Период геронтогенеза. 
Психология развития и возрастная психология

Геронтогенез является сложным, противоречивым, нелинейным и фазным процессом становления старости. В то же время геронтогенез является частью онтогенеза, его последним этапом, поэтому здесь действуют те же общие онтогенетические законы. Сложность процесса старения выражается в том, что замедление процессов старения в современном обществе обусловлено прижизненными приобретениями современного человека в процессе его индивидуального развития. Влияние жизненного пути человека и меры его активности на ход онтогенетической эволюции в период старения неизмеримо больше, чем в ранние годы. Увеличивается значение индивидуально-типических особенностей человека. Усиливается влияние характерологических особенностей и уровня общей одаренности.

Пожилой возраст принято связывать с более очевидным упадком физических и умственных функций, дальнейшим ослаблением сексуальной функции и интересов. Вместе с тем это пик для наиболее общих социальных достижений. При этом, как отмечает Б. Д. Бромлей, происходит изменение в мотивационной сфере, структуре потребностей, личностных особенностях¹.

Согласно Международной классификации, выделены три градации периода геронтогенеза: пожилой возраст для мужчин — 60—74, для женщин — 55—74; старческий возраст — 75—90; долгожители — 90 и старше^[1][2].

Современные исследования говорят в пользу того, что одной из наиболее значимых сфер развития в пожилом возрасте является сфера здоровья. Именно физические изменения выступают тем индикатором, по которому пожилые люди судят о том, что они стареют. Тем не менее, влияние, которое оказывают соматические изменения, недуги и болезни, носит не такой однозначный и линейный характер, как может показаться на первый взгляд. Разведение таких понятий, как «здоровье», «болезни» и «объективное ухудшение здоровья», позволило обнаружить ряд факторов. В частности, при одних и тех же соматических диагнозах степень объективного ухудшения здоровья может быть различной, и она не имеет прямой связи с возрастом.

Процессы ощущения и восприятия также имеют возрастную специфику в период геронтогенеза. Несмотря на существующую вариативность развития, в целом, сенсорно-перцептивные процессы ухудшаются, начиная с периода средней взрослости. При этом надо отметить, что эти изменения отчасти связаны с изменениями анализаторов и функциональных систем, однако часть ухудшений в обработке сенсорной информации связана с уже более сложным перцептивным уровнем. Большинство пожилых людей наблюдают изменения во вкусовых и обонятельных ощущениях, начиная с 60 лет. Такие изменения могут быть связаны как с психофизиологическими изменениями, так и быть результатом курения, приема медикаментов и других внешних факторов. Пожилые люди, как правило, имеют более высокие пороги к вибрации и температурным воздействиям. Также наблюдаются изменения проприоцептивных ощущений от нижних конечностей. Тем не менее, пожилой человек может компенсировать эти изменения и сохранять баланс, несмотря на эти изменения. Одними из сложных для диагностики являются болевые ощущения, поскольку они отличаются высокой дифференциальной вариативностью во всех возрастных группах, к тому же человек, зачастую, склонен искажать интенсивность и частоту болевых ощущений как в большую, так и в меньшую стороны. Слух и зрение в период старения являются, вероятно, самыми уязвимыми сенсорноперцептивными системами. Изменения зрения отмечаются уже с 30 лет, постепенно усиливаясь. При этом обработка зрительных сигналов тесно связана, с одной стороны, с изменениями анализаторов, а с другой — с процессами внимания и памяти. Похожая картина наблюдается и со слухом. В возрасте старше 65 лет 30% пожилых людей отмечает проблемы, связанные со слухом.

Существенным для понимания процессов когнитивного старения является тот факт, что, несмотря на накопленные данные о снижении когнитивных функций в период старения, все больше исследований обнаруживают свидетельства того, что в период старения может наблюдаться нс только снижение, но сохранность и даже прогресс когнитивных функций. Современное понимание старения когнитивной сферы человека приходит к тому, что снижение познавательных функций не является показателем «нормального» старения, напротив, переход к новой парадигме старения рассматривает ухудшение функций как признак патогенеза, который может и должен корректироваться на разных уровнях: физиологическом, психическом и психологическом.

Для периода старения наиболее значимыми являются системы, отвечающие за эпизодическую память (повседневные события) и семантическую (общие факты, знания), так как именно эти системы являются наиболее уязвимыми.

Данные свидетельствуют о том, что эти две системы стареют по-разному. Для эпизодической памяти характерным является ухудшение, хотя и постепенное, в возрастном плане. Снижение эпизодической памяти принято рассматривать индикатором когнитивных изменений возрастного характера. Семантическая память демонстрирует другой паттерн. Результаты исследований показывают, что в целом, с возрастом семантическая память остается достаточно сохранной, хотя процесс воспроизведения может идти медленнее.

Эмоциональная сфера пожилых людей является одной из, вероятно, наиболее противоречивых областей психологии старения. С одной стороны, многие геронтологические исследования сконцентрированы на исследовании депрессии, астении, сниженного эмоционального фона, а также одиночества и связанных с ним негативных чувств. С другой стороны, за последние десятилетия стал общепризнанным факт, что с возрастом усиливается позитивный эффект и уровень субъективного благополучия.

Несколько возможных объяснений мы можем встретить у западных исследователей. Например, Cacioppo, Berntson, Tranel и Hawkley связывают это со снижением активации амигдалы (миндалевидного тела), отвечающей за негативные аффективные состояния. Однако Murray отмечает, что та же самая амигдала отвечает и за позитивные аффективные состояния и соответственно, если бы такое объяснение было верным, то у пожилых людей снижалось бы проявление всех эмоциональных состояний, а не только негативных.

Другое возможное объяснение предложили Л. Карстенсен и Д. Айзаковитц в своей социоэмоционалыюй селективной теории. Согласно этой теории, изменения в частных социоэмоциональных целях, отчасти за счет эмоциональной регуляции, приводят к изменениям в силе социальных мотивов, которые в свою очередь реорганизуют паттерны социального взаимодействия¹.

Опираясь на различные данные, Б. Г. Ананьев говорил о том, что для процесса геронтогенеза специфическим является противоположный ход развития некоторых вербальных (информированность, определение слов) и невербальных (практический интеллект) функций.

Несколько иной взгляд на природу интеллектуальных функций в периоды поздней взрослости и старения предложила Г. Лэйбови-Виф^[3][4]. В своей концепции она предположила, что, в отличие от представлений Ж. Пиаже, считавшего юношеский возраст пиком интеллектуальной деятельности человека, интеллектуальная сфера взрослого претерпевает глубокую реструктуризацию. С ее точки зрения, такое развитие не сводится лишь к развитию формально-логических операций, но включает в себя интеграцию различных форм опыта, тем связывая интеллектуальное развитие с возникновением и развитием мудрости. В результате такой реструктуризации, формируется своеобразная ментальная модель окружающего мира. Именно в связи с подобной сложностью интеллектуальной сферы пожилого человека, по мнению Лэйбови-Виф, бессмысленно использовать традиционные психометрические тесты применительно к старшему поколению. В пользу этой теории свидетельствуют и данные немецких исследователей, согласно которым в пожилом возрасте работа интеллектуальных функций текучего и кристаллизованного интеллектов тесно взаимосвязана. При этом наиболее тесные связи наблюдаются в периоды детства и старения, в то время как в период взрослости степень интегрированности ослабляется.

Одним из краеугольных камней психологии старения является «мудрость» и ее феноменология. Хотя на сегодняшний день нет единого определения мудрости, тем не менее, все подходы можно обобщить в четыре направления:

• 1) мудрость как совокупность личностных черт или компетенций;
• 2) мудрость как позитивный результат развития человека;
• 3) сложная система практических знаний;
• 4) процесс, возникающий в ситуациях реальной жизни.

Вне зависимости от понимания природы мудрости, современное психологическое сообщество склонно согласиться с тем, что мудрость является качественным образованием и, хотя ее возникновение и более вероятно в период геронтогенеза, оно не связано напрямую с возрастом и не является безусловным новообразованием в период старости.

В процессе функционирования личности пожилого человека формируются противоречивые представления о связи между сущим и должным, а в более широком плане — расхождение между личной ограниченностью и универсальными возможностями человека и конкретного пожилого человека. Современные исследования показывают, что пожилые люди различаются не только представлениями о старости, но и тем, как эти представления влияют на самооценку¹. В период старения базовой характеристикой самооценки является категория личностных свойств^[5][6]. При этом наблюдается тенденция к переосмыслению содержательной стороны таких сфер, как семейная, профессиональная и коммуникативная.

Социальная сфера в период старения имеет ряд отличительных черт. Несмотря на существующие стереотипы об изоляции и одиночестве пожилого человека, его социальные сети не столь однородны, а одиночество может нести как негативную, так и позитивную функцию. В современном мире проживание в расширенной семье становится все более редким, что приводит к возникновению мифа, что пожилые люди брошены и забыты. В противоположность данному мифу, многие пожилые люди не стремятся проживать со своими детьми и внуками, а предпочитают «близость на расстоянии». Также стоит отметить появление новой формы расширенной семьи, включающей разнообразную сеть семейных взаимодействий, сохраняющую при этом собственный дом и хозяйство, а также возможность побыть одному или пригласить друзей.

Брачные отношения сохраняют свою роль, а близость с супругом является залогом высокой самооценки и снижения тревоги и депрессии. У супругов, проживших вместе много лет, в пожилом возрасте значительно повышается (но сравнению со взрослостью) удовлетворенность браком. В целом, позитивный эффект от брака (как долгосрочного, так и краткосрочного) сильнее выражен у мужчин, чем у женщин.

Межпоколенные связи, как показали исследования, сильнее между детьми и матерями, в особенности между дочерями и матерями. При этом в целом, женщины являются «хранителями» семейных связей и источником поддержки. Однако наблюдается тенденция к усилению связи между сыновьями и пожилыми родителями.

С возрастом также меняется социальная ситуация взаимодействий с сиблингами. Близость с сиблингами определяется географическим положением, кроме того, действует «эффект песочных часов»: больше свободного времени, уменьшение «суррогатных семей», уменьшение числа причин конфликтов, большее значение придается общим воспоминаниям. Интересно отметить, что с возрастом «рейтинг» сиблингов возрастает, больше поддержки получают те, у кого несколько сиблингов, а сестры оказывают больше поддержки. При этом мужчины больше привязаны к семьям жен и их сиблингам.

Несмотря на снижение контактов вне семьи, близкие друзья остаются частью социальных связей. Они являются источником эмоциональной и моральной поддержки, а также радости. Возможность помогать друзьям дает чувство независимости. В основе дружбы в пожилом возрасте лежит эмоциональная, глубокая связь. При этом женщины более социально активны и ответственны за социальные связи мужей.

Таким образом, изменение возрастной динамики старения может происходить в двух противоположных направлениях: конвергентного и дивергентного развития регуляторных систем.

• [1] Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. СПб.: Питер, 2001.
• [2] Гримм Г. Основы конституциональной биологии и антропометрии. М.: Наука, 1966.
• [3] Carstensen L. L., FungH., Charles 5. Socioemotional selectivity theory and the regulation ofemotion in the second half of life // Motivation and Emotion, 2003. № 27. P. 103—123.
• [4] Холодная M. А. Психология интеллекта: Парадоксы исследования. СПб.: Питер, 2004.
• [5] Heckhausen J., Brim О. G. Perceived problems for self and others: Self-protection by socialdowngrading throughout adulthood // Psychology and Aging. 1997. № 12. P. 610—619.
• [6] Бороздина Л. В., Молчанова О. H. Самооценка в возрасте второй зрелости. ВестникМГУ. Сер. 14. № 1. 1997. С. 27−41.