Источники права Московского княжества

Обычай в Московском княжестве постепенно утрачивает значение важного источника права, и это не случайно: общинная юстиция неуклонно вытесняется государственной (княжеской), источником права для которой служил в первую очередь закон. В отличие от основанных на демократических формах правления и управления земель Московское княжество не выработало инструментария, с помощью которого могла бы происходить естественная унификация обычая как источника права. Обычаи могли применяться в известных случаях, но с большой степенью разнообразия, зависящего от усмотрения конкретных судей. Унификация обычая вне рамок вечевой системы зависела исключительно от воли государя.

Закон

Формальное понятие закона в это время еще отсутствует. В принципе это разные нормативные правовые акты, издаваемые государем, Боярской думой, а позднее и приказами. Вообще же законом в то время считались, прежде всего, Божьи Заповеди. «Государственная же власть, согласно представлениям эпохи Московской Руси, должна была не законодательствовать, а творить суд и расправу, храня законы веры и справедливость»^[1], для чего могла издавать указы. Первоначально великокняжеские и царские указы и судебники адресовались судебно-административным органам, а не подданным. В доказательство этого положения можно привести то, что в Московском княжестве не стояла проблема широкой публикации законов. Тем не менее значение великокняжеского нормотворчества постепенно растет, приобретая значимость и для отдельных подданных, поскольку суды постепенно прекращают использовать привычные нормы обычая и при разрешении любых конфликтов полностью руководствуются издаваемыми верховной властью узаконениями. Первым законом, действие которого формально распространялось на всю территорию Московского княжества, был Судебник 1497 г., принятый в царствование Ивана III. Он знаменовал собой объединение русских земель после опустошительного для них периода политической раздробленности. Документ свидетельствует о том, что просыпается национальное и национально-политическое сознание русских, они осознают себя нацией, единым, отличным от других политическим целым. Начинается строительство централизованного государства. С точки зрения содержания закон в этот период меняется. Длительное время великокняжеское нормотворчество осуществлялось с известной оглядкой па традицию, обычное право. Однако уже Судебник 1497 г. содержит не столько обобщение уже известных норм, в том числе и обычаев, сколько новые правила организации суда и решения дел.

Время создания Московского государства было и временем формирования государственных отношений и ухода от удельно-княжеских. Именно тогда появляется понятие законодательства в современном смысле слова, зарождается и понятие государственной службы. Судебник 1497 г. принимается в тот момент, когда начинается переход от патриархального удельного управления к рациональной бюрократии. Он констатирует отсутствие в суде и управлении четких сроков рассмотрения дел, неопределенность порядка их производства и подведомственности, господство произвола и личного усмотрения. Опираясь на нормативный материал, почерпнутый из уставных грамот, ПСГ и даже Русской Правды, Судебник, тем не менее, «на 3/5 состоит из статей, не стоящих ни в какой связи с дошедшими до нас памятниками»^[2]. В. Томсинов справедливо подчеркивает не всегда четко артикулируемое в нашей литературе обстоятельство: «Создание такого юридического сборника предполагало дальнейшее развитие практических навыков компиляции законодательного материала, способов его группировки, приемов модификации правовых норм, переработки их в целях приспособления к изменившимся социально-экономическим и политическим условиям»^[3].

Посредством Судебника верховная власть пытается бороться с подобными явлениями, устанавливая рамки деятельности тех, кто находится на службе государству. Так, документ свидетельствует о начале процесса подчинения бюрократического аппарата центру: более четко определяется компетенция представителей центральной власти на местах (кормление «с судом боярским» и без), устанавливается круг лиц, осуществляющих на местах функции суда и управления, вводится контроль представителей местного населения за деятельностью наместников, определяется порядок обжалования действий должностных лиц наместничьего управления.

Судебник старается проводить унификацию суда и управления, в частности, определяет компетенцию, подсудность и подведомственность. Строго говоря, в преамбуле Судебника верховная власть обещает изложить лишь правила центрального суда («о суде, как судити бояром и околничьим»), В тексте же добрая половина статей посвящена местному суду. Значит, но всей вероятности, здесь исходили из представления о том, что на местах суд и управление должны строиться по образу и подобию и на тех же принципах, что и в центре. Документ замечателен и попыткой установить некоторые гарантии против возможных злоупотреблений власти. Это выражается как в статьях, устанавливающих размеры пошлин за различные акты, так и в запрещении брать посулы, отказывать в правосудии, тянуть с рассмотрением дел.

Вместе с тем понятно, что в конце XV в. центральная власть не была еще готова к полной унификации и централизации управления. Так, «доходные списки», выдаваемые наместникам, особо в каждом случае регламентировали размер кормов с каждой территории, санкции за упоминаемые в Судебнике злоупотребления властей или не были четко прописаны, или не реализовывались на практике. Тем не менее обязательность применять Судебник вносила единообразие в деятельность центральных и местных органов суда и управления. Судебник 1497 г. стал первым крупным сборником законов единого русского государства, заложил основу для развития законодательства в XV и начале XVI вв.

Жалованные грамоты

Не все жалованные грамоты имели значение закона, т. е. властью законодателя установленной нормы, которая должна служить руководством для суда. Большинство имело целью установление иммунитета для данного землевладения. Смысл такой грамоты состоял в передаче известной доли юрисдикции иному лицу, поэтому жалованные грамоты могли выдаваться не только князьями, но и княгинями, митрополитами, архиереями, вольными городами, т. е. лицами, которым принадлежала на известном пространстве верховная судебная власть. Первоначально каждая перемена лица предполагала подтверждение прежней грамоты полностью или частично. В жалованных грамотах мы находим не только жалованье судом и свободой от податей. Нередко они просто содержат руководящие положения на известный случай.

Уставные грамоты

Многие положения жалованных грамот приобретали характер более универсальный: исключения превращались в правила и переходили затем в уставные грамоты, которые жаловались уже не отдельному землевладению, а целой волости. Соответственно, наместник князя как обладатель уставной грамоты имел право суда и сбора доходов в отношении не только тяглого населения, но и землевладельцев данной волости. Уставные грамоты стали новым этапом развития инструкций наместникам (наказных списков), которые прежде вручались наместникам с указанием их доходных статей в волости. Наиболее известны Двинская (1397) и Белозерская (1486) грамоты. Разновидностью уставных грамот стали появившиеся позднее губные грамоты.

• [1] Омельченко О. А. Очерки законодательства старой России //Традиции и наследие русского права. С. 89−90.
• [2] Юшков С. В. Судебник 1497 г. // Серафим Владимирович Юшков. М., 1989. С. 402.
• [3] Томсинов В. А. Развитие юриспруденции в Московском государстве (XIV-XVI вв.) // Законодательство. 2005. № 5. С. 76.