Правовое регулирование электронной коммерции

Совместная Директива 1999/93 от 13 декабря 1999 г. о правовых основах использования электронных подписей в [Европейском] Сообществе [Союзе] главное внимание уделяет вопросам унификации (а) понятийного аппарата в сфере отношений по использованию электронных подписей (ст. 2) и (b) организационно-технических требований, которые могут быть предъявлены национальными законами стран-членов ЕС к безопасным средствам создания электронных подписей, к процедуре проверки их подлинности, к организациям, выдающим квалификационные сертификаты (предоставляющим сертификационные услуги), самим этим сертификатам, а также © требований к общеевропейскому рынку сертификационных услуг и ответственности за их ненадлежащее оказание (ст. 3, 4, 6−8, приложения I-IV к Директиве).

Частноправовым аспектам посвящена единственная — пятая — статья Директивы. Она выделяет среди электронных подписей те, что относятся к категории усовершенствованных и при том основаны на квалифицированном сертификате и созданы безопасным методом. Они противопоставлены всем другим электронным подписям, т. е. тем, которые не соответствуют хотя бы одному из этих трех требований. В отношении усовершенствованных электронных подписей, являющихся квалифицированными и безопасными, на государства-члены возлагается обязанность обеспечить два следующих момента, касающихся их частноправового значения (действия): подобные электронные подписи должны (1) «…удовлетворять правовым требованиям к подписям в отношении данных в электронной форме в гой же мере, в какой собственноручная подпись отвечает требованиям в отношении данных на бумажном носителе» и (2) «…допускаться к использованию в качестве доказательств в юридическом процессе» (п. 1 ст. 5). В отношении же всех других электронных подписей Директива признает достаточным того, чтобы их юридическая и доказательственная сила «…не отрицалась исключительно по причинам, что они имеют электронную форму, или не основаны на квалифицированном сертификате, или не основаны на квалифицированном сертификате, выданном аккредитованным удостоверяющим центром, или не созданы безопасным средством создания» (п. 2 ст. 5).

Еще одна совместная Директива — в обиходе, кстати, называемая Директивой об электронной коммерции (номер 2000/31 от 8 июня 2000 г. о некоторых правовых аспектах информационных услуг на внутреннем рынке, в частности об электронной коммерции (торговле) на внутреннем рынке) «…нацелена на обеспечение надлежащего функционирования внутреннего рынка посредством обеспечения свободного движения информационных услуг между государствами-членами ЕС» (п. 1 ст. 1)^[1], но в действительности имеет гораздо более широкое значение. Я имею в виду ее ст. 6−8 о так называемых коммерческих коммуникациях, т. е. информационных сообщениях, размещаемых или направляемых для целей «…продвижения товаров, услуг или имиджа компании, организации или частного лица, осуществляющих коммерческую, промышленную или ремесленную деятельность или работающих в определенной профессиональной сфере», кроме случаев, установленных Директивой (п. (f) ст. 2), а также ст. 9−11, о договорах, заключенных с использованием электронных средств.

Требования, предъявляемые к коммерческим коммуникациям, сосредоточены, главным образом, в ст. 6 Директивы и сводятся, в целом, к точной определенности (идентификации) трех моментов — (1) коммерческой цели и (2) коммерческого содержания (коммерческого характера) коммуникации (в том числе рекламных и иных подобных предложений (о скидках, премиях, подарках и т. п.), извещений об объявлении конкурсов и проведении игр и т. д.), а также (3) " …физического или юридического лица, от чьего имени ведутся коммерческие коммуникации". Небольшие дополнительные требования установлены для так называемых незапрошенных коммерческих коммуникаций — рассылок по электронной почте (ст. 7) и коммерческих коммуникаций об оказании услуг лицами-носителями так называемых регулируемых профессий (ст. 8).

Что же касается договоров, заключенных с использованием электронных средств связи, то в этой области к странам-членам ЕС предъявляется, по сути, только одно очень просто выполнимое требование: они " …должны гарантировать, что их законодательная система разрешает заключение контрактов с использованием электронных средств, в частности… что юридические требования, применяемые [у них] к процедуре заключения контрактов, не создают препятствий к использованию электронных контрактов и не влекут утрату юридической силы контрактов по причине их заключения с использованием электронных средств" (п. 1 ст. 9). Конечно, государства могут устанавливать исключения из этого правила, но только применительно к четырем прямо перечисленным типам договоров — «…(а) в отношении установления или передачи прав на недвижимость (кроме аренды); (b) требующих для своего заключения привлечения судов, органов власти или представителей профессий, осуществляющих государственные полномочия; © поручительства или залогов с участием лиц, действующих в целях, выходящих за рамки их торговой, деловой или профессиональной деятельности; (d) в сфере семейного и наследственного права» (п. 2 ст. 9). Обо всех таких исключениях должно быть сообщено Европейской комиссии, причем сохраняющие их государства-члены обязаны ежегодно (!) объяснять Комиссии причины, побуждающие к их сохранению (препятствующие их отмене) (п. 3 ст. 9).

Статьи 10 и 11 Директивы предъявляют небольшие дополнительные требования к процессу заключения договоров в электронной форме (см. их самостоятельно).

• [1] Общие требования к таким услугам и национальному законодательству стран-членов ЕС — см. в ст. 1−5, 12−15 и 16−20 Директивы. Особенно интересны и весьма актуальны для российского права ст. 12−15, определяющие ответственность так называемых информационных посредников, т. е. лиц, содействующих передаче (распространению) такой информации, распространение которой законом запрещено или ограничено, — лиц, оказывающих услуги по самой передаче информации, ее кэшированию (записи в оперативную память ЭВМ с целью последующей передачи) и хостингу (размещению на своем сервере).