Роль темы. 
Методика преподавания литературы : учебная хрестоматия

Разбор «Анны Карениной», романа очень сложного и большого, должен быть поучительным и в другом отношении: какую роль играет единство темы в сочетании тех десятков ситуаций и жизней, которое являет из себя этот роман Л. Толстого. Среди многих других магнитов, стягивающих части, тема является также одной из очень важных. Нельзя думать, что ею все исполняются. Нет. Басни Калилы и Димны почти однотемны; однотемны и рассказы трех шейхов в приведенной выше арабской сказке, все же композиционная законченность этих сочетаний не стоит на высокой ступени. Однако организовать такую громаду, как «Анна Каренина» или «Одиссея», без темы единой немыслимо.

Читая великую греческую поэму, можно выследить в ней десятки бродячих сюжетов, и в порыве этого аналитического увлечения читатель замечает: это склад международных сказок; но потом себе возражает: в поэме великое единство темы, это семейный роман. Пусть мы вынимаем из «Одиссеи» отдельно Телемахиду, нисхождение Одиссея в Аид, его морские приключения с сиренами и с Циклопом и еще бесконечное множество, опознанных нами, составных ее частей, но в конце концов, дивясь искусству и мастерству неведомого нам мастера, мы все же воспринимаем «Одиссею» в ее совокупности.

Чем мотивируются странствования Одиссея? Гневом отца Посейдона за обиду, милому его сыну Циклопу. Семейный мотив, родительские чувства бога. Чем грозят Одиссею пленявшие его нимфы, чарующие его сирены? Забыть семью и родину. Он, Одиссей, всем своим хитроумием, всей своей сказочной выносливостью служит лишь богу семьи. Чувство отца по отношению к Телемаку, чувство мужа по отношению к Пенелопе, чувство сына по отношению к старому Лаэрту — вот основное содержание внутренних переживаний Одиссея.

Бродячий сюжет о верной жене, ожидающей мужа, сказка о муже, прибывающем домой к свадьбе жены, — все это, будучи гениально воплощено в истории Пенелопы, отдано «Одиссее» по неотъемлемому праву этой поэмы на всякую сказку семейственного уклона. Понятно, что все члены семьи Одиссея, его сын и отец, тоже выведены перед нами в их отцовских, и сыновних чувствах — исключительно. И объезд Телемаком, в начале поэмы, дворов Нестора и Менелая ведет все к той же цели; семья, семья, семья, — в разных ее образцах и проявлениях. Той же цели служат и прекрасная царевна Навзикая со своими родителями.

Но особенной убедительностью звучит для меня нисхождение Одиссея в Аид. Что он видит там и о чем беседует? Как это завершает семейный его круг? Он беседует с великими женами древности о браках их с богами, о судьбах их супружеской жизни. Он встречает, наконец, там, Агамемнона, который повествует ему о своей смерти, об измене жены его, Клитемнестры, убившей его, своего мужа, в союзе с возлюбленным. Какое уместное противопоставление верности Пенелопы.

И, самое замечательное, это встреча там в Аиде с Ахиллом. О чем вопрошает великий герой? О судьбах городов и народов, о громе своей славы там, на покинутой им милой земле? Нет, он с тоскою расспрашивает о своем старом отце и расцветшем к жизни и подвигам сыне. Его мучит мысль о том, что преклонный возрастом Пелей лишен власти и почтения без защиты и поддержки его, Ахиллеса. Известия о славе сына, достойного своего великого отца, только этот рассказ Одиссея о подвигах Неоптолема веселит душу Ахиллеса в Аиде, и сказано о ней:

«Шагом широким, по ровному Асфодилонскому лугу, тихо пошла, веселяся великою славою сына», (XI песня, 540 стр.).

Думается, так же должно нам подойти и к «Анне Карениной».

Единым семейным вопросом объединены многочисленные фамилии героев романа: Каренины, Вронский, Облонские, Щербацкие, Кознышев, Левины, и все, все другие — без исключения.

Так же как и в греческой поэме, в нашем русском романе десятки сюжетов. История семейного счастья Левина, измена Анны, одиночество Каренина, судьба его сына Сережи, семейная ссора Облонских, их постоянно полунесчастная жизнь, Николай Левин и Марья Николаевна, неспособность к браку Сергея Ивановича Кознышева, родительские чувства князя и княгини Щербацких, и еще и еще без конца, — все это множество соединяется магнитом единой темы, той же, что и в Одиссее, — семья.

Каждая страница романа повествует все об одном: о мужчине или о женщине, в их половых, семейных, супружеских взаимоотношениях. Облонский и Левин в ресторане и сидящая за прилавком раскрашенная женщина: для одного из них она предмет внимания и удовольствия, для другого — полна отвращения и раздражает его.

Ночь на охоте, когда Васенька Весловский и Стива Облонский уходят с ночлега проводить весело время с деревенскими девушками, а Левин остается спать на сене; сцена в квартире Вронского, где его приятели любезничают с дамой, кокетливо варящей кофей; рассказ Вронского Бетси в театре, как он мирил офицеров с мужем женщины, за которой они приволокнули; наблюдения Левина за проснувшейся только любовью молодого мужика к его жене, когда он на покосе беседует со стариком опять на ту же семейную тему; Бетси и Тушкевич, Алексей Александрович Каренин и чувства к нему графини, Лидии Ивановны; десятки других примеров — все это об одном, постоянно и неуклонно, о браке, о семье, любви, о счастье и о тяжести семейной жизни. Общественные занятия мужчин, их служба, умственные интересы — и это обернуто своей отрицательной стороной, все в интересах того же целого, служит углублению и анализу того семейного счастья, как у Левина, или несчастья, как у Каренина.

Я не берусь извлекать мораль из «Анны Карениной», хотя бы и подсказанную Толстым («Мне отмщение, и Аз воздам»), но указание на единство темы неизбежно, ибо это одна из очевидных спаек данного целого.

Я не могу ручаться, что всегда и везде можно найти и, главное, назвать эту тему. Но часто указание на нее помогает уразумению целого, часто объясняет его. Так, очерк Гл. Успенского «Будка», на первый взгляд как бы разваливающийся врозь, столько в нем неожиданно разного, вдруг складывается вместе, как только определена единая тема этого внешне разного: брак.

Поэма Пушкина «Полтава» собирает различные события около идеи мести и возмездия, драма «Борис Годунов» — около темы: борьба за престол.

Не умножая примеров, скажем, что надобность в признании такой темы для автора встает лишь при сложности его произведения. Простое целое, почти не разлагающееся на части, все определяется фабулой и само себя исчерпывает. Только при сложении дробей мы приводим их к одному знаменателю и совершенно не трогаем знаменателя, если берем отдельную дробь. Маленький рассказ Чехова ни у автора, ни у читателей не требует анализа темы, настолько несложно и создание, и восприятие его. Но такая вещь Чехова, как «Бабы», где приезжающий рассказывает о своих отношениях к женщине и где подобные же отношения рисуются существующими и среди его слушателей, такая вещь являет из себя сложение дробей с общим знаменателем: первое слагаемое — рассказ приезжего о судьбе его возлюбленной, второе — отношения хозяев постоялого двора с их женами — совершенно аналогичное тому, что в рассказе.

Чем сложнее организм, тем большими связями он держится, и потому в романе такая тема всегда ищется и ощущается определеннее, чем в рассказе.

Эту тему находили часто критики старой школы, принимая ее за мораль.

Что было, конечно, ошибкой.

IV.