Уголовно-исполнительная характеристика принудительных мер медицинского характера

Принудительные меры медицинского характера (далее — ПММХ) — правовой институт, регулируемый преимущественно УК РФ. В нем определяются не только цели и основания применения ПММХ, но и их виды, а также в общих чертах описывается порядок их исполнения, в том числе в период отбывания наказания. В УИК РФ вопросы исполнения ПММХ практически не находят своего разрешения, хотя в соответствии с ч. 3 ст. 97 УК РФ порядок исполнения ПММХ определяется уголовно-исполнительным законодательством и иными федеральными законами. Подобного рода правовое регулирование представляется необоснованно «усеченным» и не отвечающим современным потребностям пенологии.

Обычно при совершении преступления суд должен в соответствии с УК РФ назначить виновному лицу наказание или иную уголовно-правовую меру (условное осуждение или др.) либо освободить его от уголовной ответственности или наказания, применив конкретный правовой институт (например, освобождение от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием). Порядок исполнения уголовно-правовых мер реагирования на совершенное преступление регулируется в УИК РФ, где целые главы посвящены различным уголовным наказаниям, а также условному осуждению. В этом случае нормативно создана ситуация, когда УИК РФ практически «игнорирует» регламентацию процедуры исполнения ПММХ и других уголовно-правовых мер (конфискации имущества и принудительных мер воспитательного характера). В результате порядок их применения (в том числе исполнения) регламентирован преимущественно в УК РФ, что представляется не вполне обоснованным.

В соответствии со ст. 21 УК РФ применение ПММХ в отношении лица, совершившего предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, по непонятной причине является правом, а не обязанностью суда. В этом случае возникает ситуация, когда на совершение лицом общественно опасного деяния государство реагировать вроде как не обязано.

Очевидно, что в отношении лица, совершившего общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, государство обязано (а не вправе) применять соответствующие меры воздействия, хотя бы для недопущения повторного правонарушения. Данная проблема представляется достаточно актуальной ввиду того, что в настоящее время, по данным Б. А. Спасенникова и С. Б. Спасенникова, число лиц, признанных судом невменяемыми, в различных регионах страны колеблется от 3 до 15% от общего числа подсудимых^[1].

Применение ПММХ, например в отношении лица, освобождаемого от отбывания наказания, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство, лишающее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, также остается на усмотрение суда (согласно ч. 1 ст. 81 УК РФ, это является правом суда, а не обязанностью).

Представляется, что в самой ст. 21 УК РФ заложено противоречие: в ч. 1 говорится о том, что не подлежит уголовной ответственности лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, т. е. не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики (т.е. к нему не могут применяться меры уголовно-правового характера), а в ч. 2 — что лицу, совершившему предусмотренное уголовным законом общественно опасное деяние в состоянии невменяемости, судом все же могут быть назначены ПММХ (несмотря на то, что оно не подлежит уголовной ответственности).

Аналогичное противоречие содержится и в ст. 81 УК РФ, согласно которой суд должен освободить от наказания лицо, у которого после совершения преступления наступило психическое расстройство, лишающее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, а применять к такому лицу принудительные меры медицинского характера — не обязан.

Таким образом, положения ст. 21 и 81 УК РФ представляются несколько нелогичными. В общем контексте правового регулирования назначения и исполнения ПММХ можно говорить о наличии группы вопросов, не урегулированных действующим законодательством.

ПММХ могут быть назначены судом лицам:

• 1) совершившим деяния, предусмотренные статьями Особенной части УК РФ, в состоянии невменяемости;
• 2) у которых после совершения преступления наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение или исполнение наказания;
• 3) совершившим преступление и страдающим психическими расстройствами, не исключающими вменяемости;
• 4) совершившим в возрасте старше 18 лет преступление против половой неприкосновенности несовершеннолетнего, не достигшего 14-летнего возраста, и страдающим расстройством сексуального предпочтения (педофилией), не исключающим вменяемости.

В этом случае психическое расстройство является фактически единственным заболеванием, в связи с наличием которого возможно назначение ПММХ. Однако такой подход не отвечает современным требованиям предупреждения преступлений и иных правонарушений.

До внесения в ст. 97 УК РФ изменений Федеральным законом от 08.12.2003 № 162-ФЗ ПММХ также применялись к лицам, совершившим преступление и признанным нуждающимися в лечении от алкоголизма или наркомании. Между тем подход, связанный с необходимостью применения соответствующих мер (их название может быть различным) к лицам, нуждающимся в лечении от алкоголизма или наркомании (вполне обоснованный, по нашему мнению), отражен в уголовном законодательстве Республики Беларусь, Израиля и других государств ближнего и дальнего зарубежья^[2].

В результате подобного рода недостатков в УК РФ законодатель попытался компенсировать их положениями УИК РФ. Так, в соответствии с ч. 3 ст. 18 УИК РФ к осужденным к принудительным работам, аресту или лишению свободы больным алкоголизмом, наркоманией, токсикоманией, ВИЧ-инфицированным осужденным, а также осужденным, больным открытой формой туберкулеза или не прошедшим полного курса лечения венерического заболевания, учреждением, исполняющим указанные виды наказаний, по решению медицинской комиссии применяется обязательное лечение.

Получается, что алкоголизм и наркомания теперь выступают как основания назначения не ПММХ, а обязательного лечения (далее — ОЛ). Означает ли это, что ПММХ и ОЛ представляют собой идентичные меры воздействия в отношении осужденных? Законодатель однозначного ответа на этот вопрос не дает.

В то же время ПММХ и ОЛ объединены в ст. 18 УИК РФ («Применение к осужденным мер медицинского характера»). В этом случае ПММХ и ОЛ фактически представляют собой различные виды мер медицинского характера, которые должны иметь одну правовую природу, цели и основания применения и пр. Например, в ч. 1 ст. 116 УИК РФ эти меры медицинского характера указываются вместе.

Применение ПММХ может осуществляться как «вместо» уголовного наказания, так и в процессе его исполнения. В этом случае непонятна их правовая природа. В первом случае ПММХ можно было бы назвать некоей альтернативой уголовным наказаниям, а во втором — средством воздействия на осужденных, законодательно не относящегося к исправительным. ОЛ применяется только в процессе исполнения уголовных наказаний. В этом случае (т.е. при применении мер медицинского характера в процессе исполнения наказания) правовая природа ПММХ и ОЛ схожа.

Закон четко в ч. 2 ст. 9 УИК РФ определяет, что к основным средствам исправления осужденных относятся режим, воспитательная работа, общественно полезный труд, получение общего образования, профессиональная подготовка и общественное воздействие. Лечение осужденных к основным средствам исправления не относится. Вместе с тем в ч. 2 ст. 9 УИК РФ говорится именно об основных средствах исправления, что, вероятно, подразумевает наличие «факультативных» средств исправления в отношении отдельных категорий осужденных. Представляется, что к таким факультативным средствам исправления могут относиться ПММХ и ОЛ, применяемые в отношении осужденных, имеющих психические расстройства и иные заболевания, в процессе исполнения ими наказания.

Основы подхода к ПММХ и ОЛ как факультативным средствам исправления осужденных уже проявляются в УИК РФ:

• • в соответствии с ч. 2 ст. 18, если во время отбывания принудительных работ, ареста или лишения свободы будет установлено, что осужденный страдает психическим расстройством, не исключающим вменяемости, которое связано с опасностью для себя или других лиц, администрация соответствующего учреждения направляет в суд представление о применении к такому осужденному ПММХ. Фактически речь идет о предупреждении членовредительства и других нарушений установленного порядка отбывания наказания, в том числе злостных (например, неповиновения представителям администрации исправительного учреждения, мелкого хулиганства и пр.). В этом случае целью ПММХ является более эффективное осуществление воспитательной работы с осужденными;
• • согласно ч. 1 ст. 116 к числу злостных нарушений установленного порядка отбывания наказания относится в том числе уклонение от исполнения ПММХ или от ОЛ, назначенного судом или решением медицинской комиссии. Получается, что в контексте воспитательной работы с осужденными значимость уклонения от ПММХ и ОЛ соразмерна с такими злостными нарушениями, как: употребление спиртных напитков либо наркотических средств или психотропных веществ; мелкое хулиганство; угроза, неповиновение представителям администрации исправительного учреждения или их оскорбление при отсутствии признаков преступления; организация забастовок или иных групповых неповиновений, а равно активное участие в них; организация группировок осужденных, направленных на совершение указанных выше правонарушений, а равно активное участие в них и пр.;
• • перевод положительно характеризующихся осужденных для дальнейшего отбывания наказания из исправительных колоний общего или строгого режимов в колонию-поселение в соответствии со ст. 78 также можно считать мерой стимулирования правопослушного поведения осужденного для его дальнейшего исправления. Тем более что подобный перевод осуществляется лишь с согласия самого осужденного. В этом случае нормативный запрет перевода в колонии-поселения осужденных, не прошедших ОЛ, а также требующих специального лечения в медицинских учреждениях закрытого типа, должен подталкивать осужденных к соблюдению всех назначенных им лечебных процедур, улучшению состояния своего здоровья, предостерегать их от совершения членовредительств и иных правонарушений, что в итоге должно привести к скорейшему окончанию применения ПММХ и ОЛ.

Таким образом, значение ПММХ (как и ОЛ) с точки зрения пенологии в настоящее время можно условно свести к мере воздействия, применяемой к осужденным, имеющим заболевания, с целью не только предупреждения совершения ими новых преступлений и иных правонарушений, но и их исправления.

По различным данным, несколько сотен тысяч осужденных к лишению свободы находятся на диспансерном учете у медицинских работников (в основном по поводу язвы желудка, ишемической болезни сердца и некоторых других болезней), имеют психические заболевания, туберкулез; при этом увеличивается количество лиц с повышенной агрессивностью и возбудимостью, с психическими отклонениями, склонных к разным формам деструктивного поведения — агрессии, конфликтам, членовредительству, суицидам. Ненадлежащее состояние материально-бытового и медико-санитарного обеспечения в местах лишения свободы приводит к тому, что у осужденных развиваются различные заболевания.

Отбывая лишение свободы, осужденный зачастую не стремится улучшить состояние своего здоровья, поскольку больные осужденные могут получать дополнительные посылки и передачи в количестве и ассортименте, которые определяются в соответствии с медицинским заключением, получают пособие по временной нетрудоспособности, по медицинским показаниям они могут быть досрочно освобождены из дисциплинарного изолятора и пр. В случае ухудшения состояния здоровья осужденного его направляют на обследование и лечение в лечебные исправительные и лечебнопрофилактические учреждения, внутренние режимные требования которых, ввиду тяжелого состояния здоровья больных, нередко облегчены по сравнению с исправительными колониями и тюрьмами. У осужденных, признанных инвалидами, подобных льгот по уголовно-исполнительному законодательству еще больше.

Таким образом, законодательно создана ситуация, когда при отбывании лишения свободы осужденному выгоднее иметь какоелибо заболевание, так как это сулит определенные льготы. Одновременно существует возможность его досрочного освобождения от отбывания наказания по болезни.

Эффективность применения средств исправления в местах лишения свободы также вызывает некоторые вопросы:

• — работает лишь незначительная часть осужденных к лишению свободы (одной из причин этого является большое число больных осужденных, однако администрация обязана привлекать к работе также лиц, ограниченно трудоспособных, в том числе больных различными заболеваниями);
• — в последнее десятилетие в целом отмечается падение числа случаев применения мер взыскания (хотя такие меры являются одним из значимых элементов воспитательной работы и количество случаев их применения при ухудшении криминологической обстановки в стране и криминологических характеристик осужденных, по нашему мнению, должно увеличиваться);
• — профессиональной подготовкой в общей сложности занимается немногим более 100 тыс. осужденных.

Из приведенных показателей исправительного воздействия следует, что из основных средств исправления только режим остается мерой, имеющей значение для всех осужденных к лишению свободы, а иные основные средства исправления в отношении подавляющего большинства осужденных, по сути, не применяются.

Для усиления исправительного и профилактического воздействия в отношении осужденных требуется изменение отношения к ПММХ и ОЛ как к средствам исправления, применяющимся к лицам, имеющим заболевания.

По меньшей мере, как это следует из ст. 97 УК РФ и ст. 18 УИК РФ, ПММХ применяются для предупреждения совершения осужденными членовредительств.

Цели и основания совершения осужденными членовредительства могут быть разнообразными:

• — уклонение от выполнения режимных, трудовых, воспитательных или иных требований и обязанностей, а также получение соответствующего медицинского освобождения на определенный срок;
• — попадание в медсанчасть исправительного учреждения или лечебно-профилактическое либо лечебное исправительное учреждение для «смены обстановки» или решения личных вопросов;
• — получение медицинской помощи («дополнительного внимания» со стороны медперсонала), а также получение болеутоляющих и иных лекарств;
• — разрешение на получение дополнительных посылок или передач от родственников в соответствии с медицинским заключением;
• — попадание в медсанчасть исправительного учреждения или лечебно-профилактическое либо лечебное исправительное учреждение для решения неформальных вопросов, обусловленных традициями криминальной субкультуры;
• — оказание влияния на администрацию исправительного учреждения (в том числе через СМИ), «шантаж», чтобы добиться себе и другим осужденным не предусмотренных законодательством льгот;
• — демонстрация протеста, например против самого факта нахождения в исправительном учреждении, для послабления условий содержания или иных обстоятельств;
• — демонстрация своего нежелания покидать после проведенного лечения медсанчасть исправительного учреждения или лечебно-профилактическое либо лечебное исправительное учреждение, а также чтобы отсрочить свое возвращение к предыдущему месту отбывания наказания;
• — привлечение внимания со стороны органов прокуратуры или иных правоохранительных органов, в том числе самой администрации исправительного учреждения, а также правозащитных организаций, для решения каких-либо личных вопросов;
• — отсрочка, неприменение или приостановление применения дисциплинарного взыскания, например в виде водворения в штрафной изолятор или перевода в помещение камерного типа либо иного решения администрации исправительного учреждения;
• — временная изоляция от других осужденных, например, находящихся с ним в отряде из-за возникшего конфликта;
• — избежание позора, бесчестия, унижения;
• — досрочное освобождение от отбывания наказания по состоянию здоровья;
• — получение дополнительной помощи в социальной адаптации после освобождения из мест лишения свободы как лицу, имеющему заболевание; и т. д.

Кроме того, осужденные могут совершать членовредительства из-за симптомов или обострения имеющегося психического расстройства, когда они не в полной мере осознают фактический характер и (или) общественную опасность своих действий, а также в связи с возникшим депрессивным состоянием, для того чтобы каким-то образом выплеснуть негативную энергию.

Очевидно, что цели и основания совершения осужденными членовредительства достаточно разнообразны^[3], а некоторые из них направлены на противодействие деятельности администрации исправительного учреждения. В этом случае членовредительства (и, естественно, суициды) осужденных осложняют оперативную обстановку в исправительном учреждении и могут использоваться как повод для недовольства действиями администрации, вызывать отрицательный общественный резонанс^[4].

Способы совершения членовредительства также могут быть различными:

• — проглатывание острых предметов (кроватные крючки, гвозди, куски проволоки, осколки стекла и др.);
• — нанесение себе травм (порезы бритвой или иными острыми предметами, вбивание в тело гвоздей, кусков проволоки и других предметов, введение в мышцы бензина или керосина и т. п.);
• — умышленное заражение инфекционными заболеваниями (например, туберкулезом);
• — пропуск процедур, отказ или уклонение от приема лекарств, выполнения медицинских мероприятий, усугубляющие тяжесть заболевания, и т. д.;
• — умышленное нахождение в неблагоприятных условиях, приводящих к появлению различных болезней (например, на холоде или, наоборот, на солнцепеке);
• — умышленное совершение иных действий, приводящих к травмам или иному ухудшению состояния здоровья (например, прыжок с большой высоты или на колючую проволоку, отказ от приема пищи и т. д.).

Однако членовредительство не относится к числу злостных нарушений установленного порядка отбывания наказания, ввиду чего администрация исправительного учреждения не всегда может адекватным образом отреагировать на его совершение. В этом случае ПММХ, уклонение от исполнения которых является злостным нарушением установленного порядка отбывания наказания, выступают основным средством предупреждения данного нарушения.

Вместе с тем в ряде случаев членовредительство фактически представляет собой способ уклонения от отбывания наказания, в том числе путем досрочного освобождения от наказания по состоянию здоровья.

В отношении осужденных к различным уголовным наказаниям применяются общие правила ст. 81 УК РФ. В данной норме закона предусматриваются два основания для досрочного освобождения от наказания по состоянию здоровья — в связи с психическими или иными тяжелыми заболеваниями, перечисленными в постановлении Правительства РФ от 06.02.2004 № 54 «О медицинском освидетельствовании осужденных, представляемых к освобождению от отбывания наказания в связи с болезнью». Перечень таких заболеваний достаточно обширен (более 40 наименований), а некоторыми из них можно заболеть при совершении членовредительства как путем нанесения себе соответствующих травм или заражения инфекционным заболеванием, так и иными способами. К таким заболеваниям можно, в частности, отнести туберкулез и ВИЧ-инфекцию (при выявлении которых возможно применение ОЛ к осужденному), а также анатомические дефекты, болезни нервной системы, органов чувств, органов пищеварения и др.

Вместе с тем ч. 2 ст. 81 УК РФ не содержит критериев, учитываемых в случае досрочного освобождения осужденного при выявлении у него тяжелой болезни, препятствующей отбыванию наказания. В отличие от российского, зарубежное уголовное законодательство (например, Республики Казахстан, Республики Таджикистан, Республики Беларусь) уже содержит подобного рода критерии: тяжесть совершенного преступления, личность осужденного, характер заболевания и другие обстоятельства. Суд может учитывать и иные обстоятельства при досрочном освобождении осужденного в случае выявления у него тяжелой болезни, препятствующей отбыванию наказания, что, по-видимому, нацеливает зарубежного правоприменителя на более объективный подход к данному виду освобождения и необходимости достижения целей наказания.

Положения российского законодательства и сложившаяся ситуация в области медицинского обеспечения осужденных, не содержащие адекватных способов реагирования на умышленное причинение последними вреда своему здоровью, как бы «подталкивают» их к совершению данных правонарушений, в том числе для досрочного освобождения от отбывания наказания в связи с болезнью.

Судебная практика в этой области противоречива. Недостатки действующего законодательства и практики его применения пытается корректировать Верховный Суд РФ.

В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 21.04.2009 № 8, где частично освещаются различные аспекты досрочного освобождения от наказания в связи с болезнью осужденного, сказано, что если болезнь осужденного наступила в результате его умышленных действий (например, членовредительства) с целью последующего освобождения, то он не подлежит освобождению от отбывания наказания по основаниям, предусмотренным ст. 81 УК РФ (п. 24). Указанное положение, при его объективной необходимости, создает по меньшей мере две дополнительные проблемы:

• 1) если осужденный совершил членовредительство (не рассчитав причиненный ущерб своему здоровью) не с целью досрочного освобождения, а, например, только для того, чтобы его временно перевели из исправительной колонии в лечебно-профилактическое учреждение, то он фактически может подлежать освобождению по болезни;
• 2) если осужденный из-за членовредительства, совершенного с целью последующего освобождения, перестал осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими, то он все равно должен быть освобожден от наказания по ч. 1 ст. 81 УК РФ вне зависимости от того, что послужило причиной его психического расстройства. В этом случае разъяснение, данное в указанном постановлении Пленума Верховного Суда РФ, противоречит не только положениям закона, но и логике, поскольку оказание исправительного воздействия на подобное лицо бессмысленно.

Факты о членовредительстве осужденных обычно проверяют сотрудники оперативно-режимных подразделений. Они не только выясняют причины членовредительства, но и условия, способствующие его совершению. Нередко членовредительство осуществляется колюще-режущим предметом, который осужденному иметь при себе запрещено. В этом случае, согласно гл. XI «Порядок изъятия у осужденных запрещенных к использованию в исправительном учреждении вещей» Правил внутреннего распорядка исправительных учреждений, этот предмет изымается, составляется рапорт или акт, проверяются обстоятельства его нахождения у осужденного и принимается решение начальником исправительного учреждения (обычно о его уничтожении). По результатам проведенной проверки по факту членовредительства (которая может включать и анализ обстоятельств нахождения у осужденного запрещенного предмета) выносится заключение, где излагаются причины, условия и обстоятельства его совершения. Затем к осужденному, совершившему членовредительство, в соответствии с ч. 1 ст. 117 УИК РФ применяются меры взыскания.

Однако в УИК РФ и УПК РФ не предусмотрены условия и порядок предоставления в суд администрацией исправительного учреждения подобного заключения и иных материалов по факту членовредительства, совершенного осужденным, при решении вопроса о его досрочном освобождении по болезни.

Таким образом, реализация позиции Верховного Суда РФ о запрете досрочного освобождения от отбывания наказания по болезни, если она наступила в результате умышленных действий осужденного (например, членовредительства) с целью последующего освобождения, может быть трудноосуществимой.

В результате на практике осужденные могут умышленно причинять себе какие-либо повреждения, стремиться к появлению и развитию тяжелого заболевания, а также иным образом наносить вред своему здоровью для достижения целей, нередко несовместимых и противоречащих положениям действующего законодательства.

Таким образом, роль ПММХ и ОЛ, в том числе должных предупреждать членовредительства и суициды, заключается не только в усилении исправительного и профилактического воздействия в отношении больных осужденных, но и в решении оперативнорежимных вопросов.

Неопределенная правовая природа и пенологическое значение ПММХ и ОЛ также не позволяют решить вопрос о принудительном питании осужденного.

Принудительное питание применяется к осужденным по двум основаниям: в случаях их отказа от приема пищи и возникновения угрозы их жизни. Поскольку указанные действия осужденный обычно осуществляет, понимая их последствия, речь опять-таки идет о предупреждении членовредительства и суицидов, т. е. деяний осужденного, связанных с опасностью для себя.

С учетом того, что данная мера применяется по решению администрации исправительного учреждения, можно говорить о том, что правовая природа принудительного питания осужденного в целом аналогична ОЛ.

Целью же применения принудительного питания является улучшение состояния здоровья осужденного, что также приближает эту меру к ПММХ и ОЛ.

Таким образом, можно говорить о том, что в УИК РФ имеется три вида мер медицинского характера:

• а) принудительные меры медицинского характера (ст. 18 и др.);
• б) обязательное лечение (ст. 18 и др.);
• в) принудительное питание (ст. 101).

Однако эти меры системно не объединены в единый комплекс для оказания исправительно-профилактического воздействия на осужденных.

Основание применения ПММХ предусмотрено в ч. 2 ст. 97 УК РФ: ПММХ назначаются только в случаях, когда психические расстройства связаны с возможностью причинения этими лицами иного существенного вреда либо с опасностью для себя или других лиц. Схожие основания применения имеют ОЛ и, частично, принудительное питание.

ПММХ, ОЛ и принудительное питание предупреждают совершение осужденными различных правонарушений. К последним можно отнести дисциплинарные нарушения. В этом случае ПММХ выступают не только как меры уголовно-правового реагирования, а ОЛ и принудительное питание — как уголовно-исполнительные меры, но в целом как меры предупреждения общественно опасного поведения.

Поэтому можно рассматривать указанные три меры системно как меры безопасности, применяемые к осужденным, имеющим заболевания, для предупреждения их правонарушающсго поведения и их излечения. В юридической литературе, в частности, отмечается, что по своей правовой природе ПММХ являются социально-правовыми мерами безопасности, сущность которых заключается в принудительном лечении психически больных, совершивших общественно опасные или уголовно-противоправные деяния и представляющих по своему психическому состоянию опасность^[5].

В связи с этим обратим внимание на возможное развитие сферы применения мер безопасности в различных отраслях права.

В УК и УИК РФ предусматриваются различные виды досрочного освобождения осужденных от отбывания наказания, и в последние годы наблюдается расширение сферы их применения. Теоретически освобождать осужденного от наказания возможно, когда достигнуты цели наказания либо в силу каких-то вновь возникших обстоятельств лицо перестало быть общественно опасным. Однако в законодательстве и на практике ситуация несколько иная.

Освобождение от наказания в связи с болезнью (осуществляемое судом), предусмотренное ст. 81 УК РФ, ст. 26, 42, 49, 175 УИК РФ, связано с выявлением психического расстройства или иного тяжелого заболевания у осужденного; обычно в отношении лиц, лишенных свободы, оно происходит из лечебно-профилактических учреждений ФСИН России. Данный вопрос, согласно ч. 5 ст. 175 УИК РФ, может возбуждаться как по ходатайству самого осужденного либо его законного представителя, так и по представлению администрации учреждения или органа, исполняющего наказание. В то же время в ст. 397 и 399 УПК РФ предусматривается, что вопросы, связанные с освобождением от наказания в связи с болезнью осужденного, могут разрешаться только по ходатайству самого осужденного, что уже расходится с уголовно-исполнительным законом.

При этом виде досрочного освобождения от наказания не достигается ни одна из целей уголовно-исполнительного законодательства, так как судом не исследуется степень исправления осужденного или возможность совершения им нового преступления. Более того, как обоснованно указывают А. С. Михлин и Л. В. Яковлева, при немногочисленных фактах такого освобождения «были даже отдельные случаи освобождения по болезни лиц, которые впоследствии, несмотря на состояние здоровья, вновь совершили преступление»^[6].

Подобный пример имеется в Ростовской области, несмотря на единичные случаи освобождения осужденных от отбывания наказания по болезни в 2006—2009 гг.

Пример

Осужденная Р., отбывавшая наказание за совершение преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 111 УК РФ, была освобождена от отбывания наказания по болезни (ВИЧ, туберкулез) по п. 39 постановления Правительства РФ от 06.02.2004 № 54. Однако после своего освобождения в период неотбытой части срока наказания (которая не была добавлена к новому сроку наказания ввиду отсутствия соответствующего положения в УК РФ) Р. дважды совершала новые преступления, предусмотренные ч. 2 ст. 159 и ч. 1 ст. 228 УК РФ. В итоге в период отбывания очередного срока наказания осужденная умерла в 2010 г., так и не вылечившись от заболевания, на основании которого четыре года назад была освобождена из мест лишения свободы.

В целом же в период содержания в местах лишения свободы осужденные, имеющие психические заболевания, характеризуются более отрицательно, чем иные лица. Так, психические заболевания в пределах вменяемости были обнаружены у 2,1% осужденных в исправительных колониях всех видов^[7], тогда как удельный вес имевших такие заболевания среди отрицательно характеризующихся оказался в полтора раза больше и, по расчетам П. Р. Федореева, составил 3,5%^[8]. Более того, можно согласиться с утверждением Ю. М. Антоняна и С. В. Бородина, что «изучение поведения осужденных в местах лишения свободы показывает… что среди отрицательно характеризующихся лиц с психическими аномалиями больше всего психопатов… Среди тех, чье поведение получило положительную оценку, психопатов в три с половиной раза меньше»^[9].

Б. А. Спасенников^[10] (на наш взгляд, небезосновательно) даже ставит под сомнение обязанность суда освобождать осужденного, имеющего психическое расстройство, лишающее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими; в этом случае суд не обязан бесповоротно освобождать от наказания лиц, больных психическими заболеваниями.

Однако необходимо учитывать, что само по себе применение исправительного воздействия к такому осужденному теряет смысл ввиду неосознания им характера своих действий.

Действительно, освобождение осужденного от наказания вследствие психического или иного заболевания подразумевает, что обратно в места лишения свободы лицо не вернется (если не совершит новое преступление и при этом состояние здоровья преступника не улучшится). Но возможна ситуация, когда человек, имевший психическое расстройство, лишавшее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий либо руководить ими, или иное тяжелое заболевание (например, туберкулез), после освобождения и проведенного курса лечения выздоравливает. Например, лицо было осуждено к 13 годам лишения свободы, по отбытии трех лет — освобождено от наказания по ч. 1 ст. 81 УК РФ, а спустя еще четыре года — успешно закончило курс лечения. В этом случае досрочно освобожденное лицо, начавшее адекватно осознавать окружающую его действительность (в случае психического расстройства), могло бы подвергаться оставшееся время срока наказания (в нашем примере — еще шесть лет) исправительному воздействию в случае возвращения в места лишения свободы. Однако в уголовном и уголовно-исполнительном законодательстве обязательное возвращение лиц, ранее имевших соответствующее тяжелое заболевание, но впоследствии вылечившихся, обратно в места лишения свободы для продолжения оказания на них исправительного воздействия не предусмотрено (эти лица по ч. 4 ст. 81 УК РФ лишь «могут подлежать уголовной ответственности и наказанию»).

Данная ситуация представляется неверной вследствие того, что подобное «прощение» преступника, возможно, будет порождать ощущение вседозволенности, что может повлечь совершение им нового преступления.

В то же время оставление на свободе, например, лица, имеющего психическое расстройство, лишающее его возможности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, не только нецелесообразно, но и опасно. По нашему мнению, следует в обязательном порядке помещать подобных лиц в психиатрический стационар, т. е. применять в отношении них меру безопасности. В случае же своего выздоровления они должны продолжать отбывать наказание, определенное в приговоре суда, для применения к ним мер исправительного и иного воздействия.

Предпосылки для этого уже имеются в УК РФ. Так, в ч. 4 ст. 81 УК РФ определено, что лицо, которое после вынесения приговора заболело психическим заболеванием, лишающим его способности сознавать фактический характер своих действий либо руководить ими, в случае его выздоровления может подлежать уголовной ответственности и наказанию, если не истекли сроки давности.

В связи с этим заслуживает внимания концепция, предложенная Н. В. Щедриным, заключающаяся в необходимости разработки мер безопасности наряду с мерами наказания и восстановления (компенсации). К мерам безопасности он в том числе относит: помещение лица в специализированное лечебное заведение для алкоголиков и наркоманов, помещение в психиатрическую больницу, ПММХ, а также наложение обязанности пройти курс лечения от алкоголизма, наркомании, токсикомании или венерического заболевания^[11]. На необходимость развития теории мер безопасности, в частности в рамках уголовно-исполнительного права, указывают и другие исследователи^[12].

В юридической литературе^[13] говорится о широком применении мер безопасности за рубежом (в США, Англии, Афганистане, Германии, Испании, Италии, Нидерландах, Польше, Финляндии, Швеции, Японии и др.) в отношении лиц, совершивших преступление. В основном они состоят в принудительном помещении в психиатрическую больницу или осуществлении лечения лиц, страдающих психическими расстройствами, алкоголизмом, наркоманией.

За рубежом создана, в отличие от России, правовая основа применения мер безопасности в отношении правонарушителей, имеющих психические и иные заболевания.

Представляется, что в современных российских условиях применение таких мер безопасности, как помещение в специальное лечебное заведение или специальное психиатрическое учреждение больных лиц, совершивших уголовно наказуемые правонарушения, является вполне оправданным. Тем более что согласно недавним изменениям, внесенным в Указ Президента РФ от 13.10.2004 № 1314 «Вопросы Федеральной службы исполнения наказаний»^[14], на ФСИН России возложена охрана психиатрических больниц (стационаров) специализированного типа с интенсивным наблюдением, обеспечение безопасности находящихся на их территориях лиц, сопровождение и охрана лиц, которым назначено принудительное лечение в указанных больницах (стационарах), при переводе их в другие аналогичные больницы (стационары), а также в случае направления их в иные учреждения здравоохранения для оказания медицинской помощи.

Подробная регламентация применения различных мер безопасности возможна в уголовно-исполнительном законодательстве. Ведь УИК РФ посвящен не только регулированию исполнения уголовных наказаний — например, в разд. VIII говорится о контроле за условно осужденными лицами.

Полагаем, что в российском законодательстве необходимо разработать комплексную концепцию мер безопасности. К мерам безопасности, на наш взгляд, следует отнести некоторые наказания и иные меры уголовно-правового характера. Так, в отношении больных осужденных возможно применять такие меры безопасности, как: принудительное лечение (стационарное или амбулаторное), в том числе алкоголиков и наркоманов либо лиц, имеющих венерические и иные заболевания; запрет управлять автомобилем, воздушным, водным и иным транспортным средством; запрет пользоваться оружием, техническими и иными средствами охраны и защиты, компьютерной и иной техникой; и др. Меры безопасности, по нашему мнению, необходимо также применять в отношении лица, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, и несовершеннолетнего, не достигшего ко времени совершения преступления соответствующего возраста, т. е. лиц, не подлежащих уголовной ответственности. В случае, например, выздоровления лица, имевшего тяжелое психическое расстройство, и осознания общественной опасности своих действий он должен подлежать уголовной ответственности и наказанию, если не истекли сроки давности, определенные в ст. 78 и 83 УК РФ. Представляется, что данная концепция должна включать не только основания и порядок применения мер безопасности в отношении различных категорий лиц, но и возможность досрочного освобождения от применения этих мер (либо их продления), а также юридические последствия их назначения. Подобная регламентация должна осуществляться преимущественно в УИК РФ.

При освобождении от наказания осужденного по болезни считаем, что ему в обязательном порядке суд должен назначать меры безопасности. Представляется необходимым возобновлять исполнение наказания, например, при выздоровлении лица. В этом случае подобные меры безопасности на период их применения фактически будут приостанавливать отбывание уголовного наказания, а досрочное освобождение по болезни в целом считаем возможным реформировать в институт приостановления исполнения наказания в связи с болезнью осужденного^[15].

Кроме того, общеизвестно, что психическое состояние виновного лица может быть им использовано для того, чтобы быть освобожденным от уголовной ответственности. Представляется, что в этом случае вопрос о (не-) вменяемости лица, имеющего психическое расстройство, будет иметь значение в основном для безотлагательного назначения уголовного наказания либо применения отсроченного — после осуществления мер безопасности.

Следует обратить серьезное внимание на мнение Ю. М. Антоняна о том, что грань между вменяемостью и невменяемостью достаточно подвижна и недостаточно ясна. Поэтому решение, например, о невменяемости может быть изменено другим составом экспертной комиссии психиатров, и наоборот. Признанный невменяемым человек направляется на лечение в психиатрический стационар, откуда он может быть выписан, если по истечении определенного времени врачи придут к выводу о его выздоровлении, ведь нет четких критериев, позволяющих об этом судить однозначно. В этом случае нет никаких достаточных гарантий того, что на свободу выйдет действительно психически здоровый человек. Соответственно, представляется необходимым законодательно установить, что все лица, совершившие такие особо тяжкие преступления, как многократные убийства, и признанные невменяемыми, подлежат навечному оставлению в психиатрическом стационаре^[16].

Таким образом, ПММХ (как и ОЛ, и принудительное питание) необходимо объединить в единую систему мер безопасности, направленную на предупреждение правонарушающего поведения осужденных и иных лиц (например, после освобождения из мест лишения свободы), преимущественно имеющих психические и иные заболевания, а также включить в уголовно-исполнительное законодательство положения об исполнении таких мер. Это позволит устранить нынешнюю ситуацию, когда в УИК РФ вопросы исполнения Г1ММХ и иных уголовно-правовых мер практически не находят своего разрешения.

• [1] См.: Спасенников Б. А., Спасенпиков С. Б. К определению понятия «вменяемость» в уголовном праве // Государство и право. 2008. № 6. С. 27.
• [2] На нецелесообразность исключения из УК РФ возможности применения ПММХ в отношении лиц, нуждающихся в лечении от алкоголизма или наркомании, обращают внимание различные специалисты. См., например: Бакаева Ю. В., Бойко И. Б., Кашуба Ю. А. Правовые, пенитенциарные и медико-социальные аспекты проблемы превенции алкоголизма в подростковой среде: монография. Рязань: Пресса, 2004.
• [3] На некоторые цели и основания совершения членовредительства осужденными более подробно указывают различные исследователи. См., например: Токаев Ю. На больничных койках все равны // Преступление и наказание. 2003. № 5. С. 36−37; Дебольский М. Г. Суицид как психологический кризис личности // Преступление и наказание. 2008. № 2. С. 20−23; Сажин В. Л., Юрьев В. К. Здоровье и болезни заключенных. СПб.: Лань, 1999. С. 64; Пономарев С. Самоубийство в тюрьме: некоторые аспекты проблемы // Преступление и наказание. 2008. № 2. С. 24−25; ВИЧ в тюрьмах: практ, нособ. (для пенитенциарных систем новых независимых государств). Всемирная организация здравоохранения: Европейское бюро, 2001.С. 193.
• [4] См: Дебольский М. Г. Суицид как психологический кризис личности // Преступление и наказание. 2008. .V" 2. С. 23.
• [5] См.: Энциклопедия уголовного права. Т. 12: Иные меры уголовно-правового характера. СПб., 2009. С. 42−43; Назаренко Г. В. Принудительные меры медицинского характера: институт уголовного права. Орел, 1995. С. 9−11.
• [6] Михлин А., Яковлева Л. Специальная перепись осужденных // Российская юстиция. 2001. № 4. С. 68.
• [7] См.: Характеристика осужденных к лишению свободы: по материалам специальной переписи 1999 г. Т. 2. М., 2001. С. 20.
• [8] См.: Федореев П. Р. Отрицательно характеризующиеся осужденные в местах лишения свободы / отв. ред. А. С. Михлин. М.: Юрист, 2006. С. 44.
• [9] Антонян Ю. М., Бородин С. В. Преступность и психические аномалии. М., 1987. С. 181.
• [10] См.: Спасенников Б. Освобождение от наказания в связи с психическим расстройством // Российская юстиция. 2003. № 4. С. 42.
• [11] См.: Щедрин Н. В. Меры безопасности как средство предупреждения преступности: автореф, дис… д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2001. С. 6, 26−28.
• [12] См.: Кашуба Ю. А., Скиба А. П. Меры безопасности в уголовном и уголовноисполнительном законодательстве Российской Федерации: возможности применения // Безопасность уголовно-исполнительной системы. 2008. № 3. С. 14−17; и др.
• [13] См. подробнее: Правовые системы стран мира: энциклопедический справочник / отв. ред. А. Я. Сухарев. 3-е изд., перераб, и доп. М.: Норма, 2003. С. 25.
• [14] См.: Указ Президента РФ от 30.04.2008 № 656 «Об организации охраны психиатрических больниц (стационаров) специализированного типа с интенсивным наблюдением Федерального агентства по здравоохранению и социальному развитию» .
• [15] См.: Скиба А. П. Институт приостановления исполнения наказания в России и некоторых государствах // Совершенствование деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью в современных условиях: материалы межд. науч.-практ, конф. (23−24 окт. 2008 г.). Вып. 5. Тюмень: Тюмен. гос. акад, мировой экономики, управления и права, 2008. С. 119−121.
• [16] См.: Антонян Ю. М. Смертная казнь и ее альтернатива // Уголовное право. 2007. № 1. С. 100.