Стилистическое использование паронимов и созвучных слов

При «открытом» использовании паронимов автор ставит их рядом, показывая смысловые отличия этих «похожих» слов. При этом паронимы выполняют различные стилистические функции, усиливая выразительность речи.

Столкновение паронимов используется для выделения соответствующих понятий, например: Молодые Тургеневы олицетворяют собой честь и честность (Мария Марич). Сочетание паронимов в таких случаях создает тавтологический и звуковой повтор, что способствует их усилению: Хочу, чтоб в пожизненной теореме доказано было судьбой и строкой: я жил в эту пору. Жил в это время. В это, а не в какое другое. Всходили знамена его и знаменья. Пылали проклятья его и скрижали… (Р. И. Рождественский). Такой же стилистический эффект порождает сочетание неродственных сходнозвучных слов, близких в семантическом отношении: Очищали, причащали, покорив и покарав, тех, что стены защищали, в те же стены вмуровав (Ф. Искандер).

Употребление паронимов может быть средством уточнения мысли. Например: В оппозиции он [Извеков] словно бы не был, — сказал Придорогин. — У него, братец мой, позиция, а не оппозиция. — Своя позиция и есть оппозиция (К. А. Федин).

Возможно сопоставление паронимов, если автор хочет показать тонкие смысловые различия между ними: Я не люблю пластику кистей у танцовщиц. Она манерна, условна и сентиментальна; в ней больше красивости, чем красоты (К. С. Станиславский). Иногда для этого писателю достаточно обратить внимание на различную лексическую сочетаемость паронимов: Знающий язык своего народа писатель не спутает пустошь и пустырь: пустошь распахивают, а пустыри застраивают (А. Югов).

Сопоставляют не только родственные созвучные слова, но и сходные в звучании слова с разными корнями; причем чем неожиданнее сопоставление, тем ярче звуковая окраска слова, придающая высказыванию особую экспрессию: Есть соль земли — есть сор земли (А. А. Вознесенский); Одиссей был мудрей одессита (Б. А. Слуцкий).

Поэты любят сближать самые «неподходящие» слова, удивляя нас своей фантазией: Бедный мастер! Закинь карандаш, отползи поскорее к затону, отрасти себе жабры и хвост, ибо путь от Платона к планктону и от Фидия к мидии — прост (Н. Н. Матвеева).

Яркий стилистический эффект создает противопоставление паронимов: Меня тревожит встреч напрасность, что и ни сердцу, ни уму, и та не праздничность, а праздность, в моем гостящая дому (Е. А. Евтушенко). Обычно в этом случае паронимы соединены противительным союзом и одно из созвучных слов дается с отрицанием: Я жить хотел быстрее всех. Я жаждал дел, а не деяний. Но где он, подлинный успех, успех, а не преуспеянъе?! (Е. А. Евтушенко) Выразительные звуковые повторы, в основе которых лежит параномазия, любят использовать и прозаики — писатели, журналисты — в заглавиях: «Настающее настоящее» (В. В. Липатов), «Вещие вещи» (Феликс Кривин), «Гармония гормонов» (В. Леви), «Потоки патоки» (М. Борисова). Даже для текстов, лишенных образности, журналисты придумывают созвучные заголовки, чтобы привлечь внимание читателя: «Нелады с наладкой», «Долг и должность», «Грани гранита». Особенно часто противопоставляются неродственные созвучные слова: Теперь он увлекся не спортом, а спиртом; Не фирма, а форма (из газет). Кажущаяся нелогичность сближения похожих слов придает особую действенность высказыванию.

Паронимы и еще чаще созвучные неродственные слова используются в каламбурах: Памятник первоопечатнику (Ильф и Петров); Розыск сбежавшего жениха не обвенчался успехом («ЛГ»). При этом одному из созвучных слов часто присваивается необычное значение на основе заведомо ложной этимологизации. Одно из обыгрываемых слов может в тексте отсутствовать, но мы его обязательно вспоминаем под влиянием звуковых ассоциаций: собрание сочинений, притворные актеры, червь самомнения, освежевателъ старинных романсов, тела давно минувших дней (М. Светлов).

В поэтической речи парономазия питает звукопись. Употребление созвучных слов создает яркую перекличку звуков, делая слова более «выпуклыми», значительными: Пощадят ли площади меня? (Б. Л. Пастернак). Мастерство поэтов сказывается не в игре созвучиями, а в смысловом сближении разнокоренных слов на основе образного переосмысления.