Политическая структура Руси конца XIV – начала XV в. Местничество. 
Местное управление. 
Система «кормлений»

Во главе Московского государства стоял великий князь, " государь всея Руси" , как стали именовать себя Иван III и Василий III (1505−1533). Развитие титула шло сначала путем выделения «старшего» великого князя из числа других добавлением формулы «всея Руси», затем — путем замены «князя» на «государя»^[1]. В дальнейшем, как правило в международных отношениях, начинает добавляться и термин «царь» (сокращенное от «цезарь»), означающий независимость от других государей, суверенность правителя. По-видимому, относительно конца XV — первой половины XVI в. уже можно говорить о превращении государя в монарха, хотя процесс этот еще не получил окончательного завершения.

В своей деятельности великий князь опирался на боярскую думу — совет бояр, представлявший собой высший государственный орган и соединявший законодательные, судебные и военно-административные функции. В его работе принимали участие как думные чины, так и лица дворцовой администрации — бояре и окольничие, численность которых колебалась в пределах 10−20 человек (впрочем, в отдельных случаях князь принимал решения, совещаясь лишь с одним-двумя боярами). Среди них были «талантливейшие полководцы… крупные администраторынаместники… много блистательных дипломатов…»^[2] На заседании присутствовали обычно не все бояре.

Усложнение задач государственного управления привело к появлению и новых органов — приказов — функциональных исполнительных учреждений, ведавших определенной отраслью государственных дел и распространяющих свою компетенцию на всю территорию государства. По мнению большинства исследователей, они развились из особых ведомств — " путей" ^[3], создававшихся на базе тех первоначально единоличных и временных правительственных поручений, которые московский великий князь давал своим боярам и вольным слугам («путным боярам»), «приказывая» им заниматься какой-либо отраслью дворцового хозяйства^[4]. Н. П. Ерошкин предлагает следующую схему становления приказной системы: приказ в буквальном смысле этого слова как разовое поручение, приказ-" путь" как постоянное поручение, приказ-" изба" (канцелярия) и приказ — государственный орган с самостоятельными структурными подразделениями^[5].

Вряд ли, однако, следует переоценивать силу центральной власти. Вплоть до конца XV в. сохраняются элементы вечевых порядков, причем не только в Новгородской земле. События 1480 г., когда москвичи во время «стояния» на р. Угре фактически вынудили сбежавшего от своего войска Ивана III вернуться к нему, говорят о существенном влиянии населения на княжескую власть, о возможности участия его в процессе принятия политических решений.

К тому же порядок назначения на все высшие судебноадминистративные и военные должности определялся не только князем, но и положением боярского рода на сословно-иерархической лестнице, зависевшем от знатности происхождения и от сроков и успешности службы великому князю — так называемым местничеством.

По мнению В. О. Ключевского, эта система, несмотря на то что она «была вредной и государству, и самому боярству», являлась средством защиты последнего «от произвола сверху, со стороны государя»^[6]. В то же время «…состав боярских фамилий, примерная численность бояр в Думе, порядок получения думных чинов, определявшиеся старомосковскими традициями, — все это… ограничивало волю великого князя при назначении тех или иных лиц в число боярских советников»^[7]. Поэтому, хотя местничество сохраняло свое значение вплоть до конца XVII в., общей тенденцией в его отношении являлось постепенное ограничение.

Местное управление (административные, судебные функции) состояло из бояр-наместников, правивших городами и пригородами, и волостелей, управлявших волостями. Население судебного округа полностью подлежало их юрисдикции. Грамоты великого князя прямо запрещали представителям центральной администрации — приставам — вмешиваться в рассмотрение судебных споров жителей подлежащих их ведению подсудной территории. Даже если великокняжеский пристав прибывал по поручению центральных судебных органов, он был обязан проводить дознание в суде наместника или волостеля. Приставы, не выполнявшие этих предписаний, подлежали строгому наказанию. Наместникам и волостелям подчинялись многочисленные слуги — тиуны, доводчики (по-видимому, судебные приставы), праветчики, недельщики (судебные исполнители) и др., не являвшиеся государственными чиновниками.

Наместники и волостели, назначавшиеся на срок не более трех лет, назывались кормленщиками, поскольку их обеспечение осуществлялось в рамках системы кормления. Они кормились за счет управляемых практически в буквальном смысле этого слова. Им не выплачивалось жалованье; их содержание состояло из кормов и пошлин (в натуральной и денежной форме), которые в определенные сроки вносило местное население^[8]. Естественно, такая система приводила к серьезным злоупотреблениям со стороны кормленщиков и вызывала частые нарекания населения. Поэтому московские государи стремились ограничить ее, как и местничество. Так, правительство проводило нормировку кормлений. В уставных и жалованных грамотах, которые давались кормленщикам, была установлена своего рода такса, подробно определявшая их доходы. Позднее натуральный корм (хлеб, масло, мясо, птица и т. д.) стал пересчитываться на деньги, а сбор кормов с населения был поручен выборным от обществ (старостам, сотским и др.). Из рук наместников и волостелей был изъят суд по тяжелым уголовным преступлениям («разбойные, татиные и убийственные дела») и передан в руки избираемых местными обществами губных старост и их помощников — губных целовальников, избиравшихся из дворян и детей боярских всеми классами населения, включая крестьян.

Судебная власть кормленщиков была ограничена двойным надзором — сверху и снизу. Надзор сверху выражался в докладе, т. е. в том, что некоторые наиболее важные дела из суда кормленщиков переносились для окончательного решения в центральные учреждения (дела о холопстве и важнейшие уголовные дела). Судебные действия наместников и волостелей подчинялись надзору местных обществ. Посадские и волостные общества, имевшие свои выборные органы, старост и сотских, со второй половины XV в. становятся все более деятельными участниками местного управления и суда. Земские власти или специально выбранные местными обществами «судные мужи», «добрые люди», «лучшие люди» привлекались в суд наместников и волостелей в качестве знатоков местных юридических обычаев и защитников интересов местных обществ, чтобы «в суде сидети и правды стеречи». Первый Судебник (1497 г.) установил как общее правило, что на суде кормленщиков быть «старосте и лутчим людем; а без старосты и без других людей суда наместником и волостелем не судити». То же правило подтверждалось рядом уставных грамот, данных отдельным местным обществам.

• [1] Термины «господин» и «государь» имеют общую основу в значении «хозяин», применительно к государственной сфере соответствуя понятию «власти», но с XIV в. получают разные смысловые оттенки. «Господин» — человек, наделенный правами правителя над свободными людьми, «государь» — хозяин несвободных, зависимых людей. Именно этим различием объясняется борьба, которая вспыхнула вокруг титулования новгородцами Ивана III, их нежелание использовать термин «государь» было сопротивлением попыткам Ивана ликвидировать самостоятельность Новгорода.
• [2] Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV первой трети XVI в. М., 1988. С. 296.
• [3] Путь — выгода, удобство, преимущество, первенство, часто используется как ведомство.
• [4] Есть и другая позиция, согласно которой путь — это своего рода административно-территориальная единица, одновременно являющаяся судебным округом, население которого тянуло «судом и данью» к наместнику.
• [5] Ерошкин Н. П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1983. С. 36−37.
• [6] Ключевский В. О. Сочинения: в 9 т. Т. 2. М., 1987. С. 145.
• [7] Зимин А. А. Формирование боярской аристократии в России… С. 304.
• [8] «А… бояре, князья и дети боярские сидели по кормлениям, по городам и по волостям, для расправы над людьми и всякого устроения землям и себе от службы для покоя и прокормления» (Полное собрание русских летописей. Т. 13. М., 1965. С. 267).