Социальная среда города, района (места проживания клиента)

^[1]

Каждый человек является жителем определенного территориального образования. Население города или сто районов, а в условиях таких крупных городов, как Москва и Санкт-Петербург (где районы разделены на отдельные муниципальные образования), и население этих муниципальных образований выступает территориальным сообществом.

Социальную среду этого сообщества образует комплекс природных и социальных факторов. К природным относятся состояние территории, качество ее воздушной и водной среды, зеленых насаждений и т. д.; к социальным — сеть различных организаций, ведомств, медицинских и торговых услуг, центров социального обслуживания; культурных и досуговых учреждений, мест отдыха для пожилых и т. д. Разумеется, социальную среду территориального сообщества можно анализировать с позиций характеристик всякой среды (ресурсов, «рискогеииости», доступности ее для освоения человеком и т. д.). Для выявления специфики этих сред и социальной работы в них требуется осветить и новые их аспекты.

4.3.1. Социальная работа в основном развертывается по месту жительства и сводится к комфортизации территориальной среды, т.с. к освоению ее человеком. Социальная работа, но месту жительства прошла ряд этапов от индивидуальной работы с клиентом до работы с сообществом. Осуществление такой работы по комфортизации среды обитания — в компетенции местной (территориальной) власти, которая наиболее приближена к людям. При этом социальная работа с территориальным сообществом ориентирована не столько на отдельного клиента, сколько на оптимизацию всего социального пространства сообщества.

Город (район) при этом рассматривается как некоторое социально активное поле (пространство), в котором люди, группы и учреждения устраивают свою жизнь и нуждаются в поддержке местной или государственной власти в разрешении своих проблем. Задача представителей территориальной власти — содействовать стремлению жителей улучшить свою жизнь и предоставить для этого соответствующую поддержку. Действия власти могут быть направлены на то, чтобы создавать такие условия, при которых люди могли бы сами обустраивать свое жизненное пространство и решать свои проблемы. Взгляд из социального пространства именно перемещает угол зрения с единичного клиента на его жизненное окружение и пытается через создание условий для самоорганизации сообщества добиться таких изменений ситуации в этом сообществе, к которым люди стремятся и которые их больше устраивают. В немецкой литературе подчеркивается, что «социальная работа не может больше ограничиваться тем, чтобы рассматривать только индивидуальные проблемы, сужая возможные решения. Наступательная социальная политика должна участвовать в планировании и проведении проектов в таких областях, как жилье, занятость, обустройство жилых кварталов, озеленение, экономическое содействие, культура и образование…»^[2]

Социальная муниципальная политика не может исчерпываться только материальной помощью и консультациями. Необходимо поддержание привычного жизненного уклада в социальном пространстве, в котором люди живут и работают. Основная функция такого жизненного пространства состоит в предоставлении ресурсов для включения людей в повседневную жизнь.

В социальной работе в территориальном сообществе должны принимать участие сами жители сообщества, она должна осуществляться не столько для них, сколько вместе с ними. Жители должны стать непосредственными участниками социальной работы, переходя от роли пассивных потребителей социальных услуг к роли активных участников процесса улучшения своей среды и решения своих общих проблем (через участие в благоустройстве территории, организацию сетей соседской поддержки, групп самопомощи и взаимопомощи, организации пунктов приема и последующей раздачи бывших в употреблении вещей всем нуждающимся жителям сообщества и т. д.). Это и будет комфортизацией социальной среды.

Житель — основной хозяин территории. И от его позиции во многом зависит состояние среды сообщества. У многих из российских жителей реального включения в среду своего сообщества не было: формально они являлись, конечно, жителями сообщества, но реального участия в поддержании своей среды и решении общих социальных проблем не принимали. Тем самым они фактически были исключены из среды своего сообщества. Такое положение устраивало как существовавшую территориальную власть, так и самих жителей (считавших задачи улучшения своей среды, социальную работу функцией местной власти). Но в последнее время положение меняется. Роль жителей в развертывании деятельности по совершенствованию социальной среды сообществ никем уже не оспаривается.

Но для организации работы власти с населением и от населения, и от местной власти требуется налаживание новых форм взаимодействия.

Вообще для России разобщенность власти и населения традиционна. Люди жили в своем мире, а власть — в своем. Однако процесс демократизации России, движение ее к гражданскому обществу требует изменения этой ситуации, пробуждения социальных инициатив населения, повышения роли населения. Сейчас необходимость повышения социального участия населения всячески стимулируется. Речь идет о разблокировании препятствий для социального творчества людей, направленного на совершенствование их жизненной среды.

4.3.2. Однако такое вовлечение населения в процесс решения территориальных проблем не может произойти автоматически, само по себе. Требуются соответствующие условия и методы пробуждения гражданских инициатив людей.

В настоящее время сложилась уже целая индустрия методов для активизации вовлечения населения в процесс решения социальных проблем территориальных сообществ. В местном сообществе — огромный (и пока не использованный) ресурс, и он заложен в самих возможностях жителей, их образовательном, интеллектуальном потенциале, их способности действовать на благо сообщества. На Западе даже есть должность «коммунального (участкового) менеджера», профессионально занимающегося вопросами вовлечения населения в решение проблем местного значения. Вовлечение может осуществляться через хорошо известные в России районные праздники, культурные мероприятия или акции протеста, способствование созданию различных комитетов, например, комитетов квартиросъемщиков, защищающих свои права, союзы защиты нрав потребителей, родительские комитеты, местные политические объединения. Для вовлечения может использоваться также аудиои видеотехника. Скажем, на видеокамеру записывается какая-то острая проблемная ситуация в территориальном сообществе. Далее па обсуждение этой наглядно представленной ситуации приглашается группа социально активных жителей. Социальный работник при этом должен пользоваться авторитетом у жителей. Он способен нарисовать жителям образ некоторого привлекательного будущего их района, увлечь жителей этим образом, побудить их к действиям по изменению нынешней ситуации^[3].

Ведь жители часто лишь смутно чувствуют, что в их районе чтото неправильно, «не так», но не знают того, что они могут сделать для улучшения ситуации и как это сделать. Участковый менеджер принимает самое непосредственное участие в формировании этого адекватного самопонимания. Для этого он должен уметь вдохновлять людей, быть именно харизматической личностью, уметь убедить как можно больше людей местного сообщества принять коллективно выработанный «новый мир», поселить в них веру в его обоснованности и затем уже перевести ее в действия по изменению ситуации. Он стимулирует тем самым порождение социальной рефлексии.

Люди, скорее всего, организуются вокруг тех проблем, которые: 1) их лично касаются или им интересны; 2) понятны и близки; 3) наглядны и ощутимы; 4) обещают успех.

При этом для начала нужно выявить, в каких сферах люди уже активны. Таким образом, речь идет о поиске тем и дел по месту жительства, которыми люди уже занимаются, в которые включены.

Сами формы активизации весьма многообразны — от активизирующего опроса до создания гражданских комитетов, гражданских союзов, общественных советов и т. д. При этом готовые рецепты по выбору какой-то предпочтительной формы активизации отсутствуют, ибо ее выбор зависит от специфики условий по месту жительства, своеобразия социально-демографической структуры населения и т. д.

При этом люди в городских кварталах часто ориентированы именно на конкретные, реалистичные и быстро осуществимые мероприятия, но административные бюрократические структуры это не всегда учитывают. «Хотя многие жители и готовы сами покрасить лестничную площадку, коридор, однако дело пойдет с большими трудностями, если „в награду“ за свою банку краски жители будут обязаны высиживать на семинарах, но социальному планированию, вносить предложения, которые принимаются письменным распоряжением компетентной инстанции лишь после их двукратного обсуждения в комиссиях. А письменная жалоба, например, через юриста органа социального планирования или через представителя привилегированных групп населения, имеющих опыт в составлении официальных бумаг, приводит, как правило, лишь к ответной лавине официальных бумаг. По прошествии некоторого времени все это будет интересно лишь тому, кто собирается писать на эту тему научный отчет, однако к тому времени жильцы уже давно забудут о своей проблеме или вообще разъедутся»^[4].

Приведенный текст немецкого автора ясно показывает одну из основных трудностей в работе с населением — опасность бюрократизации. Не хотелось бы в российских условиях повторять эти ошибки.

Для правильной организации социальной работы в городском пространстве важно учитывать, что в каждом, даже небольшом мероприятии, проводимом в городе, но месту жительства, «замешаны» многие лица и институты. Показателен в этом плане пример, но реконструкции школьного двора в Германии в г. Эссен, в котором напрямую затронуты школьники и учителя, завхоз и остальные жители, желающие пользоваться школьным двором. Финансирование реконструкции двора зависит от средств федеральной земли и коммуны, от готовности ведомства взять на себя ответственность за управление полученными средствами. Официально координация может быть поручена дорожной службе, но в ней участвуют также ведомство по озеленению и школьная администрация. Если все это связано еще и с проектом по занятости или повышением квалификации, то потребуется кооперация с ведомством по труду и службой занятости. Люди и институты, участвующие в проекте с различной степенью интенсивности, совсем не имеют контактов друг с другом, часто территориально удалены и к тому же подчиняются логике собственного бюрократического аппарата.

Школа во многих вопросах зависит от комитета, но образованию, который, в свою очередь, в своих решениях должен принимать во внимание инициативы, исходящие из школы. Жители городского квартала редко имеют дело со школой, сами школьники часто критически относятся к ней. Нужна гибкая организационная форма, позволяющая общественности распоряжаться частью ресурсов, денег и персонала. Чтобы конструктивно использовать способность людей к самоуправлению, требуется разумная организационная модель, основанная на кооперации и коммуникации. Но диалог между местной властью и населением, направленный на обустройство городского пространства, часто складывается с трудом и нередко сводится к взаимным упрекам или обвинениям: власти говорят о незаинтересованности и пассивности населения, а население — о бездеятельности и нерезультативности власти, замкнутости ее на собственных бюрократических проблемах (что типично и для России).

Поэтому так востребованы техники налаживания диалога сторон. Диалог же предполагает влияние администрации на население (в форме ответа на то, каким образом местная администрация может привлечь жителей к участию в планировании), а также влияние населения на администрацию (в форме ответа на то, каким образом жители могли бы привлечь администрацию к тому, что происходит в городе). Речь идет о том, чтобы прояснить обоюдную зависимость и соединить оба мира — власти и населения — через посреднические инстанции. При этом исходить следует из того, что «место проживания жителей — отнюдь не что-то, что запрещено критиковать, а также из того, что и администрация в принципе не — „злой демон“. На самом деле не существует отдельно ни „администрации“, ни этого места проживания („городского квартала“), а существуют очень сложные, комплексные, не всегда просматриваемые, переплетающиеся друг с другом интересы в пространстве жизненного мира: городской район можно рассматривать как нечто в едином социальном пространстве…»^[5] Это единство участникам диалога предстоит сначала осознать и только йотом налаживать взаимодействие.

Разумеется, в условиях России мы не можем пока использовать весь арсенал накопленных в мире методов по вовлечению населения в обустройство города, района. Но и у нас складываются свои формы привлечения населения к участию в работе органов территориальной власти, коммунальной социальной работы. Так, по затрагивающим интересы населения сообщества проблемам постоянно проводятся общественные слушания (например, по проблемам уплотнения городских кварталов), организуются общественные советы при органах власти, рабочие группы по отдельным проблемам, «круглые столы»^[6].

Складываются и определенные технологии вовлечения населения в решение проблем местного сообщества. Скажем, иод некоторую сложную проблему сообщества подбирается определенная группа. Сколько составляющих у этой проблемы — столько и членов группы. Члены группы — жители сообщества (хотя могут занимать административные должности во властных структурах). Например, в решении такой актуальной для многих сообществ проблемы, как «подростковые правонарушения и борьба с ними средствами муниципального образования», вовлечены и депутаты комиссии муниципального совета, но молодежи, и директора школ, и подростковых клубов и специалисты по профилактике наркомании. Непосредственным образом она касается и всех других «простых» жителей сообщества. Но главный ее компонент — сами подростки, проживающие на территории муниципального образования.

Примерный состав группы для выработки решений:

• — председатель муниципального образования (он вместе с профессионалом — социальным работником ставит проблему);
• — депутаты, занимающиеся проблемами, затронутыми в дискуссии;
• — директора подростковых клубов;
• — инспектора по работе с несовершеннолетними;
• — начальник районного отдела милиции (или муниципальный милиционер);
• — инспектор по опеке и попечительству;
• — директора школ;
• — районный нарколог;
• — группа подростков сообщества, способных высказать свои взгляды на причины правонарушений и свои претензии к органам муниципального совета и взрослым жителям муниципального образования;
• — специалист по профилактике подростковой наркомании; представители общественных организаций сообщества, связанные

с обсуждаемой проблемой, заинтересованные жители;

— студенты — будущие социальные работники, обучающиеся в вузах на данной территории.

Группа собирается в удобном, комфортном для дискуссии помещении, договаривается о регламенте работы и т. д., ведет дискуссию профессионал. В процессе дискуссии каждый член группы излагает свое видение проблемы. Характеристика ее разными специалистами создает эффект расширения сознания у членов группы, они обогащаются за счет точек зрения друг друга.

В ходе дискуссии формируется рабочая группа, деятельность которой охватывает и социальную среду в школах территориального сообщества, и родителей, и учителей, и ситуацию на улице, и личность подростка. Ее состав постоянно обогащается, расширяется. Деятельность таким образом сформированной и спаянной общим интересом группы в определенной мере способна понижать остроту проблемы для сообщества. По подобной методике могут организовываться рабочие группы для решения и других сложных социальных проблем территориальных сообществ.

Однако вовлечение населения в решение социальных проблем территориальных сообществ встречает немало помех и препятствий. Укажем некоторые из них.

Во-первых, недостаточная готовность и часто незаинтересованность самого населения в таком включении в решение социальных проблем территориального сообщества. В основе такой позиции часто лежит пассивный протест населения. Конструктивные программы при этом у самого населения часто отсутствуют. Но всякий человек по своей природе активен, а люди часто не видят реальных возможностей своего участия, поэтому и не проявляют социальной активности.

Во-вторых, обременительность работы с населением, которая является очень хлопотным, неудобным и зачастую низкооплачиваемым делом.

В-третьих, отсутствие профессионалов, отвечающих за работу с населением, т. е. менеджеров-посредников между населением и административными учреждениями. Следует, конечно, признать, что соответствующая законодательная база отчасти и сложилась, однако возникают значительные трудности с исполнением и реализацией соответствующих законов.

В-четвертых, незаинтересованность властных структур в работе с населением на уровне равноправного партнерства, которые часто опасаются контроля со стороны населения и обнародования того, что они (не) сделали.

В-пятых, господство технократического типа политики, которая не предусматривает включения в систему принятия решений отдельных граждан или их официально незарегестрированных объединений.

Можно было бы указать и на другие препятствия во включении населения в среду территориального сообщества, освоению им этой среды. Из-за действия этих помех состояние среды местных сообществ часто находится в плохом состоянии.

Как известно, в России вообще мало городов, регионов, где люди были бы удовлетворены состоянием среды обитания, транспорта, дорог, дворов и подъездов, качеством воздуха, медицинского и социального обслуживания, в общем, социальной средой в целом. Отсюда и низкие оценки действий органов местной власти. Общий негативный фон в оценке среды усиливается высоким уровнем преступности, огромным числом бездомных, нищих, попрошаек, заполнивших улицы городов, распространение наркомании, алкоголизма и т. д. Люди часто не чувствуют, что окружающая их социальная среда вообще кого-то интересует, что она как-то совершенствуется местной властью.

4.3.3. Изменить ситуацию могла бы отчасти социальная диагностика, которая способна наладить нарушенную обратную связь власти с населением в работе по совершенствованию среды. Она должна помочь власти увидеть среду глазами проживающих в ней людей. Диагностика может быть ориентирована на выявление мнения людей по наиболее острым вопросам, интересующим местное сообщество, определение социальнодемографической структуры населения, оценку социального самочувствия жителей, выявления степени удовлетворенности населения окружающей их социальной средой, сложившимися формами социального обслуживания и т. д.

Как уже отмечалось, успех в совершенствовании социальной среды, ее освоение сообществом зависят от налаженности взаимодействия между властью и населением. А для налаживания такого взаимодействия требуется использование властью социологических, психологических методов. Скажем, сведения предоставляемые диагностикой, должны быть основой для управления средой муниципального образования. Если выяснится, что доминирующей возрастной группой в муниципальном образовании являются пожилые и пенсионеры, то это требует от местной власти сосредоточиться па создании клубов по интересам, геронтологических служб, привлечении специалистов по работе с пожилыми. Если же в составе населения обнаруживается выраженная группа безработных, то местная власть должна беспокоиться о том, чтобы за счет собственных ресурсов обеспечить их теми или иными формами занятости. И, разумеется, состояние дворов, улиц, жилья, подъездов — всех параметров ближайшей им социально-экологической среды — должно стать предметом постоянных забот местной власти.

Проблема преодоления разрыва между властью и населением, как говорилось, актуальна для российской местной власти. Постоянно проводимая диагностика, ее результаты будут побуждать любую местную власть к учету потребностей и интересов населения, выводить власть на режим постоянной связи с населением.

С точки зрения теории важно, чтобы социальная диагностика была направлена не только на выявление социальных потребностей и интересов населения, но и на побуждение самих жителей к размышлению о том, в какой форме они лично могли бы принять участие в решении проблем местного значения, в благотворительности, обустройстве территории, работе с молодежью и т. д. Диагностика должна носить активизирующий характер. Развитые формы диагностики далеко выходят за рамки одних процедур стандартных опросов, анкетирования, интервьюирования — они базируются на социальной статистике, различных социальных индексах, давно уже используемых в практике социальной работы на Западе — в частности, индексе социальной депривации. Этот индекс базируется на шести раздельных показателях: доход, занятость, потеря здоровья, инвалидность, образование, навыки и обучение, жилище, географический доступ к услугам.

Каждый из этих показателей, в свою очередь, складывается из ряда других показателей. За рубежом по ним существует хорошо налаженная статистика, к которой имеют доступ муниципальные социальные работники. Более того, существуют отработанные программы, по которым вся эта статистика трансформируется в окончательные цифровые индексы социальной депривации по отдельным административным районам. И социальный работник, «взглянув» на итоги работы такой программы, представленной в виде таблиц, диаграмм, схем, видит, какой административный район для него «крайний» по уровню детской бедности, безработицы, обеспеченности населения жилищами и т. д. Он может сравнить уровень социальной депривации района в разные годы и т. д. Эго и есть оценка состояния социального компонента среды местного сообщества. Но для введения таких индексов в практику требуется хорошо налаженная и постоянно пополняемая социальная статистика, возможность доступа к ней, программы ее обработки, которой пока в нашей стране нет.

Диагностика повышает степень вовлечения населения в решение проблем данного сообщества. Именно с се помощью власть становится способной «учитывать» информацию о реакциях людей на состояние социальной среды, узнавать, что в ней с их точки зрения благополучно, а что нет, знакомиться тем самым с реальными социальными потребностями людей. Властям становится труднее манипулировать мнением жителей. Тем самым диагностика позволяет подняться с весьма распространенного сегодня уровня манипулирования мнением людей до уровня «учета» этого мнения. Ведь манипулирование — это, как известно, наиболее низкий уровень взаимодействия власти и населения. Для совершенствования социальной среды социальным субъектам в своем взаимодействии необходимо двигаться дальше — к более высоким уровням взаимодействия. И для такого продвижения одной диагностики уже недостаточно.

Для того, чтобы понять на каком уровне находится реальное взаимодействие между властью и населением, обратимся к понятию «лестницы социального участия». Оно описывает все возможные уровни взаимодействия власти с населением — начиная с нижнего и заканчивая верхним. «Лестница» представлена на рис. 4.1. Степень социального участия возрастает снизу вверх.

Нижние уровни «лестницы» — игнорирование мнений людей, манипулирование их мнением, а верхний — партнерство, уровень партиципации, т. е. реального влияния «рядовых» фаждан на процессы выработки и принятия административных решений по обустройству среды их обитания.

Между этими уровнями располагаются уровни: убеждение граждан в безопасности или выгодности предлагаемого решения; одностороннее информирование людей со стороны властных структур о планируемых преобразованиях жизненной среды; запрос информации о позициях населения (например, через социологические опросы), т. е. фактически такое же одностороннее информирование — только уже властных структур о реакциях людей на предполагаемое преобразование жизненной среды; учет мнения, населения, затрагиваемого каким-либо преобразовательным решением.

Три нижние ступеньки «лестницы» представляют ситуации, в которых участие жителей фактически отсутствует. Так, в ситуации манипулирования речь идет не о реальном участии общественности, а об имитации такого участия (дезинформация, запугивание, сокрытие необходимых фактов, воздействие на эмоции в соответствии с интересами субъекта, производящего-манипуляции, и т. д.). «Убеждение» подразумевает, что сторона, принимающая решения, «обучает» граждан, убеждает их в безопасности или выгодности предлагаемого решения, не предоставляя при этом фактической информации в достаточном объеме и не предполагая какого-либо их вклада в процесс принятия решений. Работа на уровне манипуляции, убеждения, даже учета мнения неэффективна для реализации основных задач налаживания взаимодействия власти с населением в деле совершенствования социальной среды, включения населения в работу по совершенствованию среды сообщества. Только уровень партнерства предполагает механизмы, позволяющие населению на равных работать с властью, добиваясь отстаивания своих интересов по различным проблемам, связанным с преобразованием местной среды. Однако добиться партнерства и даже учета мнения населения весьма трудно.

Взять хотя бы проблему «уплотнения» застройки в городских кварталах крупных городов, например, Санкт-Петербурга. Речь идет о масштабных преобразованиях социальной среды территориального сообщества, в котором осуществляется такое «уплотнение» застройки (на уже имеющиеся коммуникации «подсаживаются» новые жилые дома, офисы, бизнес-центры, при этом уничтожаются детские площадки, спортивные ноля, вырубаются деревья). В непосредственной близости от уже имеющихся зданий возводятся новые, что вызывает протесты горожан. Такое «уплотнение» застройки деформирует (а чаще всего уродует) всю близлежащую среду. Жители близлежащих домов вынуждены долгое время жить в атмосфере шума, строительного мусора, свалок, грязи — их право на стабильную социальную среду грубо нарушается.

Рис. 4.1. Лестница уровней социального участия.

Общественные слушания по поводу строительства предусмотрены законом^[7], но они проводятся формально, большинство жителей о них нс информировано, да и сами слушания для инициаторов изменения жизненной среды не имеют особого значения — им нужен лишь сам факт их проведения. Население в таких ситуациях часто не рассматривается властью как равноправный партнер, с которым надо вести непростые переговоры по поводу компенсаций от причиняемого ущерба, которого надо знакомить с проектом на самых ранних его стадиях, давать ему развернутую информацию об экологических последствиях проекта и т. д., хотя при решении подобных проблем, затрагивающих интересы большого числа жителей, крайне важно именно равноправное, партнерское взаимодействие власти с населением. Иначе люди отчуждаются от социальной среды. Часто под застройки используются места отдыха горожан — парки, детские площадки. Естественно, это вызывает мощные протестные движения, стимулирует появление большого числа инициативных групп, обращающихся не только к представителям местной территориальной власти, но и к самому президенту Российской Федерации.

Конечно, для того чтобы населению реально был обеспечен статус такого равного партнера во взаимодействии с властью, должен быть изменен сам юридический статус населения. На Западе включение жителей в решение проблем местного значения закреплено законодательно. Если человек проживает на территории, он попросту обязан заниматься ее благоустройством и общественными делами. Конечно, житель при этом платит и значительно более высокие, чем россиянин, налоги, но эти налоги идут на решение именно проблем местного сообщества. Житель видит, на что используются его деньги. В России же плата за жилье, уборку мусора, другие налоги отчуждаются от решения местных проблем, жители не видят, на что тратятся их деньги. Это сразу резко понижает интерес к включению жителей в работу по совершенствованию условий своего проживания. Житель опять-таки отчуждается от социальной среды, готовность его к включению в нее падает. У нас о том, что жители должны сами что-то делать, всерьез не думают.

Но сейчас ситуация меняется — об этом должна прежде всего заботиться местная власть. Для этого она должна завоевать доверие населения (этого доверия пока нет в силу ряда причин).

Это возможно только через специально организованную PR-дсятельность. Эта PR-деятельность органов местного самоуправления (МСУ) на этане их становления, завоевания соответствующего имиджа должна быть включена в качестве важного звена в работу муниципальных советов, осуществляться на основе уважения к правде и представлять собой реализацию PR-стратегий в рамках двусторонней симметричной модели связей с населением. Под двусторонней симметричной моделью PR понимается открытость территориальной власти перед населением, которое выстунаст в этом диалоге на равных с местной властью. Один коммуникационный канал — территориальная власть, второй — население, следовательно, модель двусторонняя. Диалог сторон происходит именно на равных. Партнерская модель PR применительно к местному самоуправлению подразумевает, что местные депутаты не только постоянно взаимодействуют со своими жителями, но и последние участвуют в местном самоуправлении именно как равноправные партнеры.

Напротив, асимметричные методы PR предполагают манипуляцию общественным мнением, так как через один информационный канал орган местной власти оказывает воздействие на целевую аудиторию, обратная связь либо отсутствует, либо преломляется через какие-либо социальные (бюрократические, политические) фильтры, либо подавляется. Это соответствует уровням манипуляции на лестнице социального участия. Понятие самоорганизующегося населения при данной модели теряет свой смысл, а задачи вовлечения населения в совершенствование локальной среды территории полностью искажаются.

Итак, местная власть как орган рефлексии территориального сообщества должна подпитываться объективной социальной диагностикой, быть ориентированной на достижение верхних ступенек лестницы социального участия в своем взаимодействии с населением. Тогда осуществляемые ею воздействия станут понятны людям, будут усиливать процесс освоения ими социальной среды, стимулировать их включение в эту среду.

• [1] Автором 4.3 является также О. В. Келасьев.
• [2] Хинте В., Липгес Г, Шпрингер В. Социальные службы: от случая к полю. Социальныепространства вместо административных округов // Социальная работа в муниципальномобразовании: Сб. текстов / пер. с англ, и нем.; иод ред. Н. А. Головиной и И. А. Григорьевой.СПб., 2001.
• [3] Хендерсон Т., Томас Д. Установление контактов и объединение людей // Там же.С. 88−89.
• [4] Хиите В. Воодушевление, организация и активизация жителей: методы и структурыэффективного менеджмента в городе по мест>' жительства //Там же. С. 102.
• [5] Хинте В. Воодушевление, организация и активизация жителей: методы и структурыэффективного менеджмента в городе по месту жительства //Там же. С. 133—134.
• [6] Келасьев В. Н., Келасьев О. В. Активизация населения муниципальных образований //Развитие государства благосостояния в странах Северной Европы и России: Сравнительнаяперспектива: сб. статей / под ред. И. Григорьевой, И. Кнлдал, С. Кюнле, В. Мининой. СПб., 2004. С. 136−148.
• [7] Градостроительный кодекс Российской Федерации от 7 мая 1998 г. № 73-ФЗ // Российская газета. 1998. 15 мая. Ст. 18: Участие граждан, их объединений и юридических лицв обсуждении и принятии решений в области градостроительной деятельности.