное учреждение, а также отсутствие жилья и работы для этих людей, многие из которых нуждаются и в материальной помощи, нередко и в медицинской. Особенно в бедственном положении могут оказаться пожилые люди и инвалиды. Неслучайно первые три года после освобождения от наказания являются критическими в том смысле, что именно в этот период совершается наибольшее число повторных преступлений. Вместе с тем необходимо отметить, что в нынешних условиях административный надзор за освобожденными от наказания перестал играть какую-либо превентивную роль, поскольку уголовная ответственность за нарушение правил административного надзора теперь в России отменена.

Особо следует сказать о лицах, которые были осуждены за наказания, не связанные с лишением свободы, тем более что количество подобных лиц обнаруживает тенденцию к росту. Здесь необходимо отметить два обстоятельства: во-первых, многие из таких преступников воспринимают «нетюремное» наказание чуть ли не как прощение или полагают, что сделанное ими вообще не является преступлением. Во-вторых, осужденные к наказаниям не в виде лишения свободы вообще остаются вне поля зрения правоохранительных органов, хотя на самом деле они являются преступниками. Однако в большинстве случаев никакой воспитательной, предупредительной работы с ними не проводится.

В числе криминогенных факторов, порождающих рецидивную преступность, следует назвать недостатки в расследовании преступлений. Они заключаются в том, что по многим уголовно наказуемым поступкам виновные не привлекаются к уголовной ответственности и, по существу, остаются безнаказанными. В ходе расследования преступлений остаются невыявленными или недоказанными некоторые факты преступного поведения, что имеет тот же результат. В связи с этим необходимо отметить и то, что российские суды очень часто проявляют снисходительность, граничащую чуть ли не с поощрением, в отношении весьма опасных преступников, совершивших тяжкие и особо тяжкие преступления. Судебное попустительство выражается в том, что таким лицам назначается несоразмерно мягкое наказание. Иногда они, даже не отбыв его полностью, покидают тюремные стены. Подобные преступники по большей части и не думали отказываться от преступной деятельности, что они и доказывают, когда, преждевременно получив свободу, вновь возвращаются к совершению преступлений. Тем самым в России растет рецидивная преступность.

Совершению рецидивных преступлений активно способствуют такие антиобщественные явления, как алкоголизм и наркомания. Преступления совершаются ради приобретения средств на наркотики или спиртные напитки либо под влиянием алкогольного или наркотического опьянения.

Криминологами давно замечено, что чем в более молодом возрасте совершаются первые преступления или опасные аморальные действия, тем выше вероятность повторного их совершения. Из этого можно сделать логичный вывод, что высокий уровень преступности несовершеннолетних активно питает рецидивную преступность. В конкретных криминологических исследованиях выявлено, что те молодые правонарушители, которые входили в молодежные преступные группировки, затем стали активными членами различных преступных сообществ.

Жизнь рецидивиста, тем более многократно судимого, можно представить себе следующим образом: некая среда, в которой он жил, формировался, воспитывался, породила в его личности определенные черты, которые потом стали субъективной причиной преступного поведения, что повлекло за собой его помещение в места лишения свободы, где эти черты могут не только не исчезнуть, но и еще более укрепиться, обрести статус стойкой жизненной установки. После выхода на свободу он, как правило, попадает в ту же или подобную ей среду, где его антиобщественные ориентации получают дальнейшее подкрепление. Из-за этого он вновь может совершить преступление, попасть в исправительное учреждение и т. д. Как видно, человек оказывается в некотором порочном круге, причем он не осознает этого, не ставит задачу выйти из него. Даже если бы он осмыслил свою жизненную ситуацию и захотел бы вырваться из названного круга, ему это очень непросто сделать хотя бы в силу определенных, выработанных его жизнью стандартов, однотипных восприятий, таких же решений, привычных ценностей и т. д.

Частично «вращение» рецидивиста в порочном круге может быть схематически изображено следующим образом (рис. 8.1).

Рис. 8.1. " Вращение" рецидивиста в порочном круге.

Сказанное вовсе не означает, что человек — только игрушка в руках обстоятельств. Причиной преступного поведения всегда является он сам, но это не говорит о том, что стоит хоть сколько-нибудь игнорировать важные жизненные обстоятельства вокруг той или иной личности. Многие преступники пожилого возраста перестают совершать преступления, но совсем не потому, что они исправились, т. е. изменилась к лучшему их ценностная, нравственная сфера, а потому, что они стары, устали от своей жизни, им, как и многим другим старикам, просто необходим покой. Если они и участвуют в совершении преступлений, то чаще советами, которые потом трудно, а практически невозможно доказать. Те, кто пользуется большим авторитетом в преступной среде, могут выступать в качестве третейского судьи в спорах между преступниками, за что им нередко выплачивают вознаграждение.

Необходимо знать причины рецидивной преступности, для того чтобы успешно бороться с нею.