Концепция социального действия

Структурно-функциональный анализ начинается с единого общего пластичного измерения, лежащего в основе всего социального мира, — социального действия, которое представлено через цели, средства, условия и результаты. Действия направлены на удовлетворение потребностей или достижение целей. Они могут быть элементарными и составными, разграниченными и перекрывающими друг друга в зависимости от сложности процесса целедостижения. Из этих первичных целостностей формируется дифференциальная система функций, взаимосвязей и их устойчивых объединений — институтов.

По отношению к достижению целей Парсонс делит человеческие действия на инструментальные и неинструментальные. К первым относятся те, что базируются на рациональных основаниях, имеют последовательную логическую структуру, соответствуют кантианскому представлению о разуме, интеллекте. Вторые обусловлены бессознательными импульсами. В соответствии с источником побуждений различие действий проводится по измерениям мотиваций и ценностных ориентаций. Ценностно ориентированные действия структурируются культурно установленными стандартами, нормами и ранжируются в соответствии с ними. Мотивационные действия стимулируются освоенными, интернализованными побуждениями или желаниями. По функции такие действия подразделяются на следующие формы: когнитивные, соответствующие формированию представлений; катектические, связанные с осуществлением желаний, влечений; оценочные, направленные на достижение морально санкционированных результатов. Применение такой концепции потребностей целесообразно при построении идеально-типической структурной модели организации функциональных единиц общества.

Бельгийскому психологу Ж. Нюттену принадлежит «относительная теория потребностей, представляющая второй тип их трактовки»^[1]. Он полагает, что понятие обозначает не состояние организма, но динамические формы («паттерны») связей человека с окружением. Речь идет о совокупности особых биохимических (инстинктивных) и психических (эмоциональных и когнитивных) отношений организма к среде, «эго» к «миру». Согласно Нюттену, следует принимать во внимание временное измерение, поскольку искомый объект не дан организму непосредственно. Его следует определить, выделить из окружения, а затем овладеть им. Иными словами, возникновение потребности и ее удовлетворение не симультанны (не одновременны), но разведены в пространстве и времени. Благодаря этому избранный объект задает концепт будущего как ожидания желаемого состояния, всего лишь прожективного образа возможного ощущения благополучия. Однако удовлетворение потребности как его реализация предполагает построение временной перспективы в качестве осознанно спланированного, последовательно развернутого ряда целенаправленных действий. По определению К. Левина, «временное измерение жизненного пространства» обусловлено возникновением побуждений, «включающих» в действие соответствующие им мотивы. Мотивы в свою очередь считаются пусковым механизмом когнитивной активности, связанной с разработкой последовательности действий, ведущей к достижению результата или целей, с фиксированием промежуточных результатов. Так складывается представление о временной перспективе.

Использование такой концепции потребностей имеет особое значение при изучении порождений и изменений функциональных единиц и их структурных взаимосвязей в обществе.

Парсонс разворачивает концепцию социальных систем вокруг взаимодействия Эго и Альтер, подчеркивая прямое участие индивидов в социальных действиях, делая их носителями культуры этих систем через их дифференциальное ролевое размещение, т. е. распределение функций. Таким образом групповые характеристики связываются с индивидуальным поведением. Это шаг в сторону объяснения существования устойчивых социокультурных образований, но сравнению с предыдущими функционалистскими построениями, где культурные и социальные феномены рассматривались как самодовлеющая реальность, а группа людей определялась не столько через дифференциацию функций или ролей, сколько через интегрирующие ее нормы или институты. В структурном же функционализме разделение Альтер и Эго оставляет место для людей в социальной системе, устанавливает предпосылки для рассмотрения того, что обусловливает согласованность и систематизацию их действий.

Изучение социальных систем породило операциональную концепцию социальной роли, содержащую набор действий, правил их реализации, пределов распространения и относящуюся к выполнению человеком определенных общественно значимых функций. Рассмотрение с этой точки зрения людей в системах социального действия означает акцент на способах интеграции личности в их рамки, в процессы их поддержания, в кооперацию с другими их членами. Роли трактуются как механизмы воспроизведения совместной активности, а процессы социализации — как средства освоения соответствующих форм поведения и ожиданий. Не следует, однако, считать, что предполагается полное отождествление людей с ними. Уже потому, что соответствующие культурные нормы многообразны и диффузны, а индивид всегда выполняет целый ряд ролей, он никогда не оказывается в сети безоговорочных обязательств. Отсюда несовпадение понятий роли и личности, которое можно рассматривать как источник функциональной автономности последней по отношению к обществу и культуре. Таким образом, человек представляется в двух аспектах. Во-первых, как «актор», выполняющий значимые для него и для других действия, связанные с поддержанием целостности социальных систем. В этом аспекте он рассматривается как субъект, действия которого контролируются другими в соответствии с определенными обязанностями по отношению к ним, обусловленными выполняемой ролью. Во-вторых, как целостный воплощенный индивид, обладающий потенциями и возможностями помимо всех социальных систем, участвующий в них всегда лишь частично (в настоящее время для этого используется термин «агент»). Такое концептуальное расхождение определяет область порождения изменений и инноваций, «подлежащую» сложившимся и конвенционально признанным социокультурным системам.

• [1] См.: Нюттен Ж. Мотивация. Цит. по: Фресс П., Пиаже Ж. Экспериментальная психология. Вып. 5. 1975.