Является ли залоговый индоссант регрессным вексельным должником?

Да, является.

Это видно, например, из н. 2 Обзора практики разрешения споров, связанных с применением норм о договоре о залоге и иных обеспечительных сделках с ценными бумагами, утвержденного Информационным письмом Президиума ВАС РФ от 21.01.2002 № 67, которым установлено, что «…индоссант, включивший в индоссамент оговорку „валюта в залог“, не лишен нрава включить в него оговорку „без оборота на меня“, т. е. оговорку, указывающую на его неготовность принимать на себя регрессное вексельное обязательство. Следовательно, при отсутствии такой оговорки лицо, учинившее залоговый индоссамент, должно считаться точно таким же регрессным должником, как и индоссант обыкновенного передаточного индоссамента» . Этот вывод объяснен следующим образом: «…нормы об индоссаменте, содержащиеся в гл. II Положения, относятся ко всем случаям совершения индоссамента. Статья 19 Положения устанавливает специальные последствия совершения залогового индоссамента, но в той части, где отсутствуют специальные правит, применяются общие положения об индоссаменте. — Статья 16 Положения предусматривает, что индоссант, поскольку не оговорено обратное, отвечает за акцепт и за платеж. Это положение распространяется и на лицо, поставившее залоговый индоссамент» .

Данное положение было почти что единодушно отвергнуто нашей литературой. Столь же едино и мнение критиков о причине его неприятия: оговорка, указывающая на залоговый характер индоссамента, свидетельствует о том, что совершение такого индоссамента имело целью установление квазизалогового права на вексель, но никак не передачу ему права собственности на этот вексель. Следовательно, лицо, легитимированное залоговым индоссаментом, не становится собственником векселя. Но если оно не собственник векселя, то ему не принадлежит и никаких прав из векселя, в том числе и права регрессного требования к залоговому индоссанту. Залоговый индоссамент предоставляет индоссату только возможность осуществлять удостоверенные векселем права, которые остаются для него чужими, поскольку принадлежат залоговому индоссанту.

В обоснование, а затем и в защиту позиции Президиума выступили, кажется, только мы. Можно согласиться с тем, что наша прежняя аргументация, равно как и аргументация Президиума ВАС РФ. недостаточна, поскольку она сводится к одному только формально-систематическому соединению специальных норм Положения о залоговом индоссаменте с его же общими нормами об индоссаменте как таковом и при этом совершенно не анализирует ни самого института залогового индоссамента, ни существа лежащих в его основе отношений. Но этот ее недостаток сам по себе не означает неправильности защищаемой с ее помощью позиции и к тому же может быть легко исправлен.

С теоретической точки зрения оппоненты неправы, прежде всего, в том, что они считают залогового индоссанта лицом, осуществляющим чужие вексельные права — вексельные права залогового индоссанта. Если бы это было так, то в ст. 19 Положения о векселях содержалось бы предписание, подобное тому, что есть в ч. 2 его ст. 18, о том, что залоговому индоссату можно противопоставлять все те возражения, которые можно было бы выдвинуть его предшественнику (залоговому индоссанту). Но ничего подобного там нет, напротив, в ч. 2 ст. 19 содержится противоположное предписание. Затем, верно, конечно, что залоговый индоссат не становится собственником векселя, но что же мешает признать его обладателем иного — ограниченного — вещного права на него (условно назовем его правом залога)? Ничего не мешает. Но если так, то в силу принципа «право [требования] из бумаги следует за [вещным] правом на бумагу», залоговый индоссат неизбежно должен быть признан нормальным классическим вексельным кредиторам — обладателем прав из векселя.

Тот факт, что роль права на бумагу в данном случае играет не право собственности, а залоговое право, проявляет себя в оговорке, которая, завершая ч. 1 ст. 19 Положения, запрещает залоговому индоссату распоряжаться векселем. Это естественно, ведь заложенный вексель продолжает оставаться для него чужим, а ограниченные вещные права — это права на чужие вещи. Именно для этого — для того, чтобы предупредить третьих лиц о невозможности приобретения заложенного векселя в собственность от залогового индоссата — и нужна залоговая оговорка в индоссаменте.

Таким образом, никаких теоретических несообразностей в нашей позиции (равно как и в комментируемой точке зрения Президиума) на самом деле нет. Достаточно только помнить, что право собственности — не единственное «право на бумагу», делающее кредитором по ней.

Главный же практический недостаток противостоящей позиции (и, стало быть, главное достоинство нашей точки зрения) лучше всего обнаруживается в ситуации с залогом векселя, неоплатного со стороны как прямого, так и классических регрессных должников. Отвергая регрессное требование к залоговому индоссанту (должнику, залогодателю), мы по сути бросаем индоссата (кредитора, залогодержателя) на произвол судьбы, т. е. оставляем его безо всякого обеспечения. Залоговый индоссант знает, что сколь бы худой вексель он ни передал в залог, ему все равно «ничего за это не будет». Такой подход слишком явно стимулирует к залогу векселей, заведомо безнадежных и бесполезных как с точки зрения платежеспособности самих их участников, так и с точки зрения основательности принятия ими на себя вексельных обязательств (лишь бы только потенциального кредитора удалось убедить в обратном).

Признав же, что залоговый индоссант становится классическим регрессным должником по векселю, мы, напротив, стимулируем будущих вексельных залогодателей к тому, чтобы предоставляемые ими в залог векселя были бы максимально надежными, а также к тому, чтобы отношения покрытия и валюты, выступающие основаниями оплаты векселя, ко времени наступления срока платежа пребывали бы в надлежащем состоянии. Тот, кто знает, что вексель, даже и не переданный им, а хотя бы и просто заложенный, имеет шанс вернуться к нему в регрессном порядке, никогда не поставит залогового индоссамента на заведомо безнадежном векселе. Или поставит его, но снабдит… безоборотной оговоркой (п. 2 Обзора № 67).

Конечно, весьма вероятно, что предъявление залогодержателем вексельного требования к своему непосредственному контрагенту — вексельному залогодателю — тоже окажется безрезультатным. Будь иначе — не было бы необходимости в залоге. Тем не менее надо отдавать себе отчет в том, что установление залога нередко становится следствием не столько реально неблагоприятного финансового положения должника, сколько кредиторского недоверия к нему. В подобных случаях кредитору гораздо предпочтительнее иметь в своих руках не только требование по обязательству основному, но и требование вексельное — с точки зрения содержательной — абстрактное, с точки зрения объема — большее и с точки зрения процессуальной — более строгое, следовательно, во всех отношениях более предпочтительное.