Четвертая джордж гэллап

Российские исследователи общественного мнения уже много лет используют методы, предложенные Джорджем Гэллапом. Однако деятельность ученого, внесшего фундаментальный вклад в познание мира мнений, прогнозирование результатов президентских избирательных кампаний, культуру взаимодействия общества и власти, не получила специального рассмотрения ни в советской, ни в постсоветской социологической литературе. Логика развития научного знания и уважение к человеку, оказавшему немалое влияние на развитие демократии в мире, требуют снять это противоречие.

Изучение наследия Гэллапа ни в коем случае не должно быть сведено к анализу его биографии и полученных им результатов. Только осознание того, что Гэллап — это неотъемлемая часть культуры XX века, поможет всесторонне оценить результаты его работы. Сделанное им с трудом поддается количественным оценкам. Вряд ли возможно оценить объем информации о характеристиках сознания американцев и жителей многих других стран, собранной и проанализированной им и под его руководством в течение полувека. И это было не рутинным технологическим процессом в интересах ограниченного круга пользователей, но постоянным, каждодневным прорывом в новую, неисследованную сферу быстро меняющегося массового сознания. Результаты измерений становились доступны всему населению США. В течение многих десятилетий материалы опросов, проводившихся Гэллапом, находились в центре внимания журналистов и политической элиты многих стран. Ведущие политики и политические обозреватели стремились встретиться с ним и обсудить отношение людей к важнейшим событиям в стране и в мире.

Гэллап не был бесстрастным аналитиком зафиксированной им картины мнений, в его комментариях к опросам всегда присутствовало уважение к людям, понимание их. Мало кто из его современников мог сказать: «В реальной жизни «средних» людей нет;

220 миллионов человек следуют американскому образу жизни, но каждый по-своему"¹. Эти слова приведены в книге, опубликованной за год до смерти Гэллапа, и они воспринимаются как часть его профессионального и нравственного завещания.

Прислушаемся к словам тех, кто знал Джорджа Гэллапа лично.

В некрологе, написанном Альбертом Кэнтрилом, известным аналитиком политических установок и сыном Хэдли Кэнтрила, говорится: «…Гэллап был истинным демократом… постоянным адвокатом большинства… Потребуется значительное время для освоения многостороннего гэллаповского наследия»².

Ирвинг Креспи (Irving Crespi, 1926;2004), один из крупнейших экспертов в области изучения общественного мнения, многие годы работавший в Институте Гэллапа, в интервью, данном «The New York Times» на следующий день после смерти Гэллапа, сказал: «Доктор Гэллап был самой значительной личностью в истории опросов общественного мнения. Ему мы обязаны созданием современных опросных методов, он во многом способствовал установлению доверия к опросам и распространению исследований общественного мнения в мире»³.

Шведский социолог, полстер и маркетолог Ханс Зеттерберг (Hans Lennart Zetterberg, род. 1927), многие годы друживший с Гэллапом, пишет: «Его инновации и идеи никогда не упаковывались в оболочку „исследовательского продукта“ и не были закрыты для других. Он с готовностью предоставлял их своим друзьям во всем мире. Если и существует такое явление, как американская интеллектуальная экспансия… то у нее очень доброе лицо. Для меня — это… гэллаповская щедрость»⁴. В 1950 году Зеттерберг был в Америке, познакомился с Гэллапом и Кэнтрилом, узнал о работах первого поколения исследователей общественного мнения. Через полвека, вспоминая свои первые впечатления и обобщая раздумья последующих десятилетий, он емко охарактеризовал мотивы деятельности отцов-основателей, и Гэллапа в частности: «В начале своей деятельности полстеры стремились познакомить каждого человека, и особенно политиков, с мнениями населения. Конечно, Гэллап знал, что политики не были обязаны учитывать общественное мнение, выявленное в опросах. Но он полагал, что они должны это делать, исходя из нравственных норм». И далее следует очень точное историко-политологическое наблюдение: «Первое поколение полстеров использовало риторику французской и американской революций. В демократии народ — правящий класс, политики — слуги народа, а не их господа. Считалось, что политические действия, разработка политических программ должны проводиться прежде всего в интересах населения или инициироваться им. Гэллап и его поколение исследователей общественного мнения полагали, что население обладает политической мудростью, и опрос — ключ, позволяющий ее обнаружить. Задавая вопросы, полстеры стремились выявить то, что волнует население, а не их самих. Гэллап пришел к этой идее в конце 1930;х годов. Его спрашивали: «Какая важнейшая проблема стоит сегодня перед страной? «Но эту проблему определял не Гэллап, а его респонденты»⁵.

Исследователь рынка и историк маркетинга профессор П. Сипионе, знавший Гэллапа и считающий себя его учеником третьего поколения, отмечает: «Всегда скромный, Джордж Гэллап был поистине человеком Ренессанса: как журналист и как исследователь, а также как муж и отец, вдохновенный ученый, талантливый бизнесмен и инноватор в технологии опросов»⁶.

Гэллап — основоположник современной технологии и практики изучения общественного мнения. Кроме того, он был статистиком, журналистом, преподавателем, политическим обозревателем и успешным бизнесменом. Он был просветителем в прямом значении этого слова. При этом сам он оценивал свои достижения очень сдержанно. За три года до смерти Гэллапа П. Сипионе сказал ему: «Вы не только исследователь, но в такой же мере и историк». Гэллап рассмеялся, покачал головой и ответил: «Нет, я прежде всего репортер. Я пишу о том, что граждане Америки думают и чувствуют»⁷.

Творческая и личная биографии Гэллапа настолько переплетены, что их невозможно развести. Гэллап был не просто трудоголиком: в изучении общественного мнения он видел свой долг, продолжение всего начатого его далекими предками, прибывшими в Америку с первой волной пилигримов. Он рано услышал «зов к действию».

В одном из интервью Гэллап сказал: «По своей природе я всегда верил в изменения. Мне кажется, я всегда чувствовал свое мессианское предназначение»⁸. А вот еще одна яркая иллюстрация отношения Гэллапа к своей работе. «Последний раз, — вспоминает историк и журналист Б. Сассман, — я общался с Гэллапом по телефону примерно за год до его смерти (очевидно, в 1982 году. — Б.Д.). Немного поговорив на общие темы, я спросил, почему в такой чудесный день он в офисе. Кроме всего прочего, в то время ему было более восьмидесяти лет. „Мы разрабатываем планы опросов на 2000 год“, — ответил он мне»⁹.