Политический экстремизм в современной россии

З.1 Структура и деятельность экстремистских организаций

В XXI в. экстремизм как весьма эффективный инструмент нелегитимного насильственного достижения политических целей получил широкое распространение в мире. Разворачиваясь в условиях глобализации и информационной революции, политический экстремизм гораздо более гибко, чем государственные структуры, принимает приспособленные к возникшим условиям организационные формы деятельности. Возникают экстремистские организации так называемого сетевого типа (сетевая структура), обладающие наибольшим потенциалом в современных информационно-коммуникативных условиях. Для них характерен автономный способ существования входящих в экстремистское сообщество периферийных группировок, взаимодействующих как с центром, так и между собой.

Особенно остро эта проблема стоит перед Россией, историческая особенность которой заключается в проживании на ее территории разного по этническому и религиозному составу населения. Так, на учете в МВД РФ состоит свыше 450 группировок экстремистской направленности общей численностью около 20 000 человек, в том числе в Москве — около 3700 человек, в СанктПетербурге — около 2700 человек, в Нижнем Новгороде — около 2000 человек, в Воронеже, Иркутске, Краснодаре, Красноярске, Омске, Пскове, Рязани, Ростове-на-Дону, Самаре, Саратове, Томске и Ярославле — от нескольких сотен до тысячи^[1]. По имеющейся официальной информации наибольшее количество экстремистски настроенных группировок отмечается на территории Республики Татарстан — 108, Краснодарского и Хабаровского краев — 23 и 36.

соответственно, в г. Санкт-Петербурге и Ленинградской области — 31, в г. Москве — 30 и Московской области — 32^[2].

По нашему мнению, приведенные данные слабо отражают как географию распространения экстремистских группировок (за пределами статистики остались регионы явно «проблемного» Северного Кавказа, а также Поволжья, Урала и Сибири), так и количественный состав экстремистских организаций. Вместе с тем следует отметить, что данные по количественному составу экстремистских организаций всегда будут лишь приблизительными с большой долей погрешности в итоговых цифрах. Это объяснимо структурой любой экстремистской организации, которая напоминает пирамиду, включающую в себя несколько уровней с разной степенью посвященности участников группировки. Так, помимо руководителей, активистов и рядовых исполнителей, у каждой экстремистской организации есть так называемые «сторонники», количество которых превосходит нередко в несколько раз количество участников самой организации. В тоже время деятельность таких вот «сторонников» зачастую носит «околоэкстремистский» тусовочный характер, выражаясь в поведении, весьма далеком от реальных экстремистских действий. Однако, как правило, в «контрольные» цифры различных ведомств попадают не только реальные активные участники праворадикальных и экстремистских объединений, действительно находящиеся в разработке правоохранительных структур, но и всевозможные «сторонники», друзья, друзья друзей, просто случайные знакомые и т. д.

Таким образом, учитывая приблизительность цифр в рассмотрении количественного состава экстремистских организаций, мы в своей работе хотели бы исследовать типовую структуру, источники финансирования, методы воздействия, возможные перспективы развития экстремистских организаций, действующих в современной России.

Следует отметить, что рассмотреть деятельность всех российских экстремистских организаций и групп не представляется возможным, поскольку, по данным МВД, в России только около 400.

группировок причисляют себя к движению скинхедов^[3], не считая всех остальных. Поэтому в своей работе мы исследуем деятельность лишь наиболее известных организаций (правых, левых, религиознополитических), реально использующих экстремистские методы борьбы для достижения своих политических целей. Причем проведенное на конкретном эмпирическом материале исследование позволит лучше понять организационную природу современного экстремизма, увидеть его сильные и слабые стороны, оценить возможные политические перспективы.

Возникновение и развитие любой экстремистской организации связано, во-первых, с наличием определенного комплекса идей (экстремистская идеология), а во-вторых, с появлением организационной структуры, объединяющей группу единомышленников для осуществления экстремистской деятельности. Экстремистская организация и ее деятельность — это не просто один из элементов экстремизма как сложного социального феномена, а завершающий этап его закономерного исторического развития (формирования). Аналогично и экстремистская идеология — это не просто основной, базисный элемент экстремизма, а начальный этап его зарождения и развития.

Процесс становления «новой», не имеющей предшествующей истории, экстремистской организации, на наш взгляд, проходит несколько этапов.

На первом этапе в обществе начинает формироваться определенная экстремистская идеология, представляющая собой вначале некий набор различных крайних идей, представлений, взглядов на формы и способы разрешения каких-либо актуальных социальных противоречий. На этом этапе будущие экстремисты (которых еще очень трудно идентифицировать в качестве таковых) — просто идеологи, «кухонные» теоретики, обдумывающие и обсуждающие соответствующие идеи. Они еще очень немногочисленны, их буквально единицы. Например, известная палестинская экстремистская организация ХАМАС возникла в 1986 г. в результате усилий всего 7 человек^[4].

На втором этапе зародившаяся экстремистская группа (ядро будущей организации) начинает расширять круг своего влияния, то есть приобретать своих сторонников, приверженцев, последователей, которые, усваивая взгляды идеологовосновоположников, начинают отстаивать и пропагандировать их в кругу людей, озабоченных социальными, политическими, экономическими, духовными проблемами общества. На этом этапе экстремисты — это уже достаточно широкие круги (как правило, десятки людей), интенсивно обсуждающие и проповедующие новые идеи. Но развитие здесь все еще ограничивается кругами «интеллектуалов», не имеющих выходов к широкой, массовой аудитории.

Третий этап — самый сложный для формирующейся экстремистской организации. Здесь дальнейшее развитие может пойти двумя основными путями. Во-первых (это наиболее ожидаемый вариант развития), новые идеи могут начать овладевать массами (сотнями и тысячами людей), чему во многом способствует определенно складывающаяся историческая ситуация и, конечно, деятельность популяризаторов, пропагандистов, проповедников данных идей. То есть обсуждение экстремистских идей выносится в широкие массы — «на улицу», «на площадь», «на рынок», в массовую литературу и в средства массовой информации. Во-вторых, вследствие каких-либо неудач на первом и втором этапах (отсутствие необходимых ресурсов, амбиции участников, непримиримые разногласия, отсутствие авторитетного лидера и т. д.) массового распространения данные идеи не получают, дальнейшее развитие затормаживается, возникшая группа «капсулируется», приобретая закрыто-сектантский характер (например, НСО, претендовавшее в начале 2000;х гг. на лидерство среди правоэкстремистских организаций). Вместе с тем второй путь развития не является помехой для существования группы и не отрицает возможности перерастания ее в массовую экстремистскую организацию при благоприятном стечении обстоятельств (например, развитие германской НСДАП до и после прихода туда А. Гитлера).

На четвертом этапе важную роль в становлении экстремистской организации начинают играть не только идеологи, но и главным образом авторитетные деятели-практики (организаторы), которые начинают разрабатывать как конкретные программы (планы) переустройства общества, так и определять контуры формирующейся организации. Решая данные задачи, они начинают вербовать уже не просто сторонников и приверженцев своих взглядов, а реальных исполнителей, готовых посвятить себя делу реализации этих планов и программ. Таким образом, из идеологической и теоретической областей экстремистские взгляды переносятся на практическую почву.

На последнем, пятом, этапе практически сформировавшаяся организация, набравшая достаточное число активистов и «боевиков», переходит к конкретным экстремистским действиям. При этом решающую роль здесь начинает играть поддержка сформировавшейся организации финансовыми и вообще материальными средствами. Ни одна организация не может развиваться без соответствующей материальной поддержки. Идеология и широкое сочувствие в обществе представляют лишь духовную основу ее деятельности, необходимую для поддержания личного энтузиазма ее членов, но только материальная поддержка обеспечивает достаточный размах и эффективность действий сколько-нибудь значительной экстремистской организации.

Таким образом, от зарождения идей в головах теоретиковидеалистов, через приобретение ими широкого, массового влияния в обществе, а затем к формированию действующей организации — таков путь развития феномена экстремизма, путь последовательного формирования его основных элементов.

Вместе с тем любая экстремистская организация внутренне структурирована, и поэтому необходимо остановиться на рассмотрении этого вопроса более конкретно.

Структура экстремистской организации никогда не являлась раз и навсегда устоявшейся, четко определенной, неизменной. Она в своем развитии прошла, на наш взгляд, два основных этапа. Первый этап связан с развитием организаций, имеющих жестко централизованную, пирамидальную структуру, основанную на принципе культивирования строгой иерархии между участниками организации. Фактически весь XX в. и раньше экстремистские организации в мире строились по принципу «пирамида», внутренне подразделяясь на вышестоящие и нижестоящие уровни. Такой же была структура праворадикальных и экстремистских организаций, действовавших в России в 1990;х — в начале 2000;х гг. В качестве примера можно обратиться к структуре достаточно известной в то время праворадикальной организации — «Русское национальное единство», возникшей в октябре 1990 г. и расколовшейся на несколько более мелких, но уже экстремистских группировок в 2000 г.

Первый уровень (высший) представляло руководство РНЕ — председатель (лидер) РНЕ А. П. Баркашов и его ближайшее окружение. Сюда входили, как правило, особо приближенные члены Центрального совета РНЕ (руководители крупнейших региональных организаций — Московской, Краснодарской, Ставропольской, Пермской, Калининградской), а также заместители руководителя РНЕ по работе с региональными организациями и по связям со СМИ.

Второй уровень — аппарат управления (штаб), состоящий из членов ЦС РНЕ (представители от наиболее активных региональных организаций) и руководителей направлений деятельности РНЕ (военно-патриотическое, идеологическое, финансовое, безопасности и т. д.).

Третий уровень — руководители региональных организаций: командир регионального отделения РНЕ, его заместители (по военно-патриотической работе, по идеологии, по материальному обеспечению организации), руководитель «карантина», члены PC (Региональный совет) — наиболее активные соратники РНЕ.

Четвертый уровень — соратники РНЕ — ядро, актив организации, люди, внесшие значительный вклад в развитие региональных отделений РНЕ. Как правило, региональная организация делилась на несколько партийных групп, действовавших по районам города, области, края и т. д. Соратники могли составлять как целую (отдельную) партгруппу, так и возглавлять группы сподвижников и сторонников РНЕ.

Пятый уровень — сподвижники РНЕ — кандидаты в соратники, люди, активно работающие в организации, но в силу недостаточно долгого срока пребывания в организации, отсутствия должного авторитета и т. п., еще неготовые стать соратниками. По истечении определенного срока (как правило, около года) и в результате активной деятельности претендент на звание «соратник РНЕ» получал характеристику своего непосредственного командира подразделения, принимал присягу на верность движению и переводился в разряд соратников. Сподвижники, так же как и соратники, делились на партгруппы, но руководителем группы мог быть только соратник, назначенный командиром регионального отделения РНЕ.

Шестой уровень (низший) — сторонники РНЕ, самая многочисленная категория, социальная опора РНЕ. Согласно одному из внутрипартийных документов РНЕ: «Сторонники — это люди, которые по различным причинам (возраст, семья, здоровье и т. д.) не могут систематически выполнять поручения. Они оказывают организации посильную помощь. Организуя ячейки и подразделения РНЕ по месту работы и жительства, сторонники ведут пропагандистскую и разъяснительную работу среди населения, помогают в создании материально-технической базы организации и т. д.»^[5]. На практике сторонники делились на районные партийные группы (так, например, в Московской организации существовали 33 группы) и привлекались преимущественно к расклейке и раздаче печатных материалов (листовки, газеты). В целом сторонники действительно были самой многочисленной категорией участников движения «Русское национальное единство», хотя точное их количество неизвестно и вряд ли когда-нибудь будет точно установлено. Движение РНЕ никогда не участвовало в выборах в ГД РФ (в 1999 г. избирательный блок «Спас», куда входили члены РНЕ, был снят с предвыборной гонки), и поэтому симпатии избирателей (возможный процент голосов) к этой организации также неизвестны.

Однако подобный принцип построения организации показал себя абсолютно бесперспективным с точки зрения конспиративной, подпольной деятельности. Правоохранительные органы Российской Федерации без особого труда отслеживали и брали под контроль связи и отношения внутри подобным образом организованных структур. Этим можно объяснить (одна из причин), что, несмотря на свою строгую дисциплину, иерархию, военизированный характер ни РНЕ, ни ННП, ни другие подобные организации так и не смогли подготовить и хотя бы попытаться провести решающий штурм власти, именуемый ими «национальной революцией».

Тогда как религиозно-политические экстремистские организации, главным образом исламистские, учтя опыт своих зарубежных соратников, стремились свои организации по принципу «пирамида» не строить. Так, еще вначале 1990;х гг. экстремистская организация ХАМАС, имевшая строгую пирамидальную организацию боевых групп и понесшая в связи с этим большие потери среди руководящего состава и рядовых боевиков, отказалась от жесткой централизации и провела реструктуризацию аппарата движения по новому принципу типа «виноградная гроздь» (другое название — «осевая структура»), в соответствии с которым боевые группы стали действовать автономно, поддерживая контакты между собой только через руководство. Однако все равно определенные элементы централизации оставались, поскольку кроме непосредственного руководителя боевой группы руководство операциями осуществляли представители центрального руководства, нередко знавшие участников группы лично, что также порой негативно влияло на конспирацию групп. В дальнейшем политическое руководство ХАМАС призвало всех своих членов самостоятельно наносить вред интересам Израиля, где это только возможно.

Подобную организацию типа «виноградная гроздь» имели и действующие в Чечне незаконные вооруженные формирования (НВФ) в 1990;х — начале 2000;х гг. Так, незаконное вооруженное формирование (соединение) чеченских сепаратистов состояло из руководства (командир и штаб) и двух группировок (до 500 человек каждая). Группировка делилась на 5−6 отрядов, которыми руководили амиры (полевые командиры). Отряд делился на 3 группы (боевая, диверсионная и вспомогательная). Данные группы могли действовать автономно, согласуя свои действия только лично с амиром отряда. В свою очередь, каждый отряд также действовал автономно, поддерживая связь только лично с командиром соединения (НВФ). Причем для проведения только действительно крупных операций командир соединения мог задействовать все отряды и группы, во всех остальных случаях они действовали автономно^[6].

Вместе с тем следует отметить, что православные и неоязыческие религиозно-политические организации принцип «виноградная гроздь» не использовали, поскольку были немногочисленны, бедны ресурсами и не предполагали жесткого противостояния с органами власти на основе ведения партизанской войны.

Принцип построения организации «виноградная гроздь» можно считать переходным, поскольку разительно отличаясь от классической «пирамиды» здесь все же оставалось место централизации, наличию явного руководящего центра, что делало сообщества экстремистов достаточно уязвимыми и в итоге заставило их искать новые формы организации деятельности.

Второй этап в развитии структуры экстремистской организации начался с распространения и применения на практике так называемого «сетевого принципа». Одним из первых обратил внимание на возможность построения сетевой организации Карлос Маригелла, выдвинувший положение о том, что группы городских партизан должны быть полностью автономны, иметь право на самостоятельное планирование и проведение террористических актов, и связь между собой не организационную, а на основе общности целей.

Данный сетевой способ построения экстремистской организации являлся развитием принципа «виноградная гроздь» и предполагал отсутствие единого управляющего органа на основе создания множества центров управления. То есть, например, предполагалось создавать автономные ячейки, а для их координации — консультационные советы руководителей ячеек. Внутри ячеек сети могут сосуществовать самые разные способы управления: демократические, иерархические, аморфные (на основе добровольного исполнения определенных обязанностей), комбинированные и т. д. По мнению П. Краснова: «Один из наиболее эффективных способов сетевого управления „экспертный“, при нем решения от всей ячейки по конкретному вопросу принимает человек, который признан ячейкой как наиболее компетентный в данном вопросе, он же несет всю ответственность за последствия. Этим способом управлялись даосские ячейки, возможно, самые древние и опытные из сетевых организаций»^[7].

Обычным для сетей является образование временных сообществ, создаваемых для решения конкретной задачи и самоликвидирующихся после ее выполнения. В результате отношения в организации пронизываются множеством сложных связей. Небольшие первичные ячейки специализируются на выполнении определенного рода задач: добывание информации, поиск источников финансирования, анализе, обеспечении безопасности, связи и т. д. Так, например, действовавшая в начале 2000;х гг. в Благовещенске-на-Амуре скинхед-группировка «Белые волки» нередко принимала участие в создании и деятельности различных организаций футбольных фанатов ФК «Амур» для получения финансовых средств на выезды в другие города с целью поддержки футбольной команды «Амур». Естественно, часть средств расходовалась на выпуск информационного листка «Белый волк», пропаганду расизма и национализма, приобретение снаряжения и травматического оружия.

Одними из первых правоэкстремистских сообществ данный сетевой принцип организации стали использовать в России скинхед-группировки. Так, для российского скин-движения всегда было характерно наличие отдельных организаций, групп, группочек и даже отдельных личностей, не нуждающихся в каком-либо внешнем управлении или координации. По мнению М. М. Соколова: «Подавляющее большинство бритоголовых не принадлежит к какой-либо из групп со строгой иерархией, а представляет собой множество неформальных объединений, которые полностью автономны в своей деятельности»^[8].

У большинства скинхед-групп не существует внутреннего учета, партийных списков и т. д. Как правило, такая группа внутренне распадается на ряд мелких группочек (ячеек), объединяющихся на основе личной дружбы, совместной учебы, места жительства, интересов и т. п. Лидер такой группки (ячейки) обладает определенным авторитетом, и поэтому подчинение ему осуществляется на добровольной основе. Однако в случае, если по каким-то причинам лидер теряет свой авторитет, то и его ячейка распадается.

Различные акции экстремистского характера (нападения на отдельных иммигрантов, иностранцев и т. п.) осуществляются такими ячейками самостоятельно, но для организации более массовых «операций» (погромы рынков, массовые беспорядки и т. д.) ячейки объединяются в более большие объединения — группу или сообщество из нескольких таких групп (например, в организации беспорядков на Манежной площади в декабре 2010 г. принимало участие большинство различных скинхедских и фанатских групп, ранее действовавших автономно). Но даже при осуществлении какой-то массовой акции такое объединение из нескольких групп не управляется каким-то одним руководителем или лидером. Как правило, решение на проведение акции принимают наиболее авторитетные соратники из разных группировок, встречающиеся и обговаривающие все детали и в случае провала несущие персональную ответственность за утечку информации, личные ошибки, неготовность своей группы и т. д.

Помимо существования отдельных ячеек (основной состав бритоголовых или на их сленге — «основа») при каждой или почти при каждой ячейке существует небольшая группа так называемых «пионеров» или «карланов» (термин от слова «карликовый», «маленький»). Это «кандидаты» в основной состав, которые в силу возраста (12−15 лет), отсутствия должной физической силы, необходимого опыта еще не могут быть причислены к «основе».

Однако они могут использоваться для сбора информации о потенциальном противнике, «дежуря» в районе рынков, общежитий, вокзалов и т. д. Подобной группой «пионеров» («карланов») может руководить достаточно авторитетный, опытный и, конечно, «взрослый» скинхед, который и несет личную ответственность за их подготовку.

Кроме того, помимо основного состава — «бойцов», группа бритоголовых может выделять из своей среды так называемых «идеологов», которые решают важные политические задачи, как, например, изменение или разработка новых аспектов идеологии, пропаганда и агитация (выпуск и распространение листовок, собственных газет и журналов — «фэнзинов»), создание и поддержание работы интернет-сайтов, организация продажи символики и атрибутики бритоголовых, создание рок-групп и т. д. В случае слабости группы, бедности ресурсами, небольшого опыта, возраста бритоголовые могут обращаться за подобной помощью к другим более «взрослым» организациям, главным образом, националистического толка. Начиная с 1990;х гг. и до сих пор бритоголовые пользовались и пользуются поддержкой таких организаций, как РНЕ, ННП, Партия свободы, ДПНИ, НСО, Славянский союз и т. и. Однако все попытки указанных и подобных организаций установить контроль, подчинить своему влиянию или интегрировать в свои структуры бритоголовых успеха не имели. Не в малой степени это объясняется иерархическим, жестко централизованным, на основе беспрекословного подчинения, принципом построения «взрослых» националистических организаций. Как отмечает исследователь данной проблемы С. В. Беликов: «По своей природе основная часть сегодняшнего российского скин-движения представляет собой скопление молодых расистов и фашиствующих неформалов, дикую вольницу, участники которой по самой своей природе, в силу буйного и дикого нрава, не склонны подчиняться кому бы то ни было»^[9]. В целом большинство малообразованных и недалеких представителей скинхед-групп не понимают и не желают понимать пользы взаимодействия с хорошо организованными политическими организациями правоэкстремистского толка. Что на практике серьезно мешает созданию многочисленной организованной действительно авторитетной правоэкстремистской структуры и, таким образом, серьезно ослабляет возможности правого экстремизма в России.

Вслед за скинхед-группами подобный сетевой принцип организации стали использовать и некоторые националистические организации, практикующие организацию и осуществление экстремистских акций: автономные организации РНЕ, отделения НСО, ячейки организации «Северное братство» и т. д. В качестве примера рассмотрим структуру автономных организаций РНЕ, согласно нормативному документу, подготовленному группой соратников Уральского отделения РНЕ (г. Богданович). Здесь предполагается, что «структурное формирование должно исходить из принципа „муравейник“, где каждый в силу своих навыков, способностей, природных качеств и задатков должен заниматься своим делом. После обучения следует формировать из людей отряды и группы численностью по 5 человек. Каждая из структур действует автономно друг от друга в режиме закрытости. Всякое соприкосновение и связь строжайше исключается, соратники должны знать только своего командира и лишь догадываться, что кроме них существуют еще и другие люди. Внешнее взаимодействие и координацию деятельности осуществляет лишь командир через координатора»^[10]. Таким образом, создание и функционирование подразделений РНЕ видится составителям документа на основе образования сети из автономных закрытых саморазвивающихся формирований (отряды и группы).

Создание данных формирований преследует достижение конкретной цели (политическая власть), чему способствует организация определенных видов деятельности. Авторы документа, определяя направления деятельности подразделений, достаточно конкретно ставят задачи: «Нанесение ударов и создание невыносимых условий для проживания и финансового благополучия пришлых иммигрантов (использование в целях профилактики тактики силового террора); нанесение превентивных ударов и осуществление террора в отношении лидеров тоталитарных сект; создание невыносимых условий для проживания и финансового благополучия для коррумпированных чиновников среднего и малого уровней (использование тактики террора, а также психологического террора); осуществление тактики силового террора в отношении представителей демократических СМИ; осуществление диверсионных операций на основных отраслях бизнеса пришлых иммигрантов с целью подрыва их экономики и благополучия; осуществление диверсионных операций против мест проживания пришлых иммигрантов и демократической элиты с целью подрыва благополучия их проживания (так в тексте. — Прим, авт.) и создания неуверенности в своей безопасности»^[11]. Такой достаточно большой отрывок документа мы процитировали, во-первых, с целью показать, что проблема политического экстремизма действительно актуальна для российского общества, несмотря на бытующую в определенных кругах точку зрения, что экстремизм — просто «выдумка» власти в целях подавления политической оппозиции в стране. И, во-вторых, создание экстремистской организации всегда предполагает провозглашение не только стратегической цели и тактических задач, но использование определенных способов борьбы, в данном случае — «тактика силового террора» и «осуществление диверсионных операций».

Недолгий период существования левоэкстремистских организаций, таких как РВС и НРА, не позволил левым экстремистам перейти к использованию сетевого принципа для построения своих структур. Тогда как современные леворадикальные организации уже вовсю применяют данный принцип в практической деятельности. Так, например, достаточно известная анархистская организация «Автономное действие» (АД), возникшая на основе объединения различных анархистских групп в январе 2002 г., строится по принципу создания автономных пространств, так называемых «альтернативных структур» внутри современного общества. На практике это выражается в формировании сети, состоящей из автономных федеративных групп, функционирующих на основе самоуправления, коллегиального принятия всех внутригрупповых решений и их выполнения всем коллективом. В тоже время особенностью любой анархистской группы является принцип добровольного участия в выполнении задуманного дела. То есть группа может принять большинством голосов какое-либо решение, но несогласные с ним члены группы могут отказаться его выполнять без угрозы быть неправильно понятыми или осужденными своими товарищами. Такое построение организации «Автономное действие» позволяет создать достаточно широкую сеть, состоящую из отдельных групп, группочек, а также отдельных анархистов, сотрудничающих с АД в индивидуальном порядке.

Вместе с тем создаваемые на современном этапе левоэкстремистские организации и группы будут уже, безусловно, строиться по сетевому принципу, как например, недавно возникшая экстремистская организация «Анархическая герилья».

В целом следует отметить, что к началу XXI в. в принципе завершилось совершенствование (переход на новый этап) организационного построения экстремистских сообществ. Некогда жестко централизованная, иерархическая система уступила место гибкой сетевой (неформальной) структуре, успешно приспосабливающейся к изменяющейся обстановке и имеющей больше возможностей для активного сочетания легальных и нелегальных способов политической борьбы.

Соответственно взаимодействия внутри боевой группы также носят достаточно гибкий характер, а роль каждого члена группы зависит от стоящей на данный момент задачи. Связи внутри экстремистской организации дополняются внешними неформальными контактами с лицами, не принадлежащими к ней, но зачастую даже помимо своей воли привлекаемыми для выполнения задач данной группы.

Таким образом, внутренние и внешние связи строго не регламентируются формальными рамками и обязанностями, а базируются на общих ценностях и нормах поведения, разделяемых членами экстремистской организации и сочувствующими.

Существенным нововведением стала система изолированных ячеек подпольной сети. Проведение крупной акции координируют, как правило, специальные «тройки». Поэтому для проведения конкретной операции формируются боевые группы из трех-пяти человек, в которых, как правило, знают только о выполняемой задаче. Такая система на практике, во-первых, обеспечивает конспиративность деятельности организации, а во-вторых, ограничивает размеры провала в случае ареста отдельных исполнителей.

В начале нового столетия значительно усовершенствовалось управление экстремистскими организациями. Ведь помимо разветвленной сети любое экстремистское сообщество имеет общепризнанного лидера или, как правило, группу лидеров. Такой лидер (например, у исламистов — шейх, у автономных структур РНЕ — коллективный Совет командиров и т. д.) очень редко осуществляет оперативное руководство операциями (так, например, за последнее время не был осужден за организацию экстремистской деятельности ни один из членов Совета командиров автономных ячеек РНЕ), для этого есть люди попроще. Лидеры — это хранители традиций, судьи в случае конфликта между ячейками и точки сбора соратников. Если ячейка разгромлена спецслужбами или просто самоликвидировалась (распалась), ничего страшного не происходит — люди выходят на окружение лидера (например, у ваххабитов — связи в определенных мечетях), и их выводят на новых братьев, соратников, товарищей.

Вместе с тем следует отметить, что сетевой принцип построения организации в последнее время существенно модернизировался. Так, например известный исследователь проблемы международного терроризма Ю. С. Горбунов считает, что «наибольшее распространение получила одна из сетевых моделей „полная матрица“ или так называемая SPINструктура (сегментированная, полицентричная, политически интегрированная сеть)»^[12].

В данной модели, построенной как сотовая структура, взаимодействуют несколько групп, имеющих различных лидеров и объединяющихся для решения общих задач. В этом случае организация как таковая формально не существует, так как нет единого названия, фиксированного членства, филиалов, харизматического лидера и т. д. Автономные ячейки-соты не нуждаются в формальной команде, чтобы исполнить, например, террористический акт, поскольку считают себя в состоянии постоянной войны на враждебной территории. Каждая такая ячейка самостоятельно готовит и осуществляет террористический акт и сама себя финансирует.

Таким образом, по нашему мнению, можно говорить о наличии двух видов построения сетевой организации: сетевойклассический и сетевой-сотовый. Однако на практике, по мнению Ю. С. Горбунова, встречаются три варианта построения экстремистских организаций (иерархическо-централизованный, сетевой и сотовый)^[13].

В тоже время, несмотря на свои преимущества, сотовый вариант построения экстремистской организации имеет два серьезных недостатка — во-первых, ячейки-соты предполагают наличие нескольких человек (от двух до пяти и более) и, во-вторых, ячейки, как правило, строятся по иерархической системе, то есть имеют координатора (руководителя) деятельности, отвечающего за функционирование этого миниподразделения. На практике это существенно ослабляет конспирацию, создает вероятность ликвидации всей ячейки путем отслеживание контактов, связей, встреч участников экстремистской деятельности. В силу чего, на наш взгляд, в современном экстремистском сообществе наблюдается устойчивая тенденция дальнейшего развития сетевого построения организаций. Прослеживается становление и распространение (укоренение) нового принципа построения организации, его условно можно было бы назвать «атомизированный» (принцип «атом»). Суть данного принципа — соединение в единую сетьорганизацию как отдельных групп, ячеек-сот, так и отдельных индивидуальных членов, координирующих свою работу на основе: во-первых, общей идеологии и цели; во-вторых, этнической, религиозной, социальной доминанты; в-третьих, личной, добровольной ответственности за успех общего дела; в-четвертых, обеспечения самофинансирования; в-пятых, обмена мнениями, информацией, данными об итогах проведенных акций через интернет-сайты, зарегистрированные в третьих странах и т. д.

Уже сегодня данный принцип активно апробируется в различных регионах мира (особенно на Ближнем Востоке), в том числе и в Российской Федерации. Здесь, например, можно отметить деятельность исламистских организаций на Северном Кавказе и в Поволжье, построение скинхед-группировок, у которых нет признанного лидера, названия, атрибутики, печатной продукции, а также создание анархистских или антифашистских сообществ.

При подобном построении организации большую роль играет отдельный индивид («атом»), который на основе ясного понимания цели, идеологических установок, личной ответственности прежде всего перед самим собой планирует, координирует и осуществляет экстремистскую деятельность. Подобная деятельность напоминает «броуновское движение», с виду предельно хаотичное, но имеющее общую цель и разные способы ее достижения. По всей видимости, укоренение данного способа построения экстремистских объединений приведет к началу нового этапа в развитии не только экстремистской организации, но и всего политического экстремизма в целом.

Исследуя проявления экстремистской деятельности в современной России, мы хотели бы отметить, что возможности российских экстремистских объединений во многом зависят от состояния материально-технической базы, наличия необходимых ресурсов, главным образом, постоянного притока финансовых средств. Ведь эффективность экстремистской деятельности на самом деле связана с наличием мощного финансирования, которым во многом определяется как «живучесть» (постоянный приток новых членов, обеспечение конспирации и т. п.) организации, так и способность ее к длительной борьбе с существующим политическим режимом. И здесь возможности у различных российских экстремистских организаций весьма неравнозначны.

Несомненно, своеобразным лидером в обеспеченности финансированием и предоставлением других ресурсов на сегодняшний день являются религиозно-политические экстремистские организации исламской направленности, ячейки и группировки которых действуют на Северном Кавказе, в Поволжье, на Урале. Так, отличительной особенностью исламских экстремистских организаций является практика создания и финансирования из-за рубежа различных филиалов международных просветительских, благотворительных, культурных организаций, которые служат легальным прикрытием для экстремистской деятельности.

В конце 1990;х — начале 2000;х гг. на территории Северного Кавказа, главным образом в Дагестане, действовали такие филиалы международных организаций, как Международная исламская организация «Спасение», «Лашкар Тайба» (Пакистан), «АльХайрия», «Аль-Харамейн», «Ибрагим бен Ибрагим» (Саудовская Аравия), «Катар» (Катар) и т. д. Основными уставными целями данных филиалов провозглашались: религиозное обучение; просвещение; осуществление благотворительности и оказание социальной помощи. В тоже время на самом деле представители данных организаций активно занимались пропагандой панисламистских идей, нацеленных на создание исламского государства на территории Северного Кавказа; созданием местных фундаменталистских организаций экстремистского толка; проведением боевой подготовки для членов экстремистских группировок; оказанием местным экстремистским сообществам финансовой и иной помощи и т. п. За активную поддержку исламских экстремистских группировок в регионе филиалы этих организаций были закрыты по решению дагестанских судов вначале 2000;х гг.^[14]

Современные экстремистские организации на Северном Кавказе финансируются как за счет внешних (международные организации), так и внутренних (криминальные способы — требования выкупа заложников, грабежи, мошенничество и т. п.) средств путем создания сетевой инфраструктуры источников. По подсчетам экспертов, этим организациям оказывают материальную помощь около 60 международных исламских организаций, более.

100 зарубежных компаний и десятки банковских групп. Так, один из лидеров экстремистов в Дагестане Ахмад-Кади Ахтаев получил 17 миллионов долларов от своих покровителей из стран Ближнего Востока для ведения экстремистской деятельности в регионе^[15].

Помимо хорошо отлаженных финансовых потоков исламские экстремистские организации получают и другую разностороннюю помощь, например, обеспечение современными системами мобильной связи, создание тайников с оружием и взрывчаткой; поддержание работы интернет-сайтов (зарегистрированы зарубежом); развитие собственных СМИ, главным образом, так называемых «независимых информагентств» в сети Интернет (например, «Кавказцентр», «Джамаат Такбир», «Гураба» и т. п.); обеспечение необходимой пропагандистской литературой и т. д. Так, на Северном Кавказе, в Поволжье и других регионах России активно распространяются ваххабитские произведения таких авторов, как Мухаммад Д. Зину, Салих Ф. Аль-Фаузан, Саид Кутб, Фатхи Якам, Багаутдин Магомедов, Магомед Тагаев, Надиршах Хачилаев, Мовлади Удугов и т. д. В данных произведениях содержатся неприкрытые призывы к свержению конституционного строя, ведению джихада против неверных, главным образом, представителей органов власти, правоохранительных структур, других конфессий, а также высказываются идеи о введении на территории Северного Кавказа шариатского правления и создания единого мусульманского государства.

По обеспеченности ресурсами с исламистскими организациями не идут ни в какое сравнение объединения правых и левых экстремистов. Объединения правых экстремистов, особенно достаточно большие и известные группировки скинхедов (например, «Объединенная бригада 88», «Кровь и честь», MHS — «Moscow hammer skins», «Новый порядок» и т. п.) пытаются устанавливать прочные контакты с зарубежными скинхед-группами с целью обмена опытом и получения финансовой помощи. Кроме того, многие организации скинхедов стараются взаимодействовать с «взрослыми» экстремистскими организациями такими, как РНС, НСО, «Партия Свободы», «Славянский союз» ит. д. Взаимодействие с подобными структурами позволяет бритоголовым рассчитывать на получение материальной помощи, предоставление спортивных залов для тренировок, содействие в выпуске своей печатной продукции и т. п. Еще одним источником получения финансовой помощи является участие бритоголовых в объединениях («фирмах») футбольных фанатов, которые, как правило, получают материальные средства от руководства футбольных клубов для организации поддержки своей команды. Определенные денежные суммы некоторые скинхед-группы получают также от занятия криминальной деятельностью (грабежи, кражи, рэкет, участие в бандитских разборках и т. д.).

Однако в целом получаемые финансовые средства небольшие и расходуются в основном на непостоянное издание своего журнала или «боевого листка». Так, в России наиболее известными и популярными у бритоголовых в 1990;х — начале 2000;х гг. были журналы «Под ноль» (всего с 1994 г. вышло 5 номеров тиражом около 500 экземпляров), «Уличный боец» (издавался с 1996 по 1998 гг., вышло 5 номеров тиражом около 900 экземпляров), «Отвертка» (всего в 1990;х гг. вышло 8 номеров, больше не издавался), «Белое сопротивление» (журнал известной в Москве скинхед-группы «Объединенная бригада 88», вышло 2 номера), «Вестник Moscow hammer skins» (издается с 1999 г., всего вышло 2 номера)^[16] и т. д. Кроме того, различные «боевые листки» бритоголовых издаются во многих регионах России, но довольно малыми тиражами. Что позволяет сделать вывод о том, что в пропаганде российских скинхед-групп печатная продукция (журналы, газеты, листовки и т. п.) не занимает ведущего положения, уступая лидерство интернет-сайтам, где и ведется широкая пропаганда идейных установок бритоголовых.

Серьезные проблемы с финансированием имеют и более структурированные экстремистские организации, такие как автономные отделения РНЕ, НСО, СС, ННП и другие. Помимо поддержания работы своих страничек в Интернете и издания немногочисленными тиражами своих газет и информлистков, данные организации проводят военно-спортивные тренировки (аренда спортзалов, организация полевых выездов) со своими членами, а также приобретают различные виды оружия и взрывчатых веществ (газеты, брошюры и сайты правых экстремистов содержат всю подробную информацию как, каким образом и где можно вполне законно приобрести и зарегистрировать различные виды травматического и охотничьего оружия). Более «серьезные» образцы стрелкового оружия закупаются нелегально и складируются как на территории тренировочных баз, так и на специально снятых квартирах (например, изъятый арсенал в ходе расследования убийства адвоката Маркелова и журналистки Бабуровой по уголовному делу Тихонова — Хасис).

Российские левоэкстремистские организации (например, РВС, НРА) также не обладали развитой материально-технической базой, поскольку как таковое отсутствовало финансирование левоэкстремистских проектов. Вообще, левоэкстремистские и леворадикальные группировки в России довольствуются, преимущественно, самофинансированием (организация рокконцертов, продажа атрибутики и печатной продукции, взносы и пожертвования участников, криминальная деятельность и т. п.), а также небольшими поступлениями денежных средств от левых политических партий и отдельных предпринимателей левых взглядов. Скудость финансирования объясняется не только отсутствием популярности у левоэкстремистских идей в современном российском обществе, но также и тем, что представители левых взглядов, например, избиратели, пока свои надежды на изменение политического строя связывают с деятельностью вполне легальной КПРФ, которая еще не исчерпала лимит доверия среди определенной части населения страны (об этом свидетельствуют, например, результаты парламентских и президентских выборов, где КПРФ и лично Г. А. Зюганов уже не первый раз занимают второе место). Как правило, расходуются полученные средства на выпуск своей печатной продукции (брошюры, газеты, листовки), работу интернет-сайтов, организацию тренировочных лагерей, приобретение оружия, взрывчатых веществ и т. п.

Таким образом, следует отметить, что возможности экстремистских организаций, действующих в современной России, определяются наличием собственной развитой материальнотехнической базы и, главным образом, отлаженным механизмом финансирования деятельности экстремистских сообществ. Проведенный сравнительный анализ показал, что деятельность исламистских религиозно-политических экстремистских организаций хорошо финансируется, поддерживается и направляется представителями различных просветительских, благотворительных и прочих филиалов международных организаций. В связи с чем исламские экстремистские организации, в отличие от правых и левых экстремистов, имеют, как правило, хорошо отлаженную структуру, развитую систему связи, обеспеченность оружием, снаряжением, транспортом, а также поддержку, как части представителей местного населения (Северный Кавказ), так и из-за рубежа. Что позволяет им сохранять хорошие перспективы для продолжительной борьбы с конституционным строем Российской Федерации, несмотря на различного рода «контртеррористические операции», проводящиеся федеральными властями на территории Северного Кавказа.

Лидирующее положение исламистских религиознополитических организаций по материально-технической обеспеченности в российском экстремистском сообществе объяснимо, на наш взгляд, следующими причинами:

• 1. Почти все исламские экстремистские организации с момента своего создания ориентированы идеологами и лидерами на вооруженную борьбу против существующего политического строя в России. Эта нацеленность на использование различных видов насилия изначально придает исламистским организациям непримиримость, отсутствие стремления к компромиссам, готовность использовать абсолютно любые средства для достижения поставленных целей. Поэтому для исламистских организаций основным способом борьбы выступает ведение партизанской войны со всеми ее проявлениями: терроризм, боестолкновения с регулярными войсками, расстрелы политических противников и т. д. Тогда как организации правых и левых экстремистов, используя отдельные насильственные действия (взрывы, поджоги, убийства нелегалов и своих политических оппонентов), партизанской борьбы с режимом не ведут, рассматривая как основные способы борьбы прежде всего легальные методы: пропаганда и агитация, общение в сети Интернет, участие в митингах и пикетах, организуемых политической оппозицией и т. п. Таким образом, нацеленность на ведение войны позволяет исламистским группировкам тщательным образом подходить к вопросу обеспечения экстремистской деятельности, подбору кадров (как минимум имеющих опыт службы в армии), а также находить долговременные источники финансирования.
• 2. В создании исламистских группировок особую роль играют эмиссары различных международных организаций, фондов, обществ, за которыми стоят интересы исламских государств — Саудовской Аравии, Пакистана, Катара и т. д. Отдельные представители радикальных политических кругов данных государств прямо заинтересованы в отделении Северного Кавказа и Поволжья от России с целью создания марионеточного и подконтрольного исламского государства на этих территориях. Отсюда организационная и финансовая помощь религиознополитическим экстремистам в Чечне, Ингушетии, Дагестане, ведущаяся по линии открытия и деятельности всевозможных благотворительных, просветительских, учебных филиалов различных международных организаций.
• 3. Серьезное преимущество дает исламским экстремистским организациям участие в их деятельности людей, имеющих солидный опыт участия в боевых действиях (Афганистан, Ливан, Югославия, Чечня и т. д.), а также опыт организации снабжения, создания лагерей подготовки боевиков, планирования и руководства осуществлением террористических акций.
• 4. Мотивационная основа исламского религиознополитического экстремизма часто значительно прочнее, чем у правых (националисты) и левых (социалисты) экстремистских групп. Любая исламистская организация строится на основе религиозной доктрины, в центре которой стоит высшая реальность — Аллах, тогда как все остальное — лишь средство служения, поклонения Всевышнему. Поэтому все национальные, социальные и прочие интересы должны быть подчинены одному — следованию пути, указанному Творцом в священной книге Коран. Тогда как для правых экстремистов высшая реальность — интересы своей нации, расы. Отсутствие четких представлений, устраивающих всех, о том, что такое нация и кого считать принадлежащим к ней и по каким признакам, зачастую приводят к серьезным конфликтам в среде правых экстремистов (например, раскол в ННП из-за разного понимания термина «русизм» между председателем партии А. Ивановым и лидером молодежного крыла ННП С. Токмаковым).

Серьезно ослабляет левые экстремистские организации постоянные теоретические споры и конфликты по поводу выяснения правильного понимания и толкования классиков марксизма. Причем в среде левых экстремистов нет четкого понимания природы государства и не выработан механизм осуществления управления территорией в случае захвата власти. Так, анархистские группы и организации «новых левых» в принципе отвергают любую государственную власть, считая ее изначально авторитарной, насильственной, средством подавления прав и свобод личности. И поэтому остаются верны анархистской классике — ликвидация государственного аппарата сразу в ходе социальной революции. Тогда как представители, например, троцкистских групп выступают за установление диктатуры пролетариата как последней отмирающей формы государства. Естественно, отсутствие единства среди левых экстремистов и радикалов порождает взаимную неприязнь, склоки, конфликты, организационную слабость, мотивационную неустойчивость и не способствует формированию деятельной левоэкстремистской организации, как, например, РАФ, «Красные бригады», «Японская красная армия» и др.

Кроме того, большое значение для мотивации деятельности экстремистских организаций имеет отношение их к сохранению территориальной целостности России. И если правые экстремисты однозначно выступают за создание унитарного государства («единой и неделимой» России), для левых с оговорками — Россия видится как основа воссозданного обновленного СССР (например, РВС) или как одна из федеративных общин в общеевропейской федерации. Исламские же экстремисты выступают за создание отдельного исламского государства на территориях бывшего российского Северного Кавказа (таковы взгляды, например, Высшего военного Совета Объединенных сил моджахедов Кавказа). Свои сепаратистские настроения исламисты считают национально-освободительной борьбой против российской оккупации, тем самым выступая за немедленное отделение от России. Камуфлированный религиозными идеями сепаратизм, позволяет исламским экстремистам использовать националистические антирусские настроения определенной части населения республик Северного Кавказа.

В целом появление устойчивых экстремистских взглядов, а затем разработка соответствующей идеологии, определение цели и ближайших задач, создание организации с более-менее развитой материально-технической базой позволяет экстремистам всех направлений и ориентаций перейти к осуществлению экстремистской деятельности.

При исследовании политического экстремизма большое значение приобретает вопрос о признаках (критериях), позволяющих отличить проявления именно экстремистской деятельности от всякой иной деятельности в политике. Поэтому, на наш взгляд, выделенные нами ранее признаки экстремизма (агрессия, нелегитимное насилие, идеологическая обеспеченность, противоправность, корпоративность, публичность) могут быть использованы для диагностирования экстремистской деятельности различных организаций, объединений и групп.

Проанализируем проявления политического экстремизма в деятельности таких левоэкстремистских сообществ, как анархистская группа «Новая революционная альтернатива» (НРА) и левокоммунистическая организация «Революционный военный совет» (РВС), действовавших в постсоветской России.

На наш взгляд, экстремистская деятельность данных организаций может быть диагностирована на основе следующих признаков (критериев).

Во-первых, проявление агрессивной реакции, направленной против существующего социального порядка и его представителей. Так, объектами агрессии (террористических актов) для левых экстремистов из НРА и РВС становились военкоматы, Главная военная прокуратура РФ, приемная ФСБ, военные склады, памятники Николаю II и Петру I, отдельные представители деловых кругов и т. д. Проявление агрессии отразилось и в документах данных организаций. Например, 16 октября 1996 г. редакции нескольких столичных газет получили факсы с «Заявлением № 1», подписанные организацией «Новая революционная альтернатива», где говорилось, что «мы, боевая группа „Новой Революционной Альтернативы“ (НРА), принимаем на себя ответственность за эту акцию (теракт. — Прим, авт.) и… готовы физически уничтожать новых русских»^[17]. Тогда как документ под названием «Приказ № 1 Реввоенсовета РСФСР» прямо говорил о создании органа революционной диктатуры пролетариата-Народного Комиссариата Внутренних Дел (НКВД) как структурного подразделения РВС для проведения карательных акций против классовых врагов, представителей органов власти, предателей и т. п.^[18]

Во-вторых, применение нелегитимного политического насилия, что предполагает целенаправленные действия насильственного характера. Основной целью НРА и РВС стала подготовка и осуществление вооруженного восстания (революции) с целью свержения конституционного строя РФ. Причем если представители НРА планировали только «расшатать ситуацию» и таким образом приблизить революцию, то члены РВС ставили целью захват государственной власти и изменение общественного строя: «РВС РСФСР учрежден как орган подготовки и осуществления вооруженного восстания с целью свержения буржуазного режима в Российской Федерации и установления диктатуры пролетариата…»^[19].

Средствами достижения своих целей левые экстремисты избрали осуществление террористических актов. Так, боевиками НРА были осуществлены взрывы 9 октября 1996 г. в здании Северо-восточного военкомата г. Москвы, 13 июля 1997 г. у входа в здание Главной военной прокуратуры РФ, 1 августа 1998 г. и 4 апреля 1999 г. — в приемной ФСБ (г. Москва). Тогда как организация РВС брала на себя ответственность за взрыв памятника императору Николаю II в апреле 1997 г., подготовку к взрыву памятника Петру I (6 июля 1997 г.), серию взрывов военных складов на Дальнем Востоке, поджоги автомобилей, попытку взорвать Люберецкую газораспределительную станцию и т. д.

Таким образом, применение насильственных действий боевиками РВС и НРА носило целенаправленный характер и осуществлялось, как справедливо отмечает Д. Е. Бученков, «по политическим мотивам»^[20].

В-третьих, экстремистская деятельность НРА и РВС была идеологически обоснованной. Представители этих организаций не просто совершали криминальные деяния, но и стремились обосновать их на основе анархистских, революционнодемократических и марксистско-ленинских идей.

В-четвертых, действия левых экстремистов носили публичный характер и осуществлялись с обязательным уведомлением различных СМИ. Так, представителями НРА рассылались факсы в редакции столичных газет с сообщениями о проведенных террористических актах. Члены РВС публиковали собственные материалы в газете РКСМ (б) «Бумбараш» с целью распространения информации о своей деятельности и привлечения в свои ряды новых сподвижников.

В-пятых, деятельность левых экстремистов была связана с совершением уголовно наказуемых деяний (противоправность). Так, например, лидер РВС И. Губкин был приговорен судом к 19 годам лишения свободы, в том числе за «попытку государственного переворота» (ст. 278 УК РФ)^[21]. Вместе с тем этот признак может применяться и для определения экстремистских действий юридического лица, когда встает вопрос о его ликвидации или запрете деятельности. Однако деятельность НРА и РВС была прекращена в связи с уголовным преследованием их членов и более не возобновлялась. Данные организации не были зарегистрированы в соответствии с законом, не имели права юридического лица, и их деятельность не была ликвидирована или запрещена по решению какой-либо судебной инстанции.

В-шестых, деятельность осуществлялась в составе группы (корпоративность). Поэтому для участников НРА и РВС было характерно коллективное представление о достижении поставленной цели (подготовка и осуществление революции), обоснованное экстремистской идеологией.

Таким образом, исследовав деятельность НРА и РВС, можно сделать следующие выводы:

• 1. Сложная социально-экономическая ситуация в стране в середине 1990;х гг. (рыночная «шокотерапия», задержки с выплатами зарплат, пенсий, пособий, рост безработицы и обнищания населения, военные неудачи в Чечне и т. д.) привела к росту агрессивных настроений в среде левых организаций и групп. Выразителями данных настроений стали члены НРА и РВС, взявшие за основу тактику осуществления экстремистской деятельности посредством организации минирования и подрыва объектов государственного и общественного значения.
• 2. Террористические акты, организованные НРА и РВС, носили преимущественно демонстрационный характер (стремление избежать жертв, в том числе особенно случайных). По всей видимости, данными актами участники НРА и РВС пытались обратить внимание органов власти на назревшие и нерешаемые социально-экономические проблемы в российском обществе. Вместе с тем к концу своей деятельности левые экстремисты стали склоняться к переходу от такого демонстрационного «терроризма» к подготовке и осуществлению действительно террористических актов с предполагаемыми жертвами и материальными разрушениями (например, подготовка взрыва газораспределительной станции членами РВС).
• 3. Экстремистская деятельность НРА и РВС не получила дальнейшего развития как в силу отсутствия поддержки не только своей леворадикальной среды (непопулярность терроризма, слабость и раздробленность левых организаций и групп), но и по причине отсутствия организованного протестного движения против политики президента Б. Н. Ельцина. Выборы 2000 г. и приход к президентской власти В. В. Путина дали некоторую надежду на изменение сложившейся социально-политической ситуации в стране, что отразилось и на настроениях в левой части политического спектра, когда продолжение борьбы с режимом представлялось левым организациям вполне легальным, в пределах, разрешенных действующим законодательством.
• 4. Одной из особенностей деятельности НРА и РВС было отсутствие не просто необходимой технической подготовки, но главным образом отсутствовала психологическая готовность, осознание перспективы и возможных последствий своих действий. То есть в отличие, например, от исламских экстремистов, участники НРА и РВС были абсолютно не готовы к ведению длительной партизанской (террористической) войны с режимом. Например, судя по материалам дела, за участниками НРА велась длительная слежка. Их тщательно прослушивали: в деле упоминаются 68 кассет с записями разговоров обвиняемых. Так, они слишком откровенно общались по телефону и обсуждали подробности случившегося с ненадежными людьми^[22]. Кроме того, данные организации не имели разветвленной сетевой структуры, что, например, привело к аресту всех членов РВС сразу на одной квартире при подготовке к следующей акции.
• 5. Экстремистский характер данных организаций (НРА и РВС) подтверждает применение их участниками различных видов насильственных действий. Во-первых, применение физического насилия — минирование и возможный подрыв газораспределительной станции (РВС) могли привести к массовым человеческим жертвам, как и взрывы военкоматов и приемной ФСБ в деле НРА не исключали «случайных» жертв. Во-вторых, уничтожение (повреждение) материальных объектов в политических целях — в деле НРА и РВС такими объектами выступали: помещения военкоматов, общественная приемная ФСБ, исторические памятники, вход в здание Военной прокуратуры, военные склады и т. д. В-третьих, морально-психологическое насилие — участники НРА и РВС обращались с публичными заявлениями в СМИ, в которых содержались угрозы и призывы к осуществлению насилия в отношении определенных социальных групп и представителей органов государственной власти.

В целом, несмотря наслабую организацию, неподготовленность к серьезной борьбе, отсутствие необходимого профессионализма, известную долю «демонстративности», деятельность НРА и РВС вполне можно квалифицировать как экстремистскую, совершаемую общественно-опасным способом, с возможными необратимыми последствиями для жизни и здоровья граждан России.

В последнее время российские средства массовой информации, рассматривая происходящие процессы в радикально настроенной молодежной среде, относят к левым экстремистам различные молодежные группы, именующие себя — «АФА», «антифа» или «антифашисты». Причем СМИ исходят из того, что эти группы обладают некой левой экстремистской идеологией и ведут настоящую уличную войну против нацискинхедов (неофашистов).

Вместе с тем, по мнению известного исследователя молодежного радикализма А. А. Козлова: «Антифашизм является не самостоятельной идеологией, а идеей противостояния фашизму. В отличие от неофашистских формирований, основные идеи антифашистов социально позитивны и препятствуют примыканию подростков к неофашистским группам. Радикальные формы проявления антифашизма крайне редки и являются, скорее, исключением из правила. Они не могут рассматриваться в качестве признака антифашистских групп»^[23]. Действительно, идеи антифашизма в современной России используют в своей деятельности различные общественные объединения: ветеранские организации участников Великой Отечественной войны, правозащитные группы, общественные организации прокремлевской ориентации («Наши», «Местные», «Молодая гвардия» и т. п.), субкультурные молодежные группы (хиппи, панки, рейверы, рэперы, так называемые «красные» скинхеды и т. д.), организации политической оппозиции (в основном прокоммунистические и либеральные).

Однако целенаправленно пытаются противостоять неофашистским группам лишь отдельные субкультурные молодежные группировки: анархо-панки и «красные» скинхеды, как правило, так или иначе связанные с леворадикальными политическими организациями типа АД («Автономное действие»), АКМ, РКСМ (б) и т. д. Так, во многих регионах России анархо-антифашизм начал формироваться в конце 1990;х гг. преимущественно как субкультурное явление, проникая в общемолодежную субкультуру. Главным образом, идеи противостояния нацискинхедам (бонхедам) в тот период были присущи небольшим дворовым группировкам панков, рэперов и всем тем, кто регулярно подвергался каким-либо насильственным действиям со стороны членов таких же дворовых скинхед-группировок. Впоследствии, уже в начале 2000;х гг., идеи радикального антифашизма стали активно пропагандировать различные анархистские организации и группы.

Вместе с тем следует отметить, что радикальный антифашизм явился лишь ответом на пропаганду и деятельность молодежных организаций, использующих национал-социалистические, фашистские и расистские идеи для достижения политических целей и применяющих физическое насилие против своих оппонентов, противников из среды молодежи, выходцев из стран ближнего и дальнего зарубежья. По мнению А. А. Козлова: «Антифашизм ни в коем случае не является экстремизмом. Распространение информации об антифа как об экстремистах производится преимущественно неофашистами. Подобные действия нацистских групп ставят целью воспрепятствование противостоящих неофашизму идеологий и должны пресекаться»^[24].

С позицией А. А. Козлова можно согласиться, но лишь отчасти. Во-первых, распространяют информацию о своих наиболее удачных акциях сами представители антифа-группировок. Так, например, периодические печатные издания анархистского объединения «Автономное действие» регулярно помещает сообщения из регионов о подобных акциях и уличных столкновениях^[25]. Кроме того, подобного рода видеоотчеты и просто сообщения регулярно появляются в сети Интернет. Во-вторых, конечно, субкультурные объединения молодежи типа анархо-панков, рэперов, «красных» скинхедов, практикующих радикальный антифашизм, но без связи с определенной идеологией или политической целью сложно отнести к политическому экстремизму. Тем более что данные группировки не практикуют организацию террористических актов с использованием взрывчатых веществ или огнестрельного оружия. Но подобная деятельность вместе с радикализацией сознания, появлением интереса к политической борьбе может привести участников данных группировок к созданию экстремистских организаций, использующих насилие уже непосредственно для достижения своих политических целей. Таким образом, формируется тенденция к дальнейшей радикализации молодежных групп и возможному привнесению в деятельность леворадикальных общественных организаций экстремистских методов воздействия: терроризм, партизанская война и т. д.

Таким образом, следует отметить, что активно левоэкстремистские организации и группы заявили о себе во второй половине 1990;х гг., что было связано с ухудшением социально-экономической обстановки в стране, ростом безработицы, особенно среди молодежи, систематическими невыплатами зарплат, пенсий и пособий, радикализацией настроений участников левых общественных организаций и движений. Деятельность левоэкстремистских объединений в этот период носила, преимущественно, демонстрационный характер и не преследовала цели организации террористических актов с массовыми жертвами.

Вместе с тем в конце 1990;х — начале 2000;х гг. проявилась тенденция к возможному переходу от радикальных способов борьбы к экстремистским методам воздействия на своих политических оппонентов в случае резкого ухудшения социальноэкономической обстановки, роста массового недовольства политическим режимом, радикализации общественного сознания. Данная тенденция в настоящее время сохраняется в латентной форме и в перспективе может привести к формированию хорошо организованных левоэкстремистских организаций, использующих методы «Красных бригад» и РАФ, и постоянно пополняющихся за счет леворадикалов из АКМ, «Левого фронта», РКСМ (б), АД, анархо-панков, «красных» скинхедов и т. д.

Если пик проявлений левого экстремизма в постсоветской России приходится на середину и конец 1990;х гг., то правый экстремизм, проявившийся в осуществлении террористической деятельности, становится реальностью в России в начале 2000;х гг. Так, наиболее известными террористическими актами с использованием взрывчатых веществ были: взрыв на Черкизовском рынке, а также еще семи торговых точек в Марьино, Люблино, Коньково (все теракты — военнопатриотический клуб «Спас»); «дело бирюлевских взрывников» (скинхед-группа Е. Жихаревой) — всего около десяти взрывов (в кафе, на станции «Бирюлево-Пассажирская», в храме Николая Чудотворца, на территории Тушинского рынка и т. д.); деятельность скинхед-группы «Национал-социализм — Белая сила — Невоград», или «NS — WP — Невоград», — взрыв на автобусной остановке на Заневском проспекте (Санкт-Петербург), подрыв железнодорожного полотна на перегоне Броневая — Лигово (ранения получил машинист дрезины) и еще около 10 взрывов в местах, где проживали или работали выходцы с Северного Кавказа и Средней Азии; «дело сергиево-посадских и пушкинских скинхедов» (участники нескольких небольших скинхедгрупп) — взрывы торговых палаток, принадлежащих выходцам с Кавказа в Пушкинском, Мытищинском и Сергиево-Посадском районах Московской области и т. и. Безусловно, это лишь наиболее резонансные дела (хотя известны и другие случаи — взрывы в синагогах, мечетях и православных храмах, на рынках небольших провинциальных городов, в торговых палатках и т. п.), связанные с целенаправленным регулярным осуществлением террористических актов правыми экстремистами с использованием «традиционного способа» — предварительное минирование объекта и затем подрыв взрывного устройства.

Безусловно, проявления правого экстремизма в постсоветской России связаны не только с использованием взрывчатых веществ для осуществления терактов, и вести отчет о них можно и с начала 1990;х гг. Однако не все правые организации и группы можно квалифицировать как экстремистские, так как многие объединения в своей деятельности не переходят ту грань, которая отделяет идейную радикальность от политического экстремизма. Поэтому, диагностируя проявления деятельности правых организаций и групп на основе выявленных нами признаков (критериев) политического экстремизма, можно к правоэкстремистским организациям отнести только определенный ряд таких общественных объединений.

Одним из существенных признаков характеризующих экстремистскую деятельность той или иной правой организации является наличие агрессивной реакции против преимущественно всех «чужих» — представителей других рас, национальностей, религиозных конфессий, а затем уже против политических оппонентов, органов государственной власти и т. п. Как правило, в риторике и печатных изданиях правоэкстремистских организаций постоянно звучат публичные призывы к насильственному ограничению прав нерусских национальностей. Так, например, по мнению лидера РНС («Русский национальный союз») К. Касимовского: «Черных выходцев с Юга — в вагоны и на историческую родину!» или «Жид есть тварь малоизученная, не относящаяся к семейству рода человеческого»^[26].

Агрессивная реакция нередко основывается на бытовой ксенофобии, жизненной неустроенности, маргинальное™, стремлении к самоутверждению за счет тех, кого в правых кругах принято считать людьми «второго сорта» (инородцы, иноверцы и т. п.). Кроме того, агрессия вызывается страхом перед предполагаемой угрозой занимаемому положению в социальной иерархии со стороны трудовых мигрантов, беженцев, переселенцев (мигранты «займут» все рабочие места). Вместе с тем следует отметить, что такая агрессия не просто присутствует в риторике, печатных изданиях, пропагандистских мероприятиях, но и реально переходит в осуществление насильственных действий.

Применение различных форм насилия против своих противников служит основным признаком, определяющим экстремистскую деятельность. Как правило, в деятельности правоэкстремистских организаций можно выделить три формы таких действий: применение физического насилия; уничтожение или повреждение материальных объектов в политических целях; осуществление духовного (морально-психологического) насилия.

В качестве примера, характеризующего применение данных форм насилия в политических целях, рассмотрим деятельность Межрегиональной общественной организации «Националбольшевистская партия» (НБП).

Деятельность Межрегиональной общественной организации «Национал-болыневистская партия» (бессменный руководитель НБП — Э. В. Лимонов) была прекращена по решению Московского городского суда от 19 апреля 2007 г. Суд руководствовался несколькими статьями УК РФ, главным образом сделав акцент на публичных призывах членов НБП к насильственному изменению конституционного строя, возбуждении национальной, расовой и религиозной вражды, создании экстремистского сообщества, вовлечении несовершеннолетних в противоправную деятельность, приобретении и хранении огнестрельного оружия и взрывчатых веществ, прочих противоправных действиях участников данной организации.

По нашему мнению, деятельность НБП в период с 1996 г. по 2007 г. вполне можно квалифицировать как экстремистскую на основе выявления трех основных форм насильственных действий:

• 1) Случаи применения умышленного физического насилия со стороны членов НБП по отношению к политическим оппонентам, сотрудникам правоохранительных органов, представителям нерусских национальностей немногочисленны, но прослеживаются за весь указанный период. Так, в 1996;1999 гг. по количеству массовых драк с сотрудниками правоохранительных органов лидировало Санкт-Петербургское отделение НБП (наиболее известный случай — массовая драка в ходе проведения несанкционированного митинга 11 марта 1999 г. возле здания Мариинского театра). Подобный случай произошел 15 сентября 2002 г. в Москве в ходе проведения марша «Антикапитализм-2002»
• (пострадало несколько сотрудников милиции, двое националбольшевиков было осуждено к трем годам лишения свободы).

Участвовали члены НБП в нападениях на представителей нерусских национальностей. 27 октября 1999 г. был арестован и вскоре осужден за участие в избиении корейского студента лидер Санкт-Петербургского отделения НБП А. Гребнев. 12 мая 2000 г. был арестован и 27 ноября 2001 г. осужден на пять лет лишения свободы член НБП С. Михайлов за убийство одного и нанесение тяжкого вреда здоровью другому выходцу с Кавказа. В декабре 2000 г. были осуждены члены Псковского регионального отделения НБП за возбуждение национальной, расовой и религиозной вражды, нападения на иностранных граждан, хулиганство, бандитизм, хранение боеприпасов.

• 2) Несмотря на постоянные призывы и готовность к применению крайних способов борьбы, члены НБП за указанный период (1996;2007 гг.) не участвовали в организации терактов с использованием взрывчатых веществ для умышленного уничтожения или повреждения материальных объектов в политических целях. Вместе с тем в это время националбольшевики провели несколько акций, причинивших вред нескольким зданиям посольств иностранных государств (Польша, Казахстан, Латвия, Грузия), и разгромили общественную приемную СПС. Например, в ночь с 24 на 25 февраля 2000 г. трое национал-большевиков забросали бутылками с зажигательной смесью посольство Польши. 17 марта 2000 г. точно таким же образом с использованием бутылок с керосином и краской было забросано посольство Казахстана (по факту было возбуждено уголовное дело по ст. 213 ч. 2 УК РФ). 13 апреля 2000 г. группа национал-большевиков в Нижнем Новгороде устроила погром в общественной приемной партии «Союз правых сил». Была поломана мебель, оргтехника, исписаны стены. Сотрудниками правоохранительных органов были задержаны трое членов НБП (в августе того же года решением суда были приговорены к трем годам лишения свободы условно).
• 3) Публичная риторика как руководителей, так и рядовых национал-большевиков выражалась в жесткой критике органов государственной власти, призывах к насильственному изменению конституционного строя, оправданию терроризма. Так, 19 ноября 1998 г. Э. Лимонов провел пресс-конференцию, на которой пригрозил организацией массового террористического молодежного движения в стране, если НБП не будет зарегистрирована Минюстом. Лимонов почти откровенно угрожал органам власти: «Я не смогу, да и не захочу удерживать своих людей… Регистрация — или терроризм!»^[27]. Еще раньше, в сентябре 1997 г., против Э. Лимонова было возбуждено уголовное дело за «публичные призывы к разжиганию расовой, межнациональной и религиозной розни» (тогда еще ст. 74 УК РФ).
• 7 апреля 2001 г. в Алтайском крае, на пасеке Пирогова, были арестованы члены НБП, в том числе Э. Лимонов, которому 9 апреля было предъявлено обвинение в «организации преступной вооруженной группы». Лимонов подозревался в подготовке к вооруженному восстанию на северо-востоке Казахстана с целью создания там Русской автономной республики. В итоге
• 3. Лимонову было предъявлено обвинение по ст. 205 ч. 3 («Терроризм, совершенный организованной группой»), ст. 208
• 4. 1 («Создание незаконного вооруженного формирования и руководство им»), ст. 280 ч. 2 («Публичные призывы к изменению конституционного строя РФ, совершенные с использованием средств массовой информации») УК РФ.

Таким образом, использование различных форм насилия, а также осуществление других противоправных действий, привело к решению суда о запрете деятельности НБП по основаниям, предусмотренным Федеральным законом «О противодействии экстремистской деятельности».

Подобным образом было вынесено решение о запрете деятельности Межгосударственной общественной организации «Национал-социалистический союз» (НСО), а затем в 2010 г. — общественных организаций «Славянский Союз» (СС) и «Движение против нелегальной иммиграции» (ДПНИ). В деятельности этих организаций также можно выделить основные формы осуществления противоправных действий: 1) умышленное применение физического насилия (нападения, избиения и убийства представителей нерусских национальностей, подготовка и осуществление терактов, повлекших человеческие жертвы); 2) уничтожение или повреждение материальных объектов в политических целях (минирование и подрывы кафе, торговых палаток, остановок общественного транспорта с целью оказания давления на иммигрантов, иностранных граждан и т. д.); 3) осуществление духовного (морально-психологического) насилия — постоянные угрозы применения силы в отношении инородцев, иностранцев, беженцев из стран ближнего зарубежья; публичные призывы и распространение материалов заведомо провоцирующих конфликты между гражданами на основе возбуждения расовой, национальной и религиозной розни и т. д.

Применение политического насилия правоэкстремистскими организациями всегда идеологически обосновано. Любая правоэкстремистская организация или группа стремится аппелировать к каким-либо известным политическим идеологиям или религиозным учениям, претендуют на свое «истинное» или «углубленное» толкование того или иного учения или идеологии. Причем, как правило, правоэкстремистская идеология имеет эклектичный характер, стремясь соединить в единое целое различные положения тех или иных идеологий, учений, доктрин. Например, национал-большевизм как идеология НБП — причудливое сочетание националистических и социалистических идей в трактовке А. Дугина и Э. Лимонова. Не менее своеобразна идеология НСО, соединяющая в себе идеи германского националсоциализма и «Русскую правду» П. Пестеля.

Вместе с тем, по нашему мнению, наличие идеологической обоснованности применяемому насилию позволяет диагностировать проявления экстремистской деятельности и идентифицировать ту или иную организацию как экстремистскую.

Практически все правоэкстремистские организации стараются осуществлять свою деятельность публично, обращаться к широкому кругу людей, с использованием самых различных средств пропаганды и агитации. Это выражается в создании собственных СМИ: печатных и электронных ресурсов. В настоящее время особое значение в среде правых экстремистов отводится интернет-сайтам, позволяющим работать главным образом с молодежью, осуществлять поиск новых адептов в социальных сетях. Менее распространен выпуск собственных газет, журналов, брошюр, листовок, поскольку это сопряжено как с большими финансовыми расходами, так и с опасностью привлечения к уголовной ответственности за изготовление, хранение и массовое распространение заведомо экстремистских материалов.

Деятельность правоэкстремистских организаций носит противоправный характер. Как правило, проявления такой деятельности приводят к нарушению различных статей уголовного, административного законодательства, что нередко оборачивается человеческими жертвами. Для примера можно указать на деятельность наиболее известных организаций и групп: Московская организация Д. Боброва «Шульц 88» (действовала с 2001;го по 2003 г., специализировалась на организации нападений на выходцев с Кавказа с применением холодного оружия), скинхед-группа «Мэд крауд» («Бешеная толпа» действовала с 2002;го по 2004 г. в Санкт-Петербурге, практиковалась на организации погромов кафе, закусочных, принадлежащих представителям нерусских национальностей, и на рынках), БТО Воеводина — Боровикова («Боевая террористическая организация Воеводина — Боровикова» — наиболее опасная скинхед-группа, участвовавшая в подготовке и осуществлении террористических актов с применением огнестрельного оружия), немногочисленная террористическая организация «Движение имени павшего героя Дмитрия Боровикова», специализировавшаяся на подготовке и осуществлении терактов с использованием взрывчатых веществ.

Противоправная деятельность подобных организаций всегда сопровождается наличием многочисленных жертв как из числа иммигрантов, так и представителей коренного населения России, в силу чего деятельность одних из них запрещена по решению различных судебных инстанций (например, НБП, НСО, СС, ДПНИ, РОНС). Деятельность других прекращена вследствие оперативных мероприятий сотрудников правоохранительных органов, приведших к осуждению лидеров и активистов, и последующей самоликвидации правоэкстремистских организаций (РНС, ННП, БТО, «Мэд крауд» и др.).

Еще один признак, позволяющий диагностировать проявления экстремистской деятельности, — корпоративность. Деятельность правоэкстремистских организаций осуществляется в рамках определенного сообщества (организация, группа и т. п.), связанного общностью цели, твердой дисциплиной, чувством коллективной принадлежности к «высшей» расе, определенной нации, «истинной» религии и т. д. Так, например, при проведении занятий с новобранцами функционеры РНЕ конкретизировали: «Только мы, духовные наследники древних ариев, общих предков германцев и славян, можем железной рукой искоренить расово чуждый нам коммуно-жидо-демократический элемент»^[28]. Корпоративность формирует у правых экстремистов некие коллективные представления о путях достижения той или иной политической цели.

Таким образом, использование признаков (критериев) для диагностирования деятельности различных правых организаций и групп, позволит более четко определять проявления экстремизма в различных видах такой деятельности. В качестве примера возможного практического использования данных признаков (критериев) рассмотрим решение Московского областного суда от 5 апреля 2011 г. о запрете деятельности Межрегионального общественного объединения «Духовно-родовая держава Русь» в связи с осуществлением экстремистской деятельности.

В деятельности Межрегионального общественного объединения «Духовно-родовая держава Русь» признаки экстремизма проявились в следующих чертах:

1) Наличие агрессивной реакции. В материалах решения суда приводится документ, подписанный руководителем «Духовнородовой державы Русь» О. Н. Поповым, о придании смертной казни главного раввина РФ Б. Лазара, а также содержащий призывы к гражданам России о необходимости совершения убийств лиц еврейской национальности. Данный документ Поповым О. Н. был направлен в органы государственной власти и управления, в том числе и правоохранительные органы Российской Федерации, то есть получил публичное распространение. Кроме того, в документах данной организации провозглашались «идеи превосходства русской нации и создания „славяно-арийского“ государства, в том числе посредством репрессий в отношении инакомыслящих (т. 1 л. д. 43−71, т. 2 л. д. 109−144, т. 3 л. д. 30−79, т. 4−18, т. 19 л. д. 3−8, 11−20, 22−35,37−52, 54−109)»^[29].

Таким образом, данный признак проявился в публично выражаемой агрессивной реакции представителей «Духовнородовой державы Русь» на наличие, по их мнению, «врагов» (виновных во всех бедах) русской нации — лиц еврейской национальности, подлежащих физическому уничтожению.

• 2) Использование различных видов насильственных действий. Данный признак нашел подтверждение только в части применения духовного (морально-психологического) насилия, все остальные виды (физическое, уничтожение материальных объектов в политических целях) подтверждения в материалах дела не нашли. Так, многочисленные документы рассылаемые представителями «Духовно-родовой державы Русь» в различные государственные органы, были направлены на возбуждение национальной и религиозной розни, пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его национальной и религиозной принадлежности. Кроме того, в материалах рассылаемых О. Н. Поповым (например, Указ № 113 от 13 января 2005 г.), содержались прямые угрозы («смертный приговор») в отношении представителей власти, участвовавших в принятии закона «о монетизации льгот» (т. 1 л. д. 85−99, 112−123, т. 2 л. д. 113−114)^[30]'.
• 3) Идеологическая обеспеченность деятельности. Как следует из материалов судебного решения, организация «Духовно-родовая держава Русь» обладала собственной идеологией, обосновывающей политическую цель и средства ее достижения — «создание так называемого „славяно-арийского“ государства путем насильственного изменения основ конституционного строя и нарушения целостности Российской Федерации»^[30]. Идеология данной организации носила эклектичный характер, соединяя различные идейные установки: национализм, расизм, национал-социализм и так называемое «родноверие» (неоязычество).
• 4) Публичность. В судебном заседании было установлено, что участники «Духовно-родовой державы Русь» осуществляли деятельность, «направленную на пропаганду и публичное демонстрирование нацистской символики или символики, сходной с нацистской до степени смешения, использовали публичные призывы к осуществлению экстремисткой деятельности, изготовляли и массово распространяли экстремистские материалы, занимались организацией и подготовкой указанных деяний»^[2].
• 5) Противоправность. Данный признак в деятельности «Духовно-родовой державы Русь» проявился в различных нарушениях статей уголовного и административного законодательства. Так, например, согласно материалам судебного решения по ч. 1 ст. 282 УК РФ за возбуждение национальной и религиозной розни привлекались и были осуждены руководитель организации О. Н. Попов (9 февраля 2006 г.), руководитель структурного подразделения П. А. Сарафанов (22 марта 2006 г.) и другие активные участники. К административной ответственности по ч. 1 ст. 20.3 КоАП РФ за публичное использование нацистской символики в пропагандистских материалах были привлечены члены руководящего органа — Державного управления «Духовнородовой державы Русь» — И. А. Чугайнов, Н. В. Андреев и Н. М. Лозинский.

Кроме того, Устав (Основной Покон — Закон) «Духовнородовой державы Русь» под названием «Родовое Право» содержал положения, призывающие членов и сторонников организации к участию в подготовке и осуществлению действий, направленных на насильственное изменение основ конституционного строя РФ. Указанные положения, безусловно, характеризовали «Духовнородовую державу Русь» как организацию, изначально созданную для осуществления противоправной деятельности.

6) Корпоративность. В ходе судебных слушаний было установлено, что «Духовно-родовая держава Русь» по организационно-правовой форме является общественной организацией, созданной по инициативе граждан, объединившихся на основе общности интересов для реализации общих целей, указанных в ее программных документах. Это нашло подтверждение как в бланках заявлений для вступающих в ряды организации, так и в наличие региональных структурных подразделений — филиалов, действовавших в 15 субъектах РФ и подчинявшихся единому органу управления — Державному управлению «Духовно-родовой державы Русь». Следовательно, «Духовно-родовая держава Русь» являлась добровольной и самоуправляющейся организацией, формирующей у своих участников коллективное представление о достижении поставленных политических целей — свержение существующего режима с последующим созданием «славяноарийского» государства.

Таким образом, указанные нами признаки экстремизма нашли полное подтверждение в материалах судебного решения Московского областного суда о запрете деятельности Межрегионального общественного объединения «Духовнородовая держава Русь» в связи с осуществлением экстремистской деятельности.

В своем исследовании, изучая вопрос о вероятных перспективах правого экстремизма в России, мы пришли к выводу, что в настоящее время сформировалась устойчивая тенденция консолидации и роста правоэкстремистских организаций и групп. Что стимулируется и подтверждается следующими факторами:

• 1) Нерешенность многих социально-экономических проблем, рост безработицы, особенно среди молодежи, слабость иммиграционной политики, рост преступности, в том числе этнической, ведет к появлению устойчивых ксенофобских настроений в обществе (в массе своей на бытовом уровне), что закономерно превращается в поиск «врага» из среды «чужих» — представителей других социальных, национальных, религиозных групп и т. д. Все это служит основой для появления не только новых экстремистских организаций, но и устойчивого спроса различных политических сил на подготовленных боевиков для достижения своих политических целей. Некоторые публичные политики, например, В. В. Жириновский, сознательно разыгрывают так называемую «национальную» карту («Мы за русских, мы за бедных», «Иван, запахни душу!» и т. и.).
• 2) В последнее время в среде правоэкстремистских организаций и групп наметилась перспектива консолидации, согласованности совместных действий. Этому способствуют различные праворадикальные проекты националистических организаций: ежегодный «Русский марш», проект «Русские», интернет-сайты и т. д. Период жесткой конкуренции и взаимного недоверия 1990;х гг. уходит в прошлое, наступает время организации совместных действий. Например, в ходе подготовки и проведения «Русского марша» свою деятельность координируют как члены организаций, признанных судом экстремистскими (ДПНИ и СС), так и праворадикальные организации, действующие в рамках соблюдения закона («Народный союз», «Русское имперское движение», «Национал-демократическийальянс"ит.д.). Также ушел в прошлое период, когда лидеры праворадикальных организаций всячески открещивались от контактов со скинхед-группировками. Новая тенденция свидетельствует о заинтересованности праворадикальных организаций в установлении плотных контактов с группами, главным образом, нацискинхедов и возможного использования их для решения своих политических задач.
• 3) Росту правого экстремизма будет способствовать и смена приоритетов в организации экстремистской деятельности. Если для периода 1990;х гг. основным способом экстремистской деятельности выступало нападение с целью избиения (устрашения) жертвы, а также организация погрома кафе, торговых палаток, цветочных ларьков, религиозно-культовых зданий и т. п., то сейчас на первое место вышла организация террористических актов с использованием огнестрельного оружия или взрывчатых веществ с целью не просто устрашения, но наличия массовых жертв. Организация массовых убийств с целью запугивания общества и давления на органы власти — вот реалии современного правого экстремизма.

Таким образом, деятельность правоэкстремистских организаций, использующих теракты как способ политической борьбы, имеет устойчивую тенденцию к росту и распространению по всей территории России, что представляет серьезную угрозу не только безопасности государства, но и всему обществу и требует должной оценки и грамотно организованного противодействия правоохранительных структур.

Серьезной проблемой для государства и общества остается рост экстремистских проявлений в деятельности религиознополитических организаций и групп. Ведущую роль здесь продолжают играть исламистские структуры, выступающие за создание исламского государства на территориях Северного Кавказа и Поволжья и активно использующие в своей деятельности различные экстремистские методы. Так, по решению Верховного суда РФ с 2003;го по 2013 г. на территории Российской Федерации запрещена деятельность 21 исламистской религиознополитической организации за проявления экстремистской и террористической деятельности («Высший военный Маджлисуль Шура Объединенных сил моджахедов Кавказа», «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана», «Аль-Каида», «Братья-мусульмане», «Хизбут-Тахрир», «Движение „Талибан“», «Исламский джихад — Джамаат моджахедов», «Имарат „Кавказ“», «Нурджулар» и др.).

Деятельность перечисленных организаций может быть квалифицирована как экстремистская, исходя из признаков (критериев) политического экстремизма. Так, отстаивая концепцию джихада (борьба с неверными за торжество ислама), идеи сепаратизма и создания исламского государства, исламистские организации проявляют следующие признаки политического экстремизма: агрессию, политическое насилие, экстремистскую идеологию, противоправность, корпоративность.

Создание незаконных вооруженных формирований, организация партизанской войны на территории Северного Кавказа, осуществление террористических актов, нападений на блокпосты и государственные учреждения — все это, безусловно, проявления экстремистской деятельности. Причем обоснование своей деятельности исламистские организации видят не только в религии, но и в экстремистской идеологии, которая напрямую связана с той или иной политической целью (сепаратизм, создание единого исламского государства и т. д.), тогда как религиозные доктрины выступают лишь для камуфлирования истинных целей (политических) экстремистских сообществ.

Кроме того, экстремистская идеология подпитывает агрессию против неверных — христиан, иудеев, представителей органов власти, оппонентов и т. д. Она же создает иллюзию у экстремистов, что деятельность их не носит противоправного характера, поскольку они выступают за приоритет шариата (законов Аллаха), тогда как все светские законы — проявления куфра (неверия). И поэтому долг каждого мусульманина вести джихад за свержение светских режимов и установление шариата.

Указанные обстоятельства объясняют использование исламистскими организациями и группами различных форм насильственных действий, среди которых мы хотели бы выделить некоторые, не встречающиеся (пока) в деятельности левых и правых (светских) экстремистских организаций.

Особое место в деятельности исламских экстремистских организаций занимает использование обвешанных взрывчаткой террористов-смертников (так называемых «шахидов»). По мнению А. В. Дмитриева и И. Ю. Залысина, первый террорист-смертник взорвал себя в посольстве Ирака в Бейруте в декабре 1981 г. (ответственность за теракт взяла на себя организация «Хезболлах»)^[33]. С этого времени использование террористов-смертников различными исламистскими организациями становится повсеместным.

В Россию подобные акты терроризма, кстати, ранее в нашей стране неизвестные, были привнесены с Ближнего Востока. Так, еще в сентябре 1999 г. известный полевой командир НВФ Ичкерии Ш. Басаев публично объявил о создании первой группы смертников на территории Чеченской Республики. С 2002 г. смертники стали активно использоваться исламскими экстремистами как на территории Чечни, так и в других регионах России (например, с конца 2003 г. такие акции стали осуществляться в Москве)^[34].

Применение террористов-смертников в тактике исламских экстремистских организаций, по нашему мнению, обусловлено следующими обстоятельствами:

• 1. Большая вероятность поражения объекта за счет более высокой степени доступности смертника к предполагаемой цели теракта (размещение взрывчатки на теле террориста позволяет максимально приблизиться к объекту воздействия).
• 2. Гарантированный общественный резонанс в случае «успеха» акции за счет нагнетания страха и паники в средствах массовой информации. Тем более что СМИ, как правило, заинтересованы в размещении информации о подобных террористических актах в силу ее востребованности обывателем по причине критики власти за ее бездеятельность по подавлению террористов (особенно об этом начинает писать оппозиционная пресса) и т. д.
• 3. Упрощенная подготовка такого теракта экстремистской организацией, что проявляется, во-первых, в отсутствии необходимости детальной разработки плана отхода исполнителей теракта, поиска для них укрытия, ненужность группы прикрытия отхода террористов-исполнителей. Во-вторых, в низкой стоимости и доступности самодельного взрывного устройства (для изготовления «пояса шахида» не требуется пошивочной мастерской и оружейной фабрики).
• 4. Ненужность теоретической (минно-взрывной) подготовки и необходимого опыта у исполнителя. Проведение традиционного теракта требует наличия хорошо подготовленного минера-взрывника или даже нескольких, а в случае со смертником его «работу» выполнит и женщина, и ребенок. Активно теракты с использованием детей и подростков осуществлялись на территории Палестины и в Ираке против группировки американских военнослужащих. Особенностью таких варварских актов стало использование взрывного устройства с дистанционным управлением, от ребенка требовалось только подойти как можно ближе к месту расположения американских военнослужащих.
• 5. Вероятность получения определенного пропагандистского эффекта, способствующего вербовке новых кандидатов на роль террористов-смертников, готовых принять мученическую смерть.

Близок к использованию террористов-смертников и такой способ осуществления терактов, как подрыв транспортного средства, начиненного взрывчаткой. Причем данный способ имеет два вида: управление и подрыв транспортного средства террористом-смертником или обычное минирование транспорта группой боевиков. В России исламские экстремистские организации активно используют метод подрыва автотранспорта, управляемого террористом-смертником, начиная с 2002 г. Так, в декабре 2002 г. в Грозном, возле Дома правительства, террористы взорвали большегрузный автомобиль, управляемый смертником (погибло 72 человека). В мае 2003 г. в селе Знаменском, возле здания администрации, был взорван автомобиль, начиненный взрывчаткой (погибло 60 человек, более 250 было ранено). В августе 2003 г. в Моздоке террорист-смертник направил многотонный грузовик на здание военного госпиталя (более 300 человек погибло)^[35]. Вскоре после этого серию терактов смертники совершили в Аргуне, Новогрозненском, Гудермесе, Урус-Мартане и других местах.

Применение исламистскими организациями физического насилия против «неверных», уничтожение в ходе терактов материальных объектов, сопровождается использованием духовного (морально-психологического насилия). Так, на территории Северного Кавказа, в Поволжье и других регионах России распространяется так называемая «ваххабитская» литература, существует множество интернет-сайтов, одобряющих и открыто призывающих к осуществлению террористических актов, насильственному изменению конституционного строя, возбуждению национальной и религиозной ненависти и т. д.

Таким образом, серьезную опасность безопасности и целостности российского государства представляет хорошо организованная, финансово обеспеченная и нередко направляемая политическими кругами и разведслужбами некоторых государств экстремистская деятельность различных исламистских религиознополитических организаций и группировок.

В целом проведенный нами комплексный анализ деятельности некоторых общественных организаций (РВС, НРА, НСО, РНС, НБП, исламистские организации и т. д.) позволил охарактеризовать их как экстремистские сообщества, преследующие определенные политические цели, главным образом направленные на насильственное изменение конституционного строя Российской Федерации. Так, структуры данных организаций носили преимущественно законспирированный сетевой, нередко военизированный характер. Они имели непрозрачные источники финансирования, соответственно, не подавали декларации об использовании денежных средств (когда поступили, сколько, на какие нужды потрачены и т. п.) и пользовались средствами, поступающими из-за рубежа для организации экстремистской деятельности (это особенно характерно для исламистских группировок). Кроме того, применяемые ими методы воздействия носили умышленно противоправный характер и сопровождались не только причинением вреда здоровью отдельных граждан (избиения, моральное насилие и т. п.), уничтожением или повреждением материальных объектов (здания, торговые точки, памятники, автотранспорт и т. д.), но и приводили к массовым человеческим жертвам (терроризм, партизанская война).

Кроме того, исследование экстремистской деятельности ряда общественных объединений позволяет рассмотреть вопрос о возможных перспективах развития политического экстремизма в современной России. По всей видимости, возрастет число религиозно-политических экстремистских организаций, которые будут пытаться активно участвовать в общественно-политической жизни регионов посредством осуществления экстремистской деятельности для достижения различных политических целей. Это, в первую очередь, касается исламистских организаций, которые, имея неплохой потенциал (сетевая структура, источники финансирования, тренировочные лагеря, подготовленные боевики), уже в настоящее время стремятся распространить свою деятельность не только на Северный Кавказ, Урал и Поволжье, но и стараются охватить сетью своих эмиссаров регионы Сибири и Дальнего Востока.

Вместе с тем в последнее время стали активизироваться различные группы так называемой «родноверческой» или «неоязыческой» направленности, которые отличаются ультрарадикальной антиправославной риторикой, приверженностью к националсоциалистической идеологии и готовностью к осуществлению терактов против представителей других конфессий. Так, по данным кандидата богословия игумена Вениамина (Лабутина) в начале 2011 г. в Москве состоялся судебный процесс по уголовному делу в отношении группы молодых людей, которые «пропагандировали идеи родоверия» и «участвовали в попытке взрыва одной из московских церквей»^[36].

Слабость миграционной политики и нерешенность многих насущных проблем, связанных с прибытием и обустройством трудовых мигрантов, беженцев из ближнего зарубежья, иностранных граждан (студенты, рабочие и т. д.) привела к росту проявлений экстремистской деятельности националистических (правых) организаций. В дальнейшем эта тенденция возрастет прямо пропорционально обострению разного рода конфликтов между представителями коренных народов России и прибывшими мигрантами. Причем акцент в деятельности правоэкстремистских организаций смещается в сторону применения более жестких форм физического насилия. Так, если для 1990;х гг. основной формой насилия было нападение и избиение потенциальной жертвы (причинение той или иной степени вреда здоровью) с целью оказания давления, запугивания, то в начале 2000;х гг. на первое место начинает выходить осуществление убийства с применением холодного или огнестрельного оружия и взрывчатых средств. Следовательно, в перспективе предполагается рост количества терактов, осуществляемых правоэкстремистскими организациями и группами.

Кроме того, в настоящее время среди леворадикальных организаций и групп начали складываться предпосылки для появления и активизации деятельности левоэкстремистских сообществ, преимущественно опирающихся на анархистские идеи и лозунги. Однако на данный момент не представляется возможным классифицировать ту или иную левую группировку как хорошо законспирированную, обладающую сетевой структурой, налаженным финансированием и подготовленными боевиками экстремистскую организацию. Обжегшись на экстремистской деятельности НРА и РВС, большинство членов российских леворадикальных организаций и групп по-прежнему связывают свои перспективы либо с поддержкой легальной оппозиции в лице КПРФ (например, сотрудничество КПРФ и Левого фронта в ходе президентских выборов 2012 г.), либо с созданием новой массовой коммунистической партии, действующей вполне легально в рамках существующей политической системы (проект по созданию политической партии «РОТ ФРОНТ»),.

Вместе с тем следует учитывать, что наличие у общественной организации сетевой структуры, непрозрачных источников финансирования (в том числе зарубежных), ультрарадикальной риторики (идеологии, программы) еще не позволяет охарактеризовать ее как экстремистскую. Только проанализировав всю совокупность признаков (проявляемая агрессия, методы воздействия, идеология, противоправность, корпоративность), можно утверждать, что диагностируемая деятельность той или иной организации является экстремистской. И сама организация создана для достижения поставленной политической цели заведомо (умышленно) экстремистскими методами.

В тоже время, на наш взгляд, исходя из различных критериев, экстремистские организации можно классифицировать по следующим основаниям:

• 1) По типу организационной структуры: классические, построенные на основе иерархическо-централизованного принципа или «пирамида» (например, РВС, НБП, РНС, ННП, НСО), сетевые, построенные по сотовому принципу (СС, автономные подразделения РНЕ, «Хизбут-Тахрир», «Братья-мусульмане», скинхед-группы) и сетевые, построенные по модели «атом» («БОРН — Боевая организация русских националистов», «Северное братство», «Анархическая герилья», «Джамаат Такбир», «Имарат „Кавказ“» и т. д.).
• 2) По идеологии: левоэкстремистские (НРА, РВС, «Анархическая герилья» и др.) и правоэкстремистские — светские (НСС, СС, НСО и т. д.) и религиозно-политические («ХизбутТахрир», «Движение „Талибан“», «Исламский джихад — Джамаат моджахедов», «Имарат „Кавказ“», «Нурджулар» и др.).
• 3) По отношению к государственной власти: этатистские (НСО, РВС, СС и др.) и антиэтатистские (анархические) — НРА, «Анархическая герилья».
• 4) По масштабам проявления: внутригосударственные
• (НБП, РВС, СС, РНС и т. п.) и международные («Аль-Каида», «Братья-мусульмане», «Хизбут-Тахрир», «Движение „Талибан“», «Исламский джихад — Джамаат моджахедов», «Нурджулар»).
• 5) По отношению к существующему режиму: проправительственные (различные черносотенные союзы в России вначале XX в.) и оппозиционные (НРА, РВС, «Анархическая герилья», НБП, НСО и т. п.).
• 6) По отношению к форме государственного устройства: унитаристские (НСО, СС, РНС и т. д.), федералистские (НРА, РВС) и сепаратистские («Высший военный Маджлисуль Шура Объединенных сил моджахедов Кавказа», «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана», «Движение „Талибан“», «Исламский джихад — Джамаат моджахедов», «Имарат „Кавказ“», «Нурджулар»),
• 7) По способу возникновения: самодеятельные, то есть возникшие на основе определенных экстремистских идей по инициативе отдельных граждан (НРА, РВС, НСО, «Легион „Вервольф“» и др.); трансформационные — возникшие на основе трансформации радикальных установок в экстремистские по инициативе руководства или активных участников той или иной политической партии, общественной организации (РНС, автономные подразделения РНЕ, ННП); прорежимные — созданные «сверху» или при значительном содействии со стороны государственных структур определенного политического режима (черносотенные союзы в России вначале XX в.).

Необходимо отметить, что в целом данная типология достаточно условна. В конкретной политической действительности экстремистская организация может иметь характерные черты разных типов. Вместе с тем типология помогает лучше ориентироваться в сложных и многообразных проявлениях организованного политического экстремизма.

Таким образом, мы не ставили задачу проанализировать на предмет проявления экстремизма деятельность всех экстремистски настроенных организаций и групп, действующих в современной России. Но считаем, что предложенные нами признаки для анализа экстремистской деятельности вполне могут быть использованы для подобного рода исследований. На наш взгляд, их использование существенно облегчит задачу выявления и пресечения деятельности экстремистских организаций и групп.

• [1] См.: Экстремизм — угроза обществу. С. 4.
• [2] Там же.
• [3] См.: О проявлениях экстремизма и ксенофобии в Российской Федерации.М., 2009. С. 120.
• [4] См.: Юсеф М. X. Сын ХАМАС. М" 2011. С. 47.
• [5] 25<> Методические рекомендации РНЕ по работе с карантином. Для служебного пользования. М., 1996. С. 2.
• [6] См.: НВФ. Боевые действия на Кавказе / сост. П. П. Потапов. Минск, 2010. С. 178.
• [7] Краснов П. Что такое сетевые организации? URL: http://www.contr-tv.ru/common/377/ (дата обращения: 03.10.2011).
• [8] Соколов М. М. Самопредставление организации в русском радикальномнационалистическом движении: дис… канд. соц. наук. СПб., 2003. С. 20.
• [9] Беликов С. В. Бритоголовые: Все о скинхедах: эксклюзивные материалы.М., 2002. С. 149.
• [10] Путь вперед. Программа минимум — максимум. Богданович, 2011. С. 3−4.
• [11] Там же. С. 12−13.
• [12] Горбунов Ю. С. Указ. соч. С. 114.
• [13] Там же. С. 115.
• [14] См.: Ханбабаев К. Ф. Указ. соч. С. 107.
• [15] См.: Мурклинская Г. Следствие выяснило источник финансирования ваххабитов // Известия. 26 февраля. 1998.
• [16] Беликов С. В. Все о скинхедах. М., 2002. С. 144−146.
• [17] Стогов И. Революция сейчас. М., 2003. С. 113.
• [18] См.: Приказ № 1 Реввоенсовета РСФСР. С. 4.
• [19] Положение о Революционном Военном Совете… С. 3.
• [20] См.: Бученков Д. Е. Указ. соч. С. 131.
• [21] 2,2 См.: Стогов И. Указ. соч. С. 182−183.
• [22] См.: URL: http://fractal-vortex.narod.ru/Tarasov/Alexander_Tarasov_2a.htm (дата обращения: 11.12.2012).
• [23] Козлов А. А. Неформальные молодежные сообщества Санкт-Петербурга:теория, практика, методы профилактики экстремизма. СПб., 2008. С. 112−113.
• [24] Козлов А. А. Неформальные молодежные общества… С. 113−114.
• [25] См.: Уличная антифа. Мини-хроника // Автоном. Журнал радикальнойальтернативы и сопротивления. Краснодар. Май 2003. С. 19−21; Правый марш вПитере // Ситуация. 2006. № 16. С. 7 и др.
• [26] Си. Дейч М. Указ. соч. С. 13.
• [27] Цит. по: Лихачев В. Нацизм в России. М., 2002. С. 83.
• [28] 2,9 Казанцев В. Баркашовцы — кто они? // Известия. 1994. 18 августа. С. 2.
• [29] URL: http://actoscope.eom/cfo/moscowobl/moscow-sud/gr/l/3−32 011;3−2 272 010;16052011;1 866 139/ (дата обращения: 14.02.2012).
• [30] Там же.
• [31] Там же.
• [32] Там же.
• [33] См.: Дмитриев А. В., Залысин И. Ю. Религиозные аспекты терроризма //Терроризм и религия. М., 2005. С. 35.
• [34] См.: Шахиды как оружие массового поражения // URL: http://www.migdal.ru/article.php?artid==2674@print=l (дата обращения: 02.03.2011).
• [35] См.: Загладин Н. В., Путилин Б. Г. Международный терроризм: истоки, проблемы, противодействия. М., 2006. С. 82.
• [36] См.: Лабутин В. Христианские ценности и формы их дискредитации всовременной медиакультуре // Научный православный взгляд на ложные исторические учения: материалы совмест. конф. Русского культ.-просвет. фонда именисвятого Василия Великого и Института Российской истории РАН. М., 2011. С. 76.