Последствия пропуска (истечения) исковой давности

На каком же основании суд, столкнувшись с заявлением стороны спора о пропуске исковой давности и найдя исковую давность действительно пропущенной, может и должен отказать в удовлетворении иска, во всех иных отношениях законного и беспорочного? Ответ на этот вопрос есть разъяснение того юридического значения, которое имеет сам факт пропуска (или, как обычно говорят, истечения) исковой давности. Пропуск исковой давности выступает одним из элементов сложного фактического состава, который прекращает право на судебную защиту либо на судебную реализацию охраняемого законом интереса, т. е. право на иск. Последующее накопление необходимых элементов состава порождает правовой эффект, имеющий обратную силу, традиционно приурочиваемую к одному только факту пропуска (истечения) давности.

В этом отношении пропуск исковой давности может быть уподоблен факту открытия наследства, который, нс порождая и не изменяя никаких гражданских правоотношений сам по себе, все же становится основой для последующего накопления фактического состава (в частности, из таких фактов, как принятие наследства, оформление наследственных прав и раздел наследства). С накоплением необходимого состава его юридическому эффекту придается обратная сила: наследство признается принадлежащим наследникам с момента его открытия, несмотря на то что необходимые для приобретения наследства факты наступили позднее.

С тезисом о том, что пропуск впоследствии примененной судом исковой давности является гем фактом, к которому приурочивается истцом утрата возможности исковой защиты права (права на иск), никто в общем и не спорит. Но еще в дореволюционную эпоху развития российской цивилистики была высказана мысль о том, что пропуск исковой давности прекращает не одно только право на иск, но и само нарушенное материальное право, защищаемое иском, подобно тому, как прекращает право собственности истечение давности приобретательной. Теорию так называемой единой давности отстаивали многие видные ученые, к примеру, К. Д. Кавелин: «Под давностью>, — указывал он, — разумеется пользование, в продолжение известного времени, определенного законом, несуществующим правом, или неполъзование правом, вытекающим из юридического отношения уже существующего, вследствие чего, в первом случае, усыновляется новое юридическое отношение, а во втором — существующее (юридическое отношение. — В. Б.) прекращается. Давность первого рода называется приобретательной, второго — погашающей. — Давностью установляются новые юридические отношения только по реальным предметам, а по нереальным (действиям, правам) нс установляются. Прекращаются (погашаются) давностью всякие юридические отношения, каков бы ни был их предмет. Таким образом, когда давностью установляются новые юридические отношение по реальному предмету, прежние, такие же юридические отношения, по тому же предмету, прекращаются (например, право собственности, приобретаемое давностью одним, теряется тем самым для другого); когда же давностью погашаются юридические отношения по нереальным предметам (по „действиям и правам“, т. е. по обязательствам. — В. Б.), то вместо этих отношений не возникают другие»^[1].

Впрочем, тогда же была сформулирована и концепция, отказывающаяся видеть в давности исковой и приобретательной какие-либо общие черты, достаточные для построения на их основе общего института давности как основания прекращения (погашения) материальных прав. Давность приобретательная действительно оказывает материально-правовое прекращающее действие, это верно. Но действие давности исковой ограничивается уничтожением одного только права на иск, но не защищаемого иском материального права. Ничего несообразного в таком несоответствии нет. То, что и то и другое суть давность — еще ни о чем не говорит: ни о том, что давность исковая должна обладать чертами приобретательной, ни о том, что приобретательная должна нести в себе черты давности исковой. «В источниках римского права, — писал И. Е. Энгельман, — мы не находим ни юридического термина, выражающего то, что по упомянутой теории означается словом давность, ниже самого понятия о ней. То, что по вышеизложенной теории является выражением одного общего понятия, оказывается весьма различного свойства. Так называемые стороны одного и того же учреждения суть отдельные учреждения, не имеющие общего основания, не состоящие между собой в непосредственной связи … — Из давности исковой сочинили общую погасительную давность вследствие неосуществления нрава, с причислением к ней даже всех процессуальных и других сроков, не имеющих в юридическом отношении ничего общего с давностью… — По римскому праву все случаи, в которых истечение времени имеет влияние на приобретение и прекращение прав … развились … более или менее самостоятельно и оказываются по существу своему вполне различными друг от друга. В особенности различаются между собой самые важные из них, имеющие преобладающее теоретическое значение, — давность владения и давность исковая. Между тем как давность владения относится лишь к праву собственности на вещи осязаемые, где возможно владение, которое и есть в этом учреждении главный двигатель, давность исковая распространяет свое действие на все имущественные права по отношению к отысканию и к защите их иском по суду. Давностью исковой не отменяется самое право, но только возможность защищать оное, требовать его признания«^[2] (выделено нами. — В. Б.).

Спор перешел в советскую литературу^[3], где вскоре был перенесен на (традиционную и в какой-то мере неизбежную для той эпохи) больше идеологическую почву. Основанная на знаменитом ленинском тезисе о праве, которое «…есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права»^[4] (цитируемом ли непосредственно в той или иной работе, либо же просто подразумеваемом ее автором) «…цепочка рассуждений о природе давностного срока становилась предсказуемой и единственно возможной … Так, если возможность быть принудительно осуществленным с помощью государственного аппарата внутренне присуща любому субъективному праву, если в результате нарушения права указанная возможность актуализируется, из-за чего субъективное право переходит в другую стадию своего развития или, что одно и то же, преобразуется в единственно возможное состояние — состояние „годности“ к принуждению с помощью государственного аппарата, т. е. в право на иск (в материальном смысле), то истечение исковой давности ведет к погашению указанного права на иск и, следовательно, самого субъективного права»^[5].

Большинством современных писателей разделяется взгляд, согласно которому пропуск (истечение) исковой давности прекращает только право па иск, но не прекращает самого нарушенного права. Эта — и только эта! — концепция может быть принята нами как сторонниками теории регулятивного и охранительного права. Если верно, что право на иск является одной из правовых форм, направленных на реализацию государственного принуждения (средства обеспечения исполнения охранительной обязанности), то пропуск исковой давности просто по определению никак не может повлиять па регулятивное гражданское правоотношение, с которым ни понятие искау ни понятие давности ровным счетом никак не связаны. Не случайно противоположный взгляд обязательно предполагает принципиальное непринятие центрального постулата нашей теории, четко разделяющей и противопоставляющей друг другу регулятивные и охранительные правоотношения. Воззрение, согласно которому пропуск исковой давности прекращает не только право на иск, но и защищающееся им материальное гражданское право, допустимо только в рамках советских концепций «права на иск в материальном смысле», «права на защиту» как правомочия, «дремлющего» в составе каждого субъективного гражданского права с самого момента его возникновения, но «пробуждаемого» фактом гражданского правонарушения и приводящего нарушенное субъективное право «в боевое состояние». По даже оставаясь в рамках этой — противостоящей — концепции, нельзя не согласиться с И. Б. Новицким в том, что представляется правильным поставить ответ на вопрос о действии исковой давности «…в связи с тем экономическим основанием, которое лежит в основе института исковой давности, и с той целью, которую он преследует. … — Установлением сроков исковой давности вовсе не имелось в виду освобождать обязанное лицо … от лежащей на нем обязанности и этим как бы поощрять неисполнение обязательства в расчете на возможность пропуска управомоченным лицом срока на предъявление иска. Поэтому, отказывая управомоченному лицу в активной защите его права исковым порядком,… закон все же считается с самим его (материальным) правом и соответствующей обязанностью на другой стороне. Это выражается в том, что в случае добровольного исполнения должником лежащей на нем обязанности по истечении срока давности такое исполнение признается имеющим юридическую силу»^[6]. Думается, что именно в этом смысле должны быть истолкованы и нормы ст. 206 и 1109 современного российского ГК, не позволяющие должнику, исполнившему обязательство за пределами пропущенной кредитором исковой давности, возможности потребовать исполненное обратно.

• [1] Кавелин К. Д. Права и обязанности по имуществам и обязательствам в применениик русскому законодательству: Опыт систематического обозрения // Избранные произведения по гражданскому праву. М., 2003. С. 226.
• [2] Энгельмаи И. Е. О давности по русскому гражданскому праву. М., 2003. С. 113,117,
• [3] С подачи М. М. Агаркова (Обязательство по советскому гражданскому праву. М., 1940. С. 50−60). Обзор и анализ точек зрения, см.: Новицкий И. В. Сделки. Исковая давность. С. 223—239; Деревянко Г. Ф. Последствия истечения исковой давности // Ученые запискиВЮЗИ. Вып. V: Вопросы гражданского права. М., 1958. С. 35—58; Мусарский С. В. О существовании обязательств с истекшей исковой давностью // Законодательство.2008. № 7. С. 33—38; Терещенко Т. А. Исковая давность: Проблема переосмыслениятрадиционного представления // Правоведение. 2006. № 3. С. 39—61.
• [4] Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 33. С. 99. В работе М. М. Агаркова «Обязательствопо советскому гражданскому праву» этот тезис открывает параграф, посвященныйпонятию санкции в обязательстве: «Как указал Ленин, „…право есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права“… Поэтому в понятиеобязательства неизбежно в качестве его элемента входит и санкция, обеспечивающаяосуществление права кредитора и исполнение обязанности должника. В силу обязательства должник не только должен исполнить то, что составляет содержание егообязанности, но и отвечает в случае неисполнения» (С. 44). Ну, а коль скоро «…санкция является необходимым элементом понятия обязательства, то обязательствомы имеем налицо лишь в тех случаях, когда неисполнение одной из сторон (должником) дает другой стороне (кредитору) право осуществить свои требования в принудительном порядке (по общему правилу через суд) и получить от должника удовлетворение либо в натуре, либо в виде денежного возмещения (убытки или штраф, либото и другое вместе)» (С. 50. выделено нами. — В. Б.). Отсюда и получается, что с истечением (пропуском) исковой давности по обязательству это последнее неизбежнодолжно будет прекратиться.
• [5] Терещенко Т. А. Указ. соч. С. 40—41.
• [6] Новицкий И. Б. Сделки. Исковая давность. С. 228, 229. Подробнее вопрос о социальных функциях исковой давности см.: Там же. С. 142 151.