Психологические последствия эскалации теленасилия и ее ограничение

Рассмотрим подробнее характеристику социальных мероприятий, направленных на сокращение объема экранного насилия, и использование механизмов психологической защиты от деструктивной информации.

После слушаний в конгрессе США о негативном влиянии телевидения на аудиторию, состоявшихся в 1980 г., было предпринято масштабное исследование проблемы теленасилия, в результате которого «владельцы телеканалов осознали, что если они хотят жить в безопасной стране, они должны умерить свои аппетиты. Другое дело, что это им не удается.

Но за этим постоянно следят…"^[1] В частности, после слушаний в конгрессе было принято множество санкций, касающихся продажи видеопродукции. В Америке запрещен показ жестокости и кровавых сцен в новостях, а фильмы, содержащие подобные сцены, идут с предупреждением (в ряде случаев это стало практиковаться и на российском телевидении)^[2].

В Америке созданы сильные лоббистские структуры: Телевизионный совет родителей и Комитет американских матерей в защиту детей от насилия на телеэкране^[3]. Существует Ассоциация американских бабушек, которая занимается мониторингом телевизионных программ и выявляет те каналы, которые особенно увлекаются демонстрацией насилия. В результате наиболее «отличившиеся» несут финансовые потери: «Потому все каналы боятся бабушек и мам»^[2]. Ассоциация организует исследования по влиянию кинои теленасилия на зрителей и проводит их анализ. В начале 2000 гг. выяснилось, что из 1000 таких исследований только 18, да и то проплаченных телекомпаниями, продемонстрировали снижение количества жестокости на американском телеэкране^[2].

Защищая народ от теленасилия, психологи предлагают ввести цензуру. «На фоне усиления напряженности, связанной с актами террора, насилие на экранах представляет особую угрозу для общества» , — заявил «Известиям» доктор психологических наук Виктор Фершт, заведующий кафедрой психопрофилактики терроризма^[6].

Согласно данным исследования ВЦИОМ, проведенного летом 2006 г., опрошенные россияне признали необходимость цензуры на телевидении (63% населения): «Цензуре, по их мнению, подлежат на первом месте — секс и порнографии, на втором — насилие и жестокость и на третье место люди поставили еще и рекламу»^[1].

Опрос радиослушателей, проведенный «Эхом Москвы», продемонстрировал следующие показатели: за запрет показа насилия на телевидении высказались 65%, против — 33%, 2% затруднились ответить. Причину необходимости запрета 30% голосовавших усматривают в том, что из-за потока «чернухи», который обрушивается с телеэкрана, общество теряет свой моральный облик; 30% считают, что телевидение делает людей хуже, 12% - что сцены жестокости пагубны для детской психики, 9% - что теленасилие толкает людей с неустойчивой психикой на преступления^[8].

Вместе с гем, многие известные журналисты и руководители журналистских организаций и телеканалов считают недопустимым введение цензуры, так как это противоречит праву человека на информацию^[6]. Бытует точка зрения о том, что зрителю нравится смотреть сцены насилия, другими словами, якобы спрос рождает предложение. Подобные представления не лишены оснований. В процессе многолетних исследований Дж. Голдстайн проследил цепочку причин привлекательности медианасилия для аудитории:

" 1) Субъектные характеристики. Наибольший интерес к теме насилия проявляют: мужчины; индивиды, в большей степени, чем обычно, склонные к агрессивности; чьи потребности в возбуждении и острых ощущениях можно определить в диапазоне от умеренной до высокой; находящиеся в поиске своего социального «Я», или способа подружиться со сверстниками; склонные к «запретному плоду»; желающие увидеть восстановленную справедливость; способные сохранить эмоциональную дистанцию, для того, чтобы визуальные образы не вызывали слишком большое волнение.

• 2) Использование сцен, содержащих насилие: для управления настроением; для регуляции волнения и возбуждения; для возможности выражения эмоций.
• 3) Характеристики изображения насилия, которые повышают их привлекательность: нереальность (музыка, монтаж, декорации); преувеличенность или искаженность, фантастический жанр; предсказуемый результат; справедливый финал.
• 4) Контекст. Сцены насилия более привлекательны в безопасной, знакомой обстановке; когда война и преступления показаны ЯРКО"^[10].

Классификация возможных причин притягательности сцен насилия для детской аудитории содержится в трудах Дж. Кантор:

" - желание испытать волнение (для детей это «захватывающее зрелище»: «Я смотрю ужасы, потому что мне нравится пугаться»);

• — стремление виртуально испытать агрессию (эффект эмпатии•, детям нравится виртуально участвовать в агрессивных действиях);
• — эффект «запретного плода»: родители часто лимитируют доступ детей к жестоким телесценам, отчего такого рода эпизоды становятся для определенной части несовершеннолетних более желанными;
• — желание заглянуть в окружающий криминальный мир («Насилие на экране заставляет меня задуматься о событиях в моей собственной жизни»; «Я могу научиться защищаться»);
• — самоуспокоение (эффект предчувствия)•, контакт с материалом, содержащим сцены насилия, иногда помогает отвлечься от собственных жизненных страхов и реальных проблем, так как нередко типичный сюжет телесериалов заканчивается торжеством порядка и правосудия"^[11].

Однако может ли быть психологическая привлекательность просмотра сцен насилия причиной для увеличения объема телеи кинопродукции, изобилующей подобными эпизодами?

Известный психиатр, кандидат медицинских наук И. А. Янушев обратил внимание на то, что при затяжных просмотрах телепрограмм возникает побочный эффект — возможное состояние возбуждения и раздражительности. Так, нервная система восполняет вынужденное бездействие повышенной активностью или, наоборот, после затяжных телесеансов у ребенка заторможены реакции, что связано с изменением сознания, трансом Телевидение воспитывает агрессоров^[12].

Сотрудники «Российской газеты» утверждают, что у общества действительно «есть конституционное право на полную информацию, в том числе о чрезвычайных событиях в стране. Но у него есть и частное право на здоровую защиту психики от информационного конвейера трагедий и горя, который размывает порог боли и делает общество менее восприимчивым к беде»^[13].

В продвижении тезиса о том, что «люди хотят смотреть насилие», прослеживается стремление «руководителей СМИ представить невольниками общественного выбора: мол, мы такие нравственные, все понимающие, вынуждены снимать жуткие сериалы и давать такие новости, потому что людям это нравится. Это ложь, поскольку все серьезные исследователи восприятия отмечают, что люди влюбляются в то, что им показывают, их ощущения, потребности и желания созданы увиденным. Достаточно ввести 20 новых слов, и все — общество перекодируется. Поэтому тот, кто контролирует „повестку дня“, новостей, контролирует умы миллионов людей. Власть — это всего-навсего интерпретация реальности»^[2].

В. Третьяков категорически высказывается в поддержку ограничения демонстрации насилия в массмедиа, в том числе на телевидении, но он отрицательно настроен по отношению к ограничениям, способным нарушить принцип свободы слова и печати. По его словам, единственно разумным было бы добавить в Закон РФ «О средствах массовой информации» или даже в Конституцию РФ поправку, гласящую, что «запрещается пропаганда криминального образа жизни и особенно насильственных форм его проявления»^[2]. Одновременно В. Третьяков предлагает создать общероссийский Попечительский совет — своего рода общественную информационную палату, которая могла бы держать руку на пульсе российских СМИ и отслеживать факты злоупотребления сюжетами, содержащими сцены жестокости и насилия^[2].

Таким образом, эскалация насилия на телевидении, демонстрация кровавых драк и убийств как единственного способа разрешения конфликта приводит к тому, что все больше и больше граждан, в особенности молодежи, предпочитают использовать эти последние способы для решения своих проблем.

Обзор западных источников показывает: защита здоровья и нравственности детей и подростков является существенным элементом систем правового регулирования вещания и печати не только в странах Европы (Великобритания, Германия, Франция и др.), но и восточных (Китай, Япония), а также в государствах, находящихся на других континентах (Австралия, Малайзия, Южная Африка и др.)^[17]. Устанавливается «водораздел» в вечернем телевизионном эфире, до наступления которого все программы должны отвечать требованиям общей аудитории, включая детей.

На телевещателей накладываются обязанности ограничить телеаудиторию от чрезмерного показа непристойности и насилия. Существуют требования для новых моделей телевизоров — включение блока, предоставляющего возможность родителям или опекунам отфильтровать некоторые программы. Вся видеопродукция маркируется в зависимости от возрастных групп («для просмотра вместе с родителями», «просмотр без родителей запрещен», «разрешено детям до 12 лет»).

Распространение эротических произведений разрешается в США, если они не возбуждают у читателя (зрителя, слушателя) «низменных инстинктов»; не носят «явно оскорбительного» характера, т. е. не содержат натуралистических изображений половой близости, обладают «существенной литературной, художественной, политической или научной ценностью»^[18]. Самое главное, в деятельности по обеспечению информационной безопасности детей участвуют как государственные органы, так и органы саморегулирования.

Американское медиасообщество и ученые постоянно обсуждают темы экранного насилия и жестокости, бихевиористских эффектов телевидения, в особенности отношения ТВ и детской, молодежной и женской аудиториями, на страницах своих профессиональных изданий типа «Джорнализм энд Мэсс Коммюникейшн Куотерли», «Джорнал оф Мэсс Коммюникейшн», «Джорнал оф Коммыоникейшн» (Journal of Communication — официальное издание Международной ассоциации коммуникативистов, которому в выпуске помогает Oxford University Press).

Ограничение эскалации неограниченной демонстрации и публикаций на темы жестокости и насилия должно приобрести статус государственной проблемы и стать вопросом обеспечения национальной безопасности в области информации. Реальное изменение ситуации в сторону улучшения сегодня связывают с правовым регулированием СМИ.

Неоднократно общественность и представители СМИ выступали против закрытия канала «2×2», вещающего, преимущественно, посредством кабельных сетей и заведомо нацеленного на детей, начиная с 11 -летнего возраста (генеральный директор «Профмедиа» Рафаэль Акопов сам именовал канал в интервью «Коммерсанту» не иначе как «анимационная порнуха»^[19]). Несмотря на то что по заказу Управления Федеральной службы по надзору в сфере связи и массовых коммуникаций по городу Москве и Московской области от 2 октября 2008 г., проводилась психологическая экспертиза и были даны комплексные заключения психологов и филологов (доктора филологических наук, профессора В. И. Аннушкина, доктора психологических наук, профессора В. Т. Кудрявцева и доктора педагогических наук И. В. Метлика) о вреде некоторых мультсериалов, в частности «Василиска» и «Крутого учителя Онидзуки», носящих откровенно педофильский характер и содержащих в себе сцены детской порнографии, канал так и не был закрыт^[20]. Под давлением общественности и медиакритиков, которые потребовали «оздоровить» российское телевидение^[21], 8 июня 2005 г. руководители шести основных российских телеканалов (Первый, «Россия», НТВ, ТВЦ, СТС и REN TV) подписали в Государственной Думе хартию «Против насилия и жестокости»^[22].

Согласно Федеральному закону от 29 декабря 2010 г. № 436-?3 «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», вступившему в силу 1 сентября 2012 г., для распространения среди детей запрещена информация:

" 1) побуждающая детей к совершению действий, представляющих угрозу их жизни и (или) здоровью, в том числе к причинению вреда своему здоровью, самоубийству;

• 2) способная вызвать у детей желание употребить наркотические средства, психотропные и (или) одурманивающие вещества, табачные изделия, алкогольную и спиртосодержащую продукцию, пиво и напитки, изготавливаемые на его основе, принять участие в азартных играх, заниматься проституцией, бродяжничеством или попрошайничеством;
• 3) обосновывающая или оправдывающая допустимость насилия и (или) жестокости либо побуждающая осуществлять насильственные действия по отношению к людям или животным, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Федеральным законом;
• 4) отрицающая семейные ценности и формирующая неуважение к родителям и (или) другим членам семьи;
• 5) оправдывающая противоправное поведение;
• 6) содержащая нецензурную брань;
• 7) содержащая информацию порнографического характера;
• 8) о несовершеннолетнем, пострадавшем в результате противоправных действий (бездействия), включая фамилии, имена, отчества, фотои видеоизображения такого несовершеннолетнего, его родителей и иных законных представителей, дату рождения такого несовершеннолетнего, аудиозапись его голоса, место его жительства или место временного пребывания, место его учебы или работы, иную информацию, позволяющую прямо или косвенно установить личность такого несовершеннолетнего"^[23].

В этом же Федеральном законе дано определение информации, распространение которой среди детей определенных возрастных категорий ограничено. Сюда входит информация,.

" 1) представляемая в виде изображения или описания жестокости, физического и (или) психического насилия, преступления или иного антиобщественного действия;

• 2) вызывающая у детей страх, ужас или панику, в том числе представляемая в виде изображения или описания в унижающей человеческое достоинство форме ненасильственной смерти, заболевания, самоубийства, несчастного случая, аварии или катастрофы и (или) их последствий;
• 3) представляемая в виде изображения или описания половых отношений между мужчиной и женщиной;
• 4) содержащая бранные слова и выражения, не относящиеся к нецензурной брани"^[24].

В ноябре 2012 г. в закон были внесены поправки, касающиеся деятельности Интернета. Если владелец сетевого ресурса, содержащего указанную выше информацию, не удалит свою страницу, его адрес будет включен в реестр сайтов, доступ к которым ограничен.

Мы видим, что социальные механизмы не всегда способны выставить заслон волне теленасилия. Установлено, что простые правовые запреты также не всегда не срабатывают. Не менее сложным оказывается вопрос о том, существуют ли психологические механизмы, защищающие человека от влияния теленасилия.

Некоторое время существовала точка зрения, согласно которой теленасилие снижает уровень реальной агрессии, переводя ее в виртуальный план и вызывая катарсис, но она вызвала серьезную критику со стороны оппонентов.

Д. Брайант и С. Томпсон считают: нет достаточных оснований полагать, что просмотр сцен насилия непременно вызовет эффект катарсиса, безопасного высвобождения агрессивной энергии. Они ссылаются на исследование, которое подтвердило, что «люди с развитым воображением или фантазией способны высвобождать накопившийся гнев при просмотре сцен насилия и жестокости, в то время как другие индивиды, не обладающие столь ярким воображением, не способны пережить катарсис»^[25].

Р. Харрис также высказывает сомнение, что сцены насилия приводят к эмоциональному освобождению, т. е. катарсису. Обобщая теории катарсиса, он пишет: «Вероятно, насилие в СМИ пробуждает фантазии зрителя, и эти фантазии приводят к катарсису. Еще одна версия теории катарсиса предполагает, что просмотр насилия в массмедиа снижает уровень возбуждения человека и таким образом человек становится менее склонным к жестокости. Доказано, что снижение уровня возбуждения связано с ослаблением проявления жестокого поведения. Третий вариант теории катарсиса: насилие по телевидению может пробудить реакцию торможения, которая „останавливает“ жестокие импульсы. Эта версия очень похожа на гипотезу сенсибилизации. Ни одно из этих объяснений все же не опровергает вывод о том, что после просмотра актов насилия на экране поведение человека становится более агрессивным»^[26].

Неоднозначно относятся к проблеме катарсиса на телевидении и популярные российские журналисты. Одни рассматривают телевидение как сферу услуг и видят в нем предприятие, которое должно «информировать, развлекать, просвещать и провоцировать — на выборы политика, на покупку прокладки, на звонок в студию, на звонок другу, на хорошее отношение к родителям. Но оно не должно воспитывать, оно не должно делать человека чище, возвышеннее и лучше. Оно нс должно и не может вызывать в человеке катарсис — это глубокое заблуждение… И абсолютная неправда о телевидении, когда мы навешиваем на него функции, которые ему не свойственны, и требуем от него больше, чем оно может дать, мы всякий раз приходим в тупик. Мы упираемся лбом в этот экран, и кричим — дай, — а оно не может по определению»^[27]. По мнению других журналистов, изображение криминала и насилия носит характер социального научения и является одновременно учителем жизни, школой и провокацией, помогая активизации агрессивной мысли и притупляя восприятие крови и убийства^[1].

Видеоограничитель насилия — V-chip — не стал панацеей. Зарубежными психологами были предложены методы смены установок детей по отношению к насилию, с помощью которых удалось добиться некоторого смягчающего эффекта. Использовалась и систематическая десенсибилизация в целях предотвращения реакции страха у детей перед просмотром фильма^[29]. Исследования показали, что «антисоциальное научение может быть изменено посредством нового научения»^[30].

Американская исследовательская группа National Television Violence Study в рамках программы «Изучение сцен насилия на национальном телевидении» разработала рекомендации для массмедиа, законодательных органов и родителей.

Для индустрии СМИ рекомендуется выпускать большее число программ без насилия; показывать больше негативных последствий агрессивных действий, больше альтернатив использования физической силы при решении проблем и меньше оправданий физической агрессии; при показе сцен насилия делать акцент на порицании жестокости в целом и т. д.

Для правоохранительных органов: определять, в каких фильмах преобладают сцены насилия по телевидению; следить за характером и степенью демонстрации сцен насилия.

Для родителей: учитывать все потенциальные возможности негативного воздействия и степень риска для детей, смотреть телевизор вместе с детьми и обсуждать с ними увиденное, чтобы помочь ребенку понять, что насилие в реальном мире может привести к более серьезным травмам и иметь куда худшие последствия, чем те, что показывают по телевизору. Родители также могут помочь детям узнать, что общество обладает возможностями для решения проблем, без применения физической силы^[31].

Форма представления потенциально стрессогенной информации СМК должна отвечать ряду условий, обеспечивающих минимальный уровень психологической защиты населения:

• — конструктивное представление проблемы (показ людей в состоянии активного сопротивления, реальной деятельности по преодолению возникшей ситуации);
• — анализ возможных способов конструктивного преодоления трудностей;
• — информирование о ходе решения проблемы, вплоть до ее окончательного разрешения (о чем часто забывают сообщить СМИ);
• — оказание психологической поддержки пострадавшим и участникам спасательной операции (демонстрация социального одобрения и помощи)^[32].

Петербургские ученые В. И. Кузин и И. В. Кузин считают: «У СМИ есть два пути развития: один — продолжать традицию манипулирования массовым сознанием на базе расширяющихся компьютерных технологий и нейролингвистических программ, другой — формирование интерактивной журналистики гражданского общества, обеспечивающей равноправие всех участников коммуникационного процесса, актуализирующей аудиторию путем диалога, партнерства, самореализации, расширения обратных связей»^[33].

Вместе с тем проблема преодоления негативных последствий влияния теленасилия на зрительскую аудиторию, прежде всего детскую и подростковую, пока еще не решена, несмотря на огромное количество эмпирических данных, серьезных научных обобщений. Новым, перспективным направлением в педагогике, психологии и медиакритике становится медиаграмотность, призванная подготовить новое поколение к жизни в современных информационных условиях.

Федеральный закон «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», вызвал неоднозначную реакцию у представителей отечественной общественности и у самих журналистов. Одни сочли его важным, своевременным и необходимым. Результаты опросов показали, что закон поддерживают более 80% опрошенных. Все считают, что он начал действовать: на экране появились возрастные обозначения демонстрируемых программ. Однако значительная часть опрошенных (70%) настроена пессимистически, потому что не видит существенных изменений в содержании передач^[34].

Поскольку в России еще не преодолен вульгарный подход к решению проблемы свободы слова, которая понимается как вседозволенность, а не просто обеспечение многообразия тематики и плюрализм, есть мнение, что принятие закона является попыткой установить цензуру.

• [1] Как на нас влияет насилие, которое показывают на экранах ТВ // Эхо Москвы. 2008. 22 апр. URL: echo.msk.ru/
• [2] Там же.
• [3] Яковлева Е. Насилие на экране надо ограничить законом или здравым смыслом? // Российская газета. Федеральный выпуск. 2004. № 3422. 5 марта. URL: rg.ru/2004/03/05/eksperty.html
• [4] Там же.
• [5] Там же.
• [6] Батенева Т. Карательная терапия: защищая народ от теленасилия, психиатры предлагают ввести цензуру.
• [7] Как на нас влияет насилие, которое показывают на экранах ТВ // Эхо Москвы. 2008. 22 апр. URL: echo.msk.ru/
• [8] Как на нас влияет насилие, которое показывают на экранах ТВ.
• [9] Батенева Т. Карательная терапия: защищая народ от теленасилия, психиатры предлагают ввести цензуру.
• [10] Цит. по: Теленасилие на американском экране. URL: edu.of.ru/attach/17/13 636.doc
• [11] Cantor J. Children’s Attraction to Violent Television Programming // Why We Watch: Attractions of Violent Entertainment / Ed. bv J. Goldstein. N. Y., 1998. P.88−115.
• [12] Телевидение воспитывает агрессоров // Правда.Ру. 2012. 11 сент.
• [13] Яковлева Е. Насилие на экране надо ограничить законом или здравым смыслом?
• [14] Там же.
• [15] Там же.
• [16] Там же.
• [17] Шойер А. Защита детей при осуществлении телевещания в Европе. Различные структуры — общие потребности // TV diskurs. № 36. С. 4−7; TV Parental Guidelines Monitoring Board. URL: tvguidelines.org; Carmen Palzer. Horizontal Rating of Audiovisual Content in Europe. An Alternative to Multi-level Classification? IRIS plus, Legal Observations of the European Audiovisual Observatory, Issue 2003−10. URL: obs.coe.int; Henry Cohen, Legislative attorney American Law Division. LCRS Reports for Congress. Freedom о speech and Press: Exeptions to the First Amendment. Updated November 7, 1995. (Материалы исследовательской службы Конгресса США. «Свобода слова и прессы: исключения из Первой поправки к Конституции США.»); Dr. Wolf Schulz. Hans-Bredow Institut fur Medienforschung an der Universitet Hamburg Media System of the United Kingdom. Study commissioned by the European Commission an others. DG EAC 03/04. Humburg, 2005. May. URL: hans-bredowinstitute.de; Millwood A. Hardgrave and Sonia Livingstone. Harm and Offence in the Media Content. F review of the evidence. Publ. Intellect. Bristol, UK; Portland, OR, USA. 2006; Richardson,/., Milwood A. Hardgrave, Basil Moratille, Sanna Vahtivouri, Dominic Venter, Rene de Vries. The Internet literacy handbook. 2nd edition. Council of Europe, January 2006; и др.
• [18] Ефимова Л. Л. О необходимости обеспечения правовой защиты детей в сфере массовой информации.
• [19] Коммерсантъ. 2008. № 180. 6 окт.
• [20] URL: mterfax-religion.ru/catholicism/?act=documents&div=837.
• [21] Нарышкина А. Томатный сок становится кровью. Телевизионное насилие формирует жизненные стратегии зрителей // Известия. 2003. 31 марта; Лапин Е. Насилие над зрителем, или Садист поневоле // Телецентр. 2007. № 5. Дек. С. 30−33; Минкин А. Под властью маньяков // Московский комсомолец. 2008. 23−30 аир.; Петренко Р. Мы отказались от модели телевидения, построенного по принципу «пипл хавает» (интервью) // Известия. 2006. 17 февр.; Савина Е., Сигиневич Д. Россияне боятся террористов и развода. Опубликованы результаты международного исследования страхов // Коммерсантъ. 2008. 6 марта; Филина О. За Родину! За секс?! // Огонек. 2008. № 21. 19−25 мая. С. 30−31: и др.
• [22] Хартия телерадиовещателей // СМИ-HH_Ru. URL: smi-nn.ru; medialaw.ru/
• [23] Российская газета. Федеральный выпуск. № 5376. URL: rg.ru/gazeta/2010/12/31/phtml
• [24] Федеральный закон Российской Федерации от 29 декабря 2010 г. № 436-Φ3 «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» .
• [25] Брайант Д., Томпсон С. Основы воздействия СМИ. С. 201.
• [26] Харрис Р. Психология массовых коммуникаций. С. 321.
• [27] Перекотий В. Запрет насилия на телеэкране. URL: reklama-mama.ru/fonim/viewentry .asp?entry=8262&r=518 476&page…
• [28] Как на нас влияет насилие, которое показывают на экранах ТВ // Эхо Москвы. 2008. 22 апр. URL: echo.msk.ru/
• [29] Харрис Р. Психология массовых коммуникаций. С. 326−328.
• [30] Там же. С. 329.
• [31] См. подробнее: Федоров Л. В. Влияние телеэкранного насилия на детскую аудиторию в США. С. 77−93.
• [32] Пронина Е. Е. Журналистика в 2000 году: реалии и прогнозы развития.
• [33] Кузин В. И., Кузин И. В. Метаморфозы российской журналистики (от коллективного пропагандиста-организатора к сенсатору-фриланстеру) // Семиосфера: в лабиринте знаков и образов: сб. науч., публицист. и худож. произведений / Ин-т бизнеса политики; отв. ред. Б. Я. Мисонжников, А. В. Рябов. СПб.: ИНТАН, 2009. С. 58.
• [34] Последствия закона «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию» // Новости. 2012. 23 окт. URL: pressaudit.ru/posledstviya-zakona-o-zashhite-detej-ot-informaciiprichinyayushhej-vred-ix-zdorovyu-i-razvitiyu/