Дифференциация уголовно-правовых мер в отношении несовершеннолетних лиц

Следственно-судебная практика свидетельствует о том, что в несовершеннолетнем возрасте совершают преступления, как правило, мальчики (свыше 95% контрольной группы). Анализ статистической информации по всем регионам России за 1994—2013 гг. показал, что из общего количества осужденных в Российской Федерации подростков 14—17-летнего возраста количество девочек составило 6—8%**. Данное обстоятельство влияет на способы принудительного воздействия, которые непосредственно зависят от половозрастных особенностей формирования личности и уровня развития умственных способностей подростков.

Заторможенность психического, психофизиологического развития, проявляющаяся как индивидуально-возрастная особенность несовершеннолетнего лица, дает возможность правоприменителю прекратить уголовное дело и без применения к подростку ПМВВ, в связи с так называемой возрастной ограниченной вменяемостью (см. ч. 3 ст. 20 УК РФ)^[1]. Однако представляется, что снижение общественной опасности данного лица может быть связано с помещением его в специальное учебно (лечебно)-воспитательное учреждение открытого или закрытого типа.

Изучение следственно-судебной практики позволило сделать вывод, что подавляющее большинство несовершеннолетних преступников обучалось в общеобразовательных школах, в иных учебных заведениях, каждый одштадцатый-двенадцатый работал, однако практически каждый третий не учился и не работал. Из этого видно, что основная часть подростков, привлекавшихся к уголовной ответственности, не имела в полной мере не только интеллектуально-волевой самостоятельности, но и твердой материальной основы для независимого мировосприятия, независимой самоактуализации и оценки собственного поведения сквозь призму самостоятельности. Эти люди, как правило, не имели четкого представления о своем жизненном пути, ярко выраженных целей своего бытия и не представляли для себя четких средств достижения собственных целей. Поэтому наиболее остро встал вопрос о степени необходимости изоляции таких лиц от общества (с помещением в воспитательную колонию), о возможности применения к ним иных мер государственного принуждения (например, условного осуждения, ПМВВ).

Социальный опыт убеждает в том, что воздействие на формирование сознания человека, а следовательно, нужное программирование и исправление дефектов поведения более эффективны до наступления физиологической зрелости его мозга. В это время происходит наиболее продуктивное воспитательное воздействие.

В отношении каких лиц и в какой мере необходимо осуществлять данное воздействие, чтобы достичь целей уголовного законодательства? Этот вопрос может быть решен в двух аспектах: а) в отграничении подростков, нуждающихся в применении к ним ПМВВ, от несовершеннолетних лиц, готовящихся или уже подготовленных к систематической противоправной деятельности; б) в определении качественно-количественной достаточности мер принудительного воздействия для указанных категорий лиц.

Очевидно, что названная второй группа несовершеннолетних лиц в силу особой воспитательной запущенности, недостаточной способности к восприятию воспитательных мер в условиях социальной свободы должна быть выделена из обычной среды для прохождения специальных учебных, лечебных и реабилитационных мероприятий. Приведенные данные позволили предположить, что к представителям этой группы можно отнести тех, кто ранее состоял на учете в специализированных органах, направлялся в специальные учебно-воспитательные учреждения или был освобожден от уголовной ответственности (наказания) и вновь совершил преступления корыстной и (или) насильственной направленности. Помещение в воспитательные колонии представляется достаточно обоснованным и целесообразным по отношению к этим подросткам^[2]. Направление иных несовершеннолетних лиц в воспитательные колонии может привести к неоправданному увеличению «подросткового рецидива».

В 1994—2009 гг. ежегодно каждому восьмому-одиннадцатому подростку из числа всех осужденных в России несовершеннолетних лиц, назначено наказание в виде лишения свободы на средние (три — пять лет) и длительные (пять — десять лет) сроки. В 2010 г. — каждому двенадцатому; в 2011 г. — каждому четырнадцатому; в 2012—2013 гг. — каждому пятнадцатому подростку**. Однако проблема эффективности воспитательного воздействия в местах лишения свободы становится более острой в связи с назначением несовершеннолетнему осужденному краткого срока лишения свободы. С одной стороны, в данном случае лицо не получает условный стимул к позитивному поведению в качестве ПМВВ или условного осуждения, дающий ему возможность доказать, что совершенное преступление является не результатом систематического антиобщественного его поведения, а свидетельством психологической неустойчивости, связанной с переходным возрастом, — физическим и психическим формированием несовершеннолетнего. Подросток не получает стимул к позитивному поведению и от колониального воспитательного процесса в силу того, что значительная часть срока наказания не связана с воспитательным процессом в колонии. Проведя в воспитательной колонии считанные месяцы (период адаптации), несовершеннолетний освобождается из нее условно-досрочно. Более чем половине несовершеннолетних лиц, осужденных в Российской Федерации к лишению свободы, ежегодно назначалось наказание на срок не более трех лет. При этом значительная их часть освобождалась от дальнейшего отбывания наказания условно-досрочно**.

Исследования других авторов показали, что перспектива выхода несовершеннолетнего на свободу после осуждения реальна по истечении 1 — 1,5 года, но, к сожалению, 40% освобожденных несовершеннолетних характеризовались отрицательно, задачи по их исправлению не решены¹.

Целесообразность кратких сроков традиционного лишения свободы уголовноправовой наукой и практикой вообще поставлено под сомнение^[3][4]. В § 47 УК ФРГ включена рекомендация судам избегать назначения наказания в виде лишения свободы сроком до 6 месяцев, которое обычно заменяется штрафом, а ст. 1,5 гл. 30, ст. 1"а" гл. 31 УК Швеции допущено назначение лишения свободы лицам, не достигшим 18-летнего возраста, лишь в экстраординарных случаях.

0 нежелательности (а порой, о недопустимости) назначения наказания, в том числе лишения свободы, подросткам за совершенные ими преступления, не представляющие большой общественной опасности [небольшой и, в некоторых случаях, средней тяжести), если их исправление может быть достигнуто иными мерами, указывалось ранее и отмечается в настоящее время в постановлениях Пленума Верховного Суда СССР, РСФСР, РФ^[5]. Об этом же идет речь в ч. 6 ст. 88 УК РФ.

Между тем доля несовершеннолетних лиц, лишенных свободы на срок от одного года до двух лет [включительно], в нашей стране с 1994 г. по 2013 г. в среднем составила 4% в числе всех осужденных подростков, а доля лишенных свободы на срок до одного года [включительно] в этот период составила 1—2%**.

С другой стороны, изучение пенитенциарного воспитательного опыта показало, что эффективный воспитательный процесс приходится на первые два года содержания несовершеннолетнего лица в специализированном заведении. Для более длительного воздействия в изоляции его психика не готова, поэтому наступает апатия, безразличие к происходящим вокруг подростка событиям, в том числе и к воспитательному процессу.

В силу изложенного представляется целесообразным с точки зрения совершенствования судебно-пенитенциарной практики помещать в воспитательную колонию только тех несовершеннолетних лиц, которые совершили тяжкие и {или) особо тяжкие преступления, причем с возможностью УДО от наказания в качестве поощрения по истечении двухгодичного периода, а по достижении совершеннолетия, также в качестве поощрения, рассматривать вопрос о замене лишения свободы другим, более мягким наказанием.

Досрочное освобождение от наказания должно предполагать перемещение подростка из места отбывания наказания в благоприятный социум¹, а не возвращение на дно существования, в среду, которая привела его к совершению преступления. Поэтому необходим процесс реадаптации (приспособления к новым — позитивным — условиям в обстановке свободного пространства), психотерапии, ограждения от неблагожелательных общественных связей в сочетании с другими испытательными обязанностями / ограничениями.

Результаты исследований ученых указали на то, что значительная часть преступлений, совершенных подростками, обусловлена детской мотивацией: подражанием взрослым, незрелостью психики, повышенной активностью, свойственной детскому возрасту^[6][7], что благоприятным обстоятельством для проявления антисоциальных тенденций является сочетание низкого интеллектуального уровня с характерной для несовершеннолетних лиц непокладистостыо и своеволием, повышенным чувством независимости, стремлением выделиться. С этими выводами трудно не согласиться. Однако также трудно определить ту грань, которая отделяет подражание от убеждения, незрелость психики от воспитательной запущенности, повышенную активность поведения от психофизиологических и психических отклонений, в том числе выражающих агрессию и ненависть.

Такой гранью может быть морально-нравственная характеристика поведения подростка до совершения преступления. Данные, положительно характеризующие его поведение, должны свидетельствовать о том, что для решения.

задач уголовного законодательства достаточно применения принудительных учебно (лечебно)-воспитательных мер в обстановке полной или ограниченной социальной свободы, а при совершении преступлений определенной категории — по усмотрению суда — применения условного осуждения.

Значительное место среди видов уголовно-правового воздействия на несовершеннолетних преступников до 1997 г. отводилось отсрочке исполнения приговора и условному осуждению с испытательным сроком. Не утратило свои ведущие позиции условное осуждение и в период действия УК РФ**.

Большое количество условно осужденных несовершеннолетних лиц можно объяснить недостаточно активным применением к ним различных видов уголовных наказаний. Во-первых, наказание в виде штрафа применялось сравнительно редко (до внесения изменений и дополнений в ст. 88 УК РФ Федеральным законом от 08.12.2003 № 162-ФЗ), поскольку подростки, как правило, не имели собственного заработка или имущества, на которое могло быть наложено взыскание. Во-вторых, лишение права заниматься определенной деятельностью можно было применить только в качестве дополнительного наказания, причем лишь в том случае, если несовершеннолетний занимался такой деятельностью, права занятия которой можно было его лишить [в связи с совершенным преступным деянием]. В-третьих, обязательные работы до 2005 г. не назначались вовсе (введены в действие Федеральным законом от 28.12.2004 № 177-ФЗ). В-четвертых, исправительные работы до изменения ст. 50 УК РФ Федеральным законом от 08.12.2003 № 162-ФЗ могли быть назначены осужденному лицу, имеющему основное место работы, однако среди осужденных подростков большинство — учащиеся общеобразовательных школ и других учебных заведений, немало и тех, кто не учился и не работал. В-пятых, арест как мера уголовного наказания не применяется до сих пор¹. Реальным и наиболее распространенным из мер уголовного наказания оставалось лишение свободы, назначение которого законодатель существенно ограничил (см. ч. 6 ст. 88 УК РФ).

Изложенные причины в совокупности привели к высокому количественному уровню условно осужденных подростков. Частичное устранение этих причин | более активным назначением наказаний в виде штрафа, обязательных и исправительных работ] способно привести к снижению уровня условного осуждения несовершеннолетних лиц, о чем свидетельствуют представленные данные. Вместе с тем доля условно осужденных несовершеннолетних в числе всех условно осужденных в России лиц невелика**.

Если применение условного осуждения связано с испытанием осужденного ограничениями и обязанностями, то применение ПМВВ в большей мере должно быть связано с оказанием обучающего воздействия.

Кроме того, особого внимания заслуживает грань между освобождаемыми от наказания лицами в связи с применением к ним ПМВВ и лицами, направляющимися в воспитательные колонии, поскольку и те и другие могут иметь криминологический рецидив преступного поведения. Такую грань желательно провести по двум критериям: преступной мотивации и тяжести содеянного. Думается, что [в перспективе развития следственно-судебной практики] преступная мотивация первой категории подростков не должна иметь корыстной / насильственной направленности, а по характеру и степени общественной опасности их деяния не должны быть тяжкими, особо тяжкими.

Приоритет в правоприменении по делам о преступлениях несовершеннолетних лиц должен быть отдан ПМВВ (подробнее см. в гл. 42). И только в случае нецелесообразности применения этих мер следует рассматривать вопрос о назначении в отношении подростка уголовного наказания. Данное правило приоритета применения принудительных воспитательных мер должно действовать также при конкуренции ст. 92 УК РФ со ст. 73 УК РФ; ст. 90 УК РФ (ст. 427, 431 УПК РФ) со ст. 75 или ст. 76 УК РФ (ст. 28, 25 УПК РФ), поскольку в силу своего специфического влияния на несовершеннолетнего правонарушителя они направлены на довоснитывание подростка, оказание обучающего, а в некоторых случаях и лечебного воздействия, могут сочетать в себе несколько принудительных мер, а главное — носят условный характер, с помощью которого в большей степени осуществляется сдерживание от противоправного поведения интеллектуально не сформировавшегося и эмоционально неустойчивого несовершеннолетнего лица. При неэффективности указанных воспитательных мер к подростку за совершенное им преступное деяние не окажется запоздалым переход к более репрессивным мерам — к уголовному наказанию^[8].

• [1] Некоторые авторы назвали такое состояние социальным инфантилизмом подростка (см.: Флетчер Дж., Наумов Л. В. Основные концепции современного уголовного права. М.: Юристъ, 1998.С. 217).
• [2] Вопрос о помещении в воспитательные колонии лиц, ранее не проявлявших девиантного поведения и впервые совершивших тяжкие или особо тяжкие преступления заслуживает особого обсуждения.
• [3] См.: Шатилов С. В. Освобождение несовершеннолетних из воспитательных колоний и их социальная адаптация: автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 1997. С. 16.
• [4] См.: Анденес И. Наказание и предупреждение преступлений. М.: Прогресс, 1979. С. 255 ;Лист Ф.: 1) Задачи уголовной политики. Преступление как социально-патологическое явление /сост. и предисл. В. С. Овчинского. М.: ИНФРА-М, 2004. С. 37—38, 43—44, 50—51; 2) Учебник уголовного права. Общая часть. М.: Тип. А. И. Мамонтова, 1903. С. 77; Шмаров И. В. Предупреждениепреступлений среди освобожденных от наказания (проблемы социальной адаптации). М.: Юрид.лит., i974. С. 41.
• [5] См.: п. 17, 26 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 01.02.2011 № 1 «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственностии наказания несовершеннолетних»; п. 20 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11.01.2007№ 2 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания»; п. 5 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 09.07.1982 № 5 «О выполнении судами законодательстваи руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда СССР при рассмотрении дел о преступлениях несовершеннолетних»; а также утратившие силу: п. 12,13 постановления Пленума ВерховногоСуда РФ от 14.02.2000 № 7 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних» ;н. 15 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 03.12.1976 № 16 «О практике применениясудами законодательства по делам о преступлениях несовершеннолетних и о вовлечении их в преступную и иную антиобщественную деятельность»; п. 10—11 постановления Пленума ВерховногоСуда РСФСР от 25.12.1990 № 5 «О судебной практике по делам о преступлениях несовершеннолетних и о вовлечении их в преступную и иную антиобщественную деятельность»; п. 2, 3 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 11.06.1999 № 40 «О практике назначения судами уголовногонаказания».
• [6] Из исследований российских (советских) и польских криминологов видно, что подростки особенно восприимчивы к влиянию ближайшего окружения (см.: Криминология: курс лекций / под рсд.В. Н. Бурлакова, С. Ф. Милюкова, С. А. Сидорова, Л. И. Спиридонова. СПб.: СПб. Bill МВД России, 1995. С. 338—339; Ceskoslovenska kriminologie — Криминология (пер. с чеш.). Praha: Panorama, 1978 ;М.: Прогресс, 1982. С. 182), что это окружение играет значительную криминогенную роль в формировании личности несовершеннолетнего преступника (см.: Носков О. С. Принудительные меры воспитательного воздействия: уголовно-правовые и криминологические аспекты: автореф. дис… канд.юрид. наук. Челябинск, 2006. С. 6; Зильфугаряп А/. М. Социально-правовые и криминологическиепроблемы предупреждения правонарушений, совершаемых несовершеннолетними, лишившимисяродительского попечения: автореф. дис… канд. юрид. наук. М., 1990. С. 17—19).
• [7] См.: Гаверов Г. С. Общие начала назначения наказания по советскому уголовному праву: учеб, пособие. Иркутск: ИрГУ, 1976. С. 78—80; Игошев К. Е. Опыт социально-психологического анализаличности несовершеннолетних правонарушителей. М.: Bill МООП СССР, 1967. С. 14, 17.
• [8] В данной связи трудно согласиться с теми авторами, которые полагали, что рассмотрениеправоприменителем вопроса об освобождении от уголовной ответственности несовершеннолетнегои применении к нему ПМВВ возможно только в тех случаях, когда нет оснований для его освобождения в порядке ст. 75—77 УК РФ (см.: Аликперов X. Д. Освобождение от уголовной ответственности. М.; Воронеж: МПСИ; НПО «МОДЭК», 2001. С. 73; Молчанова С. В. Институт деятельногораскаяния и его применение (на материалах Удмуртской Республики): авторсф. дис. … канд. юрид.наук. Н. Новгород, 2004. С. 10, 32.