Радикальная традиция: новый этап

В это время говорили не «я», а «мы», не «мое», а «наше».

М. Каули

В условиях подъема демократического движения, массовых выступлений трудящихся, стачечной борьбы радикальная традиция получила новый импульс. Писатели левых социалистических убеждений играли заметную роль в литературном процессе в начале 1930;х гг.; во многом аналогичное явление наблюдалось также в Германии и во Франции, а также в Англии^[1].

Второе открытие Америки: документальный бум. В 1930;е гг. произошло, по словам Майкла Голда, «второе открытие Америки». Важнейшие пласты реальности, считавшиеся до того неэстетическими: жизнь и труд фермеров, промышленных рабочих, участь безработных, обитателей «дна», прямой конфликт между трудом и капиталом, реалии стачечной борьбы, драмы массовых социальных движений — все это впервые получило серьезное воплощение в литературе.

Мастера слова выступают как документалисты, репортеры, очеркисты, разведчики новых тем, осваивающие новые жизненные пласты. 1930;е годы — пора «документального бума». Именно в этом десятилетии появляются документальные книги обще американского масштаба, в которых, исходя из конкретных факторов и свидетельств, исследуются актуальные социально-политические, духовно-психологические проблемы страны.

Таковы «Трагическая Америка» и «Америку стоит спасать» (1941) Т. Драйзера, «Озадаченная Америка» (1935) Ш. Андерсона, «Американские перекрестки» (1932) Э. Уилсона, «Некоторые американцы» (1934) Э. Колдуэла, «Новое открытие Америки» (1928), «В американских джунглях» (1937) У. Фрэнка, «Американское завещание» (1936) Дж. Фримена и др. Обратим внимание на неизменное присутствие слова «Америка» в их заголовках. Панорамная широта, эпический размах, общеамериканская масштабность — приметы многих художественных произведений «красной декады». Стало очевидным смещение писательского внимания от узкопсихологических проблем индивида к судьбе народа в целом. Произошел, по выражению одного из критиков, сдвиг от Фрейда к Марксу.

Освоение новых жизненных реалий оказалось непростой художественной задачей, сопряженной с необходимостью преодолевать открытую тенденциозность и социологизм. С этими трудностями сталкивались и писатели первого ряда, такие как Хемингуэй, Стейнбек, Андерсон, Фрэнк и др.

Политизация писателей: Испания. Новая историческая ситуация повлияла прямо и определенно на характер литературного процесса. Происходит, правда, временный сдвиг «влево» в позиции ряда писателей. Многие литераторы, покинув свои кабинеты, сближаются с трудящимися. В 1931 г. Драйзер, Дос Пассос, Малкольм Каули входят в комиссию, расследовавшую положение горняков в Кентукки, итогом чего стала книга «Говорят горняки Харлана» (1931).

Яркая страница литературной и общественной жизни 1930;х гг. — единодушное выступление писателей США в защиту Испанской Республики. Ни одно событие за пределами США ранее не вызывало в литературе столь искреннего, эмоционального отзвука. Пребывание в Испании Хемингуэя стало одной из самых памятных вех его бурной биографии. В осажденный Мадрид приезжали поэт Ленгстон Хьюз, новеллист Дороти Паркер, драматург Лилиан Хеллман. Вместе с Хемингуэем в качестве военного корреспондента работала в Испании высокоталантливая Марта Геллхорн (1908—1998), его третья жена. Самой памятной жизненной вехой считал свое пребывание в Испании журналист и публицист Джозеф Порт (1904— 1976), автор яркой книги мемуаров «Нет чужих среди людей» (1958).

Некоторые писатели и журналисты сражались добровольцами в рядах интербригад. Среди них был Альва Бесси (1904—1985), прозаик и кинодраматург, запечатлевший свой фронтовой опыт в книге «Люди в бою» (1939). Пал в бою Джеймс Ларднер-младший, молодой литератор, сын знаменитого новеллиста Рита Ларднер а, блестящего юмориста и сатирика.

Советский фактор: сталинизм и писатели США. После событий октября 1917 г. объектом пристального внимания становится «большевистский эксперимент». В 1930;е гг. в свете сдвига «влево» части художественной интеллигенции «советский фактор» становится существенным элементом общественной жизни страны.

Американская пресса пестрела статьями и очерками об СССР, исполненными хвалы, удивления, ругательств, злобы. Некритически воспринимая пропагандистские сообщения об успехах первых пятилеток, некоторые радикально настроенные американцы задумывались над контрастом между скольжением вниз капитализма и одновременно явным подъемом плановой советской экономики. Немало американских специалистов, инженеров и рабочих, спасаясь от безработицы, приехали в СССР, чтобы участвовать в возведении новых фабрик, заводов, гидростанций.

Среди западных писателей, посетивших СССР в 1920—1930;е гг., наиболее многочисленной группой были американцы. В их числе писатели «первого ряда» — Драйзер, Дос Пассос, Фрэнк, люди, критически мыслящие.

Гости из США действительно находили в СССР немало позитивного, контрастирующего с некоторыми негативными сторонами американского образа жизни. Т. Драйзер, которого всегда удручал в Америке резкий разрыв между богатством и бедностью, в книге «Драйзер смотрит на Россию» (1928) высказал решительное «да» «коммунистическому эксперименту». У. Фрэнк в книге «Заря над Россией» (1932) увидел в СССР «высочайшую твердыню человеческого духа». Э. Уинтер свидетельствовала о силе коллективистских настроений советских людей в книге «Красная добродетель» (1932). Анна Луиза Стронг, специализировавшаяся по Средней Азии, запечатлела глубокую ломку старых полуфеодальных отношений, скачок от «арбы к экспрессу» («Красная звезда над Самаркандом», 1929; «Дорога к седому Памиру», 1931). К сходным выводам приходил поэт Ленгстон Хыоз («Негр смотрит на Советскую Среднюю Азию», 1934).

Однако тот же Уолдо Фрэнк сетовал на «духовный абсолютизм» в России; «несгибаемый индивидуалист» Т. Драйзер — на ущемление свободы личности; поэт Э. Э. Каммингс — на «опасную регламентацию» всех сфер жизни. Говорилось о низком уровне жизни, тяжелых условиях принудительного труда, насильственной коллективизации, репрессиях и страхе.

К середине 1930;х гг., когда начали поступать сообщения о развернувшемся в СССР «большом терроре», имидж «коммунистической утопии» стал тускнеть. Чистки и политические процессы повергли многих американских литераторов в шок, вызывали недоумение, протесты. Подобные настроения усилились после заключения пакта Молотова — Риббентропа (1939), начала советско-финской войны (1939—1940).

Свое осуждение террора по-разному выразили многие американские писатели, еще недавно числившиеся в наших друзьях. Неприятие сталинизма нашло отражение в художественной литературе, в частности в романе Хемингуэя «По ком звонит колокол».

«Забытые люди»: реальность «другой» Америки. Процесс «второго открытия Америки» с большой отчетливостью проявлялся в том, что называли в ту пору пролетарским романом. Он открывал читателям малоизвестные аспекты американской действительности. Видный социолог Майкл Харрингтон, автор монографии «Другая Америка» (1963), писал о проблеме бедности в стране неограниченных возможностей. Президент Рузвельт употребил выражение, ставшее крылатым: «забытые люди». Он имел в виду жертв Великой депрессии: бедняков, обездоленных, безработных — тех, кого старалось не замечать общество благополучных и равнодушных.

Вторгаясь в сферу производства и классового конфликта, писатели радикальной ориентации несмотря на очевидные художественные просчеты, создали несколько заметных произведений. Так, «Земля изобилия» (1934) Роберта Кентуэлла (1908—1978) стала удачным образцом коллективного романа, герои которого — заводские рабочие.

Альберт Халпер в романе «Словолитня» (1934) не только живо запечатлел работу типографии, технологию производства (что отнюдь не считалось благодарной темой), но и нарисовал колоритные образы хозяев и рабочих. Но наиболее значительным достижением в этой сфере стал роман Джека Конроя (1899—1980), которому автор дал выразительный заголовок «Обездоленные» (1935). В романе отразился жизненный опыт писателя, накопленный «в товарных вагонах, на фабриках и в шахтах», где он познал, как «изнурительный труд огрубляет и ломает душу, как хроническая безработица может убить веру в себя». Перед нами история молодого человека в ее «пролетарском» варианте. Герой Конроя Ларри Доновэн — олицетворение «другой Америки». Безрадостное детство в рабочем поселке, скитания по стране, перемена профессий, а после кризиса 1929 г. безработица, прозябание в городках для бедняков — таковы жизненные университеты Доновэна.

В «Обездоленных» сказываются общие просчеты «пролетарского романа» — и не только американского — в пору его становления. На них указывал М. Горький: это склонность к фактографии, налет очерковости, акцент на внешних событиях в жизни героев в ущерб психологической разработке характеров.

Заметное место в «пролетарском романе» заняло непосредственное изображение классового конфликта: несколько произведений было посвящено забастовке текстильщиков Гастонии, штат Северная Каролина, в 1929 г. Однако в такой жанровой разновидности, как «стачечный роман», с особой отчетливостью сказывались схематизм, лобовая тенденциозность, заданность, шаблонность сюжетов и характеров. Обращаясь к этой теме, даже такие большие художники как Шервуд Андерсон («По ту сторону делания»), Стейнбек («Битва с сомнительным исходом») не смогли добиться полной художественной убедительности.

Писательские объединения 1930;х годов. Писатели, симпатизировавшие рабочему движению и левым, играли далеко не последнюю роль в литературном процессе. Критики, близкие к компартии, возглавили движение «Клубов Джона Рида», первый из которых был создан в Нью-Йорке осенью 1929 г.

После роспуска Клубов в 1935 г. создается Лига американских писателей. На первом съезде Лиги (1935) в центре оказалась дискуссия о так называемой пролетарской литературе. В итоге было отклонено узкое, сектантское представление о ней как о литературе исключительно о пролетариях и о классовом конфликте. Возобладал более широкий и здравый подход. Писатели прогрессивной ориентации объединились вокруг журнала «Ныо Мэссиз», который к середине 1930;х гг. выработал широкую антифашистскую платформу. В журнале печатались Т. Вулф, Э. Хемингуэй, Д. Паркер, Р. Райт. Важным итогом деятельности левой критики явилась публикация антологии «Пролетарская литература в Соединенных Штатах» (1935). Второй Конгресс (1937) объединил антифашистски настроенных литераторов. В 1939 и 1942 гг. прошли еще два конгресса Лиги.

Майкл Голд: роман «Еврейская беднота». Наиболее заметным представителем марксистской критики и пролетарской литературы был Майкл Голд (1894—1967). Догматизм и нетерпимость левой критики ярко проявились в нападках Голда на таких писателей, как Торнтон Уайлдер, Эрнест Хемингуэй, в его обличении «ренегатов» («Полые люди», 1941). Уверовав в крушение капитализма, он обращался к литераторам с настоятельным призывом «Идите влево».

Перу Голда принадлежит построенный на автобиографическом материале роман «Еврейская беднота» (1930). В США он выдержал более 30 изданий, был переведен на полтора десятка языков. С искренностью и лиризмом показал Голд становление характера своего героя, подростка Майки, в беднейшем еврейском квартале Нью-Йорка — Ист-сайде. В романе проявились эмоциональность, взволнованность писателя, сострадание своим героям. Тепло пишет он о матери, трудолюбивой доброй женщине, готовой оказать любому подмогу в жизненных невзгодах. Среди лирических отступлений романа впечатляет обращение героя к ней: «…Я предан бедным людям, потому что я не могу' не быть преданным тебе. Я верю в торжество бедных, потому что я знал тебя. Мир должен стать достоянием бедных! Ты, мать, научила меня этому».

Альберт Мальц: «Глубинный источник». Заметной фигурой радикальной литературы был Альберт Мальц (1908—1985). Выходец из состоятельной еврейской семьи, переехавшей в США из Восточной Европы, он получил университетское образование, дебютировал как драматург, отзывавшийся на проблемы «красного десятилетия».

Достижением радикальной литературы является роман Мальца «Глубинный источник» (1940). Сюжет романа — история похищения профсоюзного активиста, коммуниста Принт тайными агентами профашистской организации «Черный легион». Потомственный пролетарий, он прошел суровую жизненную школу. Кульминацией романа, построенного на принципе контраста, становится сцена, когда Греб, подручный главы «Черного легиона», фашист, управляющий на заводах Форда, и Принси оказываются лицом к лицу: фашист пробует его подкупить, даруя жизнь, и терпит поражение.

Уолдо Фрэнк: смерть и рождение героя. Заметной фигурой межвоенного двадцатилетия был Уолдо Фрэнк (1889—1967). Он происходил из состоятельной еврейской семьи, выпускник Йельского университета, романист, культуролог, философ, начал с публицистической работы в журнале антимилитаристского направления «Семь искусств». Фрэнк дебютировал романом «Лишний человек» (1917), в центре которого романтический разочарованный герой, бунтарь Квинси Берт. В серии так называемых лирических романов («Рахаб», 1922; «Перекресток», 1923; «Праздник», 1923; «Бледное лицо», 1924), написанных в экспериментальной манере и не без влияния фрейдистского психоанализа, центр тяжести перенесен на изображение внутренней жизни героев, одиноких мятущихся людей.

В книге публицистики «Новое открытие Америки» (1928) одним из первых он указал на противоречия формирующегося массового общества и на его негативное влияние на духовный климат. После поездки в СССР появляется книга, близкая к путевому дневнику — «Заря над Россией» (1932), отмеченная симпатией к нашей стране. Свидетельством высокого авторитета Уолдо Фрэнка стало единодушное избрание Фрэнка президентом Лиги американских писателей на его Первом конгрессе (1935).

Заметным явлением литературы «красного десятилетия» стал, безусловно, лучший роман Фрэнка «Смерть и рождение Дэвида Маркенда» (1934). Его тема — духовно-нравственные искания выходца из состоятельной среды, отколовшегося от своего класса, бунтующего против привычного окружения. Это художественный сплав романа социально-психологического, философского и романа воспитания.

В романе два плана повествования. Внешний — событийный, связан с конкретными эпизодами одиссеи Маркенда, его скитаниями по Америке. Второй внутренний, — обнимает сферу переживаний и метаний героя. Маркенд воспринимается не только как индивидуальность, но и как символ, персонификация духовного и нравственного поиска целого поколения.

Дэвид Маркенд — тридцатипятилетний преуспевающий делец, глава табачной компании, счастливый семьянин. И все же он испытывает неудовлетворение, отчуждение: он «автомат, делающий деньги». Оставив дом, семью, он отправляется в странствия, стремясь найти себя. Начав новую жизнь, Дэвид Маркенд живет у родителей в маленьком городке Клирден, занимается физическим трудом. В дальнейшем он — бармен в салуне, журналист в маленькой провинциальной газете, рабочий на чикагских бойнях. Влюбляется в Теодору Ленк, жену промышленника, но их бурный роман скоротечен. Затем герой обретает друга в Лидии Шарон, учительнице, революционерке, которая приобщает Маркенда к чтению марксистской литературы. Духовные искания приводят героя к убеждению в несправедливой природе американской системы. Он чувствует также, что понимание, сочувствие и дружелюбие можно обрести только в среде простых людей.

В последней части романа Дэвид знакомится с рабочими лидерами Джоном Бирном и его подругой Джейн Прист, которые стимулируют «прозрение» героя, его своеобразное «озарение». Писатель расстается с героем на перепутье, перед очередным жизненным поворотом.

Стиль Уолдо Фрэнка — метафоричен. Отдельные эпизоды носят подчеркнуто символическую окраску. Автор тяготеет к мистицизму, к фрейдистской интерпретации эротических сцен. Когда жена рабочего Мария ухаживает за больным Маркендом, тот в бреду припадает губами к ее груди. И это исцеляет его. Автор уподобляет Дэвида ребенку, появившемуся на свет: сцена эта — олицетворение второго рождения героя для подлинной жизни (что подчеркивает и заголовок романа). Поэтому к произведению Фрэнка, романтически приподнятому, неправомерно подходить с мерками бытового жизнеподобия. Для Фрэнка-художника характерны стремление к романтизации, сгущению красок, притчевости и символике, использованию кинематографического монтажа.

В конце 1930;х гг., встревоженный известиями о «большом терроре» в России, У. Фрэнк отходит от левого движения. В последние десятилетия он работает прежде всего как философ и культуролог, не оставляя гуманистических позиций, призывая «отстаивать человека».

Историко-литературный процесс в послекризисное десятилетие убеждает: актуальная социальная проблематика, особенно связанная с классовым конфликтом, была художественной нишей лишь левых писателей (нередко художников второго ряда). Она находит отзвук и в творчестве тех, кто составлял цвет американской словесности: Ш. Андерсона («По ту сторону желаний»), Дж. Стейнбека («И проиграли бой», «Гроздья гнева»), Э. Хемингуэя («Иметь и не иметь»), С. Льюиса (брошюра «Дешевая и довольная рабочая сила»), — и широко представлена в публицистических книгах Т. Драйзера, Э. Колдуэлла, Э. Уилсона, Р. Райта и др., в пьесах Э. Райса и К. Одетса («В ожидании Лефти»),

• [1] Подробно об этой эпохе см.: Гиленсои Б. А. Американская литература 1930;х гг. М., 1974.