Очерк первый музыкальный пантеон

Миф и явь

Вначале был Хаос. Существовала лишь бесформенная бесконечность, где свет был совмещен с мраком, земля с водой, конец с началом, верх с низом. Мировой универсум находился в безвременном зияющем пространстве. Так было извечно! И никто никогда не знал и не узнает, каков был в действительности Хаос, чем он был наполнен. Ибо никому не дано проникнуть в столь давнюю и совершенно безжизненную тайну.

Но вот наступил великий акт первотворения. Хаос словно вытолкнул из себя три грандиозные сферы будущего мирового порядка: сияющее Небо, твердую Землю и мрачный Тартар. В результате оказались проявленными свет и верх, олицетворенные Небом, а также мрак и низ, воплощенные в Тартаре — вечно черной бездне. В центре же водрузилась Земля, находившаяся на равном удалении как от Неба, так и от Тартара. Эта удивительная симметрия стала основой гармонии вселенной. Брак Неба-Урана и Земли-Геи породил могучих титанов, населивших вселенную. Отсюда началась жизнь мира, в который впоследствии вошел и человек.

Так представлял себе древний грек начало всех начал, воплощая в мифах свое понимание истоков жизни, развития божественного и человеческого существования. Миф (греч. рлИкх; — сказание) — это попытка понять и объяснить мир, его происхождение, а также определить в нем место богов, героев и людей. Пусть для последующих эпох миф оказался не более чем замечательным художественным вымыслом, отразившим не только ограниченность знаний, но и примитивность научного (с исторически более поздней точки зрения) мышления. Несмотря на все различия в подходе к мифу, общепризнанно, что для древнейшего человека он был, прежде всего, подлинной историей, уходившей своими корнями в давно исчезнувший мир божественных и героических деяний. Даже вопреки тому, что мифические боги были запечатлены в сознании народа по образу и подобию своего создателя — человека, вопреки зачастую критическому и ироническому отношению к некоторым своим богам, для древнего грека мифические события почти всегда были отражением реальности многовековой давности. Не случайно в античном мире получили широкое распространение идеи греческого ученого Эвгемера (IV в. до н. э.), трактовавшего мифы как стертые временем следы исторических событий далекого прошлого. Этой же линии следовал и римлянин Энний (239—168 гг. до н. э.). Вот почему схолиасты (от греч. oxoA. ii — занятие на досуге), стремившиеся прояснить для своих современников и будущих поколений содержание мифов, всегда называли их «историями».

Однако миф — это не только история. Миф — это и стремление к объяснению природы и ее стихий. Невозможность понять их естественно-физический смысл привела к необходимости персонификации, то есть к воплощению чуть ли не каждого элемента природы и каждой стихии опять-таки в образах богов, демонов, нимф и т. д. В таком случае действия стихий легче поддавались объяснению, ибо тогда все сводилось к поступкам тех, кто олицетворял ту или иную стихию: Гея —земля, Гефест — огонь, Гера —воздух, Артемида — луна и т. д. Правда, в мифологическом своде такие отождествления были не всегда одинаковы и имели довольно широкую амплитуду. Например, Зевс — это и небесный свод, и молния; море — и Посейдон, и старец Нерей и т. д. Но даже при всей многоликости таких параллелей создавалась иллюзия понимания сути явлений: молния толковалась как гнев Зевса, морской шторм — как результат действий Посейдона, землетрясение — как следствие активности гиганта Пифона и т. д. Значит, в таких случаях образ и явление, образ и предмет всегда совпадали. В этом и заключается особенность мифологического мышления.

Миф — один из способов освоения человеком окружающей действительности и самопознания. Исследуя свою суть, он запечатлел результаты изысканий в человекоподобных богах. Так были организованы религиозные представления древних греков. Подобное художественное отражение мира выявило величайший творческий потенциал древнегреческого народа, послуживший важнейшей причиной распространения и долголетия греческой мифологии.

Избранный древними греками способ освещения окружающей действительности должен был привести к многобожию (политеизму). Ведь многочисленные явления природы, моря, реки, озера, горы, леса, долины требовали своих собственных божеств, благодаря которым их можно было бы включить в единую религиозную систему мироздания. Такая тенденция характерна не только для Древней Греции. Хорошо известно, что в Древнем Риме культ того или иного бога утверждался чаще всего при стремлении решить конкретную актуальную задачу государственной или общественной жизни. Когда проглатывал и верил, что таким способом спасет собственную власть от любых притязаний. Но, как и следовало ожидать, Рее надоело такое обращение с ее потомством и она, как истинная женщина, решила спасти хотя бы одного из своих детей. Им оказался Зевс. Подсунув прожорливому Кроносу вместо новорожденного младенца камень, она спасла Зевса. Проглотив камень, Кронос думал, что покончил с возможным претендентом на свой трон. Так был спасен будущий победитель Кроноса, воцарение которого стало новым и последним, по мифологическим представлениям, крупным этапом теогонии.

В биографии Зевса есть эпизод, который является крайне важным для музыкальной мифологии.

Спасая только что рожденного Зевса от Кроноса, Рея поручила своим жрецам-куретам спрятать Зевса и воспитать его. Куреты перенесли Зевса на остров Крит. Но младенец, как и все новорожденные, кричал и плакал. Чтобы эти звуки не достигли слуха Кроноса, куреты постоянно исполняли воинскую пляску, гремя щитами и оружием. Создаваемый ими шум заглушал крик младенца.

Здесь мы впервые сталкиваемся с мифическими звуконосителями. Вне сомнения, пляска куретов является отражением реальной жизни Древней Греции, где танец, особенно воинский, занимал важное место в воспитании будущих граждан некоторых городов-государств. В мифе лишь запечатлено это обстоятельство, и Зевс, естественно, получает воспитание, типичное для многих эллинов. Следовательно, звуковое оформление танца куретов — не что иное, как передающаяся в мифе особенность древнегреческого танца. Конечно, это еще не танцевальная музыка в полном смысле слова, а скорее воплощение некоего ритмического сопровождения, характеризующегося серией звуков, лишенных интонационно точной высоты, но организованных в определенную ритмическую систему.

Не случайно в греческой мифологии куреты зачастую отождествляются с загадочными идейскими дактилями. Как можно судить по их названию, эти мифические существа связывались с Идой — горной цепью во Фригии. Существительное же «6актиХо<;» (дактилос) означает «палец». Лексикограф II века Поллукс в своем произведении «Ономастикон» (II 156), посвященном описанию смысла различных древних терминов (ovopa — имя, название), поясняет обозначение «идейские дактили». По его определению пальцы руки являются первыми символами исчисления, и посредством тех же пальцев рук создаются все вещи. Поэтому идейские дактили рассматривались как изобретатели счета и музыкального ритма. Ведь ритм и счет — категории близкие по своей природе, так как в основе каждой ритмической организации лежит числовая закономерность. В знаменитом труде Павсания (И век) «Описание Эллады» (V, 4) сообщается, что Рея поручила охрану новорожденного Зевса все тем же на Рим надвигалась какая-либо беда, мудрый сенат обращался за помощью к жрецам. Те, в свою очередь, открывали пожелтевшие свитки древнейших «Сивиллиных книг», составленных, по преданию, еще на самой заре Рима прорицательницей Сивиллой Кумской. Затем сенат получал, как правило, неизменный совет жрецов: ввести в Риме новое божество, которое своим добрым отношением к римлянам отвратит нависшую над ними беду. Так постепенно пополнялся римский пантеон. Даже римские полководцы нередко обращались к богам вражеских народов с призывом перейти на их сторону и обещали обеспечить чужеземных богов храмом и жрецами. История Рима внает много случаев, * когда боги порабощенных народов поселялись на его улицах в собственных храмах. Каждому из них не только находилось место в пантеоне, но и собственное дело.

Народ-труженик и народ-мастер «лепил» богов и героев, подобных себе. Удивительный кузнец Гефест, создающий неповторимые изделия, замечательный возница Фаэтон, искусно правящий колесницей, в которую впряжены огненные кони бога солнца Гелиоса, великие воители Арес и Афина, уникально, божественно владеющие оружием, отличный пастух Гермес, один справляющийся с бесчисленными стадами. Все это отражение популярных в древнем мире занятий и ремесел.

Среди них не последнее место занимало и искусство музыки. В самом деле, вряд ли можно найти другую религию, где бы столько богов и богинь покровительствовали музыке. Ни в каком другом собрании мифов так детально не освещены различные аспекты музыкально-творческой деятельности. Здесь сосредоточен бесценный материал не только для постижения особенностей самого музыкально-художественного дела, но и вообще для проникновения в тайны античного понимания музыки, как средства эстетического освоения действительности. Чтобы верно уяснить весь комплекс этих воззрений, вспомним содержание интересующих нас мифов, связанных с теогонией, то есть с происхождением и родословной богов.