Экономические отношения и преступность

Экономика (от греч. oikos -дом, хозяйство и nomos — правило, закон) — это правила ведения хозяйства, или искусство ведения домашнего хозяйства. Экономика, как совокупность производственных отношений, составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания^[1].

Главное и определяющее в ней — отношения собственности на средства производства, характер и социальный способ соединения производителей со средствами производства. Совокупность производственных отношений того или иного способа производства выражается в соответствующей системе экономических законов и категорий политической экономии. Каждому способу производства присуща своя специфическая экономика, отличающаяся характером собственности, целями, формами и методами хозяйствования, первобытными, рабовладельческими, феодальными, капиталистическими, социалистическими. Но при любом способе производства экономика представляет собой систему производственных отношений, определяющих соответствующую им юридическую и политическую надстройку.

Экономика образует основу для всех других общественных отношений и играет решающую роль в развитии общества и мира в целом. Мировой экономический кризисы второй половины 2008 г. — в этом отношении самое убедительное доказательство.

Экономика в основе своей предопределяет и легальные, и нелегальные формы добывания средств к существованию. Значительные группы населения, в силу различных экономических обстоятельств, могут не находить себя в законных видах деятельности. Таким образом, характер и уровень преступности в том или ином обществе и в мире в целом главным образом зависит от развития экономики.

Экономика непосредственно взаимодействует с политикой, главной составной частью которой является экономическая политика. Это система мер, принимаемых государством, правительством (генеральная линия), в области управления экономикой, в результате чего придается определенная направленность экономическим процессам в соответствии с целями, задачами, интересами народа или господствующей (правящей) элиты. Экономическая политика включает в себя структурную, инвестиционную, финансово-кредитную, социальную, внешнеэкономическую, научно-техническую, налоговую, бюджетную и даже уголовную политику. Таким образом, криминологическая значимость экономики в каком-либо обществе двояка: с одной стороны, она причинно предопределяет различные формы и уровни преступности, с другой — существенно влияет на формирование различных способов предупреждения криминальных явлений и борьбу с ними.

Если вникнуть в суть предложений и решений антикризисного Саммита «двадцатки» в Вашингтоне (14−15 ноября 2008 г.), где собрались лидеры 20 ведущих стран мира^[2], а также в содержание решений лидеров АТЭС (Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества), состоявшегося в Лиме (Перу) 22 ноября 2008 г., то мы увидим их схожесть^[3].

Предложения Саммита «двадцатки» :

• 1. Необходимо перестроить всю международную финансовую архитектуру, одновременно повышая роль существующих и создавая новые структуры глобальной координации и регулирования. Структуры эти должны основываться на равномерной ответственности за принятие решений и справедливом распределении рисков.
• 2. Новые принципы регулирования не должны привести к избыточной зарегулированности, торможению экономического роста.
• 3. Принципы реформирования институтов должны быть зафиксированы в формате международных соглашений, а «Большая двадцатка» — стать основным координатором реформы.
• 4. Требуется создать компетентные институты по разрешению экономических споров.
• 5. Все страны-участницы должны придерживаться общих требований в сфере бюджетной и денежно-кредитной политики. Прежде всего это требование адресовано тем, чьи валюты являются резервными.
• 6. Следует изменить подходы к рейтинговым агентствам и офшорным зонам, в том числе с помощью национальной отчетности.

Основные положения итоговой декларации саммита АТЭС:

• 1) повышение транспарентности и подотчетности. К компаниям будет предъявлено требование полного раскрытия их финансовых условий;
• 2) укрепление качественного регулирования, в том числе это касается и рейтинговых агентств;
• 3) обеспечение согласованности финансовых рынков, в частности через обмен информацией;
• 4) укрепление международного сотрудничества — регулирующие инстанции государств должны «общаться» между собой;
• 5) реформирование международных финансовых организаций. Помимо дальнейшего реформирования Бреттон-Вудских организаций страны с развивающейся экономикой должны повысить свое представительство в этих организациях^[4].

Основным группировочным признаком деяний, обусловленных непосредственно криминогенными экономическими отношениями, является своеобразный характер мотивации — корысть, а точнее — жадность. В Послании представителей православных церквей на соборе в Константинополе в октябре 2008 г. записано: «Пропасть между богатыми и бедными драматически разрастается вследствие экономического кризиса, который является результатом извращенной экономической деятельности, лишенной человеческого измерения и не служащей подлинным потребностям человечества, а также погони финансистов за наживой, часто приобретающей маниакальный характер. Жизненна лишь та экономика, которая сочетает эффективность со справедливостью и общественной солидарностью». Этим были озабочены и участники прошедших саммитов.

В советском уголовном законодательстве 1960;х годов «экономическая» мотивация формулировалась в виде «корыстных побуждений», «корыстной цели», «цели обогащения», «цели наживы» и других понятий. В УК РФ рассматриваемая мотивация обозначена примерно теми же терминами: «корыстные побуждения», «корыстная заинтересованность», «извлечение дохода», «извлечение имущественной выгоды», «по найму», а также «кража», «хищение», «мошенничество» и другими названиями преступлений, которые совершаются только по корыстным мотивам.

Утрата идеологической оценки побуждений в процессе перехода от социализма к капитализму не меняет сути корыстной мотивации — стремления получить материальную выгоду преступным путем. Универсальным корыстным мотивом при любой формации являются деньги. «Все то, что не можешь ты, — писал Маркс, — могут твои деньги. Они могут есть, пить, ходить на балы, в театр, могут путешествовать, умеют приобрести себе искусство, ученость, исторические редкости, политическую власть — все это они могут себе присвоить; все это они могут купить; они настоящая сила»^[5].

Мудрость слов К. Маркса и реальную силу денег россияне ощутили в 80−90-е годы XX в. Бедность советской жизни и экономические пороки социализма, обусловленные не только его внутренней сущностью, но и преступным и бесконтрольным партийным руководством, стали тяжким грузом для народа. Многие были верующими рабами режима и его партийной идеологии, но не рабами денег, как сейчас. При всех недостатках советского режима в то время ценились ум, талант, труд, честность, верность, нравственность и патриотизм. Ныне это считается социальным инфантилизмом, пережитком социалистического прошлого^[6]. Главное — денежный успех любым путем, и обман стал самым доходным, самым распространенным и относительно бескровным способом наживы^[7]. Сейчас финансовых успехов нередко достигают самые оборотистые и самые аморальные, беспринципные и преступные субъекты. «Мы владеем собственностью страны, мы хозяева жизни» , — полагал Б. А. Березовский. Хотя истинные хозяева жизни — их награбленные деньги. И это убедительно раскрыто в книге П. Хлебникова^[8]. М. Ходорковский и Л. Невзлин еще на заре капитализма в России, в 1992 г. тоже об этом писали^[9]. Так мы из виртуальных рабов коммунистической идеологии стали реальными рабами капитализма, рабами денег.

Сейчас в России прилавки магазинов завалены товарами, строятся фешенебельные дома и усадьбы, кто-то покупает виллы на берегу моря, футбольные клубы и автомобильные заводы в туманном Альбионе, кто-то ездит по миру и отдыхает на самых дорогих курортах земли. Только ко всему этому не имеет никакого доступа 80−90% относительно честного и менее расторопного населения, которое продолжает влачить (даже сейчас, при некотором улучшении) жалкое существование. Пропасть между случайно и неслучайно «избранными» (которые оказались в нужное время в нужном месте) и народом увеличивается. Выжить — главная проблема нашей современности. Вместе с увеличением пропасти растет экономическая криминогенность выживания, реализуемая в самых примитивных и самых извращенных и жестоких формах. Растет недовольство народа. В Европе, США и других странах периодически проходят не только мирные демонстрации, но и кровавые сражения с полицией за лучшую долю, что может провоцировать новые преступления.

Обратимся к некоторым общим проблемам. Нет сомнения в том, что процесс постепенного совершенствования социально-экономического устройства и продолжается. И неизвестно, какие черты капитализма и социализма окажутся более жизнеспособными и нужными людям в будущем. Сейчас уже очевидно, что нынешний капитализм даже в самых процветающих странах, не говоря уже о российском, не может служить искомой системой дальнейшего нормального существования человека для абсолютного большинства населения Земли. В условиях глобализации, истощения ресурсов, при колоссальных экономических, социальных, национальных и религиозных различиях, утрате моральных ценностей человечество не может существовать только на принципах частного предпринимательства. Это было очевидно уже столетие назад.

Пабло Неруда, чилийский поэт, дипломат и политический деятель, сенатор Республики Чили, член ЦК Коммунистической партии, писал, что капитализму свойственны все сорта яда. В условиях декларируемой свободы вроде бы каждый волен выбирать свой сорт. Однако реальная свобода очень относительна, а выбор крайне ограничен, не только законом и властями, но и скудными объективными возможностями. Поэтому свобода и в этом случае осталась только у «избранных» .

Рыночная экономика сложна и противоречива. Она одновременно и криминогенна, и антикриминогенна, но криминогенность существенно превалирует^[10]. Свобода как непреходящая социальная ценность объективно более криминогенна, чем несвобода в своем крайнем выражении, скажем, в американской тюрьме карцерного типа «макси-макси». Свобода одинаково способствовать и добру, и злу. Более того, свобода используется преступниками (во зло) более эффективно, чем законопослушными гражданами. Но ей нет достойной альтернативы. Как нет альтернативы и свободной рыночной экономике. В целях ограничения зла свобода вообще и экономическая свобода в частности в рамках социально необходимого должны быть четко ограничены законом, принятым демократическим путем. Если таких рамок нет, свободная экономика, ориентированная только на прибыль и сверхприбыль любым путем, объективно является особо криминогенной. Поэтому то, что рыночная экономика более криминогенна, чем, скажем, командная, не научное откровение. Экономика существует не для борьбы с преступностью, а для нормальной жизни. И не отдельных граждан и их групп, а всего народа. Социальная ответственность бизнеса в основе своей является социал-демократическим принципом.

Возвращаясь непосредственно к российской корыстной преступности, надо отметить, что ее интенсивный рост в нашей стране, начался не с 1990;х годов, а с середины 1950;х годов, т. е. за 35 лет до начала рыночных реформ. С 1956 г. и до перехода к так называемой рыночной экономике преступность в России увеличилась в 6 раз, а корыстная преступность росла в 2 раза интенсивнее. Она была и остается становым хребтом всей преступности^[11]. Поэтому причина интенсивной криминализации России заключается не только и не столько в самой рыночной экономике, сколько в ее порочной реализации путем типично революционного для нашей страны (т.е. противоправного и преступного) метода насаждения нового устройства в условиях разрушения старого социально-правового контроля без продуманного создания его новых демократических форм^[12].

Процесс социализации рыночной экономики идет около 100 лет. Есть много достижений, например, в Швеции и некоторых других европейских странах. Даже у нас заговорили о социальной ответственности бизнеса. Однако криминологический анализ показывает, что вожделенный капитализм (американский, английский, немецкий и т. д., и особенно российский, а также стран постсоветского пространства) имеет не только экономические плюсы, но и социальные и криминологические проблемы.

Наша же задача состоит не в изучении плюсов современного капитализма (этим занимаются экономисты, политологи и социологи), а в анализе его криминогенных минусов, т. е. постоянно растущей корыстной преступности, составляющей основной массив всего мирового криминала. Корысть, в самом широком понимании этого слова, является доминирующим глубинным мотивом не только сугубо экономических деяний, но и насилия — индивидуального и государственного.

В своей речи в Международной академии философии (княжество Лихтенштейн) 14 сентября 1993 г. А. И. Солженицын констатировал, что надежды человечества на то, что прогресс, основанный на экономическом развитии, приведет к общему смягчению нравов, не оправдались. «Прогресс — да, идет, — полагает он. — И даже ошеломительно превосходя ожидания, -да только идет-то он в одной технической цивилизации (с особыми успехами в устройстве быта и военных изобретениях)… За XX век не произошло в человечестве нарастания нравственности. А вот уничтожения совершались много массовей…» Более того, с развитием общества социальные, экономические, политические и психологические противоречия криминогенного характера, к сожалению, не уменьшаются, а возрастают. Самый высокий реальный и, особенно учитываемый, общий уровень преступности, как ни парадоксально звучит, в самых богатых, экономически, социально и политически развитых странах.

В сознании населения и в работах некоторых криминологов давно утвердилось мнение, что главной причиной преступности является бедность. Даже во время ельцинских реформ некоторые видные демократы легкомысленно утверждали: «накормим людей — и преступность сократится». Существование такой связи подтвержается официальной статистикой, которая свидетельствует о том, что среди пойманных преступников преобладают бедные и социально неустроенные люди. Конечно, у них есть много причин для совершения преступлений, однако более глубокий анализ показывает, что подобная статистика в значительной мере — результат фактического социально-экономического неравенства людей, в том числе перед законом и судом, выборочной регистрации преступлений и выборочной уголовной ответственности, чем реальных криминологических закономерностей.

О какой социальной справедливости и социальной ответственности бизнеса может идти речь, когда президент АльфаБанка П. Авен в интервью «Аргументам и фактам» заявляет, что «борьба с бедностью — не дело частного бизнеса», «если ты здоров и беден — это стыдно», а «богатство — отметина Бога»^[13]. И так думают многие…

На этом неблагоприятном криминогенном фоне во второй половине XX в. параллельно шел процесс отставания социально-правового контроля преступности, ставший результатом как малоэффективной непрофессиональной деятельности правоохранительных органов, несопоставимости их возможностей с криминальными силами, так и несовершенства и неадекватности либерализированного законодательства, на основе которого осуществляется борьба с преступностью^[14]. Особо следует обратить внимание на грубые нарушения баланса в системах «свобода и необходимость», «свобода и безопасность», «права человека и обязанности» .

Эти положения имеют исключительное значение для России, где крайности не взаимопогашаются. Россия — криминальная и коррумпированная страна, в экономике которой отсутствует элементарный правовой порядок. Никакой демократии, никакого цивилизованного рынка, никакого соблюдения прав и свобод человека невозможно достигнуть в условиях правового беспредела и безнаказанности.

Одна из самых устойчивых и относительно сильных отрицательных связей наблюдается между уровнем социально-правового контроля противоправного поведения и состоянием преступности. Теневая экономика, о которой речь пойдет ниже, прямо и непосредственно связана с беспрецедентной бесконтрольностью в стране. Но эта связь не линейна. При тотальном контроле может быть свернута не только теневая экономика, но и легальные формы экономических отношений.

Теневая экономика имеется во всех странах мира. Впервые она привлекла к себе внимание еще в 30-х годах прошлого века. В 1970;е годы появились серьезные исследования. Одной из первых работ была книга П. Гутмана (США) «Подпольная экономика» (1977 г.). В нашей стране эта тематика обозначилась во время горбачевской перестройки^[15]. На эту тему было проведено множество международных конференций, где разрабатывались проблемы оценки теневой экономики. Однако она продолжала развиваться. В настоящее время для ее особо привилегированной части даже существуют офшоры и другие «райские гавани»^[16]. Основные различия теневой экономики разных стран заключаются в ее объеме, формах реализации и уровне социально-правового контроля.

Объем теневой экономики в России велик. Ее удельный вес в структуре реальных экономических отношений не так давно достигал (по разным оценкам) от 30 до 50%, а в некоторых отраслях хозяйства даже больше, т. е. находился на уровне критической величины. Доля теневой экономики в 90-е годы прошлого века интенсивно росла. Поданным МВД РФ, в 1990—1991 гг. она составляла 10−11% ВВП, в 1993 г. — 27%, в 1994 г. — 39%, в 1995 г. — 45% и в 1996 г. — 46%. Сейчас есть некоторые основания говорить о снижении уровня теневой экономики в последние годы. Объем теневой экономики в России оценивается в 20−25%. В общемировом масштабе ее доля оценивается в диапазоне 5−10%. Теневая экономика в России в начале нового века составляла 2−2,5 трлн руб., что примерно было равно доходам федерального бюджета страны. По некоторым данным, в сфере теневой экономики занято около 9 млн человек^[17]. Все эти данные по нашей стране явно занижены. В них, скорее всего, не учтена полностью или частично огромная криминальная составляющая теневой экономики.

Формы возможной реализации теневых экономических отношений практически безграничны. Она пронизала все сферы жизни и деятельности. Основной причиной масштабности теневой экономики в России на начальном этапе следует признать криминальную приватизацию, которая вытолкнула значительную часть производства в тень, и порочную стратегию и тактику перехода к рынку в целом. Назначенные собственниками около 140 тыс. государственных предприятий, как правило, не собирались организовывать производство и не были способны к этому, а перепродавали их в десятки и сотни раз дороже. Это положило начало серьезной криминализации в сфере экономики и в обществе в целом.

Отсутствовал эффективный и четко регламентированный социально-правовой контроль теневой экономики, который установлен в промышленно развитых и демократических странах. И даже до сих пор сохраняются разрушительные дискреционные полномочия чиновничества в экономической сфере, что еще больше загоняет ее в тень.

Теневая экономика имеет множество синонимичных названий: подпольная, скрытая, неформальная, нелегальная, деструктивная, противоправная, криминальная и т. д. В криминологических целях целесообразно остановиться на двух ее признаках: деструктивности и противоправности^[18].

Деструктивность теневой экономики — сущностной экономический признак. Однако не всякая деструктивность является противоправной и тем более криминальной. Более того, некоторые сектора теневой экономики могут быть и относительно конструктивными (например, «теневики-цеховики» в бывшей советской экономике), но в те годы они были криминальными и криминогенными одновременно. «Цеховики» побудили к активности вымогателей и других корыстных преступников, поскольку потерпевшие в правоохранительные органы обращаться не могли. В связи с этим теневая экономика породила «теневую юстицию», наемных киллеров, заказные убийства и другие расправы.

Противоправность — признак формальный и часто субъективный, особенно в наших условиях, когда многие положения законов лоббируются теневым капиталом и принимаются коррумпированными законодателями. Вспомним закон о банкротстве, с помощью которого и с участием судов, а также судебных приставов осуществлялся криминальный передел собственности. Подобных законов много^[19]. В последнее десятилетие под давлением олигархических структур в сфере экономики было принято множество сомнительных, социально вредных, криминогенных и коррупциогенных законов, которые привели к дискредитации непреходящих ценностей: свободы, демократии, справедливости, рыночной экономики, правового государства.

Закулисное влияние крупного бизнеса на принятие важных правовых, политических и экономических решений позволяет говорить еще об одном теневом феномене в России — теневой политике. Если проанализировать первые 10−15 лет реформирования, то именно она определяла существование безбрежной теневой экономики. Взаимодействие теневой экономики и теневой политики укладывается в формулы: «деньги — власть — деньги» или «собственность — власть — собственность». Так сформировались три «Т»: " теневая политика", «теневая экономика», «теневая юстиция» . Причем последняя охватывает не только разрешение конфликтов между теневиками — преступными авторитетами, но и внесудебное улаживание споров продажными чиновниками, в том числе и судьями в формальных судебных процессах (по принципу кто больше заплатит).

Принятие неадекватного, с необходимыми «лазейками» и неэффективного, но зато либерализированного законодательства, на основе которого должен строиться социально-правовой контроль теневой экономики, было обусловлено и новой агрессивной идеологией, ярким выразителем которой был А. Чубайс, сформулировавший ее в виде вопроса: «жесткий контроль или частный интерес?»^[20] Был выбран частный интерес без контроля, который кроме криминальной теневой экономики ничего принести не мог.

Этому «помогала» и правовая наука. В России почти столетие право плетется за ситуационной, непостоянной и теневой политикой, существенно зависящей от настроения ограниченного «патрона», политикой, которая не считается с правом. Но как бы критически мы ни оценивали наше законодательство, правовой критерий при характеристике теневой экономики является важнейшим. Теневая экономика называется таковой главным образом потому, что она является неучтенной, нелегальной, скрываемой от официальных властей, т. е. находится вне правовых условий. Если абстрагироваться от признака деструктивности теневой экономики, то она обоснованно может считаться прямым результатом социально-правовой бесконтрольности. Последняя зависит от неудовлетворительного содержания правовых положений (пробельность, зарегулированность, недостаточность, искаженность) или их неудовлетворительного исполнения должностными лицами экономических структур и контрольных органов (халатность, злоупотребления, коррупционность и т. п.). Поэтому минимизации теневой экономики можно достичь главным образом путем оптимизации социально-правового контроля, который, с одной стороны, должен стимулировать прозрачность и правомерность разрешенной экономической деятельности, а с другой — не парализует инициативу субъектов этой деятельности. Что касается теневой экономики в сфере преступной деятельности (например, торговля оружием, наркотиками, людьми и т. д.), то тут социально-правовой контроль должен быть абсолютно бескомпромиссным.

Противоправно-теневые экономические действия могут представлять собой гражданские, налоговые, административные и уголовные правонарушения. Последние имеют прямое отношение к криминологическому аспекту теневой экономики, а иные правонарушения — и прямое, и косвенное, поскольку, не являясь преступными, они представляют собой различные криминогенные условия, т. е. условия, способствующие совершению экономических, корыстных преступлений. Таким образом, практически вся теневая экономика в той или иной мере криминогенна, а в части преступного бизнеса — криминальна.

В связи с этим следует различать предкриминальную теневую экономику, связанную с нарушением гражданского, административного, налогового, предпринимательского и другого законодательства, и криминальную, связанную с нарушением уголовного законодательства. Тем не менее М. Г. Завельский полагает, что теневая экономика — это не вред для общества, а благо, оправдывающее ущерб, наносимый ресурсной базе легитимного хозяйства, а в отдельные моменты — и эффективности всего производства. Теневая экономика, по его мнению, должна именоваться скорее экономикой свободы. Ее не следует объединять с подпольным оборотом наркотиков, оружия, трансплантантов, работорговлей, грабежом и т. п.^[21] Этот автор очень вольно относится к правоустановлениям. Любые теневые экономические отношения, нарушающие законодательство, противоправны. И потому они не могут быть благом на основе экономической целесообразности. Где рамки, кто их устанавливает? Экономист Завельский? С этой же точки зрения и незаконный оборот наркотиков может быть признан чрезвычайно прибыльным и эффективным.

Для Афганистана ныне это «благо». Народ выживает за счет производства наркотиков. А как быть россиянам, европейцам, к которым направляются наркокурьеры?

Правовое государство, к которому мы стремимся, тем и характерно, что оно отходит от целесообразности при правоприменении. Если закон не отражает реалий, он должен быть изменен конституционным путем, а не парализован целесообразностью. На заре реформ о правовом государстве были написаны горы книг и статей, а сейчас это все как-то забылось. При таком подходе надо забыть и о построении демократического государства и нормальной рыночной экономики.

Как уже говорилось, по нашим осторожным оценкам, ежегодно в России осуждается к различным видам наказаний не более 5% преступников от реально совершивших преступления. Но и с ними система уголовной юстиции справиться не может. Положение с уголовно-правовым контролем преступлений, причинно связанных с теневой экономикой, еще хуже^[22]. Упомянутые преступления мотивируются корыстными побуждениями, а их удельный вес в мотивации зарегистрированных деяний достигает 80% и более. В советское время доля этих деяний не превышала и 30%. Тенденция очевидна.

Уровень регистрации корыстных преступлений в экономической сфере намного ниже уровня регистрации всех иных деяний. Преступлений экономической направленности (связанных с потребительским рынком, финансово-кредитной системой, приватизацией, а также коррупцией) регистрируется и расследуется не более 1−5% от реально совершаемых деяний. Действительная ответственность за совершение тяжких экономических преступлений носит «лотерейный» характер, когда к уголовной ответственности привлекаются единицы, а десяткам, сотням аналогичных нарушителей удается ее избежать.

Мировой экономический кризис был спровоцирован в основном спекулятивными операциями банков и других кредитных организаций, которые якобы больше всех пострадали. Получая бюджетную помощь от государства, они не только выжили, но и укрепили свое финансовое положение. По данным журнала «Forbes», они богатели нешуточными темпами. Всего за 2009 г. число миллиардеров в мире увеличилось на 218 человек и достигло 1011. В этот список вошли 62 представителя России (в 2008 г. их было только 30)^[23].

В экономической литературе выделяется не более десятка деяний, которые связывают с теневой экономикой. На самом деле в УК РФ их насчитывается на порядок больше. Они предусмотрены в более чем 100 из 280 статей Особенной части Кодекса. Преступления, предусмотренные этими статьями, совершаются по мотивам корысти, наживы, прибыли (сверхприбыли) и могут рассматриваться как преступный бизнес, дающий теневой (черный, серый), неконтролируемый государством доход.

Деление теневой экономики на криминальную и предкриминальную (некоторые называют ее некриминальной, что сомнительно) условно, но оно имеет практическое значение. Нужна жесткая и бескомпромиссная борьба с теневой экономикой криминалитета со стороны всей системы уголовной юстиции. Теневую экономику правонарушительского, или предкриминального, типа необходимо выводить из тени экономическими, организационными и правовыми мерами. Одной из них является легализация теневого капитала на четко разработанных законодательных условиях. Когда-то остро стоял вопрос о подведении черты под периодом неопределенности бизнес-сообщества в целях обеспечения необратимости итогов прошедшей в России приватизации в случаях, когда она не являлась абсолютно криминальной. Сейчас об этом забыли. Но если мы сейчас поднимаем проблему борьбы с сегодняшней коррупцией и одновременно закрываем глаза на «вчерашнюю», то трудно рассчитывать на какой-либо успех. Это несправедливо и неэффективно.

Необходимо установить оптимальный социально-правовой контроль теневых экономических отношений и четко прописать его в федеральном законодательстве. Реальная минимизация их до социально терпимого уровня возможна в условиях ювелирной гармонизации соотношений: свободы и необходимости; свободы и безопасности; свободы и социально-правового контроля; эффективности борьбы с интенсивно растущей преступностью и строжайшего соблюдения фундаментальных прав человека.

• [1] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. T. 13. С. 6−7.
• [2] Австралия, Аргентина, Бразилия, Великобритания, Германия, Европейский Союз, Индия, Индонезия, Италия, Канада, Китай, Мексика, Россия, Саудовская Аравия, США, Турция, Франция, Южная Африка, Южная Корея и Япония.
• [3] Российская газета. 2008. 20 нояб.; 24 нояб.
• [4] Бреттон-Вудская валютная система — это форма организации мировых денежных отношений, расчетов, установленная Бреттон-Вудской конференцией в 1944 г. Согласно этой системе роль мировых денег наряду с золотом стал выполнять доллар США. Данная система позволяла США доминировать в экономике мира и наживаться на выпуске бумажных денег. Установленный официальный курс 35 долл. США за тройскую (31,1 г золота) унцию золота не соблюдался. Произошел отрыв цены золота от «цены» доллара. Как показал экономический кризис 2008 г., США не справились с мировыми экономическими проблемами и не оправдали свое верховенство в стремлении к однополярному миру. На прошедших саммитах остро встал вопрос о движении к многополярному миру. Не случайно на первом саммите, куда были приглашены все ведущие державы, а не только G8, было положено начало новому историческому процессу, который должен сменить Бреттон-Вудский период с доминированием США и доллара. Ставилась задача консолидации и унификации правил как минимум ведущих экономик мира, где есть место и для России и российского рубля как региональной мировой валюты. Все эти вопросы имеют огромное влияние на причины изощренной и спекулятивной мировой преступности, и не только экономической.
• [5] Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 1. С. 131
• [6] Если в советское время все его пороки именовали пережитками капитализма, то сейчас эти же пороки возведены на пьедестал, а все, что было нравственного в недалеком прошлом, объявили тоже пережитками, но уже социализма. Беспардонная манипуляция общественным сознанием ходит по кругу {Зиновьев А. Русская трагедия. М., 2007).
• [7] Формы обмана подробно описаны в современной литературе. См.: Ваксян А., Свирин Ю. 100 современных афер. М., 2000; Юнацкевич П. И., Кулганов В. А. Психология обмана. СПб., 1999; Стюарт Д. Алчность и слава Уолл-стрит: пер. с англ. М., 2000.
• [8] Хлебников П. Крестный отец Кремля Борис Березовский, или История разграбления России. M., 2001. Хлебников пишет: <Летом 1996 года я стал знакомиться с деятельностью Бориса Березовского. Не было другого человека, стоявшего столь близко ко всем трем ветвям власти: преступность, бизнес и правительство. Нет другого человека, которому сползание России в пропасть принесло бы такие грандиозные доходы" (с. 11).
• [9] Ходорковский М., Невзлин Л. Человек с рублем. М., 1992. С. 137,191, 242.
• [10] Лунеев В. В. Рыночная экономика и преступность // Общественные науки и современность. 1996. № 3. С. 37−46.
• [11] Лунеев В. В. Мотивация преступного поведения. М., 1990. С. 191−199.
• [12] См.: Лунеев В. В. Преступность в России при переходе от социализма к капитализму // Государство и право. 1998. № 5. С. 47−58; Его же. Рыночная экономика и экономическая преступность в России // Экономическая преступность / под ред. В. В. Лунеева. М., 2002. С. 10−34.
• [13] aif.ru/online/aif/1250/08₀₁.
• [14] Лунеев В. В. Преступность XX века. Мировые, региональные и российские тенденции. М., 1997. С. 30−39.
• [15] В эти годы вышло множество работ. Назовем некоторые из них: Шохин А. Н. Социальные проблемы перестройки. М., 1989; Корягина Т. И. Теневая экономика в СССР // Вопросы экономики. 1990. № 3; Улыбин К. Теневая экономика. М., 1991; Есипов В. М. Теневая экономика. М., 1997; Петраков Н. Я. Русская рулетка. Экономический эксперимент ценою 150 миллионов жизней. М., 1998; Макаров Д. Экономические и правовые аспекты теневой экономики России // Вопросы экономики. 1998. № 3−4; Клямкин И., Тимофеев Л. Теневая Россия. Экономико-социологическое исследование. М., 2000.
• [16] См.: Тамбост Э. Энциклопедия оффшорных зон: пер. с фр. М., 2000; Корнеева Е. Оффшорный мир. Взгляд изнутри. М., 2001.
• [17] Lenta.ru за 17 сентября 2003 г.
• [18] Лунеев В. В. Преступность и теневая экономика // Экономическая наука современной России. 2005. № 1. С. 72−82.
• [19] Например, под лозунгом гуманизации, но явно по заказу лиц, участвующих в разграблении России, из УК РФ в 2003 г. был исключен эффективный, гуманный и традиционный вид уголовного наказания — конфискация имущества, который значится в международных конвенциях (о борьбе с терроризмом, организованной преступностью, с коррупцией, отмыванием денег и т. д.), подписанных Россией, и в уголовных кодексах всех демократических стран. Под давлением юридической общественности конфискация была возвращена лишь в 2006 г., но не в виде уголовного наказания, а в форме иных мер уголовно-правового характера, причем она не распространяется на многие тяжкие и особо тяжкие корыстные экономические деяния. Аналогичные недостатки есть и в других законах.
• [20] Приватизация по-российски / под ред. А. Чубайса. М., 1999. С. 24.
• [21] Завельский М. Г. Теневая экономика и трансформационные процессы // Социологические исследования. 2003. № 1. С. 126.
• [22] Перечислим некоторые научные исследования о преступности, обусловленной теневой экономикой: Теневая экономика и организованная преступность: мат. науч.-практ, конф. (9−10.06.1998). М., 1998; Егошин В. М., Колесников В. В. Преступность в сфере экономической деятельности. СПб., 2000; Голованов Н. М., Перекислов В. Е., Фадеев В. А. Теневая экономика. СПб., 2003; Бекряшев А. К., Белозеров И. П. Теневая экономика и экономическая преступность. М., 2003; Лунеев В. В. Преступность и теневая экономика // Экономическая наука современной России. 2005. № 31. С. 73−83.
• [23] Российская газета. 2010.12 мар.