Феномен дефектного текста

DOI 10.15 826/В978−5-7996−1643−4.017.

В одном из рассказов Рюноскэ Акутагавы («Mensura Zoili»), повествуется об одноименном изобретении, являющемся измерителем художественной ценности произведения. Впоследствии сюжет этого небольшого рассказа был заимствован и распропагандирован отечественными писателями — братьями Стругацкими в романе «Хромая судьба», где речь уже шла о приборе под названием ИЗПИТАЛ — измеритель ш/сательского таланта. На период © Снигирев А. В., 2015.

формирования теории лингвистического анализа художественного текста многие увидели в этом научном течении именно такую «мензуру Зоилии», которая даст возможность максимально объективно определить ценность произведения, вскрыть и показать механизмы создания текста, точно и бесповоротно определить, какое произведение является гениальным, а какое — откровенной халтурой и, самое главное, как создавать истинно художественные произведения. Таким образом, говоря словами героя рассказа Акутагавы, с тех пор, как появилось это изобретение, всем этим писателям и художникам, которые, «торгуя собачьим мясом, выдают его за баранину», всем им — крышка.

В лингвистическом анализе художественного текста привлекает прежде всего ориентированность данного направления на формальный объективизм интерпретации текста. Так, получается, что выявление и отделение нормальных текстов от дефектных не является сложным: текст, согласно И. Р. Гальперину, обладает определенными категориями, свойствами и качествами¹. Теперь представим себе некую прямую — на одном конце ее будет идеальный (образцовый) текст (если применять теософскую терминологию, то самое Слово, которое было от Бога и было Богом), а на противоположном — дефектный (или разрушенный) текст. Между этими двумя точками третья — обычный, усредненный текст. Если какие-то качества, свойства и категории его явлены в улучшенном варианте, то происходит его передвижение вверх — к идеальному тексту, если в ухудшенном или вовсе отсутствуют — то вниз, к дефектному.

Все это напоминает нам античную софистику, когда для того, чтобы выяснить, что же такое «много» и «мало», следовало убирать камушки из кучки им же подобных.

При это возникают следующие закономерные вопросы:

• 1. Как ущербность тех или иных категорий текста оказывает влияние на дефектность произведения в целом?
• 2. Насколько дефектность текста влияет на его художественную ценность?

Для начала необходимо отметить, какие категории текста с точки зрения лингвистического анализа художественного текста являются важными и формируют его как категорию.

Впервые наиболее полно и точно обрисовал характерные черты и категории такого текста И. Р. Гальперин². Напомним основные из них: целостность, связность и завершенность.

Итак, логически возможно предположение, что отсутствие одной и более категорий текста меняет его статус на шкале дефектности. Соответственно процесс, при котором из обычного текста изымается или ослабляется одна или несколько его категорий, можно назвать дефектацией текста. Конечно, данное построение в достаточной мере условно, но задачи создать именно «мензуру Зоилии» не было.

Рассмотрим на конкретных примерах ситуации, когда тексты по тем или иным причинам лишены тех или иных категорий.

Если говорить о такой категории, как целостность (или цельность) текста, то необходимо отметить, вслед за Ю. С. Сорокиным, что она «есть латентное (концептуальное) состояние текста, возникающее в процессе взаимодействия реципиента и текста»³, т. е. возникает вопрос прочитываемое™ и восприятия текста как единого целого именно реципиентом. Говоря о цельности, часто цитируют Эдгара Алана По: «Дойдя до конца, мы живо помним его начало и поэтому особенно чутко воспринимаем текст в целом и переживаем его целостное воздействие»⁴.

В этой связи мощным дефектационным фактором является прежде всего время. Именно в диахроническом аспекте происходят самые серьезные изменения, которые влияют на восприятие текста. Так, например, современный читатель с трудом воспринимает тексты, написанные в XVII в. и ранее, прежде всего по лингвистическим причинам: язык тех эпох воспринимается как устаревший, архаический. Поэтому внимание реципиента фокусируется в первую очередь на осознании конкретных фрагментов текста, и восприятие всего произведения в целом становится проблематичным. В качестве примера можно вспомнить традицию школьных хрестоматий, где фиксируются только те или иные части текстов, особенно из корпуса древнерусской литературы: так, Слово о полку Игореве даже в переводе дается фрагментами, а не как единое целое: вступление, плач Ярославны и т. д.

Ясно, что целостность текста — явление неоднородное. Она расчленима на обеспечивающие ее категории: а) информативности, б) интегративности, в) завершенности, г) хронотопа (текстового времени и текстового пространства), д) модальности, е) эмотивности и ж) экспрессивности. Потеря по причине читательского восприятия или изначальное отсутствие одной или нескольких из этих категорий также приводит к дефектации текста. Расхожим примером служат рассказы М. Зощенко в восприятии и интерпретации наивного читателя, на уровне бытового сознания, что приводит к неразличению позиции автора и персонажа, низведению текста до уровня анекдота в его изначальном значении.

Некоторые произведения, особенно маргинальных жанров, обладают лишь первичным уровнем информативности. Ярким примером являются детективные произведения. При повторном прочтении те же самые рассказы или романы Агаты Кристи теряют категорию информативности, так как основной информацией в детективном жанре является разгадка преступления, а она уже известна.

Жанр записных книжек, например, лишен текстового хронотопа по определению, так как является по большей части фиксатором хаотически возникающих идей, ассоциаций, образов, а иногда даже финансовых или иных подсчетов (например, Вен. Ерофеев в своих записных книжках вел учет, сколько и каких грибов он собрал в тот или иной день).

Любопытным является тот факт, что все перечисленные тексты могут быть восприняты и как дефектные, и, с той же долею вероятности, если не образцовые, то приближающиеся к образцу. Таким образом, завися от реципиента, целостность является наиболее подвижной и субъективной категорией текста, что нельзя с той же определенностью сказать о следующей категории — связности.

Связность — как более формальная категория — проста для вычленения и, собственно говоря, для обнаружения в случае ее отсутствия. Пропущенные строки в «Евгении Онегине» А. С. Пушкина, изъятая глава в поэме «Москва — Петушки» Вен. Ерофеева — показательные примеры текстов с нарушенной связностью. Очевидность их во многом определена нарочитостью, авторской установкой на изменение или отход от привычного литературного канона, что особенно ярко проявилось в творчестве футуристов⁵.

Однако наравне с отсутствующей или измененной связностью как литературным приемом можно наблюдать и изменения в этой категории текста совершенно по иным причинам.

Приведем в качестве примера фрагмент текста, взятого с форума «Warhammer-online.ru», из литературного раздела. Автору текста на момент написания было 10 лет, оп проживал в Республике Беларусь и по русскому языку в школе имел плохие оценки. Приведем небольшой фрагмент из текста, сохраняя авторскую орфографию и пунктуацию:

Ура я победил и всего-то у меня сломана рука. Всего открытый перелом. От кровотечения будем надеяться не умру. Ладно, теперь надо подумать, как убить есче с десяток таких. Я вообще бы с лука всех отстрелял, но чтоб стрелять из лука одной рукой надо быть маньяком. Ладно, попробуем напролом. И я вылетел на улицу. Два мужика с вилами стояли и отчяенно защещяли женынин и детей. Против них стояло пять горров. Один мужик ловко всадил вилы в горра и тот умер. Умер, видимо от счастья, потому что удар не был столь сильным для него, но вот войну они любили.

Если принимать во внимание идею Л. Г. Бабенко о двунаправленности связности («интенциональность — основа интра-связности, т. е. ее внутренней смысловой связи; синтагматичность — причина экстрасвязности, проявляющейся во внешне выраженном сочетании букв, звуков, слов, предложений и т. п.»⁶), нарушение связности в процитированном фрагменте идет на обоих уровнях. С одной стороны, налицо нарушение логической последовательности на смысловом уровне, явный отход от темарематической структуры текста, с другой — ошибки на уровне орфографии, пунктуации, норм русского литературного языка. Последнее предложение текста вообще воспринимается как случайный набор словосочетаний, не согласованных ни на содержательном, ни на формальном уровне.

Как видно из примеров, связность в большей мере влияет на дефектность текста, чем цельность, так как менее привязана к ситуативное™ восприятия текста, к читателю. Кроме того, во многом формальные признаки связности резко выделяют данные тексты из массы тех, где эта категория соблюдается. Но при этом явная «непохожесть» таких произведений на остальные может быть признаком как творческой слабости, так и художественного дара писателя.

Наконец, третья базовая категория текста — это категория завершенности. С формальной точки зрения можно с уверенностью привести достаточно много примеров текстов, которые по той или иной причине лишены категории завершенности. Условно их можно разделить на несколько групп.

• 1. Произведения, по той или иной причине (наиболее распространенная — смерть автора) являющиеся незаконченными, и их незавершенность не вызывает сомнения: «Арап Петра Великого» А. С. Пушкина, «Вадим» М. Ю. Лермонтова, «Клим Самгин» М. Г орького, «Петр I» А. Н. Толстого.
• 2. Произведения, вопрос о завершенности текста которых ставится под сомнение прежде всего литературоведами: «Евгений Онегин» А. С. Пушкина, «Мастер и Маргарита» М. А. Булгакова.
• 3. Произведения, вопрос о завершенности которых связан с отсутствием авторского канонического текста, и наиболее известные примеры в этом случае — Слово о полку Игореве и «Поэма без героя» А. А. Ахматовой.
• 4. Особый статус фрагмента художественного произведения. Далеко не весь массив текстов сохраняется в полном объеме, чему есть разные причины: исторические (из 72 пьес Эсхила до нас полностью дошло только 7), психологические (Н. В. Гоголь и история второго тома «Мертвых душ») и, наконец, просто технические (творчество интернет-блог (г)еров), но это объективные, внешние причины. Особый интерес представляют ситуации, когда фрагмент имеет под собой осознанную авторскую установку на незавершенность («Сцена из Фауста» Пушкина), т. е. автор сознательно нарушает существующие литературные каноны.

Говоря о завершенности текста в связи со смысловой наполненностью этой категории, сошлемся на А. И. Новикова, который закономерно считал, что «ведущими признаками текста становятся не грамматические показатели связности, а такие свойства, как целостность, ингегративность, завершенность, которые, как показывает анализ, имеют смысловой, содержательный характер, что определяет их как психологические, речевые, коммуникативные явления. Отсюда можно сделать вывод о том, что формальные признаки не являются определяющими для текста, поскольку оказываются недостаточными для его выделения как самостоятельной единицы»⁷.

В этой связи показательна повесть А. и Б. Стругацких «Трудно быть богом». В тексте постоянно цитируется первая строчка стихотворения вымышленного поэта Цурэна: «Как лист увядший падает на душу…». Авторы, достаточно часто использующие в своих произведениях недомолвки и открытые финалы, так и не дают текст стихотворения полностью, хотя в определенный момент, во многом в рекламных целях, Б. Стругацкий объявлял в Интернете конкурс по «дописанию» данного текста. С формальной точки зрения это стихотворение — незавершенный текст, но с содержательной только этой строки вполне хватает для осознания мысли вымышленного поэта о бренности мира и грусти по этому поводу, возможном мотиве старости и прощания. Именно поэтому полного текста стихотворения как такового в рамках данной повести и не требовалось.

Принципиальная установка на интерактивность многих современных авторов, создающих исключительно интернетпроизведения, ставит под сомнение их завершенность при переносе на традиционные носители. Так, публикация блогов даже таких известных авторов, как Е. Гришковец, редко бывает связана с успехом у широкого читателя.

Завершенность как достаточно формальная категория художественного текста определяется и фиксируется еще проще, чем связность. Но при этом ее отсутствие так же мало влияет на ценность произведения: поэтика фрагмента не уступает поэтике целого.

Подытоживая анализ базовых категорий текста с точки зрения их нарушенное™ или дефектности в художественном тексте, подчеркнем следующие тенденции:

• • При определении дефектности текста необходимо учитывать не только творческую личность автора, но и контекст эпохи написания и прочтения, а также позицию читателя.
• • Процесс дефектации текста имеет двунаправленную природу: 1) от автора, который зачастую идет на «коверканье» текста в силу той или иной художественной задачи, 2) от читателя, изменяющего текст своим восприятием и тем самым определяя иную шкалу ценностных характеристик произведения.

Двунаправленность процесса дефектации является важным выводом. Сам автор может по тем или иным причинам (в силу отсутствия художественного таланта, в связи с необходимостью писать быстро и много и т. п.) понизить рейтинг своего произведения по шкале дефектности. Но и читатель (по причине неподготовленности, несоответствия уровню произведения, отсутствия информированности и т. д.) может своим восприятием изменить статус произведения.

Вполне закономерно, что больше всего на дефектность текста в целом оказывают влияние изменения именно в базовых категориях — цельности, связности, завершенности, хотя снижение тех или иных качеств и свойств текста можно в той или иной степени отметить почти в любом художественном произведении.

Особо подчеркнем, что процесс дефектации текста связан зачастую с осознанной волей автора — литературным приемом. И именно эта на первый взгляд формальная ущербность текста значительно повышает его художественную ценность.

Вообще процесс дефектации текста почти не связан непосредственно с ослаблением его художественной ценности, в то время как написание текста с соблюдением всех требований к нему может привести к творческой неудаче (гладкопись как факт литературного провала).

Дефектные тексты, являясь отклонением от нормы, более «заметны» и привлекают внимание именно своей непохожестью, которая может принять, с точки зрения читателя, почти уродливые формы.

Так, творчество авангардистов начала XX в., переосмысленное уже в начале XXI в. пользователями Интернета, вылилось в так называемый «альбаиский язык». Но нарочитая дефектация текстов, созданных на данном языке, вызвала целую волну неприятия со стороны части пользователей Рунета, которые указывали на их неправильность, даже уродливость. Появившись в 2002 г., на данный момент альбанский язык исчерпал себя как явление: иногда явное стремление к оригинальности, заведомое разрушение текста приводят к откровенному провалу.

Итак, дефектный художественный текст — это текст, в котором нарушена хотя бы одна из его базовых категорий и/или ослаблено хотя бы одно его свойство или качество в силу внутренних (воля автора) или внешних (восприятие читателя) причин. Продвижение по шкале дефектности имеет прямую зависимость от исторического развития общества и может быть как положительным, так и отрицательным. Дефектность текста влияет на его художественную ценность, но опять же двунаправленно: или в сторону улучшения, или ухудшения.

Таким образом, феномен дефектного текста — это феномен отхода или приближения к норме, существующей в данный момент, и может рассматриваться прежде всего во взаимосвязи с литературным каноном.

Все вышесказанное позволяет выйти на принципиально иной уровень проблематики и поставить несколько новых вопросов:

• 1. Насколько соотносимы понятия «текстовая норма» и «художественная ценность произведения»?
• 2. Возможен ли анализ художественной ценности произведения с использованием методов лингвистическго анализа художественного текста?

Приведенные примеры позволяют говорить о том, что не существует прямой зависимости между дефектностью текста и его художественной ценностью. Так, жанр записных книжек по своей природе не может продемонстрировать ни целостности, ни завершенности, ни даже связности. При этом авторский замысел не имеет никакого решающего значения. В том случае, если записные книжки являются собранием черновиков, случайных, зачастую бытовых записей, как в творчестве А. Чехова или Вен. Ерофеева, а также в ситуации, когда они мыслятся именно как художественное произведение, предназначенное для печати, как в случае «Соло на Ундервуде» и «Соло на IBM» С. Довлатова, — в любом случае эти тексты являются д е ф е к т и ы м и. Но при этом нельзя не признавать их художественной самостоятельности и ценности: не случайно записные книжки многих писателей неоднократно издавались и переиздавались. Таким образом, необходимо развести два лежащих в разных плоскостях понятия — текстовую норму и художественную ценность произведения. Соответствие текстовой норме произведения не связано с его художественной ценностью, даже наоборот: многие произведения, дефектные с точки зрения текстовой структуры, являются образцовыми с эстетической точки зрения.

Таким образом, лингвистический анализ художественного текста, исследующий в первую очередь формальные категории текста, приближенного к идеальному, не может адекватно объяснить его план содержания. При этом анализ и исследование дефектных текстов и сравнение таковых с образцовыми более перспективны, так как позволяют соединить в себе не только анализ структуры текста, но и процессы текстопорождения, текстовосприятия, рассматривая уже не художественный текст, а художественное произведение.^[1]

• [1] См.: Гальперин И. Р. Текст как объект лингвистического исследования.М., 1981. 2 См.: Там же. 3 Сорокин Ю. А. Тексг, цельность, связносгь, эмотивность // Аспекты общей и частной лингвистической теории текста. М., 1982. С. 65. 4 По Э. А. Рассказы. М., 1982. С. 83. 5 Подробнее см.: Васильев И. Е. Русский поэтический авангард XX века. Екагеринбург, 1999. 6 Бабенко Л. Г., Васильев И. Е., Казарин Ю. В. Лингвистический анализхудожественного текста. Екатеринбург, 2000. С. 57. 1 Новиков А. И. Семантика текста и ее формализация. М., 1983. С. 18.