Возбудители финансовых кризисов

Перес утверждала, что финансовый капитал выступает активным и преобразующим экономику инструментом только на первых двух фазах технико-экономического развития. Он преодолевает и в необходимых случаях устраняет старые взгляды и подходы и формирует новые. Новое состояние экономики, соответствующее стадии господства финансового капитала, подготавливает рыночную иррациональность и переход к буму: создаются новые спекулятивные финансовые инструменты, значительно усиливается процесс денежного творчества, когда деньги производят новые деньги. В результате возрастает финансовая хрупкость экономики. Стоимость активов, выраженная в ценных бумагах, начинает значительно превышать реальную стоимость активов новых предприятий, что поощряет спекз’ляцию и способствует дальнейшему росту финансовых пирамид. Так происходит переход к экономике, по форме напоминающей казино, в которой финансовые пузыри становятся не одиночными, а превращаются в систему. Затем наступает финансовый коллапс. Тогда государство становится новатором: оно перестраивает систему регулирования финансовой отрасли с учетом финансовых пузырей и кризиса, с тем, чтобы снять остроту напряжения и перейти к восстановлению и росту. После коллапса упор делается на производительный капитал, и подготавливается переход к новому циклу. В настоящее время пока еще не наблюдается возвращения господства производительного капитала, что является ярким свидетельством незавершенности текущего цикла.

Перес разграничила спекулятивное наращивание кредита и здоровое, но также ведущее к циклическим колебаниям. Она предположила, что финансовые пузыри и крахи, вызванные долговыми рынками, отличны от тех, причинами которых являются рыночные абсорбирования успешных технологических революций. Она посчитала, что последние выступают результатом скорее напряжения, вызванного возможностями, чем вытекают из кредитной доступности. Однако Мински полагал, что спекулятивные инвестиционные пузыри внутренне присущи финансовым рынкам, развитие которых в свою очередь зависит от институционального их устройства и инновационности, перестройка которых связана с бизнесциклом.

В ранних работах Мински (середина 1960;х гг.) поддерживал положение о том, что систематические изменения финансовой структуры происходят на фазе экспансии в длинных волнах. Для подтверждения своего тезиса он ссылался на благополучный период, который был между 1922 и 1929 гг. Мински не видел в каждой длинной волне событий, которые могли бы стать внутренне ей присущими и системными. Однако он полагал, что финансовые кризисы и финансовая хрупкость были циклическими феноменами, которые вытекали из циклов Жюгляра. Среднесрочный цикл мог совпадать с долгосрочным циклом Кондратьева, поскольку оба цикла сопровождались революционными изменениями в финансовой структуре. В таком случае достигался «дополнительный эффект кризиса»: срабатывали все обстоятельства, нацеленные на дестабилизацию финансовой системы. Ключевым фактором была повышенная (скорее чрезмерная) инновационность финансов, которая способствовала перегреву системы.

Как Шумпетер, так и Мински считали, что капиталистической системе внутренне присуща нестабильность, сопровождаемая неизбежными коллапсами. Однако позиции двух ученых различались, но вопросам причин такой нестабильности. Шумпетер верил, что различные формы инноваций, такие как, например, введение новых продуктов и методов производства или новых форм организации, позволяют сокращать нестабильность. Для объяснения скачков развития Шумпетер выдвинул термин «креативная деструкция». Им он обозначал способ «мутации» промышленности в направлении «непрерывной революции экономической структуры», т. е. разрушения старой и строительства новой. В основе данного процесса Шумпетер видел инновации. Они обладают «очищающими» свойствами. Такая их способность может быть как дестабилизирующей, поскольку они генерируют неравновесие и усиливают экономические флуктуации, так и стабилизирующей — за счет выполнения ими функции по «очищению» производственных структур и предоставления возможности повышать реальные доходы.

У Шумпетера не так много высказываний по вопросам финансовой нестабильности. Однако в главном своем труде «Бизнес-циклы» он цитировал исторические примеры «безрассудности финансов» и спекулятивных излишков и сравнивал фондовый рынок с игрой в покер. Поэтому Шумпетер приветствовал изменения в законодательстве, которые направлены на упорядочение фондовой торговли и сокращение в ней рисков. Более того, он отмечал ряд инноваций в банковской и финансовой отраслях, но не замечал в них дестабилизирующего эффекта и прямого воздействия на нестабильность и финансовые кризисы. Напротив, он связывал нестабильность с реальной предпринимательской активностью и процессом аккумуляции капитала и не учитывал стремления предпринимателей к ликвидности и эффективному спросу.

В свою очередь, Мински вслед за Кейнсом сфокусировал внимание на финансовых рынках, поскольку там заложена внутренне присущая кредиту тенденция к формированию излишков. Он верил, что финансовое регулирование и деятельность центральных банков представляют собой единственный способ преодоления бумов и падений. Движение финансовой системы между устойчивым и хрупким состоянием направлено на генерирование бизнес-циклов. По Шумпетеру, колебания в рамках кредитного цикла проходят пять стадий: перестановка, бум, эйфория, увлечение прибылью и паника. Аккумуляция долга — главная и к тому же динамично развивающаяся причина, которая подталкивает экономику к кризису и переходу финансов в повышенное спекулятивное состояние.

Взгляд Мински на деньги и финансы представлял собой своеобразную связь между положениями Кейнса об инвестиционных решениях как результате анализа данных о продажах и занятости, и Шумпетера об экономическом росте как следствии инвестиций с целью внедрения и распространения инноваций.

Различные теоретические подходы к вопросу принятия решений предъявляют требования к соответствующей реакции государства и денежнокредитной политики. Кейнс полагал, что долгосрочные ожидания и предпочтения ликвидности подвижны и могут быть совершенно неожиданными. Повышенная волатильность мотивов напрямую связана с тем, что ожидаемая доходность представляет собой достаточно неопределенную величину и является производной издержек, текущих продаж, стоимости кредита и т. п., т. е. зависит от различных рынков. В свою очередь, предпочтение ликвидности и решение инвестировать зависят от цены активов, которая также подвержена изменениям и в каждый данный момент с трудом поддается измерению. Такой подход отличается от уверенности Шумпетера в том, что повышенная волатильность является нормальным следствием «реальной» предпринимательской активности и аккумуляция капитала возможна без всяких ссылок на предпочтение ликвидности. При этом Мински ввел в оборот инновационность финансов как условие инвестиционной активности, что позволило по-новому рассмотреть взаимоотношения между эмитентами и инвесторами и включить инновационность финансов в число основных факторов, воздействующих на бизнес-цикл.

Поскольку неоклассическая теория не объясняла причин кризисов, Мински подверг ее критике и выдвинул свою гипотезу. В качестве возбудителя нестабильности и объяснения подготовительных условий кризисов он предложил финансовые инновации. Однако в 1960—1970;х гг. гипотеза финансовой нестабильности и ее центральное звено — финансовые инновации не были должным образом восприняты и правильно оценены всеми членами экономического сообщества. Через 30 лет после введения в финансовую науку гипотезы финансовой нестабильности, будучи еще председателем ФРС США, Бен Бернанке продолжал защищать узловые модели эффективного и равновесного рынка и не обращал внимания на дестабилизирующую роль инноваций. Как и многие его коллеги, он сохранил веру в то, что кризисных проблем можно избежать посредством корректировки денежно-кредитной политики.