Социальная база политических ориентаций как основа и критерий эффективности деятельности партий

Социологическое изучение политических предпочтений граждан и отношения избирателей к партиям в периоды избирательных кампаний получило широкое распространение в отечественной социологии. Это стало возможным после образования многочисленных партий и общественных объединений различных социально-политических ориентаций.

Повышенное внимание к роли партий в выборном процессе предопределяла установленная ранее, а йотом возобновленная с 2014 г. смешанная пропорционально-мажоритарная избирательная схема парламентских выборов, по которой один голос избиратель отдавал за конкретного кандидата, а второй — за партийный список. Указанная схема была применена в России на выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания РФ в 1990;е гг., когда по партийным спискам избиралась половина состава депутатского корпуса. Это дало партиям и другим общественным объединениям своего рода карт-бланш на завоевание депутатских мандатов, которые, в свою очередь, обеспечивали им доступ к государственной власти и ее использование в целях упрочения своего положения на политической сцене российского общества.

В дальнейшем голосование в федеральный парламент по одномандатным округам была законодательно отменена. А в 2014 г. был принят закон, вновь вводящий смешанную избирательную систему.

Социологические исследования партий в ходе выборных кампаний актуальны не только в практическом, но и в научно-теоретическом отношении. Избирательные кампании в определенной мере способствуют политической социализации граждан. Они позволяют индивидам и социальным группам определить и уточнить свои политические интересы, а также решить, какая конкретно партия, избирательный блок или политический лидер являются выразителями и защитниками их интересов. Именно поэтому, судя по данным социологических опросов избирателей, в дни активной фазы проведения выборов доля четко ориентированных сторонников партий резко увеличивается и достигает до 30−40% от количества участвующих в голосовании.

Одной из продуктивных исследовательских проблем является определение доли избирателей, выражающих на выборах политические симпатии или, напротив, антипатии к существующим партиям, и доли тех, которые четко идентифицируют себя с определенной партией, составляя таким образом активное электоральное ядро среди избирателей соответствующей политической ориентации. Речь идет о том, что в электоральных базах партий и образуемых ими избирательных блоках имеют место различные типы избирателей, отличающиеся друг от друга уровнем политической активности и степенью приверженности идеям блока. При внимательном изучении данных, характеризующих политические умонастроения избирателей, можно составить научно обоснованное представление о реальной социальной базе той или другой партии, о причинах «протестного» голосования.

Например, как и в ряде предыдущих исследований, данные опроса накануне выборов 2000;е гг. показали следующий спектр укрупненных типов электорального сознания в российском обществе.

Первый тип — около 15% избирателей. Они определили «свою» партию, которая, как они считают, отчетливо выражает их актуальные интересы. Они склонны помогать «своей» партии в выборной кампании и, как правило, участвуют в голосовании не по принуждению, а по убеждениям или в связи с желанием получить выгоды при условии ее успеха на выборах. Эту категорию можно условно обозначить " партийными активистами", которые составляют более-менее устойчивое ядро электоральной базы политических партий. Таким ядром в настоящее время обладают лишь хорошо известные политические партии, функционирующие постоянно достаточно продолжительное время и (или) имеющие постоянно депутатские фракции в нынешнем составе Государственной Думы.

Отмечая этот факт, следует обратить внимание на одну из сложностей выявления ядра партийных активистов в социологических исследованиях. Проблема в том, что многие избиратели, опасаясь быть непонятыми или по другим причинам, не желают раскрывать перед социологами свои партийные предпочтения. По полученным данным, 15,8% на вопрос о том, за какую партию они скорее всего проголосовали бы в ближайшее воскресенье, указали ответ: «Не хочу об этом говорить». Выявление их партийных предпочтений и вектора электоральных ориентаций возможно только на основе кластерного анализа латентных (скрытых) факторов, обусловливающих присущие им доминирующие социально-политические ориентации. Как правило, эту группу составляет протестный электорат, т. е. люди не вполне согласные с политикой власти и поддерживающих ее партий. Такие избиратели нередко являются сторонниками КПРФ или партий, склонных к эпатажной риторике (типа ЛДПР).

Второй тип — примерно 25% избирателей, которые явно симпатизируют (доверяют) или, напротив, испытывают антипатии (не доверяют) тем или другим партиям или их лидерам на основе идеологической и политической самоидентификации. Их участие в избирательных кампаниях носит инерционный, стабильный характер, что в значительной мере определяет итоговые распределения голосующих по партийным спискам в предыдущих выборах.

Явка представителей второго типа на избирательные участки и характер волеизъявления на выборах в значительной мере определяются позитивным или, напротив, негативным восприятием имиджа партий и их лидеров (если, конечно, он имеется) — истинными или ложными представлениями об их влиянии на власть, о том, какие интересы они отстаивают, и т. д. Эта статистическая группа избирателей в условиях ограниченного политического выбора может менять электоральные предпочтения. Но, как правило, это происходит в рамках одной и той же или смежной политической платформы, в пределах одного и того же сегмента электорального поля. Примерами такой сегментации является сочетание таких групп партий, как КПРФ и Аграрная партия России (прежде также — «Родина»); СПС и «Яблоко»; «Единая Россия» и «Справедливая Россия» и т. д.

Избирателей, которые голосуют за партии, созвучные их идентичности, или по привычке голосовать так, а не иначе, можно охарактеризовать как " традиционалистов" . Исследования прежних лет показали, что именно голоса традиционалистов имеют свойство перетекать от партии к партии в границах одного политического ареала, передаваться (и даже продаваться) при отказе определенной партии от самостоятельного участия в выборах или объединяться при слиянии однородных политических сил. Это произошло, например, на парламентских выборах 1999 г. при слиянии блоков «Единство» и «Отечество — вся Россия», которые претендовали на поддержку одного и того же электората и на статус «партии власти» .

Третий тип насчитывает ориентировочно 40% избирателей, которые относятся ко всем политическим партиям безучастно или неопределенно. Их явка на выборы слабо прогнозируема, электоральное сознание амбивалентно. Характер голосования представителей этого типа зависит от несистемных обстоятельств, в том числе от воздействия на их сознание пиар-акций, публикаций компромата, административного давления, различных посулов, подкупа, резкого изменения цен на потребительские товары и услуги, чрезвычайных ситуаций и других отклонений от повседневной нормы.

Их можно определить в качестве " политических маргиналов" . Именно они составляют так называемое обширное «политическое болото», освоение которого является одной из задач политических партий, без решения которой их электоральная база будет ограничена относительно небольшой численностью активистов и традиционалистов. Как показали исследования прошлых лет, электоральные успехи ЛДПР в немалой мере обусловлены привлечением на финише выборных кампаний голосов именно политических маргиналов, которые и по социальным показателям являются обычно представителями маргинальных слоев населения.

Четвертый тип составляют примерно 10% избирателей, которые в острой форме испытывают политическое отчуждение от власти, т. е. в силу разных причин неприязненно относятся ко всем партиям, чиновничеству, к выборам и т. д. Они составляют так называемую группу " негативистов", которые или не участвуют в выборах, или выражают в голосовании протестные настроения. На предшествующих выборах это фиксировалось в увеличении доли голосующих «против всех». Данная графа законодательно исключалась или включалась в избирательные бюллетени, так как некоторые представители указанного типа могут отдать свои голоса партиям, которые, по их мнению, составляют антипод «партии власти» .

Большое значение в рассматриваемом плане имеет социологический анализ способности партий «нащупать» и объединить интересы различных социально-демографических и социально-профессиональных групп избирателей, воздействовать на формирование мотивов политического поведения представителей разнородных групп. Такой анализ позволяет не только предсказать исход выборной борьбы, но и выявить прочность электоральной базы партий в ближайшей или среднесрочной перспективе: определить долю твердых и временных сторонников партий, поддерживающих их лишь в соответствии с принципом «наименьшего зла» .

Интерес к политическим партиям, проявляемый социологией в течение многих десятилетий, не ограничивается отмеченным аспектом. Не менее существенное значение имеют исследования их в качестве института, влияющего на процесс демократизации общества, агента властных отношений и, наконец, как политического организма с присущим ему механизмом жизнедеятельности.

При определении социологического подхода к изучению партий важно иметь в виду, что их формирование стало одним из следствий и вместе с тем существенным условием перехода государств от авторитарной к демократической модели устройства институтов власти. История свидетельствует, что многопартийность представляет собой системообразующий фактор общественного прогресса. Такой фактор, который сопряжен с системными изменениями в экономике, социальной структуре населения, политической культуре общества.

В идеале партии претендуют на выполнение функции посредничества между государством и населением. Наряду с другими демократическими институтами они выявляют, способствуют объединению и реализации интересов различных социальных групп. Партии вовлекают граждан в политический процесс, содействуют их политической социализации и помогают определить политическую позицию в отношении к органам государственной власти и проводимой ими политике. Именно эти социальные роли партий являются базовыми и представляют особый интерес в социологических исследованиях.

В качестве критериев социологической оценки политического веса партий имеют прежде всего такие, как величина и особенности их социальной базы, масштабы политического влияния на население (избирателей), шансы овладения государственной властью конституционным путем, соответствие декларируемых программ и лозунгов реальным возможностям достижения прогресса в обществе и др.

Говоря о месте партий в механизме взаимосвязи государства с населением страны, следует, конечно, учитывать то, что изучаемая социологией действительность нередко отличается от идеальных схем. Например, КПСС была своеобразным связующим звеном между гражданами и государством в демократическом понимании роли такого звена, в котором де-юре и де-факто государство являлось «приводным ремнем» между КПСС (точнее — ее руководящими органами) и гражданами. Это произошло после устранения всех других партий с политической сцены советского общества, в результате установления административно-командного режима власти и отрыва высшего политического руководства страны от реальной жизни. В тех политических и идеологических условиях социологический анализ функционирования КПСС в обществе строго определялся парадигмой ее руководящей роли.

Отсюда задачи социологических исследований сводились к оценке эффективности идеологического воздействия на народные массы, а эффективность трактовалась как степень реализации установок па незыблемость однажды скроенной политической системы. В какой-то мере изучались характер и конкретное наполнение «обратных связей» между населением и партийно-государственной надстройкой. Эмпирические данные, полученные в исследованиях центра социологических исследований Академии общественных наук при ЦК КПСС, ВЦИОМ и других в то время немногочисленных социологических учреждений, свидетельствовали о том, что в 1980;е гг. резко росло недовольство людей разрывом между идеологическими лозунгами, провозглашаемыми КПСС, и реальной жизнью. Однако эти данные, обнародованные социологами, в условиях политического монополизма практически не принимались в расчет, а их публикация расценивалась порой в качестве враждебных действий.

Происшедшие в 1990;х гг. радикальные изменения в экономической сфере российского общества внесли много нового в его социальную структуру. Пока она далеко не устоялась. И все же две взаимозависимые тенденции очевидны. Первая из них состоит в появлении новых социальных групп, т. е. в дальнейшем развитии социальной стратификации населения. Вторая тенденция выражается в нарастании социальных различий между группами, слоями и общностями, в углублении социально-экономической дифференциации по многим показателям качества их жизни.

Первую тенденцию иллюстрируют, например, следующие данные. За период 1990;х гг. численность работающих на государственных и муниципальных предприятиях сократилась до трети от общего количества занятого населения за счет образования предприятий со смешанной и частной формами собственности. Социальные когорты, связанные с различными формами собственности и сферами предпринимательства, также далеко не однородны. Среди занятых в частном секторе все более внушительную группу составляют лица наемного труда.

О второй тенденции можно судить по статистическим данным, отражающим различия в уровне жизни разных слоев населения, красноречиво показывающим его социально-экономическую дифференциацию. Так, например, величина доходов 10% наиболее обеспеченного населения России, по официальным данным, в 16 раз (а по экспертным оценкам — в 28−30 раз) превышает размеры доходов наименее обеспеченного населения.

Изменения в социальной стратификации неизбежно влекут за собой преобразования в конфигурации политической жизни, в том числе в волеизъявлении представителей различных социальных групп на выборах, в их партийных ориентациях и борьбе за влияние на государственную власть. Этот вывод подтверждается результатами многих опросов граждан России. А именно: структура политических симпатий и антипатий избирателей в значительной мере определяется их социальным расслоением (табл. 15.2).

Впервые корреляция между партийно-политическими симпатиями и социальным положением избирателей была зафиксирована еще в 1996 г. Последующие исследования подтвердили отмеченную связь между социально-политическими установками людей и их социально-экономическим статусом.

Подобные зависимости обнаруживаются также в случаях, когда оценочные переменные соотносятся с рядом других социальных признаков. Скажем, доля критических суждений о власти и государственной политике увеличивается по мере увеличения возраста или по мере снижения уровня образования респондентов и в других комбинациях. Поэтому возникает необходимость выявления доминирующих социальных связей, определяющих характер общественных процессов.

Решение этой задачи обеспечил кластерный анализ социологических данных, позволяющий агрегировать опрошенных, но совокупности однотипных социальных признаков и суждений. Основные выводы этого анализа сводятся к следующему. Во-первых, оценки характера политического руководства страной и самооценки материального положения оказались наиболее взаимосвязанными и обусловили формирование статистических групп населения, именуемых кластерами. Это не означает, что каждый конкретный человек обязательно оценивает, например, политическое руководство страной в прямой зависимости от уровня своего материального статуса. Но качественный анализ преобладающего состава кластерных групп показал, что они отличаются друг от друга по известным в науке и практике классовым (прежде всего, социальностатусным) признакам и при этом противостоят друг другу по ключевым оценкам текущей политической и экономической ситуации в стране.

Данные ряда исследований показывают и другое. То, что характер социального расслоения, происходящего в российском обществе, вызывает заметное смещение политических установок у российских граждан по сравнению.

Таблица 15.2

Если бы следующие выборы в Государственную Думу состоялись в ближайшее воскресенье, за какую партию Вы бы проголосовали? (% от числа определившихся).

Источник: Левада-Центр, 2011.

с «нормой» социального порядка, при которой профессиональная структура населения служит относительно устойчивой базой партийной политической приверженности. Прежде всего, заметно проявилось отсутствие значимой корреляции (точнее — наблюдается явный разрыв) между уровнем жизни избирателей и их профессиональным статусом, уровнем образования и рядом других социально значимых показателей, служащих основанием в определении общественного статуса той или другой социальной группы.

Отмеченные тенденции имеют непосредственное отношение к политической дифференциации российских граждан и формированию электоральных баз партий.