Операционально-методологическая сторона научного закона: как появляется закон

С операциональной стороны, закон можно рассматривать как «хорошо подтвержденную гипотезу». К формулировке закона мы приходим после выдвижения какой-то гипотезы: 1) имеющей общий характер, 2) способной объяснить обширный ряд эмпирических данных, 3) схватывающей существенные черты этих единичных фактов. После выполнения определенных обосновывающих и проверяющих процедур научное сообщество принимает такую гипотезу как подтвержденную, признает ее в качестве научного закона.

Однако отметим, что свойство универсальности закона приводит к известным трудностям. Ведь универсальность предполагает, что мы можем применить закон к неограниченному классу однородных явлений. Но само обоснование гипотезы всегда опирается на конечное число наблюдений, эмпирических данных. Как же происходит переход от конечного, доступного нам эмпирического базиса к теоретическому выводу о бесконечном числе приложений? Откуда мы черпаем категоричность в формулировке научного закона? Вправе ли мы говорить, например, что «все тела с необходимостью расширяются при нагревании»?

Это давняя проблема для теории познания и философии вообще. Большой вклад в ее изучение внесли Д. Юм и И. Кант.

Как показал Д. Юм, из наблюдения единичных явлений мы не можем получить логически корректного вывода о необходимой связи тех или иных явлений, лежащей в их основе. Это означает, что при выдвижении тезиса, носящего законоподобный характер, мы делаем нечто большее, чем просто описываем наблюдаемую регулярность. Причем это «добавление» не выведено логически из серии опытных данных. Мы просто «верим» (или «привыкли верить»), что будущие события будут похожи на прошлые, что между воздействием и результатом есть внутренняя связь, но абсолютно надежных оснований для перехода от единичных наблюдений к обобщениям у нас нет.

Иммануил Кант идет дальше отрицательных результатов Д. Юма. Он утверждает, что человеческий разум всегда при выдвижении тех или иных универсальных положений, или законов, сам «навязывает» природе тот или иной закон, подобно «законодателю», т. е. всегда занимает активную позицию относительно эмпирического базиса. Мы не просто «регистрируем» закономерность, которая проглядывает через эмпирические данные, хотя иногда именно так и кажется — настолько естественно работа ученого выглядит порой как «считывание» данных и их простое обобщение. На самом деле ученый всегда выдвигает далеко идущее суждение, принципиально превосходящее возможности исчерпывающей опытной проверки и основанное на ряде предпосылаемых допущений о постоянстве природы и т. п. Это суждение априорно предвосхищает бесконечный ряд случаев, который заведомо никогда не может быть весь исследован.

Разумеется, при выдвижении законоподобной гипотезы возникает вопрос о различного рода «необходимостях», но они носят не всеобщелогический характер, а более специальный, содержательный. Так, говорят о «физической» необходимости, о «причинной» (или «каузальной») необходимости. Эти оттенки употребления термина «необходимость» изучаются и уточняются в современной модальной логике.