Очерк истории становления социологического знания

Как правило, оформление новой науки (так же как и выделение в самостоятельную науку направлений, существовавших прежде как субдисциплины некой «материнской» науки) происходит тогда, когда накапливается достаточно большое количество отдельных сведений и фактов, которые требуют переосмысления и, главное, систематизации.

«Люди начинают размышлять лишь тогда, когда рутина их жизни по той или иной причине прерывается чем-то, что они рассматривают в качестве проблемы. Большая часть раздумий — это уже форма решения проблемы. Большинство людей прибегают к этой ужасающей форме деятельности, только когда они вынуждены это делать. Если бы не возникало такой необходимости, никто бы этого не делал. Размышление не только болезненно, но и отнимает много времени… Это справедливо и в отношении социального опыта… Люди всегда жили в обществе. Но люди начинают размышлять об обществе только тогда, когда последнее — по каким бы то ни было причинам — становится для них проблемой. Это может произойти в результате какой-то катастрофы в их индивидуальной биографии или в результате широкомасштабных событий в том обществе, в котором они живут. Поэтому общество и его институты становятся проблемой как для индивида, который наконец открыл для себя, что больше не может терпеть свою жену, так и для индивида, чья страна оказалась ввергнутой в войну. В любом случае, когда ровное течение рутинного опыта будет прервано, он почти неизбежно будет принужден к тому, чтобы размышлять, но меньшей мере о некоторых аспектах этого опыта, и, если он, но своему характеру расположен к этому, то постепенно подойдет к тому, чтобы задать некоторые довольно далеко идущие вопросы об обществе как таковом»^[1].

История становления любой области знания полна захватывающих сюжетов и человеческих трагедий, ошибок и заблуждений, надежд и прозрений. Не составляет исключения и история социологии, тем более что людей всегда интересовало, как устроено общество, почему одни ведут себя так, а не иначе, чем объясняются те или иные перемены в их жизни. В древних и средневековых обществах накоплены бесчисленные наблюдения о человеческом поведении. Эти наблюдения, конечно, еще не были тем, что мы называем наукой, но они часто становились основой для моральных кодексов.

В специальных работах по истории социологии можно найти достаточно материала о том периоде, который называется протоили предсоциологией^[2]. Мы не будем останавливаться на нем и начнем свой очерк с имен мыслителей, которые считаются основателями научного изучения общества, — француза Огюста Конта и британца Герберта Спенсера.

Появление тех или иных направлений знания всегда имеет свои корни в наличном состоянии общества. Середина XIX в., когда и возникает обоснование необходимости теоретического описания общества, была тревожным периодом в европейской истории. К этому времени, в революции 1789 г., была свергнута французская монархия, побежден Наполеон в его стремлении завоевать Европу и Россию. Во Франции, Германии, Англии шел процесс интенсивного становления и развития основ буржуазного общества. Происходила перегруппировка социальных сил, возникали новые движения и политические партии, по-новому дифференцировалась социальная структура. Появилась потребность в понимании новых социальных процессов, понимании, которое основывалось бы на пересечении теоретического и эмпирического пластов знания и формировало бы вектор совершенствования общества.

Огюст Конт (1798—1857) полагал, что теоретическая наука об обществе и систематическое исследование социального поведения людей необходимы для выстраивания рационального человеческого взаимодействия (отметим его обеспокоенность остаточными проявлениями революционных настроений во Франции). Его позиция была, по сути, довольно честолюбивым вызовом неоперившейся дисциплине, которую он первоначально называл «социальной физикой».

Однако именно О. Конту принадлежит введение как самого понятия «социология», так и ряда других родственных терминов: «социологическая наука», «позитивная социология», «общая социология». Он пытался отмежеваться от спекулятивной социальной философии и вывести науку об обществе в пласт научного знания, опирающегося на общенаучные методы: наблюдение, эксперимент, сравнительный (компаративный) анализ, а самое главное — научиться подчинять научные концепции фактам. О. Конт помещал социологию на вершину иерархии наук, он называл ее «королевой», а носителей социологического знания — «учеными-священниками».

Вторым основателем социологии был Герберт Спенсер (1820—1903). Живший в относительно спокойной и преуспевающей Англии, Спенсер не чувствовал себя вынужденным исправлять или улучшать общество, но надеялся исследовать общество более глубоко, чем это было сделано до него. Г. Спенсер был знаком с работами О. Конта, более того, немало страниц в его работах посвящено критике контовских идей. Все же в большей мере он оказался под влиянием учения Ч. Дарвина о происхождении видов. Опираясь на концепцию Ч. Дарвина, Спенсер использовал ее в качестве аналога для объяснения социальных изменений, он переносил также эволюционистские представления Дарвина о естественных основаниях выживания на общество, утверждая, что-то, что некоторые люди богаты, в то время как другие бедны — это следствие естественного хода социальной истории.

«Итак, вот общий очерк доказательств, оправдывающих доведенное до мелочей сравнение обществ с живыми организмами. Что те и другие постепенно увеличиваются в массе своей, мало-помалу осложняются, а части их в то же время приходят в большую взаимную зависимость; что те и другие продолжают жить как целые, между тем как поколения составляющих их единиц одно за другим появляются и исчезают, — все это поразительные особенности, которые проявляются политическими телами наравне со всеми живыми телами и в которых оба рода тел, сходясь между собой, разнятся от всех прочих явлений»^[3].

Подчеркнем, однако, что, несмотря на их очевидные различия, Огюст Конт и Герберт Спенсер аргументировали принципиально новый в сравнении с их предшественниками подход к обществу: социальное поведение может и должно изучаться систематически.

Эмиль Дюркгейм (1858—1917) принял эстафету от О. Конта и Г. Спенсера. Ученый получил образование и во Франции, и в Германии и имел внушительную академическую репутацию. Это совсем не случайно: не так уж много социологов, внесших вклад в столь различные области в пределах научной дисциплины. Многие его подходы сохраняют свою актуальность и используются в качестве методологической основы в современных исследованиях. Известен его афоризм о необходимости «относиться к социальным фактам, как к вещам»:

«Социальным фактом является всякий способ действий, устоявшийся или нет, способный оказывать на индивида внешнее принуждение; или иначе: распространенный на всем протяжении данного общества, имеющий в то же время свое собственное существование, независимое от его индивидуальных проявлений»^[4].

Главная мысль этого тезиса в том, что общество — это объективная данность, которая существует и воспроизводит себя вне и независимо от индивидуальной воли составляющих это общество людей, общество давит на людей, навязывает им нормы и правила, люди несвободны в своем волеизъявлении. Сам Э. Дюркгейм считал эту идею центральной в своей концептуальной системе. И действительно, она является важной для современного функционализма.

Э. Дюркгейма будут помнить также за идею о том, что человеческое поведение не может быть полностью понято в индивидуалистических рамках, а только в пределах большего социального контекста. Исследуя природу «коллективного сознания», он обратился к опыту религиозных убеждений и действий у австралийских аборигенов и пришел к выводу, что одна из важнейших функций религии — формирование символического представления общества, где убеждения и действия в отношении «священного» постоянно подтверждают общинные ценности, укрепляют солидарность группы. На этой основе современная социология исследует спектр функциональных эквивалентов религии во все более светских современных обществах.

Чрезвычайно точным и востребованным оказалось понятие аномии, введенное Э. Дюркгеймом в связи с анализом последствий растущего разделения труда в индустриальных обществах. Аномия возникает в ситуации ценностного вакуума в обществе, когда социальный контроль индивидуального поведения стал неэффективным. Люди часто теряют смысл свой деятельности в период глубоких социальных перемен, они оказываются неспособны справиться с новой социальной окружающей средой. В данном случае Э. Дюркгейм разделял веру О. Конта в то, что социология должна обеспечить направленность социальных изменений.

К ряду особо актуальных относится и его знаменитая работа «Самоубийство»^[5]. Проанализировав статистику и характер самоубийств во Франции, Англии и Дании, Э. Дюркгейм выделил в этом тревожащем явлении четыре категории, отражающие специфические отношения между индивидуумом и обществом в терминах солидарности группы.

В альтруистическом самоубийстве человек чувствует глубокий смысл морального обязательства и ставит благосостояние группы выше его собственного выживания: пойманный шпион глотает капсулу яда, чтобы не раскрыть тайну, в простых обществах совершают самоубийство старые и слабые. Эгоистическое самоубийство вызывается чрезмерной индивидуализацией в современных обществах, когда человек не ощущает сильной связи с обществом и нс затрагивается социальными ограничениями против самоубийственного поведения. Когда же общество испытывает недостаток в четких правилах социального поведения и терпят крушение нормальные социальные ожидания, распространены аномические самоубийства. Например, в ситуации экономических кризисов, когда люди теряют все их сбережения и оказываются неспособны справиться с неудачей. Социологи обычно сосредоточиваются на этих трех типах самоубийства, но Дюркгейм идентифицировал четвертый тип, фаталистическое самоубийство. Оно связано с бессилием, которое люди чувствуют, когда их жизни регулируются до невыносимой степени и нет простора для автономного действия, кроме смерти (например, заключенные в тюрьме).

Сама процедура типологизации, проведенная Э. Дюркгеймом, — образец макросоциологического исследования.

Макс Вебер (1864—1920) — немецкий экономист, историк и крупнейший социолог, один из основателей Немецкого социологического общества, чьи произведения считаются классикой социологии. Он учился в университетах Гейдельберга, Берлина и Геттингена, а преподавал в университетах Берлина, Фрайбурга и Гейдельберга, Вены, Мюнхена. Научная продукция М. Вебера огромна по охвату. Его работа «Протестантская этика и дух капитализма» служит фундаментальным образцом подхода к анализу связи религии и типа хозяйственной культуры. Концепция «понимающей социологии» М. Вебера определила дальнейшее развитие социальнонаучного знания в XX в. Он полагал, что социология способна понимать и осмысливать социальное действие, находить его причины, для чего надо исследовать все многообразие идей, представлений, мировоззрений, то есть исследовать культуру. Он обратил внимание на то, что большую часть социального поведения невозможно проанализировать с помощью объективных критериев, которые мы используем, чтобы измерить вес или температуру. Чтобы с достаточной степенью полноты постигнуть поведение людей, мы должны узнать, как сами люди рассматривают и объясняют свое поведение.

М. Веберу мы обязаны созданием, в частности, теории идеальных типов — ключевого концептуального инструмента социологии. Идеальный тип — это модель, которая служит измеряющим критерием для оценки социального действия. Таких типов четыре: целерациональное действие, ценностнорациональное действие, традиционное действие и аффективное действие. Установление отличия реального процесса от идеально-типической конструкции облегчает, по Веберу, понимание подлинных мотивов социального действия.

Ученый идентифицировал различные характеристики бюрократии как идеальный тип, его цель состояла в том, чтобы обеспечить стандарт для измерения степени бюрократизации в фактических организациях. Позже понятие идеального типа будет использоваться социологами, чтобы изучить семейство, религию, власть, экономические системы, а также чтобы продолжать анализировать бюрократию. Мы рекомендовали бы будущим экономистам непременно прочитать книгу «Протестантская этика и дух капитализма», будущим политикам и управленцам — «Политика как призвание и профессия», а всем, кто видит себя в роли исследователя, — «Наука как призвание и профессия»^[6].

Несмотря на то что профессиональные карьеры Э. Дюркгейма и М. Вебера развивались почти одновременно, они никогда не встречались и, вероятно, не знали о существовании друг друга, не говоря уже об идеях. Но оба знали о К. Марксе и реагировали на его работы. В ряде случаев их идеи были прямым ответом на тезисы К. Маркса. Так, М. Вебер не разделял оптимизма К. Маркса относительно возможностей освобождения, будто бы присущих социализму, предполагая, что, напротив, централизация экономической и политической власти приведет к расширению бюрократии и тем самым усугубит проблемы, мешающие свободе.

Карл Маркс (1818—1883) получил образование в университетах Бонна и Берлина, где изучал философию и право, занимался наукой, журналистикой и политикой. В отличие от других Маркс был настолько критичен к существующим учреждениям Германии, что обычная академическая карьера была для него невозможна, и большая часть его жизни прошла в изгнании. Ряд своих работ он написал в соавторстве с соратником и другом Фридрихом Энгельсом (1820—1895). Самые знаменитые — «Нищета философии», «Манифест коммунистической партии», «Капитал»^[7]. Вне зависимости от того, что интересы К. Маркса выходили далеко за рамки социологии (да и сам он не рассматривал себя как социолог), многие его идеи, имея последователей либо вызывая дискуссии и несогласия, — это огромный вклад в развитие представлений об обществе. В соответствии с материалистическим пониманием истории глубинной причиной развития общества служат не идеи, а материальные производительные силы.

Основываясь на теории Г.-В.-Ф. Гегеля, Маркс сосредоточился на конфликте между социальными классами, представленными индустриальными рабочими и владельцами капиталистической собственности. Маркс и Энгельс утверждали, что рабочий класс должен свергнуть существующую антагонистичную классовую систему и освободиться от эксплуатации. Тезис о том, что история могла быть понята как диалектика неизбежных конфликтов между экономическими группами, формирует, в частности, основание для современной социологической теории конфликта.

Социология XX в. подарила обществу целый веер новых идей, способствующих лучшему пониманию социальной жизни, она достигла серьезных результатов и в сфере эмпирической науки. Многие концепции, появившиеся в этот период, рассматриваются в дальнейших главах учебника в связи с анализом социологической проблематики, поэтому здесь мы осуществим обзор наиболее значительных теоретических традиций, повлиявших на дальнейшее развитие социологии. Это функционализм, теория конфликта и символический интеракционизм, а также феминизм, который набирает силу в последние десятилетия, в определенной мере корректируя пробелы предшествующих ему подходов.

Функционалистские теории направлены на объяснение социальных учреждений прежде всего с точки зрения тех функций, которые они выполняют. Этот подход берет свое начало в идеях Г. Спенсера и Э. Дюркгейма. В начале XX в. его развивали британские антропологи А. Р. РадклиффБраун и Б. Малиновский, рассматривавшие общество как систему взаимозависимых частей, которые действуют совместно для удовлетворения различных социальных потребностей. К середине XX в. структурный функционализм стал доминирующим теоретическим подходом в западной и американской социологии. Вершиной этого периода считают Толкотта Парсонса (1902—1979), профессора Гарвардского университета, и его ученика Роберта Мертона (1910—2003), известного своими работами, посвященными бюрократии, роли науки и массовых коммуникаций, а также теориям среднего уровня. К 1970;м гг. функционализм исчерпал себя: считается, что точка была поставлена американским социологом О. Гоулднером в работе «Надвигающийся кризис в западной социологии»^[8]. В 1990;е гг. возник некоторый всплеск интереса к функционализму, но этот интерес довольно быстро исчерпал себя. Тем не менее функционализм сохраняет свое значение, в особенности при анализе состояния социального порядка и социального изменения.

Выделим четыре тезиса, составляющих основу функционалистского подхода.

Во-первых, человеческое поведение управляется устойчивыми образцами социальных отношений, или социальных структур. В иоле рассмотрения функционалистов обычно включены макроструктуры. Так, Э. Дюркгейм показал связь типов социальной солидарности с формами самоубийства.

Во-вторых, социальные структуры могут поддерживать, а могут и подрывать социальную стабильность. Результат зависит от того, как части общества сосуществуют в рамках целого (по Э. Дюркгейму, уровень социальной солидарности) и какой вклад каждая из этих частей вносит в общую стабильность. Скажем, одни аспекты неустойчивости приводят к росту самоубийств, а другие — к росту числа забастовок. Именно эта идея дала основания тому, что иногда ее сторонников называют структурными функционалистами.

В-третьих, социальные структуры базируются на ценностях, которые разделяются всеми, являясь своего рода моральным цементом и влияя на уровень социальной солидарности.

В-четвертых, восстановление равновесия — эффективный способ решения большинства социальных проблем. Э. Дюркгейм подчеркивал, что если бы в конце XIX в. в Европе были созданы новые ассоциации предпринимателей и рабочих, которые понизили бы ожидания рабочих от жизни, то повысилась бы социальная солидарность: сократилось бы количество забастовок и самоубийств. В этом плане функционализм был консервативным ответом на социальные волнения во Франции конца XIX в. Более либеральная позиция должна была бы предложить другой путь снижения недовольства людей, в частности расширение спектра возможностей подъема вверх, но социальной лестнице.

Период Великой депрессии в США 1930;х гг. активизировал поиск путей восстановления социального равновесия, в том числе и в рамках функционализма. Однако если Т. Парсонс утверждал, что общество только тогда находится в равновесии, когда семья успешно растит новые поколения, военные защищают общество от внешних угроз, школы транслируют молодежи навыки и ценности, то Р. Мертон подходил более гибко к этому вопросу. Критикуя Т. Парсонса за преувеличение роли социальных учреждений в достижении социальной гармонии, он ввел понятие дисфункций, к которым могут приводить действия социальных структур, а также скрытых функций, то есть непреднамеренных и менее очевидных, в противовес декларациям, которые открыты и легко наблюдаемы. Например, декларативная функция школы — трансляция навыков от одного поколения к другому, а скрытая функция — в том, чтобы поощрить развитие отдельной культуры молодежи, которая часто находится в противоречии с ценностями родителей.

Теория конфликта (а реально совокупность теорий) выстраивалась в 1960;х гг. в противовес преобладанию парсонианского структурного функционализма с его акцентом на том, что общества управляемы в соответствии с ценностями, разделяемыми его членами. Функционализм подвергся критике за игнорирование конфликтов ценностей и интересов в человеческих обществах или рассмотрение их как второстепенных явлений. В качестве альтернативы был предложен подход к интеграции общества с выделением особой роли власти и принуждения.

Социологи XX в., работавшие в рамках этого направления (О. Гоулднер, Р. Дарендорф, Д. Локвуд), опирались на работы К. Маркса, М. Вебера, Г. Зиммеля, развивая их применительно к новой реальности жизни обществ. Так, Р. Дарендорф предложил переработку традиционных концепций класса, основанных на отношении к собственности на средства производства, заменив их определением класса с точки зрения моделей власти. Сохраняя понятие классового конфликта, Дарендорф обращает внимание на то, что в наиболее развитых капиталистических обществах он подвергся процессу институционализации, т. е. упорядочивания, социальных действий^[9].

Основные положения теории конфликта следующие.

Во-первых, теория включает в поле своего анализа структуры макроуровня, как, например, борьба между людьми, находящимися на разных ступенях социальной лестницы.

Во-вторых, она анализирует образцы социального неравенства и процессы, которые ими порождаются.

В-третьих, она акцентирует внимание на изменениях, направленных на сокращение социального неравенства и социальных привилегий для снижения уровня конфликтности общества и роста человеческого благосостояния.

Так, идеальной моделью, по К. Марксу, выступает коммунистическое общество, положившее конец частной собственности, где каждый работает по способностям, а получает по потребностям. В то же время М. Вебер подверг сомнению предсказания К. Маркса о неизбежном крахе капитализма. Он увидел быстрый рост сектора обслуживания и изменения в статусе занятых в этой сфере лиц. Кроме того, М. Вебер подчеркивал, что конфликт между классами — не единственная движущая сила истории, обращая внимание на такие важные источники исторических перемен, как политика и религия.

Классические образцы теории конфликта, показавшие фундаментальную важность конфликта в социальной жизни, послужили основой для современной теории конфликта. В ее пространстве — проблемы расовых, этнических конфликтов, рассмотрение общества с точки зрения комплекса конкурирующих интересов, в частности в гендерном аспекте, а также через призму «властных элит» (Ч. Миллс^[10]).

Истоки теоретического подхода, который получил название символического интеракционизма, лежат в «понимающей социологии» М. Вебера. Однако прямым предшественником этого подхода считают Ч. X. Кули (1864—1929), который отмечал, что в наших представлениях о самих себе огромную роль играет то, как нас видят другие, и мы смотримся в это видение, как в зеркало, и судим о себе по этому отражению^[11].

Важное место в становлении концепции символического интеракционизма принадлежит одному из основателей Чикагской школы У. А. Томасу (1863—1947), обратившему внимание на бесконечное многообразие субъективных мотивов, которые могут лежать за внешне одинаковыми формами поведения. Для объяснения этого эффекта он ввел два важных методологических понятия: установка и определение ситуации. Особая модель поведения человека обусловлена типами ситуаций и особенностями опыта, приобретенного индивидом в ходе его жизни^[12][13][14].

Сам термин «символический интеракционизм» был впервые применен в 1937 г. социологом X. Блумером⁴ (1900—1987), учеником основоположника современного символического интеракционизма Джорджа Герберта Мида⁵ (1863—1931), американского философа-прагматика, социолога и социального психолога, работавшего в Чикагском университете.

В отличие от функционалистов и сторонников теории конфликта, которые полагают, что сообщества людей — богатые или бедные, мужчины или женщины — формируют их поведение, интеракционисты обращали внимание на то, что важную роль в поведении людей играет их индивидуальная идентичность. Она формируется в ходе взаимодействия с другими людьми в конкретных социальных обстоятельствах: два человека, принадлежащие к одному и тому же сообществу, могут по-разному реагировать на однотипные социальные обстоятельства, так как они интерпретируют их индивидуально. Эта индивидуальность возникает в процессе социального взаимодействия, когда человек принимает роль «другого», делает позиции предполагаемых и реальных «других» своими, усваивает ценности группы как свои собственные.

Можно выделить следующие отличительные особенности символического интеракционизма.

Во-первых, это теория микроуровня, в отличие от функционализма и теории конфликта, представляющих макроуровень анализа.

Во-вторых, символический интеракционизм подчеркивает, что люди поступают с вещами на основе тех значений, которые имеют для них эти вещи. Из этого следует, что адекватное объяснение социального поведения возможно лишь в ситуации понимания этих субъективных значений.

В-третьих, люди вступают в социальное взаимодействие, создавая его драматургию. Как отмечал канадско-американский социолог Ирвинг Гофман (1922—1982), один из самых влиятельных социологов этого направления, люди используют множество путей, чтобы в повседневной жизни предстать перед другими людьми в лучшем свете. Он сравнивал социальное взаимодействие с полностью организованной пьесой, где человек играет роль на сцене и за кулисами, где возраст, пол, другие характеристики могут помочь в раскрытии индивидуального творческого потенциала^[15].

В-четвертых, сосредоточиваясь на субъективных значениях, люди иногда придерживаются непопулярных и неофициальных точек зрения, что требует понимания и терпимости по отношению к ним других людей.

Феминистские теории занимают все более основательное место и в социально-научных исследованиях, и в учебно-справочной литературе, особенно на Западе. Однако в пору становления социологии их удельный вес был незначителен, что объясняется вполне понятными причинами: феминистская проблематика интересовала преимущественно женщин-исследователей, а их в ранней истории социологии было крайне мало. Социальные нормы, принятые в обществах XIX в., не позволяли большинству лиц женского пола получать высшее образование и заниматься исследовательской работой. Женщины, все же ставшие известными в социологии, имели, как правило, необычные биографии. Они обращали внимание в своих работах на те проблемы, которые игнорировались основателями социологии — К. Марксом, Э. Дюркгеймом, М. Вебером, Дж. Мидом.

Первым социологом-женщиной и при этом основателем феминистской тематики считается англичанка Гарриет Мартинео (1802—1876). Она перевела труды О. Конга на английский язык и написала одну из первых книг, но методам исследования общества. В иоле ее зрения было также изучение рабства и гендерного неравенства^[16].

Другая выдающаяся личность — Джейн Адамс (1860— 1935). В начале XX в. вместе с несколькими другими женщинами из состоятельных семей она обучалась социологии в американском университете, планируя остаться там в качестве профессора. Однако кандидатуры женщин были отклонены факультетским руководством, что вынудило их обратиться к социальной работе. Д. Адамс организовала убежище для жителей трущоб, обеспечив на этой базе возможность исследовательской работы для социологов Чикагского университета. Ее усилия были вознаграждены — в 1931 г. она стала лауреатом Нобелевской премии.

Несмотря на активность феминистского движения, оно не имело серьезного воздействия на социологию вплоть до середины 1960;х гг., когда женское движение стало невозможно не учитывать в социальной науке. Проблема неравенства между мужчинами и женщинами обрела серьезный статус в гендерных исследованиях, оказывая влияние на другие проблемы, исследуемые социологией, — стратификации, властных отношений, рынка труда.

Феминистские концепции разнообразны, однако можно выделить несколько общих, характерных для всего исследовательского поля особенностей данного подхода.

Во-первых, феминистские теории фокусируют различные аспекты проблемы мужского доминирования в современных обществах как на макро-, так и на микроуровнях. Этот вид социального неравенства не менее существен, чем любое другое неравенство — расовое, классовое.

Во-вторых, гендерное неравенство обусловлено не биологическими различиями, а структурами власти и социального «договора», в рамках которого мужчины имеют больше экономических, юридических, политических и культурных прав.

В-третьих, существующие образцы неравенства должны быть изменены в интересах всех членов общества. Главные источники неравенства — в различиях в воспитании и обучении мальчиков и девочек, в доступности образования, в праве на работу, в ограничениях на политическую деятельность, в неравном распределении обязанностей между мужчинами и женщинами.

В настоящее время общепризнано, что феминистская теория внесла вклад в значительную реконструкцию социологических перспектив во многих направлениях социальных исследований.

За границами данного очерка остались многие социологические школы и выдающиеся имена. Среди них есть те, кто работал в рамках названных направлений или интегрировал разные подходы. Есть свои особенности и у отечественной социологической традиции. Однако вся современная социология обязана основателям дисциплины. Названные выше идеи не исчерпывают всего пространства дисциплины. В дальнейшем, при изложении проблематики курса, мы продолжим представление наиболее значительных достижений социологической мысли.

Найдя ответ на вопрос «что изучает социология?» и определив ее место в системе научного знания, перейдем к поиску ответа на вопрос «как она это делает?», имея в виду базовые принципы построения социологического знания и основные методы исследования.

• [1] Бергер П., Бергер Б. Социология: биографический подход. М.: Академический проект, 2004. С. 41.
• [2] См.: Очерки, но истории теоретической социологии XX столетия (от М. Веберак Ю. Хабермасу, от Г. Зиммеля к постмодернизму) / Ю. Н. Давыдов, А. Б. Гофман, А. Д. Ковалев [и др.]. М., 1994; Социология: учебник / под ред. Д. В. Иванова. М.: Высшееобразование, 2005.
• [3] Спенсер Г. Опыты научные, политические и философские. Минск, 1999. С. 306.
• [4] Дюркгейм Э. Метод социологии // Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии / пер. с фр. и послесл. А. Б. Гофмана. М.: Наука, 1991. С. 421.
• [5] См. Дюркгейм Э. Самоубийство: социологический этюд. М., 1994.
• [6] Указанные работы содержатся в кн.: Вебер М. Избранные произведения: пер. с нем.М., 1990.
• [7] См.: Маркс К. Нищета философии; Манифест коммунистической партии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 4. 2-е изд. М., 1955; Его же. Капитал. Т. 3 // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т.25. Ч. II. 2-е изд. М., 1962.
• [8] См.: GouldnerA. The Coming Crisis of Western Sociology. N.Y.: Basic Books, 1970.
• [9] См.: Dahrendorf R. Class and Class Conflict in Industrial Sociology. Stanford, Calif. :Stanford University Press. 1959; Дарендорф P. Элементы теории социального конфликта //Социологические исследования. 1994. № 5; Его же. Тропы из утопии. М., 2002. С. 376.
• [10] См.: Миллс Ч. Властвующая элита. М., 1959.
• [11] См.: Cooley СИ. Primary group and human nature // ManisJ., MelzerB. Simbolic interaction: A reader in social psychology. Boston, 1972; Кули Ч. Социальная самость // Американскаясоциология: тексты. М., 1994; Его же. Человеческая природа и социальный порядок. М., 2001.
• [12] См.: Thomas W., Znaniecki F. The polish peasant in Europe and America. N.Y., 1927 ;Очерки по истории теоретической социологии XX столетия (от М. Вебера к Ю. Хабермасу, от Г. Зиммеля к постмодернизму). С. 208—210.
• [13] См.: Blunter Н. Symbolic Interactionism: Perspective and Method. Englewood Cliffs, N.J. :Prentice-Hall, 1969.
• [14] См.: Очерки по истории теоретической социологии XX столетия (от М. Веберак Ю. Хабермасу, от Г. Зиммеля к постмодернизму). С. 210—214.
• [15] См.: Гофман И. Анализ фреймов. Эссе об организации повседневного опыта. М., 2004 ;Coffman Е. The Prezentation of Self in Everyday Life. N.Y., 1959.
• [16] См.: МаП’теаи II. Society in America / ed. by S. M. Lipset. Garden City, N.Y.: Doubledav;[first pub.) 1962.