Проблема «разделения коммуникативного пространства»
Первый из этих примеров характерен для раннего этапа обсуждения проблем регулирования сети Интернет и связан с порнографией. Л. Лессиг согласен с тем, что порнография нуждается в ограничениях распространения и, по крайней мере, должен ограничиваться доступ детей к порнографической продукции. Он задается вопросом о том, как можно представить себе гипотетическую ситуацию с распространением… Читать ещё >
Проблема «разделения коммуникативного пространства» (реферат, курсовая, диплом, контрольная)
Для пояснения своей позиции в цитируемой публикации Л. Лессиг обращается к двум примерам того, что он называет «zoning speech». В свободном переводе — «разделение коммуникативного пространства» (подразумевается то, что коммуникация по-разному организована в сетевом и в «реальном» пространствах).
Первый из этих примеров характерен для раннего этапа обсуждения проблем регулирования сети Интернет и связан с порнографией. Л. Лессиг согласен с тем, что порнография нуждается в ограничениях распространения и, по крайней мере, должен ограничиваться доступ детей к порнографической продукции. Он задается вопросом о том, как можно представить себе гипотетическую ситуацию с распространением порнографии среди детей в Интернете и в «реальном» мире. В случае с реальным миром, заключает ученый, порнография практически полностью отделена от детей, и законодательные запреты в большей или меньшей степени эффективны.
Причин тому как минимум три. Во-первых, законодательное регулирование на ограничение распространения такой информации среди детей. Существуют запреты на распространение порнографии среди несовершеннолетних, и лица, к которым такие запреты обращены, их соблюдают. Во-вторых, порнографическая продукция, очевидно, стоит денег, причем далеко не всегда журналы, видеокассеты и иные, скорее относящиеся к «реальному» миру носители информации, стоят столько, сколько может позволить себе ребенок из своих карманных денег, если таковые у него есть. Наконец, в-третьих, само устройство «реального» мира, как бы его архитектура, предопределяют объективные сложности для самих несовершеннолетних в приобретении порнографической продукции у тех [продавцов], которые ощущают себя связанными правовыми запретами на продажу несовершеннолетним таковой. Сложно представить себе ситуацию, когда несовершеннолетний сможет успешно выдать себя за более взрослого человека. В любом случае это потребует от него серьезных усилий, что само по себе уже послужит определенным барьером. И здесь Л. Лессиг как раз делает ключевое для обсуждаемого нред-[1][2]
мета наблюдение: регулирование в «реальном» мире во многом опирается на то, как построено реальное пространство. Свой возраст в «реальном» мире скрыть сложно, и в большинстве случаев это самоочевидный для продавца факт. В интернет-пространстве же ситуация совершенно иная. За счет, говоря языком методологического подхода, принятого в настоящем издании, системной проблемы идентификации пользователей социальное регулирование может полагаться на правовые запреты, а также на различные экономические барьеры для распространения порнографии в сети Интернет, но крайне сложно обеспечить надежную возможность верификации возраста пользователя в сети. В некоторых случаях это можно сделать посредством введения элемента юридической презумпции или фикции (например, исходить из того, что пользователь, который может оплатить доступ к ресурсу банковской картой, уже определенно достиг совершеннолетия — такая презумпция почти всегда будет опровержимой, поскольку можно воспользоваться учетными данными или данными платежного инструмента другого лица). Но и в таком случае вопрос, скорее, изменяет форму и предполагает уже анализ меры допустимости использования такой презумпции или фикции.
Второй пример, который приводит Л. Лессиг, говоря о «разделении коммуникативного пространства», не менее актуален, особенно в контексте известных дискуссий, порожденных заявлениями Э. Сноудена. Речь идет о праве на неприкосновенность частной жизни и сбором информации о людях в «киберпространстве» и «реальном» мире. В реальном мире, по мнению ученого, которое подтверждается многочисленными фактами из бытового опыта, в большинстве случаев человек замечает или имеет объективную возможность заметить, что за ним осуществляется наблюдение. Например, охранник в магазине может записывать или иным образом фиксировать данные о вашей внешности, когда мы входим. В помещении может вестись видеонаблюдение, и поскольку это требует реального физического наличия средства такого наблюдения (видеокамеры), то даже если она скрыта потенциально, можно ее обнаружить, не обладая какой-либо особой квалификацией, а просто представляя, как могут выглядеть такого рода устройства. Консультант в магазине может все время ходить по пятам покупателя и отмечать время, которое было затрачено им на каждое действие (очевидна аналогия с современными инструментами, используемыми в интернет-рекламе, позволяющими, например, собирать и анализировать информацию о том, сколько времени пользователь провел на том или ином сайте). Кассир при оплате покупки каким-либо образом может фиксировать ваше имя или иную личную информацию — на текущий момент это повсеместно и с очевидностью для покупателя происходит, например, при оплате товара банковской картой, когда такая информация отображается на чеке. Но вот в «киберпространстве» в большинстве случаев аналогичные действия пользователь либо не заметит, либо даже, например, при наличии у него хороших технических знаний и навыков, в принципе не сможет заметить. В последнем случае, например, информация может собираться не на конечном устройстве самого пользователя, а на одном из серверов, через которые проходит направляемая пользователем информация или в принципе перехватываться с каналов связи. В любом случае степень актуальной или потенциальной очевидности происходящего диаметрально противоположна.