Семья как институт гендерной социализации

Гендерный подход к изучению семьи. Традиционная и эгалитарная модели семейных отношений. Гендерный подход к изучению родительства и супружества. Гендерные стратегии самореализации девушек и юношей в семье.

Гендерный анализ взаимоотношений родителей и детей. Родительские ожидания относительно дочерей и сыновей. Гендерные представления родителей. Игры и игрушки в процессе гендерной семейной социализации. Реализация одаренности девочек/ девушек/женщин с позиции гендерного подхода. Личностное и социальное развитие девочек и мальчиков в семье.

Семья как предмет гендерного анализа

Гендерный подход к изучению семьи разрабатывает целый ряд направлений, каждое из которых имеет собственную проблематику. Перечислим некоторые из них.

• 1. Гендерный подход к изучению материнства и отцовства рассматривает такие проблемы, как стиль поведения и воспитания, взаимоотношения отцов/матерей с сыновьями/дочерями, субъективный опыт матерей и отцов в разных типах семей, этапы развития родительства, ценностные ориентации отцов и магерей-одиночек, влияние гендерных установок родителей на интеллектуальное и личностное развитие детей разного иола.
• 2. Гендерный подход к изучению супружества предполагает анализ гендерных ролей и гендерных контрактов в семьях разного тина, как традиционных, так и эгалитарных, сексуального опыта женщин и мужчин в браке, «домашнего насилия», влияния на развитие сексуальности права на аборт, контрацепцию и т. п.
• 3. Гендерный подход к анализу домашнего труда, власти и распределению ролей в семье. Идеология семейного предназначения женщин и определение их первичной гендерной роли как домохозяйки имеют важные социальные последствия. С одной стороны, первостепенная ответственность женщин за дом является ключевым фактором усиления их эксплуатации и подчинения в публичной сфере. С другой стороны, это приводит к двойной нагрузке женщин, которые все активнее вовлекаются в производственную сферу^[1].

В настоящее время большинство психологов и социологов выделяют две наиболее распространенные модели семейных отношений — по характеру распределения семейных обязанностей и по вопросу доминирования — традиционную и эгалитарную модели (В. Н. Дружинин, С. В. Ковалёв, В. М. Целуйко, Л. Б. Шнейдер и др.). Традиционная модель семейных отношений характеризуется распределением ролей и разделением сфер семейной жизни с четким закреплением мужских и женских обязанностей: жена — «хранительница очага», заботящаяся о детях и домашнем быте, муж — «добытчик», обеспечивающий материальную поддержку семьи; ответственность за принимаемые решения лежит на главе семьи. Эгалитарная модель семьи характеризуется равной ответственностью обоих супругов за ведение домашнего хозяйства и воспитание детей, семейные роли мужа и жены становятся взаимозаменяемы (так называемая ролевая симметрия), властные функции распределены между супругами.

Для более полного анализа гендерной социализации в семье необходимо исследовать такой социальный институт, как «родительство», которое определяется И. С. Коном как «система взаимосвязанных явлений:

• а) родительские чувства, любовь, привязанность к детям;
• б) специфические социальные роли и нормативные предписания культуры;
• в) обусловленные тем и другим реальное поведение, отношение родителей к детям, стиль воспитания и т. д."^[2]. Прежде всего, нас интересует специфика отношения мальчиков и девочек к отцам и матерям, а также обратный процесс, и распределение родительских ролей в семьях различных типов.

Нет необходимости доказывать, что родительские установки, реализуемые через непрямое «программирование», — один из важнейших факторов в конструировании гендера. Т. А. Гурко провела комплексное исследование на выявление доминирующей ориентации родителей: конформизм (ориентация на внешние правила и авторитеты), развитие личности (ориентация на внутренние стандарты поведения).

Хотя взгляды опрошенных матерей нельзя свести к какой-либо доминанте, автор условно их классифицирует на пять типов. Так, 29% матерей считают, что, когда юноша или девушка вырастут, оба они должны создать семью и получить специальности, иногда упоминается необходимость заботы о своих родителях. В какой-то мере это воспроизведение «идеального» советского варианта распределения гендерных ролей. Между тем 28% матерей очень определенно представляют роль девушки, которая в первую очередь должна стать матерью и хозяйкой, мужская же роль выглядит туманно. В их понимании мальчик должен стать «мужчиной», и в это понятие вкладываются самые различные характеристики: от галантности (например, «подавать руку при выходе из троллейбуса») до «отслужить в армии». Более того, мужчина мыслится или находящимся где-то на периферии каждодневной жизни, или даже как предмет интерьера.

(на диване). В этом случае в известной степени вырисовываются «матриархальные» элементы, которые в нашей стране существуют в действительности, по крайней мере, в частной семейной сфере.

По мнению ряда исследователей, положение женщины в постсоциалистическом обществе таково, что тематика дискриминации и подавления по признаку пола часто диссонирует с действительностью. Во многих российских исследованиях образ «сильной женщины и сильной матери» оказывался едва ли не важнейшим для становления гендерного самоопределения, а образ мужчины откровенно слаб, о чем свидетельствуют следующие высказывания авторов.

«У женщин в руках бюджет, мужчина у нее деньги выпрашивает на обед, женщина выполняет ту работу, которая ей, в общем-то, не свойственна, а мужчина теряет ответственность за семью. И мужчины становятся мягкими, слабовольными, неустойчивыми, получая женское воспитание…».

«Проблема матери — очень болезненная, существует сильная зависимость от матери, идет ориентация на мать, жену… В нашей культуре мать — управляющая, сильная, фаллическая, мужчины очень зависимы, сильные, мощные женщины хотят быть главой семьи»^[3].

Третий тип (10%) ответов соответствует взаимодополнителыюй модели распределения семейных ролей: мальчику предписывается в будущем роль хозяина и главы, имеющего высокооплачиваемую работу и способного «обеспечить семью», а девушка должна «удачно» выйти замуж, быть ласковой и женственной, поддерживающей мужа в трудную минуту, заботящейся о детях. В этом типе в какой-то мере представлена западная семья среднего класса 1960;х гг. (знакомая нам, скорее, но кинофильмам) или идеальная модель семьи имущих в России.

Два других выделенных типа не включают семейные роли: 14% матерей указывают на сходные личностные черты, девушка и юноша должны стать хорошими, разносторонними людьми, уметь работать, а 19% описывают женские (мягкая, аккуратная и т. д.) или мужские (сильный, смелый, ответственный и т. д.) качества^[4].

Важной стороной родительства является эмоциональное общение с ребенком. Как показывают результаты исследования К. Е. Парсонса и его коллег, интерпретация и реагирование на эмоции ребенка различны со стороны матерей и отцов^[5]. В этом исследовании мужчинам и женщинам было предложено оценить эмоции младенцев на фотографиях по шкале от очень позитивных к очень негативным. Полученные результаты показали различия между родительским статусом, полом и оценками выражения лица ребенка. Матери оценивали все эмоции детей, и положительные, и отрицательные, как более сильные. Отцы склонны оценивать эмоции ребенка как менее интенсивные. Мужчины и женщины, не являющиеся родителями, оценивали эмоции детей сходным образом. Таким образом, родительство по-разному влияет на людей разного пола: женщины становятся более восприимчивыми к эмоциям детей, тогда как мужчины — менее чувствительными.

На наш взгляд, наиболее сложный аспект родительской социализирующей роли — ценностный. Сегодняшние родители подростков, являющиеся носителями традиционных гендерных представлений, могут испытывать проблемы в воспитании детей в новом обществе^[6]. Отметим, что матери ставят на первое место по важности (независимо от пола ребенка) такие качества, как честность и правдивость (заметим, что и в других культурах именно матери, а не отцы ставят эти качества на первое место, но такие сравнения заслуживают специального рассмотрения), в то время как отцы — целеустремленность и усердие в достижении успеха^[7]. Процесс трансформации ценностей как мужчин, так и женщин нуждается в более глубоком осмыслении.

По мнению Э. Эриксона, потребность в родительстве — критический период в развитии личности взрослого и его социализации. Осознавая свою новую роль в качестве образца для подражания, матери и отцы могут стараться лучше себя контролировать, усваивать новые знания и жизненные стратегии. Кроме того, дети сами могут выступать воспитателями своих родителей, особенно в периоды социальных трансформаций.

Расхождение ценностей, отношение детей к родителям сказывается и на подростковой идентификации. Как отмечают педагоги, родители и сами подростки, лишь очень немногие хотят быть похожими на мать или отца и еще меньше — на обоих родителей. Безусловно, ориентация на саморазвитие очень важна, особенно в условиях посттоталитарного общества. В то же время крайне ограничено число положительных героев и образцов. Например, для мальчиков часто образцом для подражания выступают герои кинофильмов. В условиях увеличения гендерной асимметрии в первичных институтах социализации маскулинные качества воспринимаются подростками как абстрактные и не связанные с положительными образами. В итоге мальчики утверждают себя с помощью внешней символики (употребление алкоголя, наркотиков, курение). Поэтому по-прежнему острой остается проблема поднятия престижа отцовства как с точки зрения потребностей девочек и мальчиков, так и в качестве одного из возможных способов самореализации мужчин.

Кросс-культурные исследования показывают, что разрушения традиционного семейного уклада приводят к гендерной асимметрии в процессе социализации подростков и в их представлениях о личности матери и отца^[8]. Так, исследование гендерной социализации подростков-якутов показало, что в суровых климатических условиях Севера для выживания важна гендерная дифференциация, выраженная маскулинность мужчин. В процессе воспитания родители и учителя более требовательно и строго относятся к мальчикам, чем к девочкам. Однако, в современных условиях наблюдается тенденция к сглаживанию маскулинности мальчиков и фемининности девочек. И мальчики, и девочки оценивают матерей выше, чем отцов, приписывают им маскулинные черты, считают матерей более ответственными, общительными, справедливыми.

Анализ гендерных аспектов семейной социализации невозможен без рассмотрения такого конструкта, как «супружество». Международное исследование, в котором опрашивались отцы и матери детей до шести лет в России, Польше, Венгрии, Германии и Швеции, дало возможность заметить определенную специфику гендерных отношений в России по сравнению с другими странами^[9].

Так, например, русские мужчины наиболее часто по сравнению с мужчинами других стран признают, что им было бы тяжело, если бы основным кормильцем стала жена, а ситуация, когда из двух супругов работает только жена, совсем невыносима для подавляющего большинства мужчин и почти половины женщин. В то же время, среди них еще больше тех, кто придерживается убеждения, что независимо от того, работает жена или нет, дома мужа всегда должен ждать уют и порядок.

Основными причинами, по которым женщины могут оставить работу, они считают желание заботиться о семье и непосильность совмещения обязанностей в семье и на работе, а тезис о том, что женщины не оставляют работу лишь, но финансовым причинам, вообще вне конкуренции. Неудивительно поэтому, что столь значительная доля женщин (33%) мечтают стать домохозяйками, хотя большая их часть вовсе не склонна считать это привлекательным образом жизни. М. Ю. Арутюнян отмечает: «Мужчины, обладающие более высокой квалификацией, с одной стороны, не так уверены в абсолютном равенстве женщин в семье и на работе, но, с другой стороны, не гак категоричны в требовании уюта во что бы то ни стало, как мужчины с низкой квалификацией»^[10].

В то время как часть женщин находит удовлетворение в роли домохозяек, довольство жизнью, включая самооценку и чувство собственной компетентности, выше у работающих женщин. Те же женщины, которые видят себя только в роли жены и матери, чаще всего испытывают так называемый «синдром домохозяйки». Он проявляется в чувстве беспомощности и безнадежности, частых депрессиях, низкой самооценке. Как показывает практика, годы, посвященные только заботам о семье, лишают женщин ощущений самостоятельности и компетентности, приводят, как правило, к потере собственного «Я», могут вести к алкоголизации, психическим и сексуальным расстройствам, к суициду^[11].

Особенно тяжело сказывается подобная ситуация на одаренных женщинах, которые, отказавшись от получения высшего образования pi посвятившие себя семье, чаще всего указывают на неудовлетворенность жизнью и наличие психологических проблем во взаимоотношениях с окружающими^[12].

Исследования отношения современных молодых людей к семье и браку показывают скорее эгалитарные представления молодежи о ролевых позициях супругов. Так, по данным В. М. Поставнева, 75,1% студентов, участвовавших в опросе, показывают готовность ориентироваться на совместное принятие важных для всей семьи решений, 23,4% указывают на приоритет супруга в принятии важных решений и 1,5% считают, что супруга должна иметь приоритет в принятии важных для семьи решений^[13].

Изучение И. С. Клёциной вопроса трансформации гендерных отношений в российской семье показало тенденции отхода от традиционной модели семейных отношений в ролевом поведении женщин^[14]. Наиболее заметными являются следующие: современные молодые женщины в более позднем возрасте, чем раньше, выходят замуж и рожают детей; совместная жизнь с партнером вне официальной регистрации брака (сожительство или фактический брак) для современных женщин является весьма распространенным явлением; рождение ребенка вне брака для женщин уже не является неординарной ситуацией; женщины чаще, чем раньше, готовы разорвать брачные отношения, если они их не устраивают.

Весьма своеобразен, на наш взгляд, тот факт, что доля женщин, разделяющих идею справедливого главенства мужчин на рынке труда и в семье и избегающих конкуренции с ними, весьма высока; примерно столько же женщин придерживаются совершенно противоположного взгляда, что приоритет должен быть отдан женщинам. Но «латентная традиционность», выражающаяся в чувстве вины перед мужем за посягательство на мужскую роль, явно перевешивает чашу весов в сторону традиционных ролевых позиций.

Как показали исследования О. М. Здравомысловой и Н. Китай, несмотря на то, что в современной России женщина видит себя, прежде всего, как образованного и компетентного профессионала, а потом уже домохозяйку и мать, она до сих пор испытывает на общественном и рабочем поприще социальное сопротивление и не уверена в том, что ее усилия встретят положительную оценку. Для того, чтобы понять последствия трансформаций и увидеть будущее, необходимо обратить внимание на гендерные стратегии молодежи. Так, сравнение стратегий молодых россиянок и шведок выявило две жизненные стратегии: самореализации и самозащиты, которые подразумевают разные наборы ценностных характеристик (табл. 4.1).

Таблица 4.1

Гендерные стратегии самореализации девушек и молодых женщин.

Таким образом, оказалось, что молодые шведки чаще выбирают стратегию самореализации, а молодые россиянки — самозащиты. Причина этих различий в том, что семья и общество в Швеции поддерживают профессиональную и личностную самореализацию девушек, в то время как большинство россиянок, не доверяя социуму и дистанцируясь от него, рассчитывают, главным образом, на семью. Вариант, предпочитаемый россиянками, сужает возможности выбора, создавая условия, в которых молодая женщина зачастую вынуждена отказаться от стратегии самореализации.

Кросс-культурные исследования показывают, что этнокультурное многообразие России приводит к различным вариантам гендерных отношений в семье^[15]. Так, в осетинской культуре идеализируются подчиненное положение женщины в семье и главенствующее положение мужчины, тогда как в современной русской культуре чаще наблюдается эгалитаризм — равноправное положение супругов. Гендерные различия были обнаружены в динамике профессиональной и семейной самореализации женщин^[16]. Русские женщины до 40 лет основное внимание уделяют профессиональной самореализации, и только после 40 лет их внимание перемещается на семью. Осетинские женщины до 40 лет стараются реализоваться в браке, после 40 лет у них резко повышается интерес к самореализации в профессии.

Для русских женщин удовлетворенность браком связана с уважением со стороны супруга, доверием ему функций финансового обеспечения семьи, совместным распоряжением бюджетом, отсутствием насилия в семье, измен, конфликтов в присутствии детей. Для осетинских женщин удовлетворенность браком связана с выбором супруга по своему усмотрению, возможностью не работать, чтобы посвятить себя семье, отказом распоряжаться семейным бюджетом. В то же время, в русских семьях, где женщины занимались бизнесом и предпринимательством, наблюдается высокий уровень конфликтности семейных отношений, поскольку мужья часто считают, что жены не уделяют достаточного внимания дому и семье, ведут себя слишком независимо, т. е. не выполняют традиционные семейные роли, предписанные культурой^[17].

В последние годы наметилась четкая тенденция к увеличению вариативности содержания гендерных конструктов. Прежде всего, это касается быстро прогрессирующих новых тенденций в сознании молодых девушек, так как изменения гендерных установок у девушек значительно более вариативны, чем у юношей. В экспериментах девушки явно проявляют склонность к свободному исследованию в сфере гендерного поведения, фактически предоставляя юношам лишь возможность ответной реакции. Доминирующая черта в поведенческих моделях ресионденток может быть интерпретирована как «комплекс маскулинности», подразумевая условное использование этого термина при характеристике основных ориентаций.

Как правило, «комплекс маскулинности» характерен для девушек с ярко выраженной наступательной тактикой в поведении. Они независимы и самостоятельны в принятии решений, активны и честолюбивы, стремятся к лидерству, имеют четко сформулированные жизненные установки. Основной постулат, декларируемый девушками такого типа, — абсолютный приоритет их творческой самореализации перед всеми другими социально значимыми функциями женщины в современном мире. Девушек такого типа достаточно много — до 25%.

В то же время опросы, проведенные О. М. Здравомысловой, показывают, что современный успешный мужчина в большинстве случаев описывается как «жесткий и даже жестокий, властный, агрессивный, упорный в достижении цели, уверенный и скрытный»^[18], что подтверждается данными И. С. Кона и Дж. О’Нила^[19]. Оказывается, таким образом, что российское общество на данном этапе развития воскрешает традиционные нормы мужского поведения и одновременно маскулинизирует нормы женские!

Думается, что, несмотря на безусловное влияние особенностей выборки (в большинстве исследований — это население преимущественно центральных городов), полученные данные адекватно иллюстрируют современные тенденции развития нашего общества, частично подтверждая рассмотренную выше теорию Ю. Е. Алешиной и А. С. Волович.

По утверждению Е. А. Здравомысловой и А. А. Тёмкиной, наиболее распространенным и доминирующим гендерным контрактом в российском обществе является «контракт работающей матери», в соответствии с которым женщине предписывается работать и быть матерью^[20]. Подготовка девочек к этой роли осуществляется как в семье, так и в других институтах социализации. Постоянно воспроизводится двойная ориентация — на материнство и связанное с ним супружество, с одной стороны, и на активность в профессиональной сфере, с другой — хотя в последнее время гендерные контракты стали более разнообразными.

Среди современных российских мужчин весьма распространен так называемый гендерный контракт «отсутствующий отец», так как львиная доля обязанностей по воспитанию детей и уходу за ними традиционно выполняют женщины, следовательно, именно последние будут оказывать большее влияние на детей, больше общаться с ними и иметь более близкие межличностные отношения. Практически не общаясь с ребенком в течение первого года его жизни, в последующем отец часто испытывает затруднения в установлении контакта с ним и, потерпев неудачу, иногда совсем отказывается от таких попыток. Не имея навыков общения с детьми, так как никто и не пытался научить его этому, мужчина может так и не найти общего языка с собственным ребенком. Однако данный контракт не учитывает профессиональной реализации, которая по значимости для многих современных мужчин стоит на первом месте.

В повседневной семейной жизни объективно наработанный комплекс маскулинности приходит в столкновение с существующей в России полоролевой традицией. В связи с этим часто происходит несовпадение ролевых ожиданий и ценностных ориентаций, приводящих к конфликтам между мужем и женой, причем, чем более независимо и самостоятельно живет женщина, тем острее переживаются эти конфликты.

Исследования последних лет показали, что современные западные мужчины в значительно большей степени, чем их отцы, стали связывать собственную самореализацию с семьей и меньше с достижениями в профессиональной сфере. Можно утверждать, что они уже не просто хотят иметь семью, но хотят быть в семье. Современные отцы значительно больше вникают в воспитание детей, больше проводят с ними времени, берут на себя часть традиционно женских обязанностей. Эта тенденция оказалась достаточно значима, и социологи описывают семейную ориентацию мужчин как явление современного постиндустриального общества.

Однако есть и другая тенденция: мужчины, осознав сложность выполнения роли отца, отказываются от нее. В современных условиях молодые мужчины поняли, что отцовство предполагает не только финансовую, но и социальную ответственность, а они не готовы ее нести. Конечно, одиночество, отсутствие стабильных отношений или боязнь оказаться не в состоянии обеспечить детям достойное будущее играют здесь заметную роль. Но отказ от отцовства — это еще и индивидуалистический рефлекс, например такие мотивы, как нежелание расставаться со своим хобби, расходы на ребенка и трудность сочетания семейной жизни с работой^[21].

О. М. Здравомыслова отмечает, что, с точки зрения современных женщин, идеальный мужчина должен быть «честен, деликатен, снособсн к сопереживанию, образован, находчив, жизнерадостен, надежен»; а с точки зрения самих мужчин, идеальный мужчина должен быть «честен, хорошо образован, справедлив, ответственен, способен к сопереживанию, находчив…»^[22]

В этом новом идеале нет ни намека на властность, агрессивность, грубую силу. Вспомним, что семейная жизнь становится для мужчины способом самореализации не в меньшей степени, чем профессия. Это заметно даже тогда, когда мужчина, живущий отдельно от семьи, продолжает оставаться (пусть и не всегда полноценным) отцом своего ребенка — ситуация, которая становится все более «нормальной» и распространенной на Западе, хотя в России не считается достаточно приемлемой.

С. В. Явон отмечает, что гендерное пространство современной молодой семьи представляет собой сочетание баланса патриархальных представлений и эгалитарных норм^[23]. Это выражается в существовании типа семьи с мужем-кормильцем и женой, занимающейся ведением домашнего хозяйства и воспитанием детей, причем главенство в семье не определяется финансовым вкладом супругов, распорядителем финансовых ресурсов выступает жена, домашняя работа требует взаимопомощи. Женщины ориентированы на занятость и карьеру, сохраняя ориентацию на семью. Эгалитарные семейные взаимодействия более активно поддерживают городские женщины. Мужчины составляют большинство среди ориентированных на традиционную модель семейных отношений. Цели супружества все больше становятся ориентированными на личностную самореализацию. Несмотря на расхождения взглядов, семья остается доминирующей ценностью мужчин и женщин разных стран, что подтверждается последними исследованиями ценностных ориентаций школьников и студентов^[24].

Как показывают исследования современной семьи и семейной политики Ж. В. Черновой, в авангарде социальных, экономических и гендерных изменений российского общества находятся молодые представители городского образованного среднего класса, для которых прагматический эгалитаризм выступает стратегией построения своих семейных и родительских отношений. Но в гендерных стратегиях семейных отношений членов этой авангардной группы не все так просто и безоблачно. «На уровне гендерной идеологии они не ставят под сомнение традиционное разделение труда между мужчинами и женщинами, однако на уровне отношений с партнером ими разделяются ценности гендерного равенства, особенно до момента рождения ребенка; на уровне практик — воспроизводится традиционное разделение ролей, когда родительство выступает триггером [спусковым крючком. — Ж. К. традиционализма гендерных отношений».

Именно они формулируют устойчивый запрос на эгалитарные ценности в сфере семьи и родительства, которые становятся для них важной сферой самореализации наравне с профессиональной. И, несмотря на недостаточную представленность среднего класса в стратификационной системе современного российского общества, можно согласиться с представлениями как западных, так и отечественный исследователей, рассматривающих представителей данной группы в качестве социальных инноваторов, которым принадлежит культурная гегемония и которые «находятся в авангарде изменений общества»^[25].

• [1] Теория и методология гендерных исследований: курс лекций / под общ. ред.О. А. Ворониной. М., 2001. С. 322−350.
• [2] Кон И. С. Ребенок и общество: Историко-этнографическая перспектива. М., 1988.С. 211.
• [3] Тёмкина А. А. Многоликий феминизм // Феминистская теория и практика: Восток —Запад // Материалы Международной научно-практической конференции. Санкт-Петербург, Репино, 9—12 июня 1995 г. СПб., 1996. С. 10—11.
• [4] См.: Гурко Т. А. Родительство в изменяющихся социокультурных условиях // СОЦИС.1997. №. 1.С. 72−79.
• [5] См.: Parsons С. Е., Young К. 5., Elmholdt E.-M.J., Stein А., Kringelbach М. L. Interpretinginfant emotional expressions: parenthood has differential effects on men and women // TheQuarterly Journal of Experimental Psychology. 2017. Vol. 70. Iss. 3. P. 554—564.
• [6] См.: Ключко О. Я., Курдюкова Ю. Г. Ценностные ориентации как вариант гендерногостереотипа // Миф. Традиция. Культура: материалы XXXIX Евсевьевских чтений. Саранск, 2003. С. 31−35.
• [7] См.: Дадаева Т. М. Гендерная структура современного общества: реальность и тенденции развития. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2005.
• [8] Почебут Л. Г., Шмелёва Я. А. Гендерные отношения в разных этнических культурахРоссии // Психологический журнал. 2015. Т. 36. № 6. С. 66—75.
• [9] Арутюнян М. /О. Гендерные отношения в семье // Материалы Первой Российскойлетней школы по женским и гендерным исследованиям «Валдай-96». М., 1997. С. 131—134.
• [10] Там же. С. 132.
• [11] БилинкисА. А. Анализ проблем женщин, обратившихся в службу «Телефон доверия» //Психологический журнал. 1997. № 4. С. 85—90.
• [12] Попова Л. В. Проблемы самореализации одаренных женщин // Вопросы психологии.1996. № 2. С. 31−41.
• [13] Представления студентов мегаполиса о браке / В. М. Поставнсв [и др.] // Ребенокв образовательном пространстве мегаполиса: материалы Всероссийской научно-практической конференции, 12—13 апреля 2016 г., Москва, МГПУ / под ред. О. И. Ключко. СПб. :НИЦ APT, 2016. С. 747−752.
• [14] Клёцина И. С. Трансформации гендерных отношений в российской семье // Женскаяистория и современные гендерные роли: переосмысливая прошлое, задумываясь о будущем: материалы Третьей Международной научной конференции РАИЖИ. Т. 1. Череповец; М. :ИЭА РАН, 2010. С. 284−291.
• [15] См.: Почебут Л. Г., Шмелева И. А. Гендерные отношения в разных этнических культурах России // Психологический журнал. 2015. Т. 36. № 6. С. 66—75.
• [16] Там же. С. 69.
• [17] Почебут Л. Г., Шмелева И. А. Гендерные отношения в разных этнических культурахРоссии. С. 70.
• [18] Здравомыслова О. М. Брак, любовь, свобода: о современных представлениях о семьеи браке российских граждан // Семья и школа. 1996. № 9. С. 14—15.
• [19] O’Neil J. М., EganJ. Men’s Gender Role Transitions Over the Life Span: Transformationsand Fears of Femininity //Journal of Mental Health Counseling. 1992. Vol. 14. № 3. P. 305—324.
• [20] Здравомыслова E. Л., Тёмкина А. А. Социальная конструкция гендера и гендернаясистема в России // Материалы Первой Российской летней школы по женским и гендернымисследованиям «Валдай-96». М., 1997. С. 84—88.
• [21] См.: Здравомыслова О. М. Российская семья в 90-е гг. // Гендерный калейдоскоп: курслекций / под ред. М. М. Малышевой. М., 2001. С. 473—488.
• [22] См.: Здравомыслова О. М. Мужчина: роль, переписанная заново? // Семья и школа.1997. № 1.С. 14−16.
• [23] См.: Там же.
• [24] Жизненные перспективы учащейся молодежи: ценности и смыслы бытия: колл, монография / под ред. О. И. Ключко. М.: Изд-во МГПУ, 2015. С. 149—176.
• [25] URL: http://polit.ru/articlc/2014/02/13/family (дата обращения: 27.12.2016).