Аргументы в пользу обязательственной природы

Каким же образом квалифицирует рассмотренные права Е. А. Суханов?

Отстаивая вещную (!) природу уже знакомого нам права пожизненного пользования жилым помещением по договору пожизненного содержания с иждивением или на условиях легата (завещательного отказа), ученый, как бы между прочим, в качестве противопоставления замечает, что " …не следует относить к ограниченным вещным правам… право нанимателя жилого помещения по договору социального найма в домах государственного или муниципального жилищного фонда. …Следует учесть, что ныне действующее жилищное законодательство уже не предоставляет нанимателям такого жилья того широкого объема правомочий и средств их защиты, который был у них ранее (в советское, надо понимать, время]". Это замечание, конечно, является слишком уж общим, неконкретным, почему нельзя ни его критиковать, ни с ним соглашаться — оно не содержит никакой мотивировки, а объяснение, сто сопровождающее, вряд ли может быть признано правильным. Вещная природа субъективного права определяется (как это было установлено и неоднократно показано выше) вовсе не «широким объемом» правомочий и средств защиты, а содержанием правомочий, его составляющих^[1].

Несколько подобных (т.е. предельно общих и не объясненных) замечаний находится и в гл. 46 Учебника — главе, специально посвященной обязательствам из договоров найма жилых помещений^[2]. Объяснение им (замечаниям) появляется только спустя 30 страниц с начала главы. Выглядит оно следующим образом.

Охарактеризовав право нанимателя, возникшее из договора социального найма жилого помещения, как право, включающее в себя возможности (правомочия) владения и пользования жилым помещением, а также (в известной, законом ограниченной мере) и правомочие распоряжения, т. е. как «…право использовать чужое недвижимое имущество (жилое помещение) в пределах, предусмотренных законом и договором»^[3], Е. А. Суханов, однако, назвал, казалось бы, неизбежно отсюда вытекающий вывод о природе данного права как ограниченного вещного, достаточно поспешным. Почему? Потому, что у права нанимателя " …отсутствуют …некоторые необходимые признаки вещных прав" , а именно, такие как (1) абсолютный характер, (2) вещно-правовая защита взаимоотношений наймодателя и нанимателя, (3) государственная регистрация и др. «Главное, — завершил ученый свою мысль, — состоит в том, что императивно определенное законом право на жилую площадь по своему юридическому содержанию и социально-экономическому характеру в действительности представляет собой правовой способ бесплатного распределения среди малоимущих и других граждан дефицитного государственного и муниципального усилья, а не гражданско-правовое оформление объективно необходимых экономических отношений по использованию чужого (частного) недвижимого имущества. Поэтому с гражданско-правовых позиций его можно охарактеризовать как возникающее на основе административно-правовых предпосылок обязательственное право пользования публичным имуществом, содержание которого императивно определено законом» (все выделение автора — В. Б.).

Что тут можно сказать? Мы в очередной раз наблюдаем уже знакомый нам подход: содержательные признаки — сами по себе, квалификация — сама по себе. Признаки признаками, но есть еще и некое супер-доказательство, которое и играет решающую роль. Чтобы разобраться с этим «доказательством» его вполне достаточно внимательно прочесть. В нем — два тезиса: (1) первый — о социальной функции права нанимателя жилого помещения по договору социального найма, и (2) второй — о юридической (обязательственной) природе этого права. Чрезвычайно любопытно, что эти тезисы связаны между собой как причина и следствие (именно такую связь выражает указательное слово «поэтому», открывающее второй тезис). Иными словами, право нанимателя жилого помещения по договору социального найма квалифицировано ученым в качестве обязательственного по… критерию выполняемой этим правом социальной функции]. По обязательственные права никогда не выделялись из среды относительных и, тем более, никогда не противопоставлялись вещным по такому признаку. Более того: социальная функция, выполняемая субъективным правом, по определению неспособна повлиять на юридическую природу субъективного права, потому что лежит вне самого права! Одни и те же социальные функции выполняются в одном и том же обществе разнообразными правовыми средствами; никто и никогда не пытался обосновывать тезис о том, что все правовые средства, выполняющие одну и ту же социальную функцию, имеют одинаковую правовую природу. Социальную — да, экономическую — возможно, но правовую — никогда!

Но, допустим, обязательственная природа субъективного права действительно предопределяется его функциональным предназначением. Какая социальная функция могла бы считаться верным признаком обязательственной природы права? Для ответа на этот вопрос логично было бы вспомнить о том, что обязательства представляют собой юридическую форму товарно-денежных экономических отношений, правовую форму актов товарообмена. Но ведь такого значения договор социального найма жилого помещения как раз и не имеет! Чуть выше договор социального найма был прямо назван " …гражданско-правовым оформлением административных актов распределения жилья, объективно обусловленной его нехваткой и дороговизной…" Где же тут «товарообмен» ?

Больше того, договору социального найма тут же противопоставлен договор найма коммерческого, являющийся «…классической разновидностью акта товарообмена, оформляемого традиционным гражданско-правовым договором». Как же так? Если верно утверждение о том, что обязательственным правом является субъективное право, выступающее юридической формой акта рыночного товарообмена, то утверждение о том, что «право нанимателя жилого помещения по договору социального найма, не являющееся юридической формой акта рыночного товарообмена, является обязательственным», истинным быть никак не может!

Сделаем еще одно допущение: оставим понятие о функциях обязательств вообще и примем за истину утверждение, согласно которому при помощи обязательственных прав обеспечиваются отношения, связанные с использованием публичного (не частного) имущества^[4]. Но это приведет нас уж к совсем странному выводу: природа субъективного права определяется не его содержанием, и даже не его социальными функциями, а принадлежностью имущества, господство над которым это субъективное право обеспечивает! Непосредственное господство в чужом частном имуществе оформляется ограниченными вещными правами, а содержательно идентичное господство в чужой публичной вещи — обязательственными] Где же логика? Как может изменяться природа вещи в зависимости от того, кому она принадлежит? Неужели автомобиль «Жигули» сможет превратиться в автомобиль «Мерседес» только оттого, что перейдет из частной собственности, в публичную?

Ясно, что ни один из поставленных здесь вопросов не требует ответа: все это — вопросы чисто риторические. Не может социальная функция субъективного права предопределять его юридическую природу, никак не может. Тезис об обязательственной природе права нанимателя жилого помещения по договору социального найма лишается, следовательно, своего супер-доказательства и оказывается необоснованным; для его проверки вольно или невольно, но неизбежно придется обратиться к стандартным признакам субъективных обязательственных прав. Но прежде, чем это сделать, ненадолго остановим свое внимание на содержательной стороне этого самого супер-доказательства.

Пусть право нанимателя жилого помещения по договору социального найма не обязательственное, так как им выполняется такая социальная функция, которая несовместима с функцией обязательственных прав — пусть! Пусть неверна вторая часть тезиса. Но есть ведь еще и первая, заключающая в себе противопоставление социальной функции права нанимателя жилого помещения по договору социального найма социальной функции вещных прав: первая тоже вроде бы как исключает последнюю! Право нанимателя «…в действительности представляет собой правовой способ бесплатного распределения среди малоимущих и других граждан дефицитного государственного и муниципального жилья» , а ограниченные вещные права — «…гражданско-правовое оформление объективно необходимых экономических отношений по использованию чужого {частного) недвижимого имущества». Что же выходит? Право нанимателя жилого помещения по договору социального найма — не только не обязательственное, но и не вещное?

Еще раз перечитаем сделанное Е. А. Сухановым сопоставление социальной функции права нанимателя жилого помещения по договору социального найма с социальной функцией ограниченных вещных прав: первое — правовой способ (средство, форма) распределения дефицита, вторые — форма объективно необходимого экономического участия в чужом имуществе. Но откуда такое участие берется? на чем зиждется его объективная необходимость? Обратившись к сделанным ученым ссылкам на предыдущие тома Учебника, мы без труда вспомним, что именно дефицит (правда, не жилья, а других имущественных объектов — земельных участков), и подтолкнул в свое время человечество к изобретению института… ограниченных вещных прав. Именно дефицит имущественных объектов определенного рода и является тем самым фактором, который делает объективно необходимым ограниченное экономическое участие одних лиц в вещах, принадлежащих другим.

Выходит, что противопоставление «формы распределения дефицита» «форме участия в чужом имуществе» в действительности оказывается чисто словесным; оно не скрывает и не может скрывать никакого смыслового противопоставления, поскольку оба высказывания по смыслу абсолютно эквивалентны (равнозначны).

Итак, обе части супер-доказательства «не вещной» природы права нанимателя жилого помещения по договору социального найма при их ближайшем изучении бесследно исчезают; можно сказать, растворяются, подобно сахару в горячем чае, не оставляя по себе даже осадка. Не следует ли, в таком случае, вернуться к вопросу о соответствии данного права признакам родового понятия — понятия ограниченных вещных прав? Как мы помним, Е. А. Суханов не обнаружил в нем (1) абсолютного характера, (2) вещно-правовой защиты нанимателя от наймодателя и (3) государственной регистрации. Многообещающее, но так и не расшифрованное «и др.» оставляем на совести ученого. Выше было установлено, что из всех трех названных здесь факторов роль собственно содержательного признака выполняет только один — первый; второй^[5] и третий^[6] — следствие этого первого и особенностей объекта правам нанимателя (недвижимости). Имеет ли право нанимателя по договору социального найма жилого помещения абсолютный характер?

Е. А. Сухановым признается (см. выше), что в состав правомочий нанимателя по договору социального найма входят возможности владения и пользования жилым помещением, а также, в некоторых пределах, и возможность распоряжения своим правом. Все три возможности реализуются непосредственно управомоченным лицом, его собственными активными действиями, направленными вовне, в окружающий мир. Конечно, это само по себе не означает абсолютности права (вспомним право субарендатора или временного жильца, весь «окружающий мир» которых сводится к лицу, контролирующему и, при необходимости, исключающему доступ всех посторонних к объектам их прав!), но создает сильную презумпцию в ее пользу. Но одно то обстоятельство, что среди этих правомочий есть правомочие владения жилым помещением, практически выливающееся в единоличную возможность его носителя контролировать фактический доступ к вещи со стороны неопределенного круга лиц, с необходимостью предопределяет абсолютную природу этого права; тот факт, что его объектом является жилое помещение — недвижимая вещь — ставит точку в вопросе, ибо означает, что это не просто абсолютное, но вещное право. Ясно, что это — право на чужую вещь, т. е. ограниченное вещное право. Ограниченные же вещные права не могут не иметь абсолютной защиты (п. 4 ст. 216 ГК), в том числе — и против собственника их объекта (в нашем случае — наймодателя). Ни одна норма ни общего гражданского, ни специального жилищного законодательства такую защиту не запрещает и не исключает; более того, принцип неприкосновенности жилища, провозглашенный в ч. 1 ст. 40 Конституции РФ и конкретизированный в ч. 4 ст. 3 ЖК, а также в нормах гражданского и жилищного законодательства, устанавливающих исчерпывающий перечень случаев допустимого принудительного выселения нанимателя и (или) членов его семьи из нанятого жилого помещения, напротив, такую защиту предполагает^[7].

Итак, право нанимателя по договору социального найма на жилое помещение, как субъективное право абсолютного характера, обеспечивающее своему обладателю ограниченное господство в чужой индивидуально-определенной вещи, должно быть признано ограниченным вещным правом. Эта природа в полной мере проявляет себя во всем наборе внешних признаков и следствий, в том числе — оно, помимо того, что обладает абсолютной защитой, оно еще и прямо предусмотрено, а его содержание — исчерпывающим образом определено законом (иными правовыми актами); в основании его возникновения непременно лежит не только договор, но и административный акт; наконец, оно обладает свойством следования за своим объектом (ст. 675 ГК; ст. 64 ЖК). Было бы бесполезно отрицать тот очевидный факт, что из договора социального найма жилого помещения возникает и множество относительных гражданских правоотношений; но точно также лишены всякой научности и перспективы попытки сокрыть за завесой этих правоотношений вещное право нанимателя жилого помещения.

Вопрос о юридической природе прав членов семьи нанимателя жилого помещения по договору социального найма ученым специально не обсуждается; из замечания на с. 568 третьего тома Учебника можно понять, что эти права также считаются обязательственными, поскольку таковым является и право самого нанимателя, коему права членов семьи, по общему правилу, равны. Но очевидно, что раз не доказана обязательственная природа права самого нанимателя, то должен считаться необоснованным и вывод об обязательственной природе прав членов его семьи.

" Права нанимателя, а также постоянно проживающих с ним граждан в обязательстве коммерческого найма жилья… в значительной степени определяются конкретным договором. Но в любом случае они приобретают права владения и пользования полученным по договору жилым помещением, содержание которых заключается в возможности проживания в этом жилом помещении, а также в некоторых возможностях распоряжения им. …Данные правомочия ни в совокупности, ни тем более порознь не могут быть квалифицированы в качестве вещных прав. Хотя они и составляют «право на чужое жилое помещение» (недвижимость), но имеют чисто обязательственную природу и не отвечают необходимым признакам ограниченных вещных прав (непосредственное господство над вещью; определение содержания права законом, а не соглашением сторон; государственная регистрация прав и др.) — см. § 1 гл. 18, § 1 и 2 гл. 23 т. II настоящего учебника" (везде выделение автора — В. Б.).

Легко увидеть прежнюю логическую ошибку: вместо «если право нанимателя жилого помещения по договору коммерческого найма отвечает всем необходимым признакам вещных прав, то оно является ограниченным вещным правом (и, значит, не является обязательственным)», делается совершенно иной вывод: «хотя право нанимателя жилого помещения по договору коммерческого найма и отвечает всем необходимым признакам вещных прав, но оно, все же, является обязательственным, и, следовательно, …не отвечает признакам вещных прав»^[8] таким же таким «признакам» оно не отвечает? Не оформляет непосредственного господства нанимателя над жилым помещением? А разве сказанное выше (о том, что в состав данного права входит правомочие владения — совершения действий по непосредственному господству над вещью), не свидетельствует об обратном? Какое же, в таком случае, правомочие, оформляет «отношения непосредственного господства», если не владение? Содержание прав нанимателя определяется договором, а не законом! Верно, но только каких прав? Правильно — обязательственных, которые, действительно, в великом множестве возникают из договора коммерческого найма. Но сколь бы плотной ни была завеса из этих прав, она не застит и распоряжаемого вещного права нанимателя, «в любом случае», т. е. в силу императивного указания закона — п. 1 ст. 671 ГК — складывающегося из правомочий владения и пользования жилым помещением. Не требуется государственная регистрация права нанимателя по договору коммерческого найма? Но се функции замечательно выполняются административной регистрацией граждан по месту жительства…

Таким образом, можно констатировать несостоятельность как попыток обоснования обязательственной природы прав нанимателей жилых помещений по договорам социального и коммерческого жилищного найма, так и попыток доказать их несоответствие признакам ограниченных вещных прав.

• [1] Да и вряд ли корректно такое объяснение, данное студентам, еще не знакомым не только с той ситуацией, которая существовала «ранее», но и с современным положением дел. К слову сказать, оно вдвойне некорректно еще и потому, что в дальнейшем изложении ученым вовсе не затрагивается вопрос об объеме права нанимателя жилого помещения — ни по советскому, ни по современному законодательству. Самый вопрос о том, что же такое объем субъективного права, остается невыясненным.
• [2] «Обязательства из договоров найма жилого помещения и другие жилищные правоотношениям — таковое полное наименование этой главы. Наименование это явно неудачно, ибо создает иллюзию того, что в рамках данной главы рассматриваются не только жилищные обязательства, но и жилищные правоотношения, не являющиеся обязательственными. Становится непонятным, почему же этот материал рассматривается в рамках особенной части обязательственного права. Замечания об обязательственной природе нрав из договоров жилищного найма см.: Учебник. Т. 3. С. 533—534, 539, 543, 547 и др.
• [3] Учебник. Т. 3. С. 560. Не особенно понятно, о каких таких „пределах, предусмотренных договором“ , здесь говорится: буквально несколькими страницами ранее ученый совершенно справедливо указывал, что условия договора социального найма жилого помещения всецело определяются специальным (правительственным) правовым актом — Типовым договором найма жилого помещения (Там же. С. 549, 559). То же — см. в нижеприводимой цитате со с. 560.
• [4] Такой акцент сделать вполне позволительно, поскольку Е. А. Суханов противопоставляет функцию права нанимателя жилого помещения функции ограниченных вещных прав, считая, что последняя сводится к „…гражданско-правовому оформлению объективно необходимых экономических отношений по использованию чужого (частного) недвижимого имущества“ .
• [5] Еще раз повторим: не право определяется характером защиты, но характер защиты определяется свойствами права и его объекта. Всякое абсолютное право имеет абсолютно-правовую защиту; всякое абсолютное право на вещь имеет вещно-правовую защиту. С другой стороны, абсолютная защита не нужна правам относительным и. следовательно, ее наличие не просто предопределяется характером абсолютного права, но предопределяется им с необходимостью, предопределяется только им и никакими иными свойствами субъективных прав. Следовательно, вещно-правовая защита есть такой внешний признак, который присущ только вещным нравам. Установив его наличие, мы сможем точно сказать, что перед нами — ограниченное вещное право, ибо никаким иным правам, кроме вещных, вещно-правовая защита не присуща.
• [6] Выше (см. п. 7 § 4 в конце) нам уже встречались ситуации, в которых вещные права — право собственности и право удержания — на недвижимость возникают и существуют безотносительно к их государственной регистрации. Это позволило нам сделать вывод о том. что » …отсутствие необходимости в государственной регистрации того или другого права, хотя бы и абсолютного, хотя бы и на недвижимые вещи, ни абсолютности права не устраняет, ни из числа вещных не исключает. Это и естественно, ибо государственная регистрация прав на недвижимость — не причина их признания вещными, а следствие их вещной природы, соединенной с особенными свойствами объекта" .
• [7] Ибо, что есть защита нанимателя от произвольного выселения, как не защита фактического титульного (правомерного, законного) владения?
• [8] Интересно, почему совершенно игнорируется противоположный вопрос: а отвечает ли право нанимателя жилого помещения признакам обязательственных прав? А коль скоро этот вопрос не обсуждается, то откуда же известно (априори?) что оно является обязательственным?