Возражения, не устраняемые публичной достоверностью

Идем дальше. Естественно возникает вопрос: неужели же публичная достоверность совсем, вообще уничтожает возможность заявления любых возражений, касающихся тех отношений, из которых бумага выдана или согласно которым бумага передана? Нет. Существует некоторое количество возражений, которых публичная достоверность не устраняет.

Первое возражение этого рода — возражение о подлоге или подделке ценной бумаги. К сожалению (или к счастью), но в этом случае публичная достоверность не срабатывает, даже в случае если приобретатель бумаги добросовестное и формально легитимированное ею лицо. Наверное, где-то это справедливо. Если вы про себя точно знаете, что вы никогда в жизни не выписали ни одного векселя, и вдруг к вам является сто человек с сотней векселей, якобы вами выданных и подписанных.. ну… это как-то не только неожиданно, но и вызывает ваше естественное возмущение. Можно себе представить, сколь было бы оно велико, если бы законодательство вам сказало: и тем не менее, во имя последовательного проведения в жизнь начала публичной достоверности, вы должны заплатить и по этим векселям, и ну и что, что вы их не выдавали и не подписывали. Тем более, что элементарная проверка позволяет точно установить, что речь действительно идет о самом настоящем подлоге: все векселя подписаны подписью, внешне очень напоминающей вашу, но выполнена она не вами. Согласен, довольно странно было бы заставить расплачиваться частных лиц по бумагам, которые они не подписывали, только потому, что с внешней стороны дело идет о публично достоверных документах. Хотя, вообще говоря, логически последовательное проведение в жизнь свойства публичной достоверности требовало бы платежа и по подложным, и по поддельным ценным бумагам, ни одно законодательство так далеко в проведении данного принципа не заходит.

Вторая категория возражений, которую публичная достоверность не устраняет — это так называемые личные возражения. Представим себе, что выдан вексель, и находится он в руках самого первого его приобретателя — того, на чье имя он выписан. Вспоминаем наш пример с договором купли-продажи. Векселедатель у нас — покупатель товара, первый векселедержатель — продавец; от продавца к покупателю ушли товары, от покупателя к продавцу вексель. Допустим, в течение какого-то времени вексель продолжает находиться у продавца — не стал он его продавать никому. И тут-то и открылся дефект поставленных товаров. Товары некачественные настолько, что устранить их недостатки невозможно, равно как и использовать со снижением покупной цены — только заменить. Продавец замены товаров не производит. «Прекрасно, — говорит ему на это покупатель, — тогда отдавай вексель, который я тебе выдал за товары». «Ой, — отвечает на это продавец, — ты знаешь, сейчас вексель этот лежит в сейфе, а ключ от него у главного бухгалтера, а главный бухгалтер уехал отдыхать в Турцию, где без вести и пропал». В общем, не знаю, не могу отдать вексель. Хорошо.

Покупатель (векселедатель) пожимает плечами и уходит. Наступает срок платежа — прибегает… первый приобретатель векселя (продавец) с векселем и кричит: «Ага, главный бухгалтер нашелся, сейф открылся, вот он вексель — плати!». Естественно, если покупатель на это ответит: «Уважаемый, а с какого же рожна по нему платить, если я рассчитывал получить в обмен на вексель товары и ничего не получил?». «А с такого, — машет векселем его первый приобретатель, — что вексель есть публично достоверный документ». Это, конечно, верно, но в отношении кого же он — публично достоверный документ? Не просто лиц, формально легитимированных, но и лиц добросовестных. Принцип добросовестности учением о ценных бумагах не убивается и не отменяется. Учение о ценных бумагах в этом смысле — органическая часть гражданского права, а одним из его принципов является соображение о том, что все гражданское право писано вообще-то для лиц добросовестных. А коли так, то соответственно, раз ты точно знаешь о том, почему и из-за чего был выдан вексель? — да знаю; раз ты понимаешь, что, строго говоря, тебе платить по этому векселю не за что? что ты ничего для этого не сделал? — да, конечно, но все равно вексель публично достоверен… Нет, не все равно. Возражения между должником и данным конкретным держателем, предъявляющим требование о платеже, это и есть личные возражения.

Правильно ли заключить, что такие возражения могут связывать должника по бумаге только с первым ее приобретателем? Или (шире), что строго личные возражения мыслимы лишь в отношениях лиц — непосредственных контрагентов друг друга? — в отношениях должника с первым приобретателем, первого приобретателя — со вторым, второго — с третьим и так далее? Нет, неправильно. Пусть наш вексель ушел дальше — из рук первого приобретателя в руки следующего (второго), от него — к третьему и так далее. Может ли сложиться дело так, что второй, третий и последующий приобретатели бумаги состоят в каких-нибудь отношениях с должником? Маловероятно, но исключать такой возможности нельзя. Второй векселедержатель предъявляет должнику требование о платеже по векселю, а должник возражает: уважаемый, я, конечно, обязан тебе заплатить по векселю, но ведь и ты мне должен (скажем, по договору такому-то). Я тебе должен по векселю 100 миллионов рублей, ты мне по договору — 70; вот тебе 30 миллионов по векселю и ни копейки больше, отдавай вексель! Почему? А потому что нас связывают строго личные отношения, хотя бы и «не ценно-бумажного» характера. Главное не в том, связаны они с ценной бумагой или нет, а в том, что факт их наличия и их содержание известны обеим сторонам —участницам отношений из ценных бумаг, в том числе активной их стороне — отсюда и проистекает возможность ссылки на такие отношения со стороны лица, обязанного по бумаге или связанного ею. Итак, личные возражения — второй тип, который не убивается публичной достоверностью.

И третий такой тип — это любые вообще возражения, противопоставленные недобросовестному приобретателю бумаги, хотя бы и формально легитимированному ею. Опять, наша ситуация с куплепродажей и покупательским векселем: договор, вексель, некачественный товар, товар вернули, а вексель нет. Почему? Потому что продавец, как только узнал про некачественный товар, так сразу и постарался найти сбыт этому векселю. Почему? Потому что он послушал наши лекции и смекнул, что если он сам явится в срок с требованием о платеже, то ничего не получит — публичная достоверность не сработает, а вернее не парализует возражений покупателя (векселедателя) из строго личных с ним — продавцом (первым приобретателем векселя) отношений. Поэтому-то он постарался подыскать нового векселедержателя — добросовестного приобретателя. Говорит: не хочешь ли, уважаемый, купить такой-то вексель? Тот удивляется: так я, говорит, у тебя спрашивал про него месяц назад — ты сказал, что продавать его не хочешь. «Ну да, — отвечает продавец, — было дело, но теперь я передумал, теперь хочу продать, купи!». Естественен вопрос покупателя: а почему ты передумал-то? Продавец мялся, жался, а потом и говорит: «Ладно, я тебе все честно расскажу, только ты никому не говори, что я тебе рассказал. Я поставил покупателю некачественный товар, заменить мне его нечем, и если в такой ситуации предъявлю вексель к платежу я сам, мне откажут в платеже, а денег очень хочется. Поэтому давай так: ты предъявишь вексель к платежу как лицо, формально легитимированное и предположительно добросовестное, осуществишь удостоверенное им право, получишь деньги, мы их с тобой поделим и сбежим». Потенциальный приобретать на это отвечает: «Нехорошо, конечно, так делать, но… но да ладно, Бог с тобой, давай!». В момент приобретения векселя наш держатель номер два знает, о чем? О дефекте тех отношений, которые лежат в основании выдачи бумаги, то есть о том, что эта бумага на самом деле не удостоверяет, строго говоря, никакого права. И тем не менее, он все равно (то есть зная это), все равно эту бумагу приобретает в надежде на то, что его недобросовестность никогда не будет доказана, то есть с опорой на презумпцию добросовестности. Что он делает? Совершает сознательное, намеренное действие, направленное на причинение ущерба должнику по ценной бумаге.

В чем, конечно, возникает проблема? В том, чтобы доказать недобросовестность нового приобретателя; доказать, что он в момент приобретения бумаги знал или должен был знать об отсутствии либо недействительности основания ее выдачи. Конечно, это доказать непросто. Но не невозможно. Если каким-то способом… положим, наш должник такой прямо вездесущий, должник (векселедатель) сидел за соседним столиком и записывал разговор первого приобретателя с последующим… такой он — супер-агент… И вот приходит такой приобретатель к должнику с векселем и говорит: я — формально легитимированный и добросовестный приобретатель — плати! А тот ему предлагает кое-что послушать, ставит соответствующую запись, после чего интересуется: идем ли, дескать, в суд или ты отдашь вексель мне так, без всякого платежа? Обычно в суд в таких случаях никто, конечно, не идет. Словом, если должнику удается доказать недобросовестность формально легитимированного держателя бумаги, проявленную им при ее приобретении, то, соответственно, должник получит право противопоставить ему те возражения, о которых тот в момент приобретения ценной бумаги знал или должен был знать. А это последнее уточнение — оно очень важно: знал или должен был знать именно в момент приобретения бумаги, ну или до этого. Если приобрел добросовестно, а о дефекте прав предшественника или основания выдачи узнал уже потом — это ничего страшного. Раз приобрел добросовестно, то в его действиях нет умысла на причинение ущерба должнику. Смотрите: добросовестно приобрел, честно расплатился за бумагу, словом, вся та же самая ситуация, которую мы описали выше: «Хочешь вексель?» — «Хочу!». «Отлично — вот тебе вексель». «А вот тебе деньги». «Супер!» — довольно потирает руки отчуждатель. «Что „супер“?» «Ну как это, „что“» — то, что я тебя нашел, добросовестного приобретателя. Ведь если бы я сам пошел предъявлять вексель, то мне бы отказали бы в платеже, так как я точно знаю о дефекте, лежащем в основании его выдачи. А тебе отказать не смогут". «Что ж ты раныде-то не сказал!?». «Да ладно, ты не психуй! Ведь не сказал же в момент приобретения? — не сказал. Ты ничего не зал в момент приобретения о проблемах, узнал после. Приобрел ты вексель добросовестно? Добросовестно. Ну и расслабься, нечего „париться“». Да, как это ни цинично звучит, «париться» приобретателю действительно нечего.

Вот что такое публичная достоверность ценной бумаги. Три типа возражений — подлог, подделка, личные возражения и возражения против недобросовестного приобретателя — она не «убивает». Во всем остальном публичная достоверность «срабатывает» и обеспечивает все те возможности, о которых мы говорили, обсуждая три аспекта ее проявления.