Права членов семьи собственника жилого помещения

Они отнесены проф. Сухановым к числу ограниченных вещных, во-первых, из-за своего содержания, заключающегося в возможности совершения их обладателями (членами семьи) собственных активных действий по пользованию жилым помещением «на условиях, предусмотренных жилищным законодательством»^[1] (п. 1 ст. 292 ГК), во-вторых — в силу присущего ему свойства следования за жилым помещением при переходе права собственности на таковое к другому лицу (п. 2 ст. 292, п. 1 ст. 558) и, в-третьих — из-за их абсолютной защиты против всех других лиц, включая собственника (п. 2 ст. 292).

Обращаясь к изучению названных факторов легко увидеть, что «рабочим» из всех них является только один (первый). Свойство следования за вещью присуще, как уже неоднократного говорилось, в том числе и самим проф. Сухановым, не только вещным, но и некоторым обязательственным правам; кроме того, ссылка на п. 2 ст. 292 в редакции, воспроизводимой ученым, к сегодняшнему моменту явно устарела^[2]. Что же касается абсолютной защиты, то это, как уже неоднократно указывалось, не причина, обусловливающая необходимость признания тех или других прав вещными, а, напротив, следствие вещной природы прав. Право не становится вещным от того, что кто-то дает ему абсолютную его защиту; напротив, только будучи правом абсолютным (например, вещным), субъективное право и способно получить абсолютную защиту^[3].

Видимо, чувствуя недостаточность своей аргументации, проф. Суханов обращается «за помощью» еще и к и. 4 ст. 292 ГК, первоначальная редакция которого предусматривала, что «…отчуждение жилого помещения, в котором проживают несовершеннолетние члены семьи собственника, допускается с согласия органа опеки и попечительства». «Закон здесь, по сути — пишет ученый — ограничивает собственника недвижимости в праве распоряжения ею». Не говоря уже о том, что здесь имеет место использование откровенно устаревшей редакции нормы^[4], также очевидно, что установленное ею ограничение, хотя и производится в интересах несовершеннолетних лиц, не имеет никакого отношения к содержанию принадлежащего им права пользования жилым помещением, ибо «снимается» это ограничение не самими несовершеннолетними (что естественно), и даже не их законными представителями (что удивительно), а органами исполнительной власти. Налицо, следовательно, норма об одном из публичных ограничении права собственности на жилой дом и квартиру^[5].

Между тем, для обоснования вещной природы права члена семьи собственника жилого помещения нет никакой необходимости прибегать к столь зыбким доводам. Если верно, что всякое вещное право — это абсолютное субъективное гражданское право, содержанием которого является возможность управомоченного лица осуществлять непосредственное господство над вещью (владеть вещью), то в дополнение к первому признаку вполне достаточно было бы акцентировать внимание лишь на том, что объектом права члена семьи собственника жилого помещения является индивидуально определенная и, к тому же, недвижимая вещь — определенный жилой дом или данная конкретная квартира. Члены семьи собственника получают гарантированные правом возможности своими фактическими действиями осуществлять непосредственное господство над индивидуально определенной вещью (владеть ею) — что же еще нужно, чтобы признать право вещным? Неразрывная же связь данного права с правом собственности на жилое помещение, невозможность его возникновения и существования иначе, как у лиц, состоящих в определенных семейных отношениях с собственником его объекта, не свидетельствуют ни о чем ином, кроме как об ограниченном качестве данного вещного права.

• [1] «Таким образом, удовлетворение ими своих жилищных потребностей не зависит от воли собственника жилья» (Учебник. Т. 2. С. 155). В т. 3 Учебника (С. 546) Е. А. Суханов просто упоминает о вещной природе такого права, не объясняя специально причин своего мнения. Кроме того, там же (т. 3. С. 546), со ссылкой на п. 4—7 ст. 31 нового ЖК им объявляется вещным право использования жилого помещения бывшими 'иенами семьи собственника. Если объект данного права относится к категории жилых помещений и определен индивидуально то, действительно, ничто не мешает признать такое право ограниченным вещным, ибо его содержанием является не только возможность использования жилого помещения, по и, в более широком смысле, возможность фактического господства над ним.
• [2] Еще Федеральным законом от 15 мая 2001 г. № 54-ФЗ первоначальная редакция п. 2 ст. 292 ГК, сохранявшая права членов семьи собственника жилого дома или квартиры безусловно, несмотря па отчуждение объекта, была изменена: данное положение сохранялось лишь в качестве общего правила, допускавшего законные исключения. А Федеральным законом от 30 декабря 2004 г. № 213-ФЗ это правило было заменено противоположным. В итоге теперь все обстоит совсем не так, как пишет почтенный ученый: ныне переход права собственности на жилой дом или квартиру прекращает права пользования жилым помещением членами семьи прежнего собственника, если иное не установлено законом. Описанная ситуация является замечательным примером того, как опасно ограничиваться в научных рассуждениях одной только аргументацией «к закону» .
• [3] Как, естественно, и размещение ст. 292 в гл. 18 ГК, наименованной «Право собственности и другие вещные права на жилые помещения». Не право становится вещным оттого, что его так назвал закон, а, напротив, право причисляется законом к категории вещных потому, что оно является таковым.
• [4] Указанные выше Федеральные законы от 15 мая 2001 г. № 54-ФЗ и от 30 декабря 2004 г. № 213-ФЗ дважды меняли эту норму: сначала (в 2001 г.) — в пользу расширения круга лиц-бенефициаров нормы за счет включения в них не только несовершеннолетних, но и недееспособных и даже ограниченно дееспособных членов семьи собственника жилого дома или квартиры и, в то же время, с прямым указанием цели введения такого правила («если при этом затрагиваются права или охраняемые законом интересы указанных лиц»); затем (в 2004 г.) — в пользу сужения круга лиц, об интересах которых заботится норма, до членов семьи собственника, находящихся под опекой или попечительством, либо несовершеннолетние члены его семьи, оставшиеся без родительского попечения.
• [5] Впрочем, будь перед нами и такое ограничение, которое снималось бы самими бенефициарами или их законными представителями, оно само по себе не свидетельствовало бы о том, что возможность снятия таковых свидетельствует о принадлежности соответствующим лицам именно ограниченного вещного права. Дача согласия па совершение сделки, хотя и представляет собой активное действие, совершается все-таки, не непосредственно в отношении вещи, являющейся ее предметом, а в отношении самой сделки (действия). Весьма сомнительно также, чтобы данная возможность обеспечивалась обязанностями того или другого круга лиц. Она больше напоминала бы, существуй она, секундарное, по никак не вещное право.