Исторические особенности российского вексельного законодательства и права

Осталось указать еще буквально на пару интересных моментов, касающихся вексельного законодательства и отчасти самих векселей. Вообще вексельное законодательство у нас в России, пожалуй, самое древнее из всего, сохранившегося на настоящий момент. Довольно сложно отыскать, скажем, в ГК, нормы, имеющие основание или прототип в том же самом, допустим, Соборном уложении 1649 года. Можно поискать, но если мы их там и найдем, то буквально считанные единицы. А вот наше вексельное законодательство… да, с некоторыми изменениями, конечно, но тем не менее имеет очень и очень древние корни. Самый первый российский вексельный устав относится к 1729 году, то есть к эпохе царствования Императора Петра И. Устав этот узаконивал, конечно, в первую очередь векселя, переводные и простые… историки до сих пор, между прочим, спорят, откуда этот Вексельный устав у нас появился (есть мнение, что его написал какой-то германский профессор по заказу российской Коммерц-Коллегии, а на русский язык его переводил кто-то из сподвижников Петра I, чуть ли не Александр Иванович Остерман)… но что интересно: даже если это и так, то этот Устав (1729 года) весьма сильно отличался от аналогичных документов любых других стран Западной Европы. Это был единственный (!) вексельный устав, который узаконивал не просто переводные и простые векселя, а переводные векселя в их древнейшей форме. Во всяком случае в очень древней — в форме, которая к тому времени, когда этот вексельный устав вступил в силу, на самом деле уже давно не употреблялась. Именно: Устав узаконивал переводной вексель не с тремя, а с четырьмя участниками. Это совсем интересная штука, очень любопытная, смотрите: мы говорили о переводном векселе, в котором участвуют (1) векселедатель — тот, кто составляет и выдает переводной вексель, тот, кто делает предложение уплатить, стремясь перевести лежащий на нем денежный долг с себя на другое лицо (трассант); (2) плательщик (трассат) — то есть тот, на кого векселедатель хотел бы перевести свой денежный долг, тот, кому он делает предложение уплатить; и, наконец, (3) тот, кому выдается вексель — его первый приобретатель или его первый держатель (ремитент). Три субъекта. Устав 1729 года трактовал переводной вексель иначе. «В переводном векселе обычно четыре персоны бывают». Я, по-моему, это место распечатал… сейчас я вам зачитаю образчик такого векселя… вот, смотрите… это из самой первой русскоязычной книжки по вексельному праву, изданной в 1768 году профессором МГУ Филиппом Генриховичем Дильтеем… первым профессором юридического факультета МГУ, который, кстати, в течение первых лет десяти был единственным (!!!) профессором, преподававшем сразу все (!!!) дисциплины факультета. Имея в виду, что он сам был по происхождению… даже не австриец, а тиролец, да еще и к тому же первоначально не слишком хорошо понимавший по-русски, то вы можете себе, конечно, представить, качество его преподавания. Так вот, из его книжки — пример такого векселя:

«Во Пскове сентября 1, 1722 году, вексель на сто рублёв». Именно так. «По объявлении [по предъявлении, значит] заплатите по сему моему первому векселю [то есть по первому экземпляру векселя] господину… [считайте, сколько участников у нас наберется] Артемию Стражнову, купцу псковскому [по нашей терминологии это кто ж такой будет, Артемий Стражнов-то? — первый приобретатель, ремитент], или кому он прикажет 100 рублёв. Платеж получен деньгами от господина белозерского купца Петра Чернова». А это кто такой? — тот, от кого (как сказано) был «получен платеж»? Такой фигуры в нынешних переводных векселях нет. Так вот: «и поставлен на счет по уведомительному письму господину Николаю Вернову в Москве, купцу Варажской слободы». Николай Вернов у нас, стало быть, плательщик — тот, кому делается предложение об уплате, трассат. «Ваш покорный слуга Семён Краснов, купец города Пскова» — вот четвертый участник, векселедатель или трассант. Векселедатель — да, плательщик — да, первый приобретатель — да, это все знакомые нам лица, — и вот еще какой-то субъект, Пётр Чернов, от которого был получен платеж, — четвертый участник, которого в современном переводном векселе нет, да и (еще раз подчеркиваю), уже в 1729 году, ни в одном векселе, кроме как по российскому вексельному Уставу, такого участника не предполагалось. Кто это такой, зачем нужен, откуда взялся и, главное, куда делся теперь такой участник?

Необоротные векселя (векселя с четырьмя участниками). Дело в том, что первоначально векселя не были обращающимися документами. Первые векселя были документами, связывающими четко определенных лиц и никаких индоссаментов на них не предусматривалось. Первоначальные переводные векселя выдавались всегда исходя из одного, очень простого основания и для достижения всего лишь одной очень простой и понятной цели — для обмена валюты, для обмена одних денег на другие. Ради чего и кому это было нужно делать? Купцам. Тот, кто хотел поехать в место проведения ярмарки… мы уже говорили, в Средние века везти с собой обоз с деньгами было опасно для жизни. Оно и сейчас-то нежелательно так делать — даже по современной Москве вы вряд ли спокойно провезете обоз с деньгами в первую очередь, конечно, из-за полицейских, которые вами обязательно заинтересуются и обязательно к вам подойдут. И отнюдь не для охраны. Соответственно, купцу надо как-то исхитриться, чтобы приехать на ярмарку без денег, но на самой ярмарке где-то их заполучить, от кого-то их взять. Где их можно взять? От кого получить? Очевидно, от какого-то местного банкира или менялы, который располагает необходимым количеством денег в месте ярмарки: их никуда не надо везти, и самое главное выражены они в местной валюте — валюте места ярмарки. Но чтобы от этого менялы купцу соответствующие деньги получить, ему нужно в каких-то отношениях с этим менялой состоять. Было бы, конечно, очень здорово, если бы купец этот когда-нибудь, допустим, год или полгода назад, чего-то такое этакое меняле этому предоставил, а теперь вернулся в место проведения ярмарки, напомнил об этом («Помнишь ли, я тебе давал тогда-то такую-то сумму денег? — выдай их мне, пожалуйста, обратно!») — это было бы классно. Но чтобы предоставить денег этому меняле — надо брать их и везти. Овчинка выделки не стоит — все то же самое получается, от чего пытаешься уйти. Средневековые менялы придумали следующую операцию: не надо никому ничего и никуда везти — достаточно сдать деньги одному меняле (в своем собственном месте жительства или нахождения), взять от него специальную бумажку, которая это обстоятельство удостоверит, и с этой бумажкой поехать к другому меняле — тому самому, который работает в месте ярмарки. Как только вы ему эту бумажку покажете, так он сразу вам и выдаст деньги. Почему? А потому что он состоит в определенных отношениях с тем менялой, которому вы соответствующую сумму денег внесли и который эту самую бумажку написал, — в отношениях, которые мы сегодня назвали бы межбанковскими или корреспондентскими. Потом менял на одной или обеих сторонах постепенно стали заменять купцы — на этой почве и взрос переводной вексель с четырьмя участниками. Вообще же… если посмотреть на еще более древнюю форму векселя, то мы найдем, что этот вексель (с четырьмя участниками) он состоял аж из целых трех различных документов… но это просто для справки, поскольку к современности этот момент отношения не имеет… заковыристо это и неудобно, поэтому мы смотрим этап чуть более поздний, где три документа слились в один.

Так вот, четыре участника: Артемий Стражнов — тот, кто станет предъявлять бумагу к платежу, ее первый приобретатель, векселедержатель, ремитент или (на тогдашнем языке) подаватель. Затем, тот, кому адресовано предложение уплатить — меняла или купец, работающий в месте производства ярмарки — в нашем примере это Николай Вернов, — купец, торгующий в Москве, в Варажской слободе. Плательщик или трассант. Затем — тот, кто составляет вексель (делает предложение об уплате Николаю Вернову) и выдает его первому приобретателю (ремитенту) Артемию Стражнову, — векселедатель (трассант) «покорный слуга», псковский купец Семён Краснов, принявший деньги от… от кого же? Наверное, от какого-то купца. От какого? Это — Пётр Чернов, которого Устав 1729 года называет переводителем.

Почему не совпадают в одном лице переводитель и подаватель? Почему внесший деньги векселедателю Пётр Чернов требует выдачи векселя не на его имя, а на имя некоего Артемия Стражнова? Можно спросить и наоборот: почему первым приобретателем векселя становится Артемий Стражнов, который ничего за него векселедателю не предоставил, а не Пётр Чернов — ведь именно он и внес ту «валюту», на которой основался вексель? Ответы на эти вопросы определяются отношениями Петра Чернова с Артемием Стражновым. Судя по тому, что и Артемий Стражнов и Пётр Чернов — оба купцы города Пскова, можно предположить, что Пётр Чернов является должником Артемия Стражнова по каким-то торговым операциям, и Пётр Чернов рассчитывает этим векселем с ним рассчитаться. Если бы мы спроецировали этот образец на средневековую ситуацию, то получили бы другой ответ: Артемий Стражнов — приказчик купца Петра Чернова, который сам в место ярмарки (в Москву) не поедет, а отправит вместо себя этого самого своего приказчика. Словом, переводитель (тот, от кого получен платеж) — это и есть, строго говоря, ремитент, первый приобретатель векселя, а подаватель — это некто, вроде нашего современного приобретателя по первому индоссаменту, первого индоссата. Подобные векселя практиковались, кстати, не только в Западной Европе, но и в мусульманских странах, причем, по своей форме они были весьма и весьма сходны между собой. Да и вообще древние документы были весьма похожи друг на друга; например, все они начинались словами «Во имя Господа!» — первейший реквизит всякого древнего документа был, абсолютно серьезно! Или «О Боже!» — таким восклицанием документ начинали. Ну, а заканчивали, естественно, словом «Аминь!» или каким-то подобным. Писались эти документы в самых что ни на есть возвышенных и прекрасных выражениях, вроде «Во имя Господа! Бартолус и Компания из Пизы [векселедатель, значит, трассант] посылает свой пламенный привет… такому-то и такому-то товарищу, действующему там-то и там-то [плательщику или трассату] и нижайше просит, если имеется такая возможность, выдать такому-то и такому-то [подавателю или ремитенту] такую-то сумму, которую я, такой-то, получил у себя здесь, в местной монете, от такого-то и такого-то лица [переводителя], после чего… [в общем, ты в курсе, что и когда надо делать, чтобы нам с тобою рассчитаться… этого мы не будем писать, чтобы всякие лишние люди нам не помешали]. Аминь!». Ну и подпись. Так (ну или примерно так) выглядели древние переводные векселя, и переводной вексель как раз именно вот этого древнего типа и был узаконен нашим первым Уставом о векселях 1729 года.

Несмотря на этот и целый ряд других архаизмов, которые в этом Уставе были, действовал он больше 100 лет. Следующим Уставом о векселях стал Устав 1832 года. Он был написан по образцу уже не германскому, а французскому. Французское вексельное право для нашей страны оказалось не очень пригодным, ибо вопрос о том, а не изменить ли Устав 1832 года стали обсуждать уже в 1836 году, то есть буквально через несколько лет после его принятия. Впрочем, обсуждать-то обсуждали, и появилось довольно много проектов нового Устава, но только один из них «дозрел» до третьего российского вексельного устава и произошло это уже в 1902 году, то есть через без малого 70 лет после возбуждения вопроса о необходимости его подготовки и принятия. Так вот, Устав о векселях 1902 года — он уже более-менее похож на наше современное вексельное законодательство. Единственная разница была следующая: Устав 1902 года был единственным в нашей истории документом, который отправлялся от главной особенности российского вексельного обращения в вопросе структуры и последовательности изложения норм. Ведь все вексельные законы всегда регулировали какой тип векселя? Переводной; простые же регулировались по остаточному принципу. И только Устав 1902 года поступил иначе: сперва рассказал о векселях простых, что было, конечно, для русской практики, более понятно, а в конце отдельно рассмотрел кое-какие особенности, относящиеся к переводным векселям. Отсюда, кстати, очень интересная особенность данного Устава — в нем не сразу можно разыскать нормы об акцепте, что естественно — они же к простым векселям не относятся и располагались они в самом конце.