Введение. 
Мировая политика

Международные отношения, мировая политика и дипломатия.

Существует огромное количество определений понятий «международные отношения» и «мировая политика». Некоторые исследователи рассматривают последнюю исключительно как отношения между государствами; существует и противоположная тенденция — включать в данное понятие всю совокупность социальных отношений в мире в определенный момент времени. При этом под мировой политикой понимается некая высшая стадия международных отношений, в ходе которой преодолевается традиционный межгосударственный конфликт за власть и влияние на международной арене, заменяясь на регулируемые общественные отношения {governance) в процессе глобализации и интернационализации международной жизни.

Как утверждает крупнейший российский эксперт-международник Николай Алексеевич Косолапов, в настоящее время новая мировая политика в условиях все более целостного, взаимосвязанного мира объективно трансформирует былую среду международной жизни в неотъемлемую составную часть процесса и организации жизнедеятельности человечества, в сферу внутреннюю, но отношению к единому, целостному и взаимозависимому миру^[1].

Еще совсем недавно казалось очевидным, что важнейшей характерной чертой новой (сложившейся после краха биполярного мира) системы международных отношений будет безоговорочное доминирование Соединенных Штатов и их ближайших союзников, т. е. Запада. Для такого вывода, казалось, имелись все основания. После окончания «холодной войны» экономическое, военное и идеологическое превосходство США и Запада представлялось абсолютным.

Неудивительно, что и среди российских, и среди зарубежных спсциалистов-международников до недавнего времени преобладала точка зрения, что основанная на западных, либеральных и демократических, ценностях новая система международных отношений, которая будет доминировать в мире после «холодной войны», покончит с насилием (особенно вооруженным) на мировой арене, узаконив приоритет морали и права перед силой, и обеспечит лучшее качество управления при решении глобальных проблем. При этом казалось само собой разумеющимся, что национальный суверенитет тех стран, которые оказались за бортом так называемого золотого миллиарда, будет постепенно уходить в прошлое, а ключевые решения на международной арене будут приниматься транснациональными (преимущественно западными) корпорациями и международными организациями, где также будут доминировать представители Запада. Соответственно, должна была неуклонно стираться грань между политикой внутренней и политикой мировой.

Так, Алексей Демосфенович Богатуров писал: «Мировая политика — это сфера нерасчлененного взаимодействия между субъектами международных отношений по поводу как их действий в отношении друг друга и решения общемировых проблем, так и политики каждого из них в отношении собственных внутренних проблем и ситуаций»^[2].

Однако мир оказался совсем не таким, как это представлялось еще несколько лет тому назад. В последние годы, наряду с относительным усилением новых центров силы, происходит относительное ослабление США и ЕС в целом. Но дело, разумеется, не только и не столько в относительном росте Китая и других новых индустриальных стран. Нереалистичность той задачи, которую поставил перед собой кабинет Белого дома после окончания «холодной войны» — т. е. глобальной демократизации по американскому образцу, привела к колоссальному распылению сил и ресурсов, которыми располагают Соединенные Штаты.

Международное сообщество, таким образом, вернулось к привычной для него ситуации многополярности (или, точнее, полицентричности). И, соответственно, мы возвращаемся к традиционному пониманию мировой политики как борьбы за власть и влияние на международной арене. Далее мы будем понимать под международными отношениями всю совокупность трансграничных транзакций — от летящих к цели баллистических ракет до международных спортивных состязаний. Иными словами, все, что пересекает государственные границы, мы относим к международным отношениям.

Международные отношения — это особая сфера человеческой жизнедеятельности. В международных отношениях не существует государственной монополии на организованное вооруженное насилие, которая существует в каждом цивилизованном государстве. Субъекты международных отношений действуют, руководствуясь по-своему понимаемыми интересами, а «мировое правительство» отсутствует в принципе.

Если сутью внутренней политики оказывается борьба за власть внутри отдельных государств, то внешняя политика — это, как уже было сказано, не что иное, как борьба за власть и влияние на международной арене. Для достижения своих внешнеполитических целей государства используют широкий набор как мирных, так и не мирных средств; при этом страны в XXI в. обладают неизмеримо более объемным внешнеполитическим инструментарием, чем ранее.

Таким образом, международные отношения — это своего рода среда, пространство, в котором существует мировая политика (рис. В.1). Именно эволюция этой среды оказывает определяющее влияние на развитие мировой политики. Последняя, в свою очередь, оказывает огромное обратное влияние на эволюцию международных отношений.

Рис. В. 1. Отношение мировой политики к международным отношениям Итак, международные отношения служат средой для мировой политики, которую мы рассматриваем как борьбу за власть и влияние на международной арене. Ведущую роль в такой борьбе играли и играют государства. Только они, единственные из всех других субъектов международных отношений, обладают всеми необходимыми военными, экономическими, дипломатическими и психологическими средствами для ведения такой борьбы.

Помимо государств в качестве субъектов международных отношений выступают международные правительственные и неправительственные организации, мировые религии, политические партии, социальные группы, транснациональные корпорации.

При этом именно военная сила определяла и определяет место того или иного государства в системе международных отношений. Но это не значит, что государство может ограничиться лишь наращиванием военного потенциала, пренебрегая другими инструментами своей внешней политики. История международных отношений знает немало примеров «бессилия силы», когда колоссальная военная мощь оказывалась неспособной решить международные проблемы, стоящие перед той или иной великой державой.

Вот почему такую огромную роль в международных отношениях с древнейших времен играла дипломатия. Крупнейший советский дипломат Валериан Александрович Зорин дал ей следующее определение: «Дипломатия является мирным средством осуществления внешней политики, и основной ее метод — переговоры»^[3].

История дипломатии — это отдельный и по своему увлекательнейший предмет. Парламентер между двумя враждебными племенами дикарей — античный вестник — средневековый герольд — дипломат Нового и Новейшего времени — вот тот путь, который прошла профессия дипломата на протяжении последних тысячелетий. Менялась и дипломатическая техника; дипломаты совершенствовали не только свое красноречие, но и умение слушать и понимать собеседника. Крупнейший британский авторитет в области дипломатического искусства Гарольд Никольсон писал: «Дипломат-вестник исчез, когда стало ясно, что кроме зычного голоса нужны еще и другие качества, а дипломат-оратор исчез, когда стало очевидным, что недостаточно послать способного адвоката, но что для правильной оценки политики нужен наблюдательный человек, благодаря своей подготовке хорошо разбирающийся в положении страны»^[4].

Эволюция мировой политики. Совершенствование дипломатического искусства неотделимо от эволюции мировой политики. Если отношения между народами зародились еще в первобытную эпоху, то политические отношения возникли только после того, как появились первые государства. Первые государственные образования возникли на Земле в 4 тыс. до н.э. в долине Нила и Месопотамии.

Как и в Древнем мире, в Средние века именно военная мощь определяла в конечном счете соотношение сил на международной арене. Самая искусная дипломатия, самая процветающая экономика и высочайший культурный уровень не могли уберечь страны и народы от опустошительных вторжений со стороны воинственных варваров. Поэтому баланс сил оставался крайне неустойчивым на протяжении всего рассматриваемого периода: великие державы раннего Средневековья (Византия, империя Карла Великого, Киевская Русь) исчезли с политической арены к концу XV в.

Борьба «всех против всех», столь характерная для Древнего мира и Средних веков, в период Нового времени все же сменилась более устойчивым миропорядком. В 1815 г. сформировалась первая устойчивая система международных отношений.

Формирование этой системы шло не просто. Тем не менее постепенно из хаоса начал рождаться порядок. Элементами этого нового международного порядка стали принцип европейского равновесия и формирование на протяжении XVIII в. устойчивой группы наиболее сильных государств, или великих держав.

Большинство историков международных отношений полагает, что именно Венский конгресс 1814—1815 гг. выработал первую реально существующую систему международных отношений, остававшуюся нетронутой в своих основах на протяжении следующих 100 лет. Именно в Вене правящая верхушка европейских государств, жившая в мире одинаковых традиций, этикета, ритуала и французского языка в качестве общеупотребительного, а также связанная многочисленными родственными связями, постаралась поставить предел непрерывным войнам «всех против всех».

С этим мнением трудно не согласиться, особенно если сопоставить частоту войн до и после создания указанной системы. В Западной Европе в XVII в. было только семь мирных лет (1610, 1669—1671, 1680—1682), и в следующем столетии ситуация была ненамного лучше. И только после Венского конгресса она начала меняться.

При всех своих недостатках и половинчатости достигнутых результатов Венский конгресс инициировал ту систему международных отношений (получившую название «европейского концерта»), которая позволила положить конец бесконечному разорению Европы. Между Венским конгрессом 1814—1815 гг. и Крымской войной 1853—1856 гг. в Европе было почти 40 лет, когда великие державы не воевали друг с другом. И хотя после Крымской войны система разладилась, после Франко-прусской войны 1870—1871 гг. ее дееспособность была восстановлена и Европа получила новое мирное 40-летие вплоть до Первой мировой войны.

Именно «европейский концерт», оставаясь формой гегемонии великих держав, впервые эффективно уменьшил свободу действий государств (в том числе и великих держав) на международной арене, ограничив в позитивном плане описанное Джоном Локком и Томасом Гоббсом «естественное состояние войны всех против всех».

В своем известном исследовании, посвященном Венскому конгрессу, Генри Киссинджер писал: «Стабильность обычно является результатом не стремления к миру, а признанной всеми легитимности, означающей международное соглашение о природе рабочих договоренностей и о допустимых целях и методах внешней политики. Она подразумевает признание ограничений, налагаемых международным порядком, всеми основными державами»^[5].

С течением времени войны между великими державами становятся все более дорогостоящим, разрушительным, кровопролитным и опасным предприятием, приносящим в то же время все меньший политический выигрыш. Отсюда — сознательное и интуитивное стремление большинства великих держав (особенно держав, удовлетворенных сложившимся статус-кво) и большинства членов международного сообщества продлить период мирного развития, оградить барьерами путь, ведущий к новой кровопролитной, разрушительной и в конечном счете самоубийственной (после появления ядерного оружия) войне между великими державами, урегулировать международные противоречия (и прежде всего противоречия между великими державами) невоенными средствами, в первую очередь посредством превращения разнородного международного сообщества в эффективно функционирующую систему.

Таким образом, исходя из собственных интересов, государства стали сознательно налагать определенные ограничения на свою внешнеполитическую деятельность, прошли исторический водораздел, отделяющий хаос от порядка. Ограничения, упорядочивающие международные отношения и делающие их относительно стабильными и предсказуемыми, мы называем системой международных отношений.

Всякое государство, достигшее определенного уровня развития, заинтересовано прежде всего в стабильности и предсказуемости своего положения в мире. Эту стабильность и предсказуемость могла ему гарантировать лишь действующая по определенным правилам система международных отношений. Поэтому государства оказались склонными в той или иной степени поступиться долей свободы своего внешнеполитического поведения ради того, чтобы гарантировать функционирование общей системы.

Из чего же состоит структурная организация системы? «Несущими конструкциями» всякой системы международных отношений служат великие державы — в этом сходятся практически все теоретики-международники. Именно великие державы вырабатывают действующие в каждый конкретный момент правила международного поведения и следят за соблюдением этих правил.

Американский историк международных отношений Джек Леви писал: «В любой анархической системе международных отношений существует иерархия действующих лиц, определяемая на основе мощи… Наиболее могущественные государства — великие державы — определяют структуру, основные процессы и общую эволюцию системы… Великие державы в основном неуязвимы к военным угрозам со стороны стран, не являющихся [великими] державами, и должны бояться только других великих держав. Кроме того, великие державы могут проецировать свою военную мощь за пределы своих границ»^[6].

В свою очередь, американский исследователь Роберт Гилпин обратил внимание на фактор военного престижа. По его мнению, великодержавное «право управлять» определяется прежде всего победой в последней войне за гегемонию и продемонстрированной способностью распространять свою волю на другие государства^[7].

Наряду с военной мощью великие державы обладают определенными международно-правовыми привилегиями, которые дают им возможность оказывать весомое воздействие на ход и конечный исход дипломатического торга как способа избежать конфликта. Все специалисты в области международных отношений признают стабилизирующий, благотворный для международного сообщества характер этого обстоятельства.

Система международных отношений — это динамичный, быстроразвивающийся феномен. Что же служит причиной этих изменений? По нашему мнению, именно прогресс мировой цивилизации породил в начале XIX в. систему международных отношений и с тех пор постоянно ее усложняет и совершенствует.

Один из создателей теории взаимозависимости в международных отношениях американский исследователь Эдвард Морзе среди аспектов прогресса мировой цивилизации, которые оказывают наибольшее влияние на систему международных отношений, выделил прежде всего рост населения земного шара после 1750 г., увеличение дальности стрельбы боевого оружия, прогресс транспорта и связи, рост потребления энергии, увеличение числа публикуемых в мире технических журналов, числа университетов и их студентов, повышение экономической продуктивности и многие другие показатели, рост которых, начиная с конца XVIII — начала XIX в. и до нашего времени, также носит экспоненциальный характер"^[8].

Практически каждый из специалистов в области международных отношений выдвигает собственный набор факторов, максимальным (с его точки зрения) образом влияющих на прогресс мировой цивилизации и, соответственно, на эволюцию системы международных отношений. Представляется, что такие аспекты экономического и технологического прогресса, как совершенствование средств ведения вооруженной борьбы, транспорта и связи, оказывают особое влияние на преодоление анархии в международных отношениях и привнесение в эти отношения регламентации и порядка.

В то же время следует заметить, что соотношение между степенью взаимозависимости субъектов международных отношений и уровнем управляемости системой международных отношений не выступает линейной функцией. Об этом свидетельствует исторический опыт. На протяжении последних 500 лет наблюдалось неуклонное увеличение межгосударственной взаимозависимости, которое проявилось в колоссальном росте международной торговли, средств сообщения, культурных обменов, межчеловеческих связей, но это обстоятельство не смогло, однако, предотвратить столь же значительного роста жертв и разрушений в ходе межгосударственных войн и конфликтов.

Очевидно, что увеличение контактов и взаимозависимость сами по себе не способны гарантировать прочный мир и стабильность на мировой арене. Государства, особенно те из них, которые обладают огромной военной мощью, — великие державы, способны при определенных условиях разорвать путы взаимозависимости в том случае, если соотношение сил, общий ход развития международной ситуации, с их точки зрения, меняется не в их пользу — как это было и в 1914, и в 1939 г.

В этом случае система международных отношений, показав ограниченность своих возможностей, свою неспособность урегулировать мирным путем международные противоречия, вступает в глубокий кризис, который при определенных обстоятельствах может оказаться для нее фатальным (как это и случилось, скажем, с «европейским концертом»). Глубинные причины этого кризиса, по нашему мнению, заключаются в том, что система международных отношений становится неадекватной прогрессу мировой цивилизации (в случае с «европейским концертом» европоцентрическая картина мира вступила в противоречие с внеевропейским развитием производительных сил США, Японии и т. д.).

Формы, в которых проявляется этот кризис, могут быть самыми разными, но в основе, как правило, лежит борьба между великими державами — сторонницами статус-кво и так называемыми ревизионистскими, или революционными, великими державами, которых по тем или иным причинам статус-кво не устраивает.

Когда разногласия между великими державами — сторонницами статус-кво и «ревизионистскими» великими державами не удается более регулировать посредством механизмов аккомодации, имеющихся в рамках системы международных отношений, наступает новый раунд борьбы за великодержавную гегемонию. Результатом этой борьбы становится новая система международных отношений, которая, в соответствии с интересами державпобедительниц, и определяет порядок в мире и основополагающие нормы международного права на протяжении всего жизненного цикла новой системы — от ее зарождения и до гибели.

Контрольные вопросы

• 1. Каково соотношение между понятиями «международные отношения» и «мировая политика»?
• 2. Каким образом международное сообщество смогло добиться повышения управляемости международных отношений в условиях отсутствия «мирового правительства»?
• 3. Кто из субъектов международных отношений играет ведущую роль в мировой политике? Почему?

Рекомендуемая литература

• 1. Лебедева, М. М. Мировая политика: учебник для вузов. — М.: Аспект Пресс, 2006.
• 2. Мировая политика в условиях кризиса: учеб, пособие / под ред. С. В. Корту нова. — М.: Аспект Пресс, 2010.
• 3. Современная мировая политика. Прикладной анализ / под ред. А. Д. Богатурова. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Аспект Пресс, 2010.
• 4. Современные международные отношения и мировая политика: учебник / под ред. А. В. Торкунова. — М.: Просвещение, 2005.

• [1] Очерки теории и методологии политического анализа международных отношений / А. Д. Богатуров, Н. А. Косолапов, М. А. Хрусталев. М.: НОФМО, 2002. С. 65.
• [2] Современная мировая политика. Прикладной анализ / под ред. А. Д. Богату-рова. 2-е изд., испр. и доп. М.: Аспект Пресс, 2010. С. 34.
• [3] Зорин В. Л. Основы дипломатической службы. М.: Международные отношения, 1977. С. 17.
• [4] Никольсон Г. Дипломатия. М.: ОГИЗ, 1941. С. 26.
• [5] Kissinger Н. A World Restored. Gloucester: Peter Smith, 1973. P. 1.
• [6] Levy J. War in the Modern Great Power System, 1495—1975. Lexington: TheUniversity Press of Kentucky, 1983. P. 16.
• [7] Gilpin R. War and Change in World Politics. Cambridge: Cambridge UniversityPress, 1983. P. 34.
• [8] Morse Е. Modernization and the Transformation of International Relations. NewYork: The Free Press, 1976. P. 5.