Вера и разум

Все более становится понятным, что разум не охватывает всего многообразия аспектов реальной действительности. Что означает разум? П. Тиллих выделяет два аспекта в определении разума. Первый означает научный метод, логическую строгость и технический подсчет. Второй используется (как это было на протяжении почти всей истории западной культуры) в значении источника смысла, структуры, норм и принципов.

Первый случай разума П. Тиллих называет техническим разумом, так как он предоставляет орудия изучения и управления реальностью, а вера задает направление, по которому это управление должно осуществляться, т. е. с помощью такого разума создаются средства. Разум в этом смысле встречается в повседневной жизни каждого человека и является той силой, которая определяет техническую цивилизацию нашего времени. Во втором случае разум тождествен человеческой природе человека, противопоставленного всем прочим существам. Он лежит в основе языка, свободы, творчества, т. е. вовлечен в поиск знания, в опыт искусства, в актуализацию нравственных предписаний; он делает возможным центрированную жизнь личности в обществе.

Если вера выступает противником разума, это приводит к дегуманизации человека. Именно так и происходит в системах религиозного и политического авторитаризма. Вера, разрушающая разум, разрушает самое себя и человеческую природу человека. Ведь лишь существо, обладающее разумом, способно различать предельные и предварительные интересы, понимать безусловные предписания этического императива и осознавать присутствие священного. Все это возможно лишь в том случае, если разум понимается в его втором значении — как осмысленная структура души и реальности, а не? его первом значении — как техническое орудие^[1].

Вера и разум связаны неразрывно: разум — это предварительное условие веры; вера — это акт, в ходе которого разум экстатически выходит за свои пределы. Не существует противоречия между природой веры и природой разума. Разум должен принять веру, а вера автономию разума. Вот какова логика этого процесса:

Разум человека конечен, как и всякая культурная деятельность, в ходе которой человек воспринимает и оформляет свой мир. Но разум не связан собственной конечностью. Он осознает ее и таким образом возвышается над ней. Человек испытывает принадлежность бесконечному, которое, однако, не является частью его самого и не подлежит его власти Оно должно захватить человека, и если это происходит, то оно становится делом бесконечного интереса. Человек… осознает свою потенциальную бесконечность, и это осознание возникает в качестве его предельного интереса, в качестве веры…

Разум может быть исполнен лишь в том случае, если он устремлен за пределы собственной конечности и испытывает присутствие предельного, святого. Лишенный такого опыта разум истощает себя… наполняется иррациональными, демоническими содержаниями, и они разрушают его… Вакуум в духовной жизни невозможен, как невозможна пустота в природе. А это значит, что не существует сущностного противоречия между верой и познавательной функцией разума.

Тиллих П. Избранное. Теология культуры. С. 181 — 184.

Соотношение веры с формами познающего разума: истина науки и истина веры

Всякий раз, когда предпринимается попытка познания, ее результатом становится либо истина, либо заблуждение, либо одна из многочисленных переходных стадий между истиной и заблуждением. Каково конкретное соотношение веры с другими формами познающего разума: наукой, философией?

Каждая из форм познания ищет истину — такую, которая была бы адекватно воспринята когнитивной функцией человеческого ума. Истиной научного положения является адекватность описания структурных законов, которые определяют реальность, а также подтверждения этого описания при помощи постоянных экспериментов. Любая научная система предварительна и подлежит изменениям, но такой элемент неуверенности не умаляет истинностную ценность научного утверждения. Он лишь препятствует научному догматизму и абсолютизму. Главная мысль, которую П. Тиллих подчеркивает, заключена в том, что научная истина и истина веры относятся к разным измерениям смысла. Наука нс обладает ни gравом, ни способностью вмешиваться в веру, а вера не обладает способностью вмешиваться в науку. Одно измерение смысла не способно вмешиваться в другое измерение.

Если учитывать это, то прежние противоречия между верой и наукой предстают в совершенно ином свете. На самом деле противоречие существовало не между верой и наукой, а между той верой и той наукой, каждая из которых не осознавала свое подлинное измерение. Когда представители веры препятствовали возникновению астрономии Нового времени, они не понимали, что христианские символы, хотя и пользующиеся аристотелево-птолемеевой астрономической системой, не находятся с этой системой в неразрывной связи. Если воспринимать символы «Бог на небесах», «человек на земле», «демоны под землей» как описания мест, населенных божественными и демоническими существами, современная астрономия может войти в противоречие с христианской верой.

С другой стороны, если представители современной физики редуцируют всю реальность до механического движения мельчайших частиц материи, отрицая реальное качество жизни и души, то они и объективно, и субъективно выражают некую веру. Субъективно наука есть предельный интерес, и они готовы пожертвовать всем, в том числе и собственными жизнями, ради этого предельного. Объективно они творят чудовищный символ этого интереса — универсум, в котором все, в том числе и их научная страсть, поглощено бессмысленным механизмом. Христианская вера права в своем противостоянии такому символу веры.

Наука способна противоречить только науке, а вера — только вере… Это можно с полным правом отнести и к таким сферам научного исследования, как биология и психология. Знаменитая борьба между теорией эволюции и теологией некоторых христианских групп была борьбой не между наукой и верой, а между той наукой, вера которой лишила человека его человеческой природы, и той верой, выражение которой было искажено библейским буквализмом.

Очевидно, что та теология, которая толкует библейскую историю Творения как научное описание некогда произошедшего события, вторгается в сферу… научной работы, а теория эволюции, которая объясняет происхождение человека из древнейших форм жизни, устраняя бесконечное, качественное различие между человеком и животным, есть вера, а вовсе не наука.

То же самое можно сказать и о противоречиях между верой и современной психологией. Она боится понятия души, потому что ей кажется, что это понятие учреждает реальность, которую невозможно постичь научными методами… Этот страх небезоснователен; психологии не следует принимать какие-либо понятия, которые не были бы результатом ее собственной научной работы. Ее функция состоит в том, чтобы наиболее адекватно описывать процессы, происходящие в человеке, и в том, чтобы всегда быть готовой к замене этих описаний… Истина вечного смысла человека находится в другом измерении, нежели истина адекватных психологических понятий.

Современный психоанализ и глубинная психология во многом противоречат… выражениям веры. Однако не трудно заметить, что положения глубинной психологии делятся на более или менее проверенные наблюдения и гипотезы и на утверждения о природе и судьбе человека, которые суть в чистом виде выражения веры. Элементы натурализма, перенесенные Фрейдом в XX век из XIX, его пуританство в отношении любви, его пессимизм по поводу культуры, характерная для него редукция религии до идеологической проекции суть выражения веры, а не результаты научного анализа. Невозможно отказать ученому, занимающемуся человеком и проблемами его существования, в праве вводить элементы веры. Однако если он начинает борьбу с другими формами веры во имя научной психологии, как это делал Фрейд и некоторые его последователи, то он путает разные измерения. Не всегда легко отделить элемент веры от элемента научной гипотезы в каком-либо психологическом утверждении, однако это возможно и, как правило, необходимо.

Различие между истиной веры и истиной науки предупреждает теологов о невозможности использовать новейшие научные открытия для подтверждения истины веры. Микрофизика опровергла некоторые научные гипотезы, касающиеся измеряемости Вселенной. Квантовая теория и закон неопределенности привели к тому же результату. Религиозные писатели немедленно воспользовались этими открытиями для подтверждения своих собственных представлений о человеческой свободе, божественном творении, чудесах. Однако такая процедура неоправданна ни с точки зрения физики, ни с точки зрения религии. Физические теории не имеют прямого отношения к бесконечно сложному феномену человеческой свободы, а распространение энергии в квантах не имеет прямого отношения к смыслу чудес. Теология, используя таким образом физические теории, путает измерение науки с измерением веры. Истину веры невозможно подтвердить с помощью последних физических, биологических или психологических открытий, как невозможно и опровергнуть ее с их помощью.

Тиллих П. Избранное. Теология культуры. С. 185−186.

Весь пафос высказываний П. Тиллиха — выдающегося философа религии — в том, что у науки и веры разные измерения смысла, и уже поэтому прямо сравнивать их бессмысленно. Разумеется, он имел здесь в виду веру религиозную, т. е. веру в узком смысле слова. Но ведь есть вера не религиозная, вера в широком смысле слова. Без такой веры знание перестает выполнять важнейшую функцию — организующую. Такая вера человека осуществляет связь знания, базирующегося на прошлом опыте, с будущим, она — «предвосхищение будущего», и такая же неотъемлемая сторона всего живого, как и знания. Вера в то, чего еще нет, так же необходима человеку, как и знания о том, что уже было.

Общим для научного и религиозного познания является и сомнение. Для ученого сомнение — это орудие труда: когда собраны факты, их нужно соединить между собой в теорию, в общее представление. И как только этот результат достигнут, ученый спрашивает себя: нет ли логической ошибки в моем построении, нет ли передергивания, непродуманного и недодуманного. И если все в порядке и концепция выглядит завершенной, ученый ищет новые данные, от которых рухнет его представление, потому что ему не его представление дорого, а та реальность, которую он исследует. Но сомнения посещают и верующего, когда те или иные представления о Боге, о человеке, о мире не удовлетворяют его, и это означает новую глубину познания: Бог всегда больше того, что мы можем сказать о нем. Истина — это выражение того, что есть, но это не есть сама реальность. Реальность и непостижима до конца, и не выразима до конца.

Итак, концепция автономных, независимых друг от друга истин, возникшая еще в Средние века, не выдержала проверку временем. Разумеется, у каждой из форм познания своя область компетентности и некомпетентности, но между ними нет непреодолимых преград. Интеллектуальные усилия по согласованию различных картин мира, стремление церкви интегрировать данные науки и философии в религиозную картину мира, представления о связи сотворения мира Богом из ничего с Большим взрывом Вселенной — все это шаги к единству религиозной, философской и научной картин мира, движение к целостному пониманию человека.

• [1] См.: Тиллих П. Избранное. Теология культуры. М., 1995. С. 181−182.