Колеблющаяся политика в отношении СССР

Между прочим, официальная позиция английского правительства по отношению к нам за последние месяцы являлась колеблющейся и менялась. В начале года, как раз в тот период, когда по целому ряду вопросов, как Марокко, Тунис, столковывание между Англией и континентальными государствами не удалось, официальная позиция английского правительства была таковой: пусть Советское правительство предложит переговоры, мы готовы вести эти переговоры; пусть оно сделает предложение, мы это предложение рассмотрим. И тогда нами было заявлено: мы во всякий момент готовы с величайшей охотой эти переговоры начать и вести, мы хотели бы знать, в чем именно заключенный Макдональдом договор оказался для нового английского правительства неприемлемым. Мы не можем делать новых предложений, если мы не знаем, в чем прежние предложения оказались неприемлемыми. Нам говорят: «Делайте предложения», а мы говорим: «Вот договор, укажите, в чем он был неприемлемым; тогда мы будем знать, какие предложения возможны». Но этого нам не было сказано.

Требование прекращения пропаганды в СССР равносильно требованию, чтобы компартия перестала быть… компартией В настоящее время позиция английского министра иностранных дел несколько иная. Он говорит, что создание более налаженных отношений с Союзом ССР невозможно, пока Союз не прекратит пропаганды. Это уже нечто иное. Это — буквальное повторение того, что говорил лорд Керзон при нашем единственном свидании в Лозанне.

Когда я его спросил, какие возможности улучшения наших отношений он предусмотрел бы, то он ответил, что никакое улучшение отношений невозможно, пока мы не прекратим пропаганды. Тогда я его спросил:

«Что такое пропаганда? У нас имеется правительство, имеется официальный аппарат, служащие правительства, и правительство со всем своим аппаратом обязуется не вести никакой пропаганды; но правительство не может предусмотреть того, что какой-нибудь частный гражданин где-нибудь что-нибудь скажет. Если частный гражданин нарушает законы или договоры, он привлекается к ответственности, но мы не можем заставить коммунистическую партию не быть коммунистической партией. Мы не можем заставить члена коммунистической партии перестать высказываться в качестве коммуниста».

И Керзон мне ответил:

«Если дело идет о том, чтобы пропаганда была не на все 100 процентов, а на 50 процентов, то кабинет его величества на эту тему не будет разговаривать».

Совершенно тот же мотив раздается из уст Чемберлена: «Прекратить пропаганду».

Что такое пропаганда? Мы стоим перед основным вопросом наших отношений. Все, что вытекает из обязанностей международных отношений, наше правительство готово взять на себя и берет на себя. Если английское правительство нам укажет, что там-то мы злоупотребляем дипломатическими связями, дипломатическими правами, дипломатическим аппаратом, что такие-то официальные лица выступают с нарушениями международных обязанностей, — все, что в этом смысле от нас требуется, мы готовы взять на себя.

«Мы здесь, и мы остаемся».

Но если говорят, что всякая пропаганда вообще в Союзе ССР должна быть прекращена, это значит требовать, чтобы коммунистическая партия перестала быть коммунистической партией. Тут дело сводится к тому: остаемся ли мы или не остаемся.

Мы остаемся. Опыт первых лет достаточно показал, что свергнуть нас нельзя, что «мы здесь, и остаемся здесь». «J'y suis, j’y reste».

Дело идет об основном вопросе наших отношений с окружающим капиталистическим миром.

Мне припоминается, как после Пленума Центрального Комитета 1910 г. на партийном собрании Мартов сильно нападал на Владимира Ильича за некоторые решения большинства ЦКИ Владимир Ильич в ответной речи разоблачил, что тут в сущности дело идет о борьбе за власть внутри партии, и сказал: «Вы хотите нас свергнуть — попробуйте». И он по-французски сказал: «Faites le, citoyen Martoff» — «Сделайте это, гражданин Мартов».

Точно так же, когда Чемберлен нам говорит: «Пусть всякая пропаганда прекратится, пусть коммунистическая партия перестанет быть коммунистической», мы должны ответить: «Faites le, citoyen Chamberlain» — «Сделайте это, гражданин Чемберлен». Они пытались это сделать, но они этого не сделали. Чего же они хотят? Войны?

Войны они не хотят. Они не могут хотеть войны. Новой интервенции? Они ее уже испытали. Чего же они хотят? Они должны понять, что между Англией и нами, между капиталистическими государствами и нашим государством необходимо уладить модус вивенди. Но для того чтобы уладить модус вивенди, английское правительство должно стать на ту позицию, которая была его позицией раньше, то есть урегулирование отношений правительства с правительством. Английское правительство должно отказаться от точки зрения, которая предлагается теперь, сводящейся к тому, что коммунистическая партия должна перестать быть коммунистической партией. Все, что возможно в направлении правительственной политики, правительственных соглашений, обязательств в области нашего официального аппарата, наше правительство готово взять на себя и берет на себя.

На этой почве пусть будут конкретные требования и определенное соглашение. И мы можем припомнить, что тогда, когда мы заключали с Англией предварительный договор 1921 г., который в настоящее время является единственным действующим договором, мы предлагали Англии не ограничиваться этим кратким, весьма общим соглашением.

Мы предлагали рассмотреть все занимающие нас вопросы для того, чтобы по всем этим вопросам выработать компромисс между нами и Англией, создающий сносный модус вивенди. Это было тогда отвергнуто. Правительство Ллойд Джорджа не хотело такой конференции. Даже Макдональд не пошел на подробное, конкретное рассмотрение всех стоящих перед нами сложных спорных вопросов.