Предварительный судебный контроль за процессуальными решениями и действиями следователя

Правовое положение следователя в уголовном процессе во многом определяется его отношением с судом. Процессуальная самостоятельность и ответственность следователя в связи с тем, что законодатель постоянно расширяет судебный контроль за процессуальными решениями и действиями следователя, в настоящее время резко снижена. Это приводит к ряду отрицательных последствий и в первую очередь напрямую влияет на эффективность работы следователя по своевременному раскрытию и расследованию преступлений.

Однако многие авторы активно поддерживают введение законодателем судебного контроля за предварительным следствием. Так, например, И. Петрухин полагал, что «обширный судебный контроль служит преградой для незаконного ограничения прав личности и меняет природу предварительного расследования. Благодаря ему, расследование утрачивает следы инквизиции и приобретает свойства современного цивилизованного судопроизводства»¹.

А. П. Гуськова со своими соавторами В. А. Емельяновым и А. А. Славгородских также считают, что «введение судебного контроля в досудебное производство — эго верный шаг, направленный на укрепление судебной власти в досудебном производстве»^[1][2].

И. С. Дикарев указывает, что «норма ч. 2 ст. 29 УПК РФ не только не противоречит конституционному принципу разделения властей, но, напротив, является одной из важнейших гарантий реализации рассматриваемого принципа в уголовном судопроизводстве»^[3].

Некоторые авторы, например В. Ю. Мельников, считают, что «есть основания создать специализированную судебную систему в виде аппарата следственных судей по разрешению вопросов, касающихся ограничения прав граждан, прямо предусмотренных ст. 22, 23, 25 Конституции РФ»^[4].

А вот другой известный автор Н. Н. Ковтун, считает необходимым обсудить «введение в уголовное судопроизводство России фигуры „судебного следователя“ или „следственного судьи“, весьма остро возникающие в российской уголовно-процессуальной доктрине»¹.

Есть авторы, которые в своих предложениях законодателю идут еще дальше. Они требуют вообще устранить прокурора от участия в судебном заседании при решении судом вопроса об избрании меры пресечения или производства следователем следственных действий.

Так, например, Е. В. Рябцева пишет, что «представляется нецелесообразным сохранение участия прокурора в судебном заседании при рассмотрении вопроса о применении мер пресечения и (или) производстве следственных действий, требующих судебного решения»^[5][6].

С другой стороны, все расширяющийся судебный контроль за процессуальными решениями и действиями следователя все больше ставит суд при постановлении приговора по уголовному делу в зависимость от ранее принятых им решений по этому же делу. Существующий судебный контроль противоречит ч. 3 ст. 15 УПК РФ, в которой указывается: «Суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты».

Одними из первых еще до принятия УПК РФ 2001 г. А. М. Ларин и В. М. Савицкий справедливо указывали на то, что вовлечение судей в решение наиболее принципиальных вопросов предварительного следствия может способствовать проявлению опасной для правосудия тенденции — обвинительному уклону^[7].

Эту же озабоченность высказывал и И. Л. Петрухин, который писал, что «судья, вынесший решение об аресте, обыске и т. п., не должен рассматривать данное уголовное дело, но существу. Это дело будет рассматриваться другим судьей»^[8].

После принятия в 2001 г. УПК РФ мы также указывали на такой недостаток введенного судебного контроля, как возникновение возможной зависимости судьи при постановлении им приговора от ранее принятых им решений по этому уголовному делу на стадии досудебного производства^[9]. На этот недостаток закона указали также и другие авторы^[10].

Но вот некоторые авторы ставят вопрос о дальнейшем расширении прав суда при решении вопросов, возникающих в ходе предварительного следствия.

Так, например, А. В. Смирнов полагает, что на предварительном следствии суд должен дополнительно разрешать такие вопросы, как: принятие решений о применении мер процессуального принуждения; легализация представленных сторонами доказательств в качестве судебных; контроль за предъявлением первоначального обвинения¹.

Б. Я. Гаврилов также положительно оценивает роль судебного контроля за предварительным следствием: «Первостепенное значение в совершенствовании процессуальной деятельности органов предварительного следствия и дознания по защите конституционных прав и свобод человека и гражданина занимает в последние годы судебный контроль»^[11][12].

Еще одни автор, В. А. Горленко также считает необходимым еще больше расширить судебный контроль, для чего «в УПК Российской Федерации необходимо закрепить судебный контроль за правильностью прекращения и приостановления уголовных дел»^[13].

А вот Н. А. Колоколов, обстоятельно исследовав эту проблему, пришел к другому выводу: «Предварительное расследование — апробированная временем форма сбора и закрепления доказательств. Отечественное предварительное расследование обладает как достоинствами, гак и недостатками. Таковые присущи и всем иным формам сбора, закрепления и оценки доказательств. Предпочтение той или иной модели уголовного процесса обусловлено глубоко устоявшимися традициями, наличием корпуса подготовленных специалистов. В настоящее время оснований для замены сложившейся в России формы предварительного следствия альтернативными видами не имеется»^[14].

Это мнение Н. А. Колоколова поддерживает также и С. А. Александров, который, на наш взгляд, справедливо пишет: «Восстановление института следственного судьи (судебного следователя) в российском уголовном процессе, как представляется, было бы шагом назад по пути к развитию состязательности и реформированию досудебного производства»^[15].

По рассматриваемому вопросу наше внимание привлекла обстоятельная статья Н. Н. Ковтуна, который исследовав практику рассмотрения судами ходатайства следователей о производстве следственных действий в порядке ст. 165 УПК РФ, сделал весьма грустный вывод: «В силу ряда причин объективного и субъективного характера оперативный судебный контроль, реализуемый на досудебном этапе, не стал надежной процессуальной гарантией обеспечения прав, свобод и законных интересов личности в уголовном процессе. Заинтересованные лица остались незащищенными от произвольности действий или решений следственных органов и прокурора, а суд не выполняет той нормативной и социальной задачи, которая определена для этого органа власти (ст. 2 Конституции РФ; ст. 6 УПК)»¹.

Обоснованный вывод о проблемах судебного контроля за предварительным следствием сделал Ш. Ш. Байрамов: «К проблемным аспектам в определении функция прокуратуры РФ можно относить и введенный судебный контроль над предварительным расследованием, который ограничил деятельность прокурора в сфере осуществления надзора за исполнением законов. Однако в полной мере он не способен заменить функции прокурора по надзору, т.к. не является постоянным и последовательным по своему характеру»^[16][17].

Дискуссия о судебном контроле за процессуальными решениями следователя идет в науке уголовного процесса уже давно и, кажется, что конца ей еще не видно. Действительно, это вопрос непростой. Ситуация противоречива. Конкурируют две процессуальные идеи: защита конституционных прав граждан при производстве следственных действий и процессуальная самостоятельность и ответственность следователя при принятии им решений о производстве следственных действий.

И, кроме того, существует довольно большая опасность в том, предварительные решения суда при осуществлении судебного контроля самым негативным образом могут сказаться на объективном и справедливом рассмотрении уголовного дела в суде, не будет ли суд находиться в плену ранее принятых им собственных ошибочных решений?

Ранее в одной из своих работ мы писали: «Установление судебного контроля за принятием следователем решений о производстве ряда следственных действий носит предварительный, упреждающий характер и представляет собой реальную гарантию защиты конституционных прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства, которые могут быть нарушены в результате следственных действий, проведенных без достаточных оснований»^[18].

С одной стороны, это действительно так. Однако существует и другая сторона проблемы. Надо внимательно также разобраться и в том, как обстоит в настоящее время дело с процессуальной самостоятельностью и ответственностью следователя при принятии им решений о производстве следственных действий.

Обращают на себя внимание некоторые очевидные противоречия в правовом положении следователя по УПК РФ. Так, следователь имеет право самостоятельно и единолично вынести постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого (ч. 1 ст. 171 УПК РФ), однако он не имеет права, например, самостоятельно без предварительного решения суда произвести такое следственное действие, как обыск в жилище у этого же обвиняемого (ч. 3 ст. 182 УПК РФ).

Понятно, что по своему юридическому значению эти два процессуальных действия несопоставимы: проведение обыска — это всего лишь только одно следственное действие из ряда других, а постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого во многом предопределяет как судьбу уголовного дела, так и судьбу самого обвиняемого.

Как же так случилось, что законодатель доверяет следователю самостоятельно принять более ответственное процессуальное решение — вынести постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого по уголовному делу (ч. 1 ст. 171 УПК РФ), но не доверяет самостоятельно принять решение о проведении обыска в жилище этого же обвиняемого?!

Странную позицию в этом вопросе занимает законодатель. Так, п. 4 ч. 2 ст. 29 УПК РФ установлено, что производство осмотра следователем жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц допускается только по решению суда.

Заметим, что относительно порядка осмотра жилища в ст. 25 Конституции РФ установлено: «Жилище неприкосновенно. Никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом, или по решению суда».

Из указанной конституционной нормы видно, что создатели УПК РФ имели полное право установить другой процессуальный порядок производства осмотра жилища при отсутствии согласия проживающих в нем лиц: или по постановлению следователя, или с согласия прокурора, а не только по решению суда.

Но нет! Законодатель избирает наиболее сложный порядок принятия следователем решения относительно этого следственного действия — только по предварительному решению суда! Такие же решения могли бы быть, на наш взгляд, приняты авторами УПК РФ и относительно порядка принятия решений о производстве обыска и выемки в жилище — по постановлению следователя или с согласия прокурора.

В настоящее время в соответствии с ч. 2 ст. 29 УПК РФ только суд правомочен в ходе досудебного производства принимать следующие предварительные решения:

• 1) избирать меру пресечения в виде заключения под стражу, домашнего ареста, залога;
• 2) о продлении срока содержания под стражей или срока домашнего ареста;
• 3) о помещении подозреваемого, обвиняемого, не находящегося под стражей, в медицинский или психиатрический стационар для производства соответственно судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы;
• 4) о возмещении имущественного вреда;
• 5) о производстве осмотра жилища при отсутствии проживающих в нем лиц;
• 6) о производстве обыска и (или) выемки в жилище;
• 7) о производстве выемки заложенной или сданной на хранение в ломбард вещи;
• 8) о производстве личного обыска, за исключением случаев, предусмотренных ст. 93 УПК РФ;
• 9) о производстве выемки предметов и документов, содержащих государственную или иную охраняемую федеральным законом тайну, а также предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах граждан в банках и иных кредитных организациях;
• 10) о наложении ареста на корреспонденцию, разрешение на ее осмотр и выемку в учреждениях связи;
• 11) о наложении ареста на имущество, включая денежные средства физических и юридических лиц, находящиеся на счетах и во вкладах или на хранении в банках и иных кредитных организациях;
• 12) о временном отстранении подозреваемого или обвиняемого от должности в соответствии со статьей 114 УПК РФ;
• 13) о реализации или об уничтожении вещественных доказательств, указанных в пп. «в» п. 1, пп. «б», «в» п. 2 и п. 3 ч. 2 ст. 82 УПК РФ;
• 14) о контроле и записи телефонных и иных переговоров;
• 15) о получении информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами.

Кроме того, в соответствии с ч. 3 ст. 178 УПК РФ, если близкие родственники или родственники покойного возражают против эксгумации, то разрешение на ее проведения предварительно выдается также судом.

Следует заметить, что мы наблюдаем тенденцию постоянного расширения предварительного судебного контроля за принятием следователем процессуальных решений и производством им следственных действий. По существу, в этих случаях суд уже вместо следователя принимает процессуальные решения по уголовному делу, которое находится в производстве у следователя.

Правильно об этом пишут А. С. Каретников и К. А. Арзамасцева, что деятельность суда по рассмотрению ходатайства следователя не может именоваться судебным контролем, поскольку при удовлетворении официальной просьбы следователя суд сам принимает испрашиваемое решение¹.

Так, Федеральный закон РФ от 7 апреля 2010 г. № 60-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» принял в новой редакции ст. 106 УПК РФ, которая регламентирует основания и процессуальный порядок такой меры пресечения как залог^[19][20].

В соответствии с этим законом залог в качестве меры пресечения применяется в отношении подозреваемого или обвиняемого по решению суда в порядке, установленном ст. 108 УПК РФ. Однако, если в прежней редакции закона с ходатайством об избрании меры пресечения в виде залога в суд должен был обращаться следователь с согласия руководителя следственного органа, а дознаватель с согласия прокурора, то теперь в ч. 2 ст. 106 УПК РФ указывается, что ходатайствовать о применении залога непосредственно перед судом вправе подозреваемый, обвиняемый либо другое физическое или юридическое лицо. И это ходатайство подозреваемого или обвиняемого обязательно для рассмотрения судом.

Как же так! Ведь уголовное дело находится в производстве у следователя, но законодатель это обстоятельство совершенно игнорирует и установил такой порядок применения, когда вопрос о применении данной меры пресечения может быть решен вообще без участия следователя!¹

Другим Федеральным законом РФ от 1 июля 2010 г. № 143-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» в УПК РФ введена новая статья 186.1, регламентирующая получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентными устройствами. Этим новым законом установлено, что получение информации о соединениях между абонентами может иметь место только на основании предварительного судебного решения^[21][22].

Очевидно, что установление предварительного судебного контроля за производством следственных действий имеет не только положительные стороны, но и отрицательные. В процессуальной литературе давно уже идет активная дискуссия о том, каким должен быть судебный контроль за предварительным следствием, при этом разными авторами высказываются нередко точки зрения совершенно противоположные.

Многие авторы отмечают, что само получение предварительного решения суда для следователя связано с определенными сложными процедурами, является избыточным и приводит к тому, что следователи стали избегать производства ряда следственных действий, что приводит, в конечном счете, к низкой раскрываемости преступлений^[23].

Но еще существует и другая сторона проблемы. Так, Е. Е. Антонова справедливо отмечает, что «в настоящее время суд реализует две во многом дисгармонирующие функции: 1) правосудие и 2) судебный контроль, при котором обозначается его причастность к уголовному преследованию, обеспечению возмещения ущерба, причиненного преступлением, реабилитации и профилактике преступлений, что противоречит основному предназначению суда»¹.

В. А. Азаров с соавторами Н. И. Ревенко и М. М. Кузембаевой, обстоятельно исследовав рассматриваемую нами проблему, также сделали вывод о том, что «могут быть признаны избыточными такие предусмотренные ст. 29 УПК РФ судебные прерогативы, как исключительные полномочия по принятию решений:

• — об избрании меры пресечения в виде домашнего ареста;
• — о помещении подозреваемого, обвиняемого, не находящегося под стражей, в медицинский или психиатрический стационар для производства соответственно судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы;
• — о производстве выемки предметов и документов, содержащих информацию о вкладах и счетах в банках и иных кредитных организациях;
• — о наложении ареста на корреспонденцию, разрешении на ее осмотр и выемку в учреждениях связи;
• — о наложении ареста на имущество, включая денежные средства физических и юридических лиц, находящихся на счетах, вкладах или на хранении в банках и иных кредитных организациях;
• — о временном отстранении подозреваемого или обвиняемого от должности; о контроле и записи телефонных и иных переговоров". Указанные авторы полагают, что все решения по указанным выше вопросам с успехом мог бы принимать надзирающий за расследованием прокурор^[24][25].

А вот Г. Королев вообще считает, что «закрепленная в уголовно-процессуальном законе необходимость получения представителями органов исполнительной власти (следователем и дознавателем) согласия органа судебной власти (суда) на выполнение предоставленных им полномочий (производство следственных действий) является, по нашему убеждению, нарушением конституционного принципа разделения властей»^[26].

Как мы видим, большинство авторов, исследовавших проблему судебного контроля, весьма критически относятся к этому институту уголовного процесса. Однако есть авторы, которые, на наш взгляд, вопреки здравому смыслу и действующему уголовно-процессуальному закону продолжают ратовать за дальнейшее расширения предварительного судебного контроля за решениями, принимаемыми следователем.

Так, например, В. В. Бородинов предлагает, чтобы избрание следователем такой меры пресечения, как подписка о невыезде производилось только на основании судебного решения, и чтобы такое следственное действие как эксгумация трупа также производилось по решению суда.

Как известно, в настоящее время в соответствии с ч. 3 ст. 178 УПК РФ разрешение суда на эксгумацию трупа следователь должен получать только в тех случаях, когда близкие родственники и родственники возражают против эксгумации. Пам трудно предположить, что автор не знает этой нормы закона. Истребовать же предварительно разрешение суда на эксгумацию трупа во всех случаях нам представляется совершенно излишним.

В. В. Бородиной также сетует на то, что закон не предусматривает возможности повторной проверки судом правомерности действий следователя в ходе самого обыска, проводимого на основании судебного решения. Этот автор также сожалеет, что эту повторную проверку судом закон ныне допускает только по жалобам заинтересованных лиц на действия следователя при проведении обыска¹.

Но В. В. Бородиной не одинок в своем желании максимально усилить предварительный судебный контроль за решениями и действиями следователя.

Еще один известный автор, Н. А. Колоколов, выступает в защиту существующего порядка принятия решений под контролем суда о производстве следственных действий^[27][28].

Следует отметить, что установление предварительного судебного контроля за некоторыми решениями и действиями следователя порой носят совершенно необоснованный характер. Кажется, что при этом законодатель исходит из такого простого положения, что самостоятельное решение следователя по уголовному делу — это всегда плохо, а вот решение суда по уголовному делу, находящемуся в производстве у следователя, — эго всегда хорошо?!

К сожалению, эту практику законодателя, направленную на расширение предварительного судебного контроля за процессуальными решениями следователя, в некоторых случаях необоснованно поддерживает Конституционный Суд РФ.

Так, например, в Определении Конституционного Суда РФ от 8 ноября 2005 г. по жалобе граждан С. В. Бородина, В. Н. Буробина, А. В. Быковского и других на нарушение их конституционных прав ст. 7, 29, 182 и 183 УГ1К РФ указывается, что положения статей 7, 29, и 182 УГ1К Российской Федерации в их конституционно-правовом истолковании, вытекающем из сохраняющих свою силу решений Конституционного Суда РФ и в системном единстве с положениями п. 3 ст. 8 Федерального закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», не предполагают возможность производства обыска в служебном помещении адвоката или адвокатского образования без принятия об этом специального судебного решения^[29].

Как правильно отмечает профессор В. И. Божьев, при разрешении этого дела Конституционному Суду РФ следовало руководствоваться только УПК РФ, поскольку обыск — это следственное действие, производство которого регулируется исключительно федеральным уголовно-процессуальным законом. Нормы УПК РФ не предусматривают вынесения судебных решений при производстве обыска и выемки в помещении адвоката, а Закон об адвокатуре не может регулировать порядок проведения следственных действий. Во всех случаях конкуренции норм УПК РФ с нормами других федеральных законов предпочтение должно быть отдано У НК РФ. По этим основаниям профессор В. П. Божьев обоснованно, на наш взгляд, назвал рассматриваемое решение Конституционного Суда РФ «ошибочным и дезориентирующим практических работников»¹.

Как же в настоящее время практически осуществляется предварительный судебный контроль за производством следственных действий в судебной практике?

В связи с этим большой интерес представляет статья В. В. Кальницкого. На основании изучения 200 материалов о даче судом разрешения на производство следственных действий в жилище и личного обыска, а также по проверке законности произведенных действий, пришел к выводу, что суды далеко не всегда глубоко вникают в исследование оснований следственного действия и порой некритично воспринимают позицию следователя и прокурора.

Далее автор анализирует причины такого положения и приходит к интересному выводу — он полагает, что, принимая решение о производстве следственного действия, судья действует как административное лицо, так как отсутствует процедура рассмотрения вопроса.

В. В. Кальницкий, на наш взгляд, вполне обосновано предлагает в тех пределах, в которых позволяет Конституция РФ, восстановить санкционирование прокурором следственных действий^[30][31].

Эту позицию поддерживают и другие авторы. Так, например, А. Б. Соловьев и М. Е. Токарева считают, что «целесообразно предусмотреть возможность определенного перераспределения полномочий между судебным контролем и прокурорским надзором, что могло бы при сохранении гарантий прав участников процесса усовершенствовать процессуальную процедуру получения органом расследования разрешения на производство процессуальных действий»^[32].

Дело еще и в том, что судебный порядок получения разрешения на производство следственного действия, установленный ст. 165 УПК РФ, как мы уже отмечали, действительно довольно сложен и занимает достаточно много времени.

Так, следователь должен вынести соответствующее постановление, получить согласие руководителя следственного органа на возбуждение ходатайства о производстве следственного действия, указанное ходатайство может рассматриваться судом в течение 24 часов, причем в судебном заседании должны участвовать прокурор и следователь. Такой порядок отрицательно влияет на своевременность, и, следовательно, на результативность проведения следственных действий. На это обстоятельство справедливо указывается в литературе¹.

А. И. Глушков и Е. Ю. Алонцева в связи с этим пишут: «Проведенное нами изучение материалов, представленных следователями в суд для получения разрешения на производство названной категории действий, показало, что 90% из них включают: постановление о возбуждении уголовного дела, постановление о принятии дела к производству, заявление пострадавших о совершенном преступлении, протокол осмотра места происшествия, протокол осмотра предметов или документов, протоколы допросов потерпевших, свидетелей и иных лиц»^[33][34].

Попятно, что представление указанных выше документов для следователя представляет определенные трудности и связано с потерей дорогого времени, что в целом отрицательно сказывается на эффективности и сроках расследования уголовного дела.

Вот уже и группа адвокатов пишет о том, что «судебный контроль не эффективен, во-первых, ввиду громоздкости процедуры и длительности рассмотрения жалоб. Суд не в состоянии оперативно вмешаться в ход расследования»^[35].

При этом нас совершенно не убеждает критика позиции В. В. Кальницкого со стороны некоторых авторов. Так, например, И. Жеребятьев критикует высказывание В. В. Кальницкого о том, что сама процедура получения следователем согласия суда на производство тех или иных следственных действий является, по сути своей, процедурой несудебиой^[36].

Таким образом, мы полагаем, что предварительный судебный контроль за процессуальными решениями и действиями следователя может быть с успехом заменен прокурорским надзором.

В связи с этим мы полностью согласны с А. С. Каретниковым и К. А. Арзамасцевой, которые высказывают мнение о необходимости упразднения судебного контроля, который осуществляется в порядке ст. 165 УПК РФ. Авторы полагают, что суд в этом случае осуществляет уголовное преследование, и что более эффективным способом защиты нарушенных конституционных прав граждан является обжалование в суд незаконных действий следователя в порядке ст. 125 УПК РФ^[35].

Однако с этой позицией авторов не согласен С. Трухин, который полагает, что «данное мнение не имеет достаточного обоснования, поскольку на самом деле суд никоим образом уголовное преследование не осуществляет, а, наоборот, призван исключить возможные нарушения конституционных прав граждан со стороны органов предварительного расследования в ходе осуществления ими уголовного преследования»¹.

Но если вдуматься, то дело обстоит именно так: практически суд вместо следователя принимает решение на стадии предварительного расследования. Сегодня по действующему уголовно-процессуальному закону суд на досудебном производстве принимает вместо следователя решения в 18 случаях — мы указываем только те случаи, когда следователь в соответствии с законом за принятием процессуальных решений по уголовному делу должен обращаться в суд.

Столь расширенный предварительный судебный контроль за деятельностью следователя ведет также к тому, что суд все больше и больше втягивается в производство по уголовному делу на стадии предварительного следствия, принимая различные решения вместо следователя. Эта тенденция в процессуальном законодательстве может иметь самые отрицательные последствия в дальнейшем при рассмотрении уголовного дела в суде, так как возникает вполне обоснованный вопрос — а сохранит ли суд объективность и независимость от принятых им ранее решений при рассмотрении уголовного дела и вынесении приговора? Ведь в данных случаях суд практически выступает на стороне обвинения!

Не разрешает ситуацию и предлагаемое некоторыми авторами введение в состав суда так называемых следственных судей, которые бы занимались только осуществлением судебного контроля за процессуальными решениями следователя. Эту идею активно выдвигает ряд авторов^[38][39].

Но, как правильно, на наш взгляд, пишет О. А. Мядзелец, «идея введения в российский уголовный процесс и судебную систему фигуры следственного судьи имеет, на мой взгляд, больше минусов, чем плюсов»^[40].

Еще один недостаток рассматриваемых нами норм УПК РФ заключается в том, что создаются искусственные правовые преграды для своевременного производства следователем рассматриваемых следственных действий, а это снижает эффективность предварительного расследования в целом и является порой одной из причин того, что некоторые преступления остаются нераскрытыми.

Мы не отрицаем важность и необходимость судебного контроля за предварительным следствием, но этот контроль вполне может быть эффективным и достаточным, если он будет последующим, т. е. проводящимся по жалобам заинтересованных участников уголовного судопроизводства после производства следователем того или иного следственного действия.

При существующем порядке производства многих следственных действий только по предварительному решению суда значительно снижается процессуальная самостоятельность, инициатива и ответственность следователя, а самое главное — своевременность производства следственных действий, что может приводить к потере следователем важных доказательств.

• [1] Петрухин И. Об эффективности судебного контроля за следствием и оперативнорозыскной деятельность // Уголовное право. 2007. № 2. С. 91.
• [2] Гуськова А. П., Емельянов В. А., Славгородских А. А. Проблемные вопросы реформирования досудебного производства России // Российский судья. 2008. № 9. С. 11.
• [3] Дикарев И. С. Принцип разделения властей и судебный контроль в уголовном процессе // Российская юстиция. 2008. № И. С. 59.
• [4] Мельников В. Ю. Судебная реформа — некоторые вопросы судебного контроля // Российский судья. 2008. № 1. С. 9; Мельников В. 10. Судебный контроль в условиях состязательности уголовного процесса // Российский судья. 2010. № 8. С. 8—11.
• [5] Ковтун Н. Н. О понятии и содержании понятия «судебный следователь» («следственный судья») // Российский судья. 2010. № 5. С. 15—18.
• [6] Рябцева Е. В. Давайте будем последовательны в реформировании уголовного судопроизводства! (О соотношении прокурорского надзора и судебного санкционирования на предварительном следствии) // Российская юстиция. 2008. № 8. С. 58.
• [7] Ларин А. М. г Савицкий В. М. Каким быть следственному аппарату // Государствои право. 1991. № 1. С. 37.
• [8] Петрухин И. Л. Прокурорский надзор и судебный контроль за следствием // Российская юстиция, 1998, № 9. С. 13.
• [9] Быков В. М. Уголовно-процессуальный кодекс РФ и проблемы раскрытия преступлений (полемические заметки) // Право и политика. 2002. № 9. С. 66.
• [10] Кашепов В. П. О преобразовании статуса суда в уголовном судопроизводстве // Журналроссийского права. 2002. № 12; Калъницкий В. В. УПК РФ не обеспечивает процессуальнуюнезависимость суда // Новый уголовно-процессуальный закон: теория и практика применения: материалы межведомственного «круглого стола». М., 2003. С. 43; Азаров В. А. Феноменсудебного контроля: заметки на нолях трех диссертаций // Судебная власть в России: закон, теория и практика: сб. статей по итогам Международной научно-практической конференции. Тюмень, 19—20 ноября 2004. М.: Юрист, 2005. С. 356; Семенцов В. А. Судебный контроль при производстве следственных действий // Там же. С. 398.
• [11] Смирнов А. В. Модели уголовного процесса. СПб., 2000. С. 50—58.
• [12] Гаврилов В. Я. Обеспечение конституционных прав и свобод человека и гражданинав досудебном производстве. М.: Московский психолого-социальный институт. 2003. С. 118.
• [13] Горленко В. А. Развитие контрольных функций суда в области уголовного процесса //Российский судья. 2008. № 10. С. 12.
• [14] Колоколов Н. А. Укрепление власти следственной // Уголовный процесс. 2007. № 7.С. 52.
• [15] Александров А. С. Правовое положение прокурора на стадии предварительного расследования // Уголовный процесс. 2007. № 10. С. 16.
• [16] Ковтун Н. Н. Оперативный судебный контроль в уголовном судопроизводстве России: фикция или конституционная, по сути, гарантия? // Государство и право. 2011. № 1. С. 68.
• [17] Байрамов III. III. Проблемные аспекты надзора за исполнением законов как основнаяфункция прокурора в досудебной стадии уголовного процесса // Российский следователь.2014. № 6. С. 11−16.
• [18] Быков В. Принятие следователем решения о производстве следственных действий //Законность. 2005. № 10. С. 9.
• [19] Каретников А. С., Арзамасцева К. А. Является ли деятельность суда по рассмотрениюи разрешению ходатайств должностных лиц органов предварительного следствия судебнымконтролем? // Российская юстиция. 2010. № 4. С. 68.
• [20] Российская газета. 2010. 9 апреля.
• [21] Нашу критику этого закона подробнее см.: Быков В. Новый закон о залоге как мерепресечения // Законность. 2010. № 9. С. 26—30.
• [22] Российская газета. 2010. 7 июля.
• [23] Бь1ков В. М. Уголовно-процессуальный кодекс РФ и проблемы раскрытия преступлений (полемические заметки) // Право и политика. 2002. Mb 9. С. 66—72; Адига-мова Г. 3. Следственные действий, проводимые по судебному решению и с санкции прокурора: автореф. дис. … канд. юр. наук. Челябинск, 2004.С. 21; Серебров Д. О. Судебныйконтроль за законностью и обоснованностью производства следственных действий, ограничивающих конституционные права и свободы личности: автореф. дис… канд. юр. наук.II. Новгород, 2004. С. 5; Кузнецова О. Д. Судебный контроль за действиями и решениямидолжностных лиц органов расследования // Уголовный процесс. 2005. Mb 3. С. 25—27;Измайлов И. В. Судебный контроль при производстве следственных действий без судебного решения. Уголовный процесс. 2005. Mb 5. С. 33—36; Жеребятьев И. В. Предметсудебного контроля на досудебных стадиях уголовного судопроизводства // Уголовныйпроцесс. 2005. Mb 10. С. 33—39; Быков В. М. Судебный контроль за предварительным следствием // Уголовный процесс. 2007. Mb 1. С. 35—38; и др.
• [24] Антонова Е. Е. Функциональная характеристика досудебного производства в российском уголовном процессе: автореф. дис… канд. юрид. наук. Омск, 2006. С. 8.
• [25] Азаров В. А., Ревенко Н. И., Кузембаева М. М. Указ. соч. С. 69.
• [26] Королев Г. Реорганизация досудебного производства: проблемы и перспективы //Законность. 2008. № 1. С. 8.
• [27] Бородинов В. В. Невостребованный потенциал судебного контроля // Российская юстиция. 2006. № 5. С. 37−41.
• [28] Колоколов II. Л. Производство следственных действий, ограничивающих конституционные права человека и гражданина // Уголовный процесс. 2007. № 12. С. 30—42; Колоколов Н. Л. Конституционное право на неприкосновенность жилища: к вопросу об эффективности превентивного судебного контроля // Российский судья. 2010. № 6. С. 13—26; 2010.№ 7. С. 4−8.
• [29] Российская газета. 2006. 31 января.
• [30] Божьев В. П. О соотношении норм УПК РФ, регулирующих процесс доказывания //Материалы междунар. науч.-практ. конф. «Актуальные проблемы уголовного судопроизводства: вопросы теории, законодательства, практики применения» (к 5-летию УПК РФ). М., 2007. С. 212−213.
• [31] Кальницкий В. «Санкционирование» и проверка судом законности следственных действийв ходе досудебного производства не эффективны // Уголовное право. 2004. № 1. С. 73—75.
• [32] Соловьев Л. Б., Токарева М. Е. Проблемы совершенствования общих положений уголовно-процессуального законодательства России. М.: Юрлитинформ, 2010. С. 105.
• [33] Никифоров С., Бочкарев А. Проводить обыск или ждать? // Законность. 2005. № 4.С. 37−39.
• [34] Глушков А. И., Алонцева Е. Ю. Некоторые аспекты реализации полномочий следователяпо производству следственных действий, выполняемых с разрешения суда // Российскийследователь. 2006. № 9. С. 6.
• [35] Не оставляйте следователя безнадзорным / А. Паничева, А. Похмелкин, Ю. Костанов[и др.] // Законность. 2008. № 5. С. 10.
• [36] Жеребятьев И. Судебный порядок выдачи разрешения на производство отдельных процессуальных действий // Уголовное право. 2005. № 2. С. 85. J Каретников А. С., Арзамасцева К. А. Разрешение суда на производство следственныхдействий // Законность. 2011. № 2. С. 43—47.
• [37] Не оставляйте следователя безнадзорным / А. Паничева, А. Похмелкин, Ю. Костанов[и др.] // Законность. 2008. № 5. С. 10.
• [38] Трухин С. Надлежащие доказательства как основание для разрешения судом следственных действий, ограничивающих конституционные права граждан // Уголовное право. 2012.№ 6. С. 95.
• [39] Смирнов А. В. Модели уголовного процесса. СПб., 2000. С. 52; Власова И. А. Проблемысовершенствования форм досудебного производства в уголовном процессе: автореф. дис. …д-ра юрид. наук. М., 2001. С. 38; и др.
• [40] Мядзелец О. А. Следственный судья в уголовном процессе России: за и против // Российская юстиция. 2008. № б. С. 41.