Снабжение деревни и продовольственный кризис

Отовсюду идут сообщения о резолюциях крестьян по продовольственному делу. В этих резолюциях крестьяне категорически заявляют, что дадут хлеб по установленным твердым ценам, но при условии, что нормировке подвергнется обрабатывающая промышленность и деревня будет снабжаться необходимыми ей предметами потребления и орудиями.

Итак, крестьяне выражают готовность прийти на помощь родине, но ставят определенные условия.

В этих резолюциях и этих условиях есть глубокая жизненная правда. Снабжение деревни необходимыми ей предметами и орудиями есть очередной, наболевший и неотложный вопрос. Он имеет прочное значение не только с лично крестьянской точки зрения, но и с точки зрения государственной. С устойчивостью деревни, с производительностью сельского хозяйства в настоящее время связаны устойчивость и прочность нового государственного строя. Новый порядок удержится лишь в том случае, если не будет голода в армии, городах и потребляющих деревнях.

Между тем война нанесла глубокие раны именно сельскому хозяйству и его производительности.

Деревня отдала до 50 % своей мужской рабочей силы. Она отдала огромное количество рабочего скота. И в то же время деревня лишена возможности подновлять инвентарь, лишена возможности иметь минимально удовлетворяющее количество предметов своего потребления.

Война нанесла деревне удары в самое сердце, обескровив ее материальные производительные силы. И мы понимаем, почему в своих резолюциях крестьяне жалуются не на цены, говорят не о деньгах, а главным образом о материальном снабжении деревни. В этом сказываются и большая мудрость крестьянина, и его жизненная нужда.

Снабжение деревни материальными силами, предметами и орудиями является, таким образом, не только очередным вопросом, но и вопросом, с разрешением которого тесно связано разрешение продовольственного кризиса.

Однако разрешение вопроса о снабжении связано с невероятными трудностями: не хватает металла даже для военных надобностей, не хватает тканей и других предметов обрабатывающей промышленности…

Старый порядок был до преступности беспечен по отношению к деревне. В то время как голод на предметы промышленности и на орудия головокружительно возрастал, старая власть не принимала необходимых мер к регулированию производства этих товаров и к их планомерному распределению. Вся тяжесть регулирования ложилась на сельское хозяйство, и главная часть неудовлетворенных, потребностей доставалась тому же сельскому хозяйству.

Отечественная железоделательная промышленность из данных ей ранее заказов выполнила к настоящей весне всего 1,5 %. И, однако, несмотря на такую немощь этой промышленности, правительство только в июне-июле 1916 г. сделало более или менее крупный заказ сельскохозяйственных машин, орудий и шпагата в Америке, Англии и Швеции. Было заказано 108 370 машин и 900 000 пудов сноповязального шпагата. Из этого количества вывезено из заграницы 61 599 машин и 515 961 пудов шпагата. Но большая часть этих грузов еще находится в пути. На места отправлено 7958 машин и 300 000 пудов шпагата. Иначе говоря, груз запаздывает для дела. Виной тому — трудности транспорта, но в огромной мере и беспечность старого правительства.

Новое правительство, конечно, живо чувствует нужду деревни, и с приходом его работа оживилась. Благодаря экономии оно отпустило для нужд сельского хозяйства некоторое количество металла, предназначенного для работы на оборону, поставило сельскохозяйственные орудия в высшую группу внеочередных грузов при перевозке, оно предоставило местным органам право реквизиции бездокументных сельскохозяйственных машин, находящихся на станциях, и т. д. Правительство теперь же сделало значительный новый заказ на сельскохозяйственные орудия производства за границей.

Одновременно правительство обратило внимание на снабжение сельского хозяйства рабочими руками и предоставило в его распоряжение значительную часть военнопленных, некоторые воинские части и, наконец, — что имеет, конечно, второстепенное значение, — дружины учащихся. Всего вольется в сельское хозяйство около миллиона рабочих рук.

Хуже обстоит дело с нормировкой цен и распределением предметов потребления деревни: тканей, керосина, бумаги и т. д. Правительство еще только приступает к разработке этого вопроса. Между тем жизнь не ждет. Она властно требует решительных действий!

На действиях правительства вообще лежит по каким-то причинам печать медлительности. Но в данном случае эта печать горит наиболее ярко. Ужели правительство боится приступить к регулированию крупнокапиталистической промышленности более решительно?

Но как бы то ни было, даже при решительных и гениальных мерах дело снабжения деревни материальными силами не может быть сдвинуто в недели две. Если железа и тканей нет, если об этом не позаботились прежде, их не создашь словом и желанием. Эго нужно признать и усвоить каждому из нас.

Между тем голод надвигается, и борьба с ним не терпит отлагательства даже на день, даже на час.

И вот мы становимся в трагическое положение. Голод стучится в двери. И крестьяне, измученные и усталые, справедливо требуют снабжения деревни необходимыми ей предметами, соглашаясь лишь при этом условии дать хлеб. Но снабжение деревни — процесс длительный, и если крестьяне будут твердо стоять на своем, мы бросаемся в объятия продовольственных волнений. И кто знает — не потрясут ли они до основания новый строй, как потрясли старый?

Где же выход? На наш взгляд, он только один — и мы его прямо указываем: деревня должна дать хлеб. Она заявила свои требования, выставила свои условия, но не должна проводить их с неумолимой строгостью теперь же, немедленно. Ибо это невозможно! Эго грозит гибелью свободе родины, ее благополучию и, следовательно, благополучию самой деревни.

Голос деревни должен быть услышан, и должны быть приняты действительно решительные и плодотворные меры к снабжению деревни немедленно.

Но деревня должна спасти родину. Она принесла много жертв при старом режиме. И мы верим, что она найдет в себе еще силы для тяжелых жертв, но жертв — мы думаем — для счастья освобожденного Отечества.

Воля народа. 1917. 4 мая