Живопись. 
История отечественной культуры

Как возведение церквей повлекло за собой развитие иконописного дела, так и дворцовое строительство вызвало интерес к живописи — портретной и исторической.

Попытки создания портретов в России предпринимались уже во времена царя Алексея Михайловича. Это были так называемые «парсуны», отнюдь не отличавшиеся сходством с оригиналом. Недостаток последнего компенсировался соответствующими аллегорическими мотивами и разъясняющими подписями. Однако парсуна была отвергнута европеизированным дворянством. Сам Петр I неоднократно запрещал повторять свои парсунные изображения, создававшиеся местными иконописцами. Зато он испытал настоящую радость, когда получил в подарок свой «боковой грудной портрет», изготовленный на Монетном дворе во Франции: «Долгое время удивлялся он сей неожиданной медали, которую тщательно рассматривал, несколько раз переворачивал, наконец своим показывал, говоря по-русски: ето я, действително я…»^[1].

Увлечение портретным искусством становится массовым. Каждый состоятельный человек, не говоря уже о дворянском сословии, стремился запечатлеть свой образ, образы членов своей семьи на полотне. Поначалу спрос удовлетворялся в основном портретистамииностранцами. Они же занимали влиятельное положение в новоучрежденной Академии художеств (1738 г.). Наибольшей известностью среди них пользовались Луи Каравак, братья Георг и Иоганн Гроот, Лагрене, Торелли, Эриксен и др.

Из русских художников в петровское время выделялись А. М. Матвеев (1701−1739) и И. Н. Никитин (ок. 1690−1742). Первый из них учился в Голландии, а затем руководил «живописной командой» при столичной канцелярии строений. Второй получил профессиональную подготовку в Италии и прославился портретами Петра I. Позднее на поприще портретной живописи выступили В. Л. Боровиковский (1757−1825),.

А. Г. Венецианов (1780−1847), О. А. Кипренский (1782−1836), Д. Г Левицкий (1735−1822), Ф. С Рокотов (1735−1808).

Их творчество стало ярким воплощением русской академической эстетики с ее установкой не просто на сходство изображения с натурой, но в первую очередь на соответствие изображения реальному «чиностоянию» лица, т. е. «Табели о рангах». В одном эстетическом трактате конца XVIII в. на этот счет было сказано: «Живописец весьма должен стараться о том, чтобы избирать токмо выгодные лица или хорошие моменты». И далее отмечалось: «Все те недостатки, без которых познается осанка и сложение людей, должны быть поправляемы и выпускаемы в портретах женщин и молодых мужчин; например, нос кривоватый можно поправить, грудь гораздо сухую, плечи слишком высокие также… приноравливать к потребуемой хорошей осанке». Кроме того, напоминал автор, «надобно, чтобы каждый был одет по чиностоянию своему, поелико одни только наряды могут показать в живописи различие между людьми…»^[2]. Таким образом, под сходством изображения подразумевался не столько телесный, фактический реализм, сколько реализм социально-ранговый, табельный. Эта эстетическая норма удерживается в русском портрете вплоть до появления передвижничества в 70-х годах XIX в.

В рамках академической школы складывается и жанровая живопись, правда с тяготением к библейским и античным сюжетам. Крупнейшими представителями этого направления были К. П. Брюллов («Последний день Помпеи», 1830−1833), А. А. Иванов («Явление Христа народу», 1837−1857), Н. Н. Те («Тайная вечеря», 1863; «„Что есть истина?“ (Понтий Пилат и Христос)», 1890).

• [1] [Штелин Я] Любопытны я и достопамятный сказания о императоре Петре Великом, изображающая истинное свойство сего премудрого государя и отца отечества, собранные в течение сорока лет действительным статским советником Яковом Штелином. СПб., 1786.С. 121. Медаль выполнена Ж. Дювивье и воспроизведена в кн.: Портрет петровского времени: Каталог выставки. Л., 1973. С. 261.
• [2] Иванов Архип. Понятие о современном живописце // Цит. по кн.:Климов К Е. Русские художники. Сб. статей. Нью-Йорк. 1974. С. 34.