Структура идеологий. 
Социология культуры

Консервативная и либерально-прогрессистская идеологии — это не только теоретические системы, но и лежащие в основе этих систем своеобразные, как говорил Мангейм, способы мышления.

Либерально-прогрессистский способ мышления зиждется на идее «естественности» определенного социального и индивидуального существования. Наиболее ярким ее выражением была концепция естественного права.

Мангейм следующим образом классифицирует главные характеристики мыслей, связанных с идеей естественного права.

А. Содержание концепций, основанных на идее естественного права:

я доктрина естественного состояния;

• ? доктрина общественного договора;
• ? доктрина суверенитета народа;
• ? доктрина неотъемлемых прав человека (жизнь, свобода, собственность, право сопротивления тиранам и т. п.).

Б. Методологические черты мысли, основанной на идее естественного права:

я рационализм как метод решения проблем;

• ? дедуктивное следование от общего принципа к конкретным случаям;
• ? постулат всеобщей правомочности по отношению к каждому индивиду;
• ? постулат универсальной применимости всех законов для всех исторических и социальных общностей;
• ? атомизм и механицизм (сложные целостности — государство, право и другие — конструируются из изолированных индивидов или факторов);

я статическое мышление (правильное понимание общих принципов считается самодостаточным и независимым от влияния исторических изменений) [52, с. 614—615].

Мангейм формулировал эти принципы применительно к идеям Просвещения, реакцией на которые стал немецкий консерватизм XIX в. Марксизм и родственные ему разновидности левой идеологии составили в XIX — начале XX вв. новый вариант прогрессистского мировоззрения, хотя и связанный генетически с философией Просвещения, но стоящий на существенно иных теоретических позициях. Сам Мангейм, весьма и весьма зависимый от марксизма, не делал марксистский «прогрессизм» предметом систематического анализа, хотя именно марксизм, сохранив идею прогресса, существенно изменил, можно даже сказать, перевернул теоретические принципы естественно-правового подхода. Применительно к марксизму мангеймовская классификация будет выглядеть совсем иначе.

Содержание концепций, связанных с марксистским видением общества:

• ? доктрина естественного состояния фактически отвергнута; однако точнее будет сказать, что она выведена «за скобки» исторического процесса: естественное состояние — это состояние «до» истории (некий первобытный коммунизм) и «после» истории (будущее коммунистическое состояние общества — свободная ассоциация индивидов), историческое же состояние общества есть структура насилия одного класса над другим;
• ? доктрина общественного договора отрицается, по крайней мере применительно к историческому состоянию общества: место «общей воли» занимает воля класса, а место договора — антагонизм и непримиримая борьба;
• ? доктрина суверенитета народа также отвергнута, ее место занимает доктрина суверенитета класса, занимающего господствующее положение на том или ином этапе развития общества;
• ? доктрина неотъемлемых прав человека (жизнь, свобода, собственность, право сопротивления тиранам и т. п.) не признается, ее место занимает доктрина неотъемлемых прав класса на реализацию своей исторической миссии, даже вопреки мнениям, желаниям и правам отдельного индивида.

Таким образом, теоретическое содержание идеи естественного права в его буржуазно-демократическом варианте было отвергнуто целиком и полностью. На место права была поставлена классовая воля, но не как коллективный произвол, а как воля, имеющая свое объективное, т. е. в определенном смысле тоже естественное, основание в необходимом «естественно-историческом» процессе развития. В результате место абстрактного индивида как основы дедукции в марксистской версии теории общества и общественного прогресса занял социальный класс — явление столь же универсальное, как и руссоистский естественный человек. И неудивительно поэтому, что, несмотря на коренное изменение теоретического содержания идеи прогресса, методологические принципы мышления прогресса, свойственные естественно-правовому подходу, как они описаны Мангеймом, были целиком восприняты марксизмом (за исключением разве что пятого принципа, где на место «индивидуума» должен быть поставлен «класс»).

Консерватизм сражается с прогрессизмом на обоих фронтах.

1. В теории совокупности доктрин как естественно-правового, так и марксистского подхода, противопоставляется идея «исторического индивидуума», который развивается на собственном исключительном основании, а потому не подлежит абстрактному рассмотрению с точки зрения всеобщих норм и принципов. Идее исторического индивидуума соответствуют самые разнообразные концепции историко-культурной и даже социальной «самобытности», «народного духа», «национального менталитета» и т. д. Именно эта самобытность и индивидуальность каждого общества, каждой цивилизации или какого-либо иного «исторического индивидуума» должна свидетельствовать о невозможности механического перенесения на одно общество норм и закономерностей, характерных для другого общества.

Первоначально, на этапе возникновения консерватизма эта констатация самобытности имела свое прагматическое обоснование: она должна была предотвратить заражение европейских обществ идеями Французской революции. Но с тех пор она подчеркивается повсюду там, где делается попытка «пересадки» социальных, экономических, культурных образцов, сформировавшихся в одном обществе, в другое, находящееся в процессе изменения.

Так что доктрина естественного состояния противна консервативному мышлению. Консерватор может согласиться с идеей «естественного состояния» только в том случае, если это естественное состояние — не некая внеисторическая абстракция, обладающая нормативным содержанием, а исторически сложившаяся действительность жизни конкретного общества. Для естественноправового мышления естественное состояние — разумное состояние, т. е. состояние, отвечающее требованиям разума. Для консерватора разумна действительность. «Все действительное разумно», — консервативное мышление принимает этот гегелевский афоризм.

2. Точно так же доктрина общественного договора не соответствует консервативному мышлению. Общественное устройство для консерваторов — не продукт договора изначально свободных, т. е. свободных от общественных связей, конкретных биографий и обстоятельств индивидов, а результат развития общественного организма. Поэтому считать общество результатом договора так же бессмысленно, как считать организм результатом договоренности складывающих его равноправных и одинаковых клеток. Клетки различны по своей природе, составляющие общество индивиды тоже различны по своей природе — таков вывод из концепции общественного организма.

С этим связана идея изначального неравенства людей. Дело, конечно, не в том, что люди неравны по своим физическим данным, по биографиям, жизненному опыту, обстоятельствам рождения. С такого рода неравенством безусловно соглашаются и либеральные сторонники естественно-правовых взглядов. Люди неравны и по своим социальным качествам; основой этого неравенства служит традиция, распределяющая людей по кастам, сословиям, классам и сглаживающая все другие, случайные неравенства. В данном смысле консервативное мировоззрение — это идеология социальной стабильности, предписывающая индивидам определенную идентификацию и не поощряющая к ее смене. В принципе идеалом консерватора является сословное общество с его устойчивыми идентичностями и относительно низким уровнем социальной мобильности. Оно же — органичное общество, выстроенное не по разуму, а по истории.

3. Идея суверенитета народа также чужда консервативному способу мышления. Первоначально суверенитет (от франц. souverain — властитель, господин) как право независимой и высшей власти, не подлежащей никаким ограничениям кроме тех, что он налагает на себя сам, считался принадлежащим исключительно властителю — королю, царю, императору. Затем естественно-правовое мышление сформулировало представление о суверенитете народа, который редуцируется к высшей власти общей воли. С конца XIX в. носителем суверенитета считается государство.

В нынешнее время спор консервативного и либерально-прогрессистского мышления по проблеме суверенитета можно свести к спору о пределах власти государства. Если государство — продукт общественного договора, то свободные индивиды, договорившись между собой, отчуждают в пользу государства какую-то равную для всех долю изначально принадлежащей им свободы. В этом случае суверенитет государства изначально ограничен и не является суверенитетом в собственном смысле слова. Наоборот, государство исполняет здесь роль слуги, прислужника, домоправителя в общественном «доме». Если же государство рассматривается как органическое единство, его суверенитет безграничен, и свобода, которой обладают индивиды, получена ими от государства. Разумеется, это две полярно противоположные позиции. В практической же политической жизни спор либералов и консерваторов о суверенитете — это не спор о том, кому принадлежит суверенитет, а спор о месте и роли государства в жизни общества. «Государственнической» позиции, т. е. позиции первостепенной значимости государства, придерживаются, в основном, мыслители и политики консервативной ориентации; задачу увеличения свободы индивидов за счет ослабления роли государства ставят перед собой, как правило, либералы.

4. Что касается неотъемлемых прав человека, то здесь консервативная позиция будет заключаться в отрицании таких прав. Это вовсе не значит, что консерватор хочет «бесправия» людей и их беззащитности перед произволом «начальства». Просто права эти, если подойти к делу теоретически, не принадлежат людям изначально, а получены ими от государства как носителя высшего суверенитета и источника гражданских благ, таких, как свобода, собственность и т. д.

Кроме того, права человека носят не абстрактный всеобщий, а конкретный характер и определяются теми критериями и нормами, которые существуют в данном конкретном обществе, сложились в нем «органически» как традиции уклада народной жизни. Такая позиция консерватора может показаться «реакционной» и «ретроградной», но лишь в том случае, если рассматривать традицию исключительно как мыслительный конструкт для оправдания status quo и не принимать во внимание живое «тело» традиции, в которой живут люди и в рамках которой воспринимают все существующее, в том числе и свои «права», которые в таком случае будут выглядеть естественными и неотъемлемыми ровно в той мере, в какой они практикуются в реальной действительности.

5. Если перейти к анализу методологических подходов, свойственных консервативному стилю мышления, то окажется, что они так же принципиально противоположны либерально-прогрессистскому стилю мышления, как и соответствующие теоретические принципы.

Во-первых, на место рационализма как универсального метода в данном случае ставится иррациональный прием следования традиции. Во-вторых, здесь нет места дедуцированию правильной стратегии мышления и действия из некоего общего принципа, потому что нет самого этого принципа. Традиция всегда конкретна, поэтому следование традиции предполагает разработку индивидуальной стратегии для каждого конкретного случая решения проблем. В-третьих, должен практиковаться индивидуальный подход к каждому конкретному индивиду независимо от того, идет ли речь о человеке или о «историческом индивиде» (социальной или культурной общности). В-четвертых, не может идти речь об универсальных закономерностях, действующих во всех без исключения обществах; это означает, что каждое общество должно решать свои проблемы, скажем, реформироваться, восстанавливаться и т. д., на своих собственных основаниях. В-пятых, как уже говорилось, атомизму и механицизму в видении общества, свойственным либерализму, в консерватизме противостоит органицизм; применительно к стилю мышления и действования это означает предписание особой осторожности во всякого рода реформаторских и прочих воздействиях. Фигурально говоря, это различие между вмешательством (перестройка, починка и т. д.) в техническую конструкцию и в живой организм. В-шестых, консервативное мышление динамично (в противоположность статичному естественно-правовому подходу) — динамично в том смысле, что должно в каждом конкретном случае искать новые содержательные основания для решения проблемы.

В общем и целом консервативная методология на место разума, ratio, характерного для либеральной и демократической мысли, ставит жизнь, историю, традицию, нацию, которые и становятся конкретными (в противоположность всеобщим рациональным) основаниями каждого суждения и действования.

Разумеется, описанные теоретические и методологические принципы представляют собой чистую логику консерватизма. Само собой разумеется, что в практической политике и в реальном мышлении сторонники консервативного стиля используют и формальные приемы мышления, и обобщения, и универсальные закономерности так же, как либеральные политики и мыслители ссылаются и на традиции, и на национальное своеобразие, и на живую жизнь народа. Но противоположность этих мыслительных стилей заключается в последних предпосылках их мышления, которые — бывает и так — иногда не осознаются полностью самими мыслящими и действующими.