Политическая, правовая и социально-экономическая сущность внешнего санкционного воздействия

Актуальность проблематики международных санкций и антисанционных стратегий в контексте государственного управления требует особых обоснований. Тем более что политика санкционного сдерживания уже давно не является чем-то исключительным и экстраординарным, к настоящему времени стала практически рядовым инструментом внешнего воздействия с целью направить внутреннюю и внешнюю политику другого государства в нужном для определенных политических и транснациональных финансово-экономических сил мира направлении. А заодно и использовать чужой естественно-природный, материально-технический, интеллектуальный, производственный и иной ресурс в своих государственных интересах. При этом нередко цинично и открыто игнорируются основополагающие международно-правовые принципы и нормы неприменения силы, допускается произвольное прочтение резолюций ООН, реализуются замыслы, направленные на свержение законной власти в суверенных государствах. И все это под лозунгами демократии, социальной справедливости, защиты прав и свобод человека.

Особую опасность представляют попытки регулировать кризисы путем применения одностороннего санкционного давления и иных мер силового воздействия вне рамок и без согласия на то Совета Безопасности ООН. Далеко не все понимают или делают вид, что не понимают, что применение принудительных мер санкционного воздействия в обход Устава и Совета Безопасности ООН неспособно устранить глубокие социально-экономические, межэтнические и другие противоречия, ведет к расширению конфликтного пространства, провоцирует напряженность, усугубляет межгосударственные противоречия¹.

Поэтому трудно согласиться с теми экспертами, которые «облегченно» относятся к проблеме санкций, пытаются доказать, что — это всего лишь один из аспектов «мягкой силы», что практика санкций абсолютно закономерна для страны, которая является лидером и контролирует существенную часть стандартов и инфраструктур мирового значения. Еще труднее согласиться с выводами типа того, что «вполне оправданно и понятно, почему страны, обладающие инфраструктурной властью и экономическим превосходством, естественно стремятся эту власть капитализировать»^[1][2] в обход установленных норм и сложившегося мирового правопорядка.

Такие рассуждения логичны и в определенном смысле верны. Санкции, действительно, в какой-то степени стимулируют проведение кардинальных социально-экономических преобразований, принуждают власти вносить коррективы в политическую стратегию и административную тактику управления страной¹. Это верно, но лишь с существенной поправкой — с помощью санкционного воздействия страны — инициаторы санкций реализуют не только официально провозглашаемые ими «благие» цели, но параллельно решают немало других, не менее важных, а скорее всего, самых главных для себя задач. Унизив, поставив в зависимость и ослабив политический, финансово-экономический и оборонный потенциал подсанкционной страны, они создают для себя более благоприятные условия для решения собственных как внутренних социально-политических и экономических проблем, так и проблем, касающихся их международных интересов.

Их рассуждения при этом предельно просты: если односторонние санкции в русле великодержавных амбиций не грозят серьезными ответными санкциями и соответствует интересам транснационального капитала, то ничего зазорного нет в том, что санкционные действия не соответствуют нормам международного права и не особенно достойны великой державы. Господство нелегитимных санкционных политик (разной направленности, уровня и масштабности), по большому счету, не что иное как отражение «кризиса перспектив глобального движения» в политике, экономике, международной безопасности.

В науке пока не выработано и нормативно не закреплено общепризнанное юридическим сообществом понятие «международная санкция». В самой общей трактовке санкции позитивной направленности можно представить как «принудительные меры политического, торгово-экономического, управленческого и пропагандистско-идеологического характера, принимаемые Советом Безопасности ООН в установленных процессуальных формах по отношению к государству (части его территории, определенных отраслей и компаний, о также физических лиц), которое отказывается исполнять обязанности, вытекающие из правоотношений международной ответственности«^[3][4]. Цель легитимных с точки зрения международного права санкций — нейтрализация источников произвола и предотвращение риска грубых нарушений сложившегося более-менее стабильного международного правопорядка.

Страны — постоянные члены Совета Безопасности, обладающие правом вето, не могут быть объектом легитимного, т. е. иод эгидой Совбеза ООН, международного санкционного принуждения.

Введение

санкций по отношению к ним возможно лишь на основании специального вердикта международного суда. Если же они вводятся по решению руководства одного или группы государств, то вопрос легитимности санкций остается открытым¹. Юридически обоснованные санкции возможны и допустимы лишь с согласия международных структур, наделенных соответствующей политической и функциональной правосубъектностью. На практике такого рода санкции реализуются лишь теми государствами и организациями, которым официально делегировано право на применение санкций, которые располагают реальной возможностью и в добровольном порядке готовы взять на себя бремя реализации санкционного решения.

На высшем международном уровне также установлено (и это принципиальная позиция международного сообщества), что все стороны, участвующие в конфликте, должны не прибегать к санкциям, а прежде всего сделать все необходимое и возможное, чтобы разрешить возникший спор путем переговоров, посредничества, примирения, арбитража, судебного разбирательства или иными мирными средствами^[5][6]. В процессе разрешения споров рекомендуется не использовать грубую силу принуждения, а опираться исключительно на узаконенные процедуры урегулирования. Тем самым ООН подтверждает свою приверженность нормам, закрепленным в Декларации о принципах международного права 1970 г. А именно: неприменения силы; мирного разрешения международных споров; невмешательства во внутреннюю компетенцию суверенного государства; сотрудничества; равноправия и самоопределения народов; суверенного равенства государств; добросовестности выполнения государствами обязательств, принятых ими в соответствии с Уставом ООН. Таковы правовые установки.

А вот реалии, к сожалению, очень часто бывают иными. США и их западные союзники нередко игнорируют перечисленные установления и рекомендации, действуют по своему усмотрению. Не желая терять свою геополитическую, экономическую и идеологическую гегемонию, даже несмотря на то, что никто не отменял базовые постулаты Бреттон-Вудской системы международных отношений, США в одностороннем порядке институционализировали себя в качестве ведущего субъекта международных санкций, в одностороннем порядке «зарезервировали» за собой право, когда это требуется и выгодно им, осуществлять агрессивные действия. Причем без особых согласований и соответствующих разрешений Совбеза ООН^[7].

Санкционное давление, международный лоббизм, принуждение с помощью вооруженных контингентов, инструментов ВТО и других международных организаций, подкуп путем выборочного кредитования, долларовый контроль, дискредитация на личностном уровне, политический шантаж, пропагандистская истерия — далеко не полный перечень инструментов западного присутствия в мировом пространстве. На глазах всего мира цинично продавливаются новые интеграционные проекты (например, Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство), которые могут свести на нет значимость МВФ и ВТО. Или тот же пресловутый американский сжиженный природный газ, как фактор подчинения Европы экономическому диктату США. И все это ради глобального доминирования и своих узкокорыстных экономических и военных интересов.

США постоянно демонстрируют свою убежденность в том, что они достигли такого статуса, что уже не только могут, но и не должны разговаривать с другими государствами на равных уважительно, конструктивно и взаимозаинтересованно. Их, как мирового самопровозглашенного лидера, практически не волнует ни правовая, ни политическая, ни процедурная, ни моральная сторона односторонних дискриминационных действий. Для них практика введения санкций в обход Устава ООН стала чуть ли не нормой. Даже несмотря на осуждающую позицию мирового сообщества. Если Совбез ООН отказывается поддерживать односторонние американские устремления и дискриминационные действия, то сам Совбез чаще всего «объявляется устаревшим и неэффективным инструментом»¹, подлежащим немедленному реформированию.

Односторонние санкции давно стали излюбленным средством внешней политики США и их сателлитов — ЕС, Канады, Австралии, Японии и других примкнувших к ним стран. Причем вводятся они пошагово, как правило, в эскалационно нарастающем режиме. При этом санкционпую практику не следует рассматривать лишь как некую фоновую реакцию на политику в связи, скажем, с событиями на Украине — не было бы Украины, нашелся бы другой, не менее «веский» повод.

Санкции это не что-то второстепенное, а важнейший инструмент политики, позволяющей государствам-лидерам контролировать исполнение заданных ими правил межгосударственных отношений, поощряя лояльных и наказывая «нарушителей»^[8][9]. По отношению к нам эго логическое продолжение дискриминационных поправок Джексона — Веника — крайне недружественных по отношению к партнеру действий, хотя и не доросших до «экономической войны».

Более того, США убеждены в благотворности и эффективности одностороннего санкционного принуждения, представляют санкции как «эффективную и легитимную альтернативу», позволяющую добиваться внешнеполитических целей без силовых оккупационных мероприятий, кровопролитий и массовых разрушений. Санкции с их точки зрения — мощное политическое оружие, с которым «нельзя обращаться легкомысленно», от применения санкций нельзя отказываться, тем более только из-за того, что они замедляют собственный экономический рост^[10].

Думается, что такого рода позиции, аргументы и объяснения малоубедительны, хотя и не лишены определенной логики. Санкции — это форма запредельной политизации экономических отношений и аморальной интерпретации межгосударственных отношений. Это не только демонстрация американского лидерства и мощи западной коалиции, но и один из самых эффективных с точки агрессора инструментов «наказания и давления на безответственных игроков»¹. А еще лучше если удается посеять панику, довести общество до смуты, политическую ситуацию до «майданной кондиции», спровоцировать государственный переворот в режиме «цветной революции».

Россия твердо и последовательно выступает против такого лидерства, всегда и везде подчеркивает, что решение о применении односторонних санкций чаще всего ошибочно и деструктивно. Тем более если связаны они с конъюнктурной мотивацией и явно недружественными действиями. Наша позиция по поводу дискриминационных санкций однозначно негативна. Политика обратного контрсанкциоиного действия с российской стороны поэтому всегда строго правомерна и адекватна по содержанию и силе, при этом она не менее оригинальная и жесткая по форме, не менее принципиальная и эффективная, но реализации. Хотя санкции, а тем более санкционная эскалация, — это не наш выбор и уж во всяком случае не наш приоритет в международных делах.

В своих действиях российское руководство исходит из констатации того факта, что доктрина сдерживания стала сегодня краеугольным камнем внешней политики западного мира, в том числе по отношению к России. Целевая направленность такой политики, чтобы ни говорили ее сторонники, — это не созидание и не борьба за справедливость, как это пытаются представить некоторые политики, а прямое разрушение социального, экономического, интеллектуального и оборонного потенциала подсанкционной страны. В полной мере это касается Российской Федерации, которая два года назад оказалась под воздействием сразу двух мультипликационно усиливающих друг друга внешних шоков: резкого падения цен на основной наш экспортный продукт — энергоносители и беспрецедентно жесткого санкционного давления государств западного альянса. С таким набором вызовов наша страна давно не сталкивались, хотя санкционных волн пережила не меньше десяти. Потери от введенных ограничений в общей сложности только в 2014 г. составили 25 млрд евро, т. е. 1,5% объема ВВП^[11][12] — серьезный удар по стране, с таким трудом и немалым количеством проблем возрождающейся после двух десятилетий деградирующего кризисного состояния.

Политику санкций можно трактовать но-разному, но, во всяком случае, не как созидающее использование потенциальных возможностей друг друга и не как конструктивное взаимовыгодное решение возникающих проблем. В реальной практике все выглядит ровно наоборот. Огромные ресурсы тратятся на борьбу с последствиями, а не с истинными виновниками трагедий, энергия обращается не против истинного зла, а на «сдерживание» неудобного оппонента^[13]. Декларативные заявления типа того, что применение санкций и других мер принуждения предназначено исключительно для защиты общепринятых норм международной жизни, сдерживания угроз стабильности и обеспечения порядка на мировом и региональном уровнях¹, — не более чем демагогия и откровенное лицемерие. Пропагандистские демарши сторонников политики санкций рассчитаны на политически безграмотных и недалеких людей и для того, чтобы скрыть истинные цели санкционного воздействия. Поэтому надеяться на то, что санкции по отношению к нашей стране в ближайшее время будут отменены, нереально и недальновидно. Тем более что одно из важнейших условий снятия санкций — полномасштабное выполнение минских договоренностей по Украине, субъектом которых Россия не является и, естественно, гарантировать в одностороннем порядке их выполнение не в состоянии.

Запад во главе с США давно сделал выбор не в пользу России. Что, похоже, соответствует их устойчивой геополитической стратегии, сердцевина которой — «целенаправленное руководство динамичными с геостратегической точки зрения государствами» и «осторожное обращение с государствами-катализаторами». Соблюдая при этом два равноценных для Америки интереса: на ближайшую перспективу — сохранение своего исключительного глобального доминирования, а в далекой — трансформация своей страны в ведущий фактор глобального господства в строгом соответствии с западными стандартами, ценностями, интересами и приоритетами.

Отсюда политика транснационального прагматизма, великодержавное высокомерие, ярлыки типа «империя зла» и «страна-изгой», разрушительные акции типа романтической арабской весны. В качестве несущих конструкций выступают проекты тина Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС), Транстихоокеанского партнерства (ТТП) и Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства. В центре же мощнейший военно-политический североатлантический альянс НАТО. Тем самым открыто провоцируется глобальная конкуренция, усиливаются нестабильность во всех составляющих международных отношений, подвергается «забвению единственно надежная страховка от возможных потрясений — соблюдение универсальных принципов равной и неделимой безопасности применительно к евроатлантическому, евроазиатскому и азиатско-тихоокеанскому пространству». И это при условии, что всем практически понятно, что традиционные военно-политические союзы и блок не в состоянии обеспечить эффективное противодействие многочисленным вызовам и угрозам, принимающим трансграничный характер^[14][15].

Причем главное во всей вышепредставлениой американской конструкции — подавление, ущемление чужих интересов, разрушение и безнаказанность. И все это под демагогическим прикрытием борьбы за идеалы демократии, свободы и защиты прав человека, придания международным экономическим, политическим и военным отношениям большей конструктивности и динамики. Истинная же цель принципиально иная: а) предотвращение сговора между странами-вассалами, б) сохранение их зависимости от общей безопасности, в) сохранение покорности указанных стран в статусе подчиненных, г) недопущение их объединения с варварами¹.

Далее рассуждения, касающиеся России непосредственно: русские понимают лишь силу и не уважают слабость; «сделанный Россией выбор в пользу демократического развития предоставил Западу стратегический шанс» на победу демократии; вывод: в мире созданы все необходимые предпосылки «для прогрессирующей геополитической экспансии западного сообщества вглубь Евразии». Вектор продвижения тоже известен — зона российского ближнего зарубежья^[16][17]. Цель — ухудшение экономической и политической ситуации в стране, усиление по максимуму социального недовольства, активизация протестных настроений, обострение межрегиональных федеративных противоречий. А далее — принуждение к уступкам и введение в действие оранжевого перестроечного сценария и смена политического курса. Не исключается и более серьезная результирующая — «уничтожение России как геополитического актора» и тем самым «окончательное решение русского вопроса»^[18].

Не учитывать такую геополитическую конфигурацию Россия не может и, как заявляет президент, не будет: Россия — страна с более чем тысячелетней историей, наша страна практически всегда пользовалась привилегией проводить независимую внешнюю политику, и изменять этой традиции мы не собираемся. Эта позиция рефреном звучит во всех президентских посланиях, подтверждена на юбилейной сессии Генассамблеи ООН в сентябре 2015 г., широко представлена в других документах. Впервые же открыто она была изложена В. В. Путиным в феврале 2007 г. на Мюнхенской конференции, но вопросам безопасности.

Наша позиция сформулирована однозначно и понятно. Причем содержит она не «национал-патриотические мотивы», как это пытаются представить некоторые политологи. Ее сила не в том, что она получает подпитку антизападными, клерикальными или почвенническими течениями, не ценностями «державности, духовности и соборности»^[19], а результат дискриминационной, ущемляющей суверенитет и унижающей достоинство великой державы политики западных государств. Поэтому верно, что всякие попытки обусловить компромиссы с западными миром предварительными уступками со стороны России по базовым ценностным подходам и принципиальным вопросам контрпродуктивны, бесперспективны и заведомо неприемлемы. Даже в условиях эскалации санкционного давления. Россия за диалог и гармонизацию межгосударственных отношений, всегда последовательно отстаивает принципы сотрудничества, но не в обстановке дискриминационного санкционного давления. В свое политике Россия не переступает «красную черту» дозволенного международным правом, да и другим этого не позволит по отношению к себе.

Нельзя нам также уповать на то, что мировая экономика сделает рывок вперед, политики образумятся и все войдет в выгодное для нас русло. Сколь-нибудь оптимистические прогнозы по этому поводу на обозримое будущее отсутствуют. Нам следует рассчитывать скорее на худший вариант, на то, что внешнеэкономическое, политическое, военное и психологическое санкционное воздействие будет нарастать, что мир будет становиться еще более турбулентным. Факторы роста, вероятнее всего, будут ослабевать и становиться все более уязвимыми, а центры стабилизации — менее надежными. Они сейчас не настолько сильны, чтобы гарантировать стабильность мирового порядка. Да и ценностный ряд в контексте европейского вектора развития уже не такой однозначный.

В такой ситуации для России остается лишь одно — извлечь из санкций максимально возможную пользу, последовательно восстанавливать все свои суверенные потенциалы с учетом, конечно, угроз и немалых опасностей для нашей страны со стороны глобальной политико-финансовой олигархии. Причем действовать надо не спонтанно и не в режиме самотека, а на прочной, веками испытанной российской историей цивилизационноценностной платформе. При этом в обязательном порядке довести до сознания оппонентов, что российский государственный строй — не занадно-центричная корпорация неолиберальной модели, не государство-корпорация консервативной модели, а государство-цивилизация со своей собственной ценностной матрицей и задачу победы над Западом мы не ставим.

Россия лишь подчеркивает, что даже в трудных условиях кризиса и внешнего санкционного давления жизненный потенциал нашей страны неисчерпаем, наша экономика при всех сложностях достаточно устойчива, народ грамотен, терпелив, готов своим трудом и своими делами противостоять сапкционно-кризисному давлению.

Хорошо знаем мы и основные точки уязвимости: структурные перекосы и негативы сырьевой специализации экономики; волатильность рынков энергоносителей; износ основных фондов производственной сферы; стагфляция и проблемы офшоризации экономики, бюджетный дефицит и нерациональность бюджетных трат; инфляция и инвестиционная пассивность; долларовая зависимость; уменьшение численности трудоспособного населения и низкий уровень производительности труда — всего 24 долл. ВВП в час, что составляет всего 37% от производительности труда, например, в США; запредельное социальное неравенство — коэффициент Джини превышает 0,42*; негативы неорелигиозных проявлений; бюрократизм, коррупция.

Благо, что консолидация российского общества по вопросам внешних санкций небывалая: 62% россиян считает, что на проявления санкционного^[20]

негатива не следует обращать особого внимания¹. Большинство настроено не только пассивно «переждать и перетерпеть», но, прежде всего, более «напряженно трудиться». Хотя претензий к конкретным министрам, крупному бизнесу, банкирам и коррумпированным чиновникам немало. Люди не без оснований подозревают, что даже под воздействием жестких санкций многие «трансформационные преобразования» могут ограничиться декларативными заявлениями, призывами и заверениями. Существенных же реальных изменений не произойдет. Люди также хорошо понимают, что контрсанкции — это вынужденная мера и далеко не всегда в прямом смысле выгодны России.

Санкции — это проявление на практике соотношения свободы и необходимости, диалектического единства объективного и субъективного. В нынешних условиях — это отражение глобального кризиса и прямое проявление межцивилизационного противостояния и глубоких концептуальных разногласий между различными социально-классовыми системами, в частности между российской цивилизацией и западным миром. Особенно по вопросам, каким должен быть современный мировой порядок, кто должен его определять, как его поддерживать и регулировать, в каких формах контролировать правовой режим. Санкции, если они исходят от ООП и других уполномоченных на то организаций, — это инструмент международного действия, своего рода реакция международного сообщества на негативные вызовы современности, направленная на поддержание справедливого и прочного мирового порядка.

Но в реальной практике так бывает далеко не всегда. Нередко санкции вводятся произвольно и в нарушение международного права. Страны, использующие санкционные методы в одностороннем инициативном порядке, не брезгуют нарушением принципов суверенитета и невмешательства во внутренние дела других государств, легко идут на прямые нарушения норм международного права, принципов и правил многосторонней торговой и финансовой системы. Без всякого смущения тем самым лишают другие народы права на собственное развитие.

Причем эго не новость. Запад, как писал А. А. Зиновьев, давно занял свое место на планете и в обозримом будущем будет всеми силами удерживать это место за собой, а значит, не допустит никого другого рядом с собой. Поэтому «самое большое, на что западнизирующиеся народы могут рассчитывать, так это оказаться в сфере власти, влияния и колонизации Запада. Причем на тех и только тех ролях, какие этот единственный и неповторимый Запад им позволит^[21][22]. Статусная роль каждой страны давно определена и у каждой страны она своя — союзник, партнер, сателлит, попутчик, провокатор-подстрекатель, надсмотрщик, противник, изгой. Все зависит от объективных условий и сложившейся конъюнктуры. Жаль, что многие политики этого не понимают.

За 25 последних лет США 60 раз инициировали санкции, которые вводились против 75 стран мира. Коснулись санкции больше половины (52%) человечества¹. Собственное благо и нейтрализация конкурента ими всегда и неизменно рассматривалось в качестве высшей цели своей внешней политики и государственного регулирования. Нс случайно уже в водной части ныне действующей «Стратегия национальной безопасности США» официально закреплено стремление США к глобальному мировому лидерству, звучит их «готовность и решимость сдержать, а при необходимости и разгромить с применением военной силы возможных противников». Миру, по сути, предъявлен концепт установления нового мирового порядка с главным его субъектом — Соединенными Штатами Америки. При этом подчеркивается, что Стратегия «служит компасом, показывающим, как нынешняя администрация США в партнерстве с конгрессом поведет за собой человечество через меняющийся ландшафт безопасности к более прочному миру и новому процветанию». И все это под лозунгами непреходящей преданности США делу продвижения демократии и прав человека, поддержки демократических преобразований, преданности гражданским свободам и неприкосновенности частной жизни, исторической значимости американского лидерства как глобальной силы добра и первоосновы международного сотрудничества и взаимодействия.

Глобальный же проект ООН «Цели развития тысячелетия» (2000 г.) и десять принципов Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе «Парижской хартии для новой Европы» (1990 г.), на которые международное сообщество возлагало столько надежд, в условиях господства единственного центра доминирования забыты и практически сошли на нет. О новой эре демократии на основе верховенства закона, взаимного уважения, человеколюбия, плодотворного торгово-экономического и научнотехнического сотрудничества, взаимной ответственности и международной безопасности в их истинном смысле говорится редко, хотя громкой риторики и взаимных благих призывов добавилось на порядок. Даже западные аналитики признают, что гегемонистская система права Соединенных Штатов давно перешагнула свои национальные границы, навязывается другим государствам, разрушая атмосферу доверия и сотрудничества между странами и народами.

Единственным препятствием и главной помехой на пути реализации западных проектов глобальной гегемонии всегда была и сегодня остается Россия. Нс случайно наша страна всегда преподносилась как «страна варварская», как «империя зла», как «мир отсталости и азиатчины», как «оплот несвободы и автократии». Поэтому практически никогда в своей истории мы не жили вне санкций со стороны «цивилизованного Запада». Внешнее дискриминационное давление в духе жесткой русофобии и демонизации мы испытываем на протяжении многих столетий. Только в послевоенные годы по отношению к нашей стране односторонние санкции в различных формах применялись более 160 раз^[23][24]. Под санкциями мы проводили индустриализацию и готовились к отражению гитлеровского нашествия, осваивали целинные земли и природные ресурсы северных территорий, развивали оборонный комплекс и вышли в космическое пространство. Всегда, как только кто-то из влиятельных лидеров Запада приходил к выводу, что Россия становится слишком сильной и самостоятельной, тут же включались инструменты дискриминационного воздействия. Ничего нового в этом смысле не происходит и сейчас, лишь больше лицемерия, лжи, вредоносности и нежелания понять бесплодность дальнейшего санкционного противостояния.

Но даже в условиях мощного внешнего прессинга наша страна не позволяла разговаривать с собой в пренебрежительно-высокомерном тоне. Раскручивание конфронтации, стремление реализовать модель «однополярного мира» — путь, с нашей точки зрения, бесперспективный и крайне опасный для всего мирового сообщества. И дело не только в огромном разнообразии мировой и конкретных национальных культур, нс в соотношении типичности и самобытности, оригинальности и целесообразности заимствования, а прежде всего в попытках воспользоваться естественной несовместимостью ценностных матриц разных стран и народов, в нежелании сильного уважать интересы, традиции и достижения других народов.

Общий же итог неприглядный. Человечество вынуждено жить в мире, в котором вместо коллективной работы главенствует эгоизм и подозрительность, все меньше становится реальной демократии. Вместо независимых государств множится число фактических протекторатов и управляемых извне территорий¹. К сожалению, политика перестройки и демократизации, призывы к перезагрузке и сотрудничеству «ради мира и процветания» международную ситуацию к лучшему не изменили. Россияне давно это поняли и воспринимают санкции как объективную данность. Хорошо понимают и скрытые цели антироссийской стратегии — разрушить страну, прежде всего, ее социально-экономический и оборонный потенциал, минимизировать свободу выбора исторического развития, нарушить демографический баланс, разрушить систему науки и образования, лишить народ его истории, расколоть общество по политическим, национальным и религиозным линиям, поощрять нравственные и иные пороки.

• [1] См.: Концепция внешней политики Российской Федерации. Утверждена ПрезидентомРоссийской Федерации 12 февраля 2013 г.
• [2] США и Израиль оказались в изоляции по поводу санкций. Беседа с корреспондентомгазеты «ВЗГЛЯД» политолога, президента Института национальной стратегии М. В. Ремизова // Взгляд. 2015. 13 ноября. Источник: www.vz.ru.
• [3] Такое мнение, например, выразило 43,9% экспертов, опрошенных Центром научнойполитической мысли и идеологии в апреле 2014 г. См.: Сулакшин С. С., Хвыля-Олиптер Н. А. Шанс на изменение курса развития России (количественная экспертная оценка) // ТрудыЦентра научной политической мысли и идеологии. Вып. 5. М.: Наука и политика, 2014. С. 5.
• [4] Устав Организаций Объединенных Наций. Ст. 5, б, 40, 41.
• [5] См.: Лукашук И. И. 48-я сессия Комиссии международного права // Московский журнал международного права. 1997. № 2. С. 187.
• [6] Устав Организации Объединенных Наций. США. Сан-Франциско. 26 июня 1945 г. Ст. 33−38.
• [7] См.: Торкунов А. В. Современные международные отношения. М.: Аспект Пресс, 2016.
• [8] Путин В. В. Речь на заседании клуба «Валдай» «Новые правила игры или игра безправил?» 24 октября 2014 г.
• [9] Wilkinson D. Unipolarity without Hegemony // Internanional Studies Review. 1999. № 2.P. 142.
• [10] См.: Минфин США объяснил цель санкций против России // Lenta.ru. 2016. 30 марта.
• [11] Стратегия национальной безопасности США. Вашингтон. 13 февраля 2015 г.
• [12] См.: Отчет Правительства Российской Федерации о своей деятельности в 2014 году.21 апреля. 2015 г.
• [13] Медведев Д. А. Выступление на панельной дискуссии на конференции по безопасностив Мюнхене 13 февраля 2016. URL: http://government.ru/news/21 784/; Путин В. В. Интервьюнемецкому изданию Bild // Российская газета. 2016. 12 января. С. 1.
• [14] См.: Стратегия национальной безопасности США.
• [15] Дипломатическая служба: учеб, пособие / под ред. А. В. Торкунова и А. Н. Панова. М.:Аспект Пресс, 2014. С. 141.
• [16] См.: Бжезинский 3. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегические императивы / пер. с англ. О. Ю. Уральской. М.: Международные отношения, 1998.
• [17] См.: Бжезинский 3. Выбор: мировое господство или глобальное лидерство / пер. с англ. Е. А. Парочницкая, Ю. II. Кобяков. М.: Международные отношения, 2004.
• [18] Конфликт Россия — Запад: пути выхода: материалы научного семинара. Выи. 2. М. :Наука и политика, 2015. С. 32.
• [19] Выжутович В. Пам нужны европейские ценности? // Российская газета. 2016.19 января.С. 9.
• [20] URL: http://vww.gks.ru/dbscripts/cbsd/DBInet.cgi?pl=2 340 003.
• [21] Реакция Запада на политику России: критика, враждебность, санкции / Левада-Центр.Опрос проведен 23—26 октября 2015 г. но репрезентативной всероссийской выборке.
• [22] См.: Зиновьев А. А. Запад. М.: Эксмо, 2003. С. 19—20.
• [23] См.: SadarZ., Davis М. W. Why Do People Hate America? W., Cambridge, 2002. P. 17.
• [24] См.: Захаров А. Как авторитарные режимы реагируют на санкции // Ведомости. 2014.15 августа.