Формирование жанра хождения в литературе Древней Руси

Древнерусская литература имела хорошо разработанную систему эпических повествовательных жанров. Почетное место в ней, наряду с жанрами повести и сказания, занимало хождение — рассказ о путешествии, созданный с познавательно-назидательной целью. Записки о путешествиях {путники, странники, паломники, посольства, «скаски», хождения) составляли значительную часть репертуара русской литературы XII—XVII вв. Известно более 70 произведений этого жанра, среди которых около 50 оригинально-исторических и свыше 20 переводных и легендарно-апокрифических. Несмотря на популярность в Древней Руси, хождения долгое время оставались вне поля зрения литературоведения, изучались в основном лингвистами и историками, так как относились к документальной прозе Средневековья. Реабилитировать жанр, выявив специфику его художественной природы, удалось благодаря работам М. Н. Сперанского, В. В. Данилова, Д. С. Лихачева, Н. И. Прокофьева. Заслугой последнего является решение вопросов, связанных с определением положения хождения в системе жанров древнерусской литературы, с типологией и эволюцией этой формы.

Проблемы теории и истории жанра

В путевой литературе Древней Руси Н. И. Прокофьев выделял пять групп хождений:

• 1) документально-художественные произведения очеркового характера, составленные на основе личных впечатлений (хождения игумена Даниила, Добрыни Ядрейковича, Игнатия Смольнянина и др.);
• 2) путники — краткие практические указатели маршрута («Сказание Епифания мниха о пути к Иерусалиму»);
• 3) «скаски»  — записи устных рассказов русских людей, побывавших в чужих странах, или приезжавших на Русь иноземцев («Хождение Арсения Селунского»);
• 4) статейные списки — отчеты русских послов о поездке за границу с дипломатической миссией;
• 5) легендарные или вымышленные рассказы о путешествиях, составленные с публицистической целью (летописное хождение апостола Андрея по Руси, «Путешествие новгородского архиепископа Иоанна на бесе в Иерусалим»).

Разумеется, самой интересной для литературоведов является первая группа хождений, хотя и статейные списки, которые обычно рассматривают среди памятников деловой письменности, нс лишены художественной ценности. Как показало исследование Д. С. Лихачева («Повести русских послов как памятники литературы», 1954), в письменных отчетах дипломатов, наряду со стремлением к предельной краткости и точности рассказа, прослеживается другая тенденция — к пространности и образности описаний, что свидетельствует о сближении их с художественной литературой.

Известно, что до игумена Даниила, автора первого из дошедших до нас древнерусских хождений, в поиске «единой веры» совершила путешествие в Царьград княгиня Ольга (X в.), на Афоне принял постриг основатель Киево-Печерского монастыря Антоний (XI в.). Кроме устных рассказов о путешествиях, реальных или легендарных, на становление жанра хождений большое влияние оказали греческие проскинитарии. Практическое руководство для паломников, проскинитарий представлял собой сухой до протоколизма перечень мест и связанных с ними событий библейской истории с указанием направления движения и расстояний между достопримечательностями христианского Востока. Произведения коллективного творчества, создававшиеся на протяжении веков, проскинитарии, или паломники, обычно не имели примет авторского стиля, национального колорита. Обилие «общих мест» и стилистических штампов в русской литературе хождений во многом объясняется воздействием традиции переводных проскинитариев.

Самыми популярными в Средние века были путешествия к христианским святыням, совершаемые паломниками, которых так называли потому, что из Палестины они приносили с собой пальмовую ветвь — документальное свидетельство пребывания в Святой Земле. Другое именование паломников — калики (что отразил духовный стих «Сорок калик со каликою») происходило от греческого названия обуви, надеваемой путником. Человек открытого пространства, в дороге путешественник ощущал себя свободным от социальных условностей и забот и жил мечтой — увидеть «небесный град» Иерусалим, молитвой у Гроба Господня избыть горе или грех. В поиске «земли обетованной» нашли отражение стихийный протест народа против феодальных порядков и его утопическая вера в существование «земного рая». Светская, а затем и церковная власть пытались ограничить паломническое движение, когда оно обрело массовый характер. Верующим предписывалось «не ногами искать спасения и Бога», не давать обета «взыскати Рима и Иерусалима», а неукоснительно следовать евангельским заветам, выполняя свои мирские или монашеские обязанности дома, заменяя паломничество чтением хождений.

Хождения приобщали русского читателя к мировой истории, истоки которой он видел в книгах Священного Писания, служили осознанию Руси как части христианского мира. Путь паломников обычно лежал в Царьград и Иерусалим — крупнейшие центры христианской и мировой культуры. Совершая путешествие по святым местам, сталкиваясь в пути с людьми разных национальностей и вероисповеданий, паломник познавал историю человеческой цивилизации.

Путешественник — не созерцатель, спасающий душу вдали от мирской суеты, и нс все знающий моралист. Герой путевой литературы находится в постоянном движении: перемещаясь по горизонтальному пространству, он путешествует «по суху» и по морю, а его душа в это время совершает восхождение к вершинам христианских добродетелей. Путник — человек проницательного и трезвого ума, который в повседневной жизни больше руководствуется опытом, чем верой. Ему, русскому человеку, в равной мере свойственны и чувство собственного достоинства, и чуждое высокомерия уважительное отношение к другим народам, их верованиям, обычаям и культуре. Повествование он ведет от первого лица, эпически спокойно и неторопливо.

Как всякий средневековый человек, создатель хождения дорожил традицией, в том числе и литературной. Следуя жанровому канону, он открывал произведение вступлением, главная цель которого — завоевать расположение и доверие читателя, настроить его на восприятие рассказа о вечных ценностях. Во вступлении, а затем по ходу всего повествования, автор не уставал внушать читателю, что его рассказ — не вымысел, а правда: «Обаче аще и не мудро написах, но не ложно: яко же вид? х очима своима, тако и написах». Обычно во вступлении, кроме условно-литературной самохарактеристики («азъ недостойный… хужши во вс? х мнис? х») и обращения к читателям с просьбой простить за «худоумье» и «грубость», писатель давал вполне конкретные сведения о себе (имя, сословие, когда, куда и зачем совершил хождение).

Основную часть произведения составляла цепь путевых описаний и зарисовок, которые изредка прерывались лирическими размышлениями автора или его суждениями по поводу увиденного. Принцип расположения материала диктовался либо маршрутом путешествия (для паломнической литературы), либо его хронологией, когда записи, как в дневнике, следовали, соотносясь с определенной датой (для путешествий светского характера).

Заключительная часть хождения, обычно краткая, сводилась или к благодарственной молитве Богу, «сподобившему» паломника осмотреть и описать Святую землю, или к религиозно-нравственному наставлению, обращенному к читателю: кто с «любовию» прочтет написанное и «нс похулит» его создателя, тот равную с ним «мьзду прииметь от Бога» .

В языковом плане для хождений характерно использование иностранной лексики — слов из греческого, арабского, персидского, итальянского и других языков; к ним автор путевых записок прибегает, если в русском языке не находит эквивалента или чтобы придать рассказу местный колорит. Церковнославянская лексика и фразеология появляются там, где паломник описывает религиозные святыни и в связи с этим вспоминает эпизоды библейской истории. В целом же для языка хождений характерна опора на живую разговорную речь, а в собственно путевой части — иногда с сохранением диалектизмов и просторечий.

С течением времени происходит эволюция жанра средневековых хождений. В XII—XIV вв. в русской путевой литературе преобладали паломнические хождения, где главным было описание достопримечательностей Ближнего Востока. Начиная с XV в. кроме благочестивых паломников в среде русских путешественников появляются новые типы: «гость торговый», посол по государственным или церковным делам. Резко расширяется география путешествий: это и мусульманский Восток, и католическая Европа, и сказочно богатый мир Индии. Путевые очерки писатели посвящают не только памятникам культового искусства, но и экономике, торговле, культуре, природе, быту чужих стран и народов. Происходит процесс постепенного и неуклонного обмирщения жанра, что сказывается и на содержании, и на форме путевых записок. В XVI—XVII вв. формируется новая жанровая разновидность — землепроходческие хождения, авторами которых являются предводители военных отрядов, посланных русским правительством для колонизации необъятных просторов Урала и Сибири, Дальнего Востока и Камчатки. Это были люди, одержимые жаждой неизвестного и желанием послужить делу «прирастания» Московского государства, наделенные пытливым умом и по-русски широкой, свободолюбивой душой.

Процесс развития жанра хождений нельзя «выпрямлять», сводя его лишь к росту светского начала и художественного вымысла. Традиционные паломнические путешествия, интерес к которым поддерживался церковью, продолжали совершать и описывать и в Новое время. Древнерусские хождения, обогатившись новыми жанровыми разновидностями, органично вошли в состав путевой литературы первой половины XVIII в., оказали влияние на формирование литературных путешествий во второй половине столетия («Путешествие из Петербурга в Москву» А. Н. Радищева, «Письма русского путешественника» ?. М. Карамзина). Они сделали устойчивыми в отечественной словесности мотив дороги и образ странника. Путевой сюжет лежит в основе лермонтовского «Героя нашего времени» и гоголевских «Мертвых душ». По Руси с целью самопознания и народознания совершают свое «хождение по мукам» герои Н. С. Лескова и Ф. М. Достоевского, А. Н. Толстого и А. М. Горького. Следы поэтики древнерусских хождений можно обнаружить и в современной литературе, особенно в жанре путевого очерка.