По выражению Э. Сепира, «язык эвристичен», т. е. позволяет получить новое знание. Язык способен быть орудием продуктивного творчества. Он даст возможность человеку продвинуться в познании значительно дальше, чем эмпирическое наблюдение. Дело не только в том, что при помощи языка мы можем получить знание об объектах, которых никогда не видели, и даже о таких, которых не существует (например, о мифологических созданиях). Язык дает возможность расширить пределы опыта. Человек, видевший в своей жизни одного слона, пишет Сепир, может рассуждать о десяти, ста, миллионах слонов, о стаде слонов, о слонах, идущих по двое или по трое. Таким образом, в языке содержится то знание, которое можно назвать «языковым».
Однако язык отражает в первую очередь обиходную картину мира, которая может вступать в противоречие с полученными новыми знаниями. Следовательно, по мере того как будет расти наш научный опыт, мы должны будем научиться бороться с воздействием языка. Например, мы говорим ‘На небе зажглись звезды' точно так же, как ‘На улице зажглись фонари', хотя мы знаем, что звезды — небесные тела, по своей природе сходные с Солнцем, и они лишь видятся нам как яркая точка на ночном небе. Получается, что язык в одно и то же время и помогает, и мешает эмпирическому исследованию. Это происходит потому, пишет Сепир, что язык можно рассматривать как символическую систему, которая сообщает, обозначает и иным способом замещает непосредственный опыт.
Существование тесной связи между языком и эмпирическими знаниями приводит к распространению поверий о тождественности, прямом соответствии слов и вещей, что является основой магических заклинаний. Вещи, качества и события чаще всего воспринимаются именно так, как их называют. Назовите агента шпионом или разведчиком, а ограбление — конфискацией незаконно нажитого богатства, и те же самые факты будут восприниматься иначе. Эту особенность абсолютизировали постмодернисты, которые во всем видят лишь «слова, слова, слова», по существу, отрицая возможность адекватного познания окружающей действительности. Для них, например, всемирная история — не более чем «большой нарратив». Но и для обычного человека слово, название кажется важным для понимания сущности названного. Так, многие любители природы, указывал Сепир, стремятся узнать названия окружающих растений, насекомых, как будто знание данных человеком имен может приблизить к пониманию сущности этих организмов.
