Исковая давность. 
Юридические факты в гражданском праве

Понятие иска и права на иск. Понятие исковой давности непосредственным и теснейшим образом связано с понятиями иска и права на иск. По этой причине, несколько поступаясь общей логикой изложения материала^[1], мы считаем необходимым сказать несколько слов по этому вопросу, прежде чем приступить к рассмотрению собственно исковой давности. Иском называется требование о защите нарушенного права или о реализации охраняемого законом интереса, адресованное (предъявленное) суду. Право на судебное решение, удовлетворяющее иск, называется правом на иск или исковым притязанием. Активным субъектом права на иск является, как правило, частное лицо — обладатель нарушенного права или подлежащего реализации охраняемого законом интереса. В случаях, предусмотренных законом, право на иск может принадлежать иному частному лицу либо представителю публичной власти (чаще всего — прокурору). Пассивным субъектом права на иск, т. е. носителем юридической обязанности, корреспондирующей праву на иск, всегда является суд. Объектом права на иск является судебная деятельность и ее результат — рассмотрение предъявленного требования (иска) по существу и вынесение соответствующего фактическим обстоятельствам дела судебного акта (решения).

Одной из важнейших классификаций субъективных гражданских прав является их разделение на регулятивные и охранительные', точно так же мы знаем о существовании такой правовой формы, как охраняемый законом (правоохранительный) интерес. Охранительные субъективные права и охраняемые законом интересы, будучи гражданско-правовыми формами аномальных (подлежащих восстановлению или исправлению) общественных отношений, наделяются специфическим качеством, отсутствующим у прав регулятивных, — способностью к принудительному осуществлению, в том числе в исковой форме {по иску). Иск, таким образом, является главным средством осуществления частных охранительных субъективных прав и реализации охраняемых законом (правоохранительных) интересов, а в конечном счете — одним из средств защиты частных регулятивных субъективных прав.

Вопрос о понятиях иска и права на иск является одним из самых спорных как в нашей, так и в иностранной юридической литературе^[2]. Из уже сказанного здесь и прежде*, да, впрочем, и из одного только того обстоятельства, что мы разделяем концепцию регулятивных и охранительных прав^[3], с полной очевидностью вытекает, что, с нашей точки зрения, иск не может быть ничем иным, кроме как требованием, обращенным к суду. К ответчику же (при его наличии) обращается требование, составляющее содержание охранительного гражданского правоотношения — той его юридической связи с истцом, которая служит основанием (caus'oft) судебного удовлетворения иска за его (ответчика) счет. «Ответчик — то лицо, за счет интересов (прежде всего — имущественной сферы) которого будет (может быть) удовлетворен интерес истца. Вот почему ответчик предстает стороной спора и наделен всеми необходимыми процессуальными правами. Иное положение вещей было бы крайне несправедливым по отношению к ответчику»^[4].

*см. § 3 гл. 2, § 4 гл. 5.

Однако и собственно охранительное понимание иска (т.е. его понимание как требования, обращенного к суду) допускает разночтения в трактовке понятия права на иск. Коротко остановимся на этих разночтениях.

Право на предъявление иска (право на иск в процессуальном смысле). Эта концепция, которую (пользуясь терминологией юридической герменевтики) можно было бы назвать словесной, или филологической, исходит из буквального смысла словосочетания «право на иск». Если иск — это требование, обращенное к суду, то очевидно, что словосочетание «права на иск» в своем буквальном смысле должно означать право на предъявление (такого требования) — право на предъявление иска, или (следуя терминологии некоторых ученых процессуалистов) право на обращение в суд за (судебной) защитой (нарушенного или оспариваемого) права. Отсутствие у этого взгляда иного обоснования, кроме чисто словесного, не позволяет, конечно, принять его. Да и по сути своей он столь же далек от истины, сколь само предъявление иска (обращение в суд) далеко от защиты права. Каким бы большим ни было количество предъявленных известным лицом исков, само по себе их предъявление не приведет к защите каких-либо прав, если ни один из таких исков не будет найден судом основательным и не будет им удовлетворен. Защита права по иску осуществляется судом, подобно тому, как реализация любого требования осуществляется действиями обязанного лица. Действия управомоченного (предъявление требования) могут рассматриваться лишь как условия осуществления права, но не само его осуществление. Кроме того, возможность предъявления иска (обращения с иском), конечно, не представляет собой субъективного права. Будучи элементом материальной и процессуальной гражданской правоспособности, такая возможность если и может ограничиваться законом, то лишь по каким-то особенно веским основаниям (например, при отсутствии интереса к иску). Вообще же говоря, «иск можно предъявить когда угодно. Право предъявления иска в смысле права обратиться в суд не утрачивается никогда, так как нельзя лишить кого бы то ни было права просить суд о защите нарушенного права»^[5].

Право на судебное решение (право на иск в материальном смысле^[6][7][8]). Это понимание права на иск распадается на два направления — абстрактное и конкретное. Право на иск в абстрактном материальном смысле понимается как право на вынесение того судебного решения, которое сообразно обстоятельствам дела, т. е. может оказаться в том или ином конкретном случае благоприятным или неблагоприятным для истца. Напротив, право на иск в конкретном материальном смысле означает право истца на сообразное обстоятельствам дела благоприятное судебное решение™². Думается, что верным является это последнее (конкретное) понимание, поскольку право па судебное решение как таковое (безотносительно к его содержанию) нс способно обеспечить истцу защиту его права. В то же время мы полагаем, что различие между абстрактным и конкретным направлениями в объяснении существа права на иск в материальном смысле несколько преувеличено. Постановление «отказного» судебного акта, т. е. решения, отказывающего истцу в иске, означает, конечно, не реализацию истцом своего права на иск, а то, что им был предъявлен такой иск, права на который он не имел. Вот и выходит, что «право на иск… — это право па решение суда об удовлетворении иска"™³. В удовлетворении иска и заключается судебная защита права. Содержательной стороной этой защиты является установление (подтверждение) судебным решением факта существования спорного правоотношения (иски о присуждении и о признании) либо фактов, являющихся основаниями к динамике

{созданию, изменению или прекращению) известных гражданских правоотношений (преобразовательные иски).

Право на иск и охранительное субъективное право. «Совершенно очевидно, что исковое право на защиту связано с принуждением (например, принуждением продавца к передаче вещи). Каким же образом связано с принуждением право на иск?»^[9][10]. Откуда берется этот вопрос и является ли он принципиальным? Из предыдущего изложения (см. ссылки выше) мы знаем, что способность к реализации в принудительном порядке является отличительной чертой охранительного субъективного гражданского права. Очевидная связь с принуждением охранительного гражданского права, с одной стороны, и права на иск (искового притязания), с другой, требует ответа на вопрос о характере этой связи. Без него нельзя ответить на другой вопрос — о соотношении права на иск с охранительным субъективным гражданским правом и о месте исковых притязаний в системе юридических возможностей.

К настоящему времени предложено два решения поставленной проблемы (оба — учеными — представителями ярославской цивилистической школы как отстаивающей постулаты учения о регулятивных и охранительных правах наиболее четко и последовательно). По мнению Е. А. Крашенинникова, «притязание (т.е. право на иск. — В. Б.) обладает способностью быть принудительно реализованным юрисдикционным органом. … Исковое притязание — это не право на принуждение, а право, которое может осуществляться в принудительном порядке; … принуждение — это не содержание, а один из возможных способов осуществления исковых притязаний»³⁸⁵. Ему противостоит мнение Е. Я. Мотовиловкера, согласно которому исковое притязание «…есть право требовать принуждения от юрисдикционного органа (суда. — В. Б.)»^[11], т. е. право на само принуждение, осуществляемое посредством вынесения судебного решения, удовлетворяющего иск. Интересующийся читатель, несомненно, сам ознакомится с аргументами «за» и «против» каждого решения по указанным источникам. Здесь отметим лишь то, что отдавая должное трудам и заслугам Е. А. Крашенинникова в развитии теории регулятивного и охранительного права, теорий иска и исковой давности, мы, тем не менее, в вопросе о взаимосвязи права на иск с охранительным субъективным правом склонны принять позицию его коллеги и оппонента как наиболее логичную и последовательную. В самом деле, противостоящая ей точка зрения означает необходимость признания права на иск понятием неоднородным, включающим в себя, с одной стороны, охранительное требование к субъекту спорного материального правоотношения — к ответчику (иски о присуждении), с другой — притязания, обращенные собственно к суду (иски о признании и преобразовании), т. е. является не вполне логичной. Кроме того, в рамках концепции, отождествляющей право на иск с охранительным субъективным правом, неизбежно придется признать либо то, что одно и то же понятие обозначается двумя различными специальными терминами, либо существование двух тождественных друг другу понятий. Ни в том, ни в другом нет, конечно, никакого смысла; кроме того, как мы в дальнейшем увидим, такое отождествление приводит к заведомо неправильному представлению о существе исковой давности. Вот почему выше мы сказали, что будучи последовательным сторонником концепции регулятивных и охранительных правоотношений невозможно усматривать существо искового притязания в праве, обеспеченном поведением ответчика.

Определение исковой давности. Исковой давностью называется срок, истечение которого является одним из условий прекращения права на постановление судом решения, удовлетворяющего иск — права на иск (искового притязания). Существенными признаками понятия исковой давности, отраженными в приведенной дефиниции, являются следующие: 1) исковая давность — это срок (промежуток времени); 2) исковая давность сама по себе лишена всякого юридического значения — в известных ситуациях она может стать одним из элементов сложного фактического состава, который такое значение имеет; 3) субъективным правом, подверженным влиянию фактического состава, включающего в себя исковую давность (т.е. предметом исковой давности), является право на иск (требование истца, обращенное к суду).

В современной литературе господствует определение, сформулированное на основе того, что содержится в ст. 195 ГК^[12][13], которая сама в свою очередь основывается на положениях прежде действовавшего законодательства, в том числе ст. 16 Основ гражданского законодательства 1961 г., ст. 78 ГК РСФСР 1964 г. и п. 1 ст. 42 Основ гражданского законодательства 1991 г. — нормах, определявших исковую давность как «общий срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено»^ш. Точно так же и в действующем ГК «исковой давностью признается срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено». Нельзя не согласиться с результатами критического анализа этой дефиниции, проделанного Е. А. Крашенинниковым, указавшим на три следующие ее основные неточности: отсутствие в ней упоминания о применении исковой давности к искам, 1) направленным на реализацию охраняемых законом интересов, а также к искам, 2) поводами к которым являются не правонарушения, а другие обстоятельства; кроме того, 3) она делает ненужное уточнение о субъекте иска как «лице, право которого нарушено», в то время как субъектом права на иск может быть и иное лицо^[14]. Его право на иск точно так же подвержено действию исковой давности. Кроме того, «формулировка „срок для защиты“ содержит в себе грубейшее логическое противоречие. Исковая давность — это срок существования возможности защиты (права на защиту), а не самой защиты»^[15][16].

Определение исковой давности, данное самим Е. А. Крашенинниковым, как времени, «…в пределах которого допускается принудительное осуществление права на иск с помощью юрисдикционного органа»³⁹¹, отталкиваясь от ошибочного отождествления права на иск о присуждении с охранительным материально-правовым требованием к ответчику, само нуждается в исправлении. В существующем виде оно создает ложное впечатление о том, что право на иск, «способность» к принудительному осуществлению которого погашена исковой давностью, также может быть осуществлено, только уже без помощи юрисдикционного органа. На самом деле такому осуществлению подлежит охранительное субъективное право, а нс право на иск, которое с истечением давности прекращает свое существование. Самый минимальный практический опыт свидетельствует о бесполезности и бессмысленности понятия иска вне связи с судебной деятельностью.

Весьма часто исковая давность определяется как «…срок, в течение которого может иметь место принудительное осуществление права через суд, т.е. путем иска«^[17]. К этому же типу должны быть отнесены определения, заменяющие слова «принудительное осуществление права» словосочетанием «защита права«^[18]. Все подобные определения объединяются отмеченной выше логической неточностью, заключающейся в них: исковая давность — это срок существования возможности защиты права (реализации охраняемого законом интереса) по иску, а не срок для предоставления судом такой защиты. Дальнейшая степень неточности определений этого рода зависит от того, какое право, по мысли их авторов, является предметом принудительного осуществления или защиты. Если имеется в виду охранительное субъективное право, то такое определение в сущности ничем нс отличается от разобранной здесь дефиниции Е. А. Крашенинникова (с присущим ей недостатком); если же под правом нарушенным подразумевают регулятивное субъективное право (пришедшее «в боевое состояние»), то такое определение просто неправильно, поскольку регулятивные права вовсе не обладают способностью к принудительному осуществлению. Незначительная популярность теории регулятивного и охранительного права привела к тому, что именно этот — ошибочный — взгляд разделялся даже самыми маститыми представителями советской цивилистики. Приведем только один пример: «…исковой давностью погашается не право на предъявление иска, т. е. обращения в суд, а право на иск в смысле получения судебной защиты. — Правомочие лица осуществить свое гражданское право принудительным образом через суд и есть право на иск«^[19] (выделено нами. — В. Б.) —

Все определения исковой давности (не исключая определения Е. Я. Мотовиловкера, принятого за основу того, что используется в настоящей книге) грешат также следующим принципиальным недостатком: они относят исковую давность к категории сроков существования гражданских прав. Истечение исковой давности прекращает право на иск — вот основной лейтмотив этих воззрений. Такая постановка вопроса, в принципе правильная в советское время^[20], совершенно игнорирует те изменения, которые привнесены в порядок применения исковой давности современным российским ГК, а именно — диспозитивный характер ее судебного применения. Если прежде суд, установив в процессе рассмотрения дела факт обращения с иском за пределами истекшей исковой давности, обязан был применить исковую давность в том числе и тогда, когда об этом не просит ни одна из сторон (т.е. по собственной инициативе), то в настоящее время исковая давность применяется судом (арбитражным судом или третейским судом) только по заявлению стороны в споре, сделанному до вынесения судом решения (абз. 1 п. 2 ст. 199 ГК). Это означает, что само по себе истечение исковой давности, вне связи с иными факторами, никакого юридического значения еще не имеет.

Как и когда способна проявить себя исковая давность? Право на иск прекращается вследствие (на основании или по причине) 1) факта бездействия истца (непредъявления им иска) 2) в продолжение всего течения давности, при условии 3) применения исковой давности, которое осуществляется судом 4) но заявлению стороны в споре. Бездействие истца + истечение давности + заявление об этом стороны спора + применение ее судом — вот тот фактический состав, в котором только и может проявить себя современная исковая давность. Отсутствие любого из этих элементов лишает исковую давность всякого юридического значения.

• [1] Требующей рассмотрения вопроса об иске в составе проблематики правомерных действий.
• [2] Обзор точек зрения см.: Бабаев А. Б. Проблемы общего учения об иске и правена иск // Гражданское право: Актуальные проблемы теории и практики / под общ.ред. В. А. Белова. М., 2007. С. 919—925 (иск), 925—932 (право на иск).
• [3] Впрочем, как будет показано ниже, далеко не все ученые считают это обстоятельствонепреодолимым препятствием для трактовки права на иск как права, обращенногок ответчику. Этим внутренним противоречием характеризуются, например, взглядыЕ. А. Крашенинникова.
• [4] Бабаев А. Б. Указ. соч. С. 924 925.
• [5] Новицкий И. Б. Сделки. Исковая давность. С. 138.
• [6] Обычно этот термин применяется для обозначения права на иск как способностик принудительному осуществлению, присущей нарушенному регулятивному материально-правовому требованию, которое адресовано обязанному лицу — ответчику, либо как самого этого права. «Способность субъективного права быть принудительно осуществленным помимо и против воли обязанного лица…, получила в юридической литературе наименование права на иск в материальном смысле и рассматривается многими советскими цивилистами как особое правомочие, входящее в составсубъективного права… Согласно другому взгляду … право на иск в материальномсмысле есть само субъективное право» (Ринг М. П. Указ. соч. С. 72). Иными словами, выражение «право на иск в материальном смысле» используется противниками концепции регулятивных и охранительных правоотношений. Мы полагаем возможнымвоспользоваться им и в нашем случае, поскольку удовлетворение иска, противопоставленное его предъявлению, есть частный случай противопоставления результататой деятельности, которая к нему приводит, т. е. противопоставление материальногоюридического эффекта технической или процессуальной стороне деятельности, назначенной служить достижению этого эффекта.
• [7] В отечественной литературе этот взгляд следует приурочить к имени проф. Б. В. Попова (Исковая давность (текст и комментарий к ст. ст. 44—51 Гражданского кодексаРСФСР). М., 1926. С. 3—8). Из современников эта концепция наиболее последовательно отстаивается Е. Я. Мотовиловкером (см. ниже).
• [8] Мотовиловкер Е. Я. Эссе об иске // Юридические записки Ярославского государственного университета. Ярославль, 1999. Вып. 3. С. 114.
• [9] Мотовиловкер Е. Я. Эссе об иске // Юридические записки Ярославского государственного университета. Ярославль, 1999. Вып. 3. С. 117.
• [10] Крашенинников Е. А. К теории нрава на иск. Ярославль, 1995. С. 15; Его же. Понятиеи предмет исковой давности. Ярославль, 1997. С. 11.
• [11] Мотовиловкер Е. Я. Указ. соч. С. 118.
• [12] См., например: Кириллова М. Я., Крашенинников П. В. Указ. соч. С. 17; Фаршатов И. Л. Исковая давность: Законодательство: Теория и практика. М., 2004. С. 33,39.
• [13] Ср. с определением, содержавшемся в ст. 44 ГК РСФСР 1922 г.: «Право на предъявление иска погашается по истечении срока, указанного в законе (исковая давность)».
• [14] См: Крашенинников Е. Л. Понятие и предмет исковой давности. С. 30—36. Ср.: «…Мыможем определить исковую давность как установленный законом срок принудительного осуществления и существования права на иск» (Ринг М. II. Указ. соч. С. 66).
• [15] Мотовиловкер Е. Я. Указ. соч. С. 126.
• [16] Крашенинников Е. А. Понятие и предмет исковой давности. С. 25.
• [17] Абрамов С. Н. Исковая давность. 2-е изд. М., 1946. С. 3.
• [18] См.: Черепахин Б. Б. Исковая давность в новом советском гражданском законодательстве // Актуальные вопросы советского гражданского права: сб. ст. / под ред.С. Н. Братуся, О. С. Иоффе, Я. А. Кунгаса. М., 1964. С. 71.
• [19] Новицкий И. Б. Сделки. Исковая давность. С. 139.
• [20] В принципе, правильная, но все же не вполне точная, потому что 1) истечение исковой давности само по себе никогда (даже в советскую эпоху инквизиционного правоприменения) и ни на что не влияло — влияло решение суда о применении исковойдавности, основанием вынесения которого было 2) бездействие истца (непредъявление им иска) в продолжение исковой давности (а не само ее истечение). К сожалению, недавнее дополнение ст. 199 ГК новым п. 3, запретившим совершение любыходносторонних действий, «…направленных на осуществление права, срок исковойдавности для защиты которого истек» (в том числе таких как «зачет, безакцептноесписание денежных средств, обращение взыскания на заложенное имущество во внесудебном порядке и т. п.»), свидетельствует о движении мысли нашего законодателяв совершенно неправильном направлении. Па место собственно исковой давностисо временем предполагается водрузить нечто вроде давности требований или дажедавности осуществления прав — институт, для нашего права совершенно нетипичный, и, к тому же, совсем не соответствующий современным российским реалиям. Чтобы в полной мере оценить «достоинства» нового п. 3 ст. 199, достаточно задатьсятолько одним вопросом: а кто же и как будет определять, истек ли срок исковой давности для защиты соответствующего права?