История рассмотрения феномена безопасности в социальных науках

Неоднородность психологического знания во многом способствует тому, что в рамках психологии феномен безопасности понимают по-разному. Множество психологических теорий в той или иной степени затрагивают проблему безопасности, пытаясь ответить на вопросы о том, какова природа безопасности, что представляет собой опасность для человека, каковы особенности поведения человека в ситуации риска.

При всем многообразии ответов на данные вопросы можно все же найти сходство во взглядах.

Во-первых, многими авторами безопасность рассматривается как динамический процесс. В каждый новый момент времени мы имеем дело с новым видом опасности, в результате чего психологическая безопасность все время создается заново. Кроме того, восприятие и оценивание собственной безопасности подвергается постоянной трансформации, так как меняются не только параметры среды, но и установки, мотивы и представления личности.

Во-вторых, следует отметить латентный характер безопасности. Мы стремимся к пей только тогда, когда появляется явная угроза нашей жизни, здоровью или благополучию. В стабильном обществе вопрос о безопасности, как правило, не поднимается.

В-третьих, одним из базовых ощущений нормального человека является здоровое чувство безопасности. Все аспекты поведения человека во всех сферах жизни могут быть истолкованы в контексте безопасности, а в основе большинства наших поступков и действий лежит потребность в безопасности.

Практически все направления в психологии в той или иной степени занимаются вопросами безопасности как личности, так и общества и вносят свой вклад в реализацию данного направлсния. Представители каждой точки зрения задают свой вопрос и постигают интересующий их аспект феномена безопасности, раскрывая тем самым определенные критерии, уровни и представления о ней.

Остановимся подробнее на теориях, рассматривающих безопасность с разных сторон.

Хронологически первым автором в психологической науке, в теории которого присутствует понятие опасности, является.

3. Фрейд. Ученый считал, что на каждом этапе развития человека существует определенное условие появления и возникновения страха и ситуации опасности, адекватной ему. При этом многие опасные ситуации, с которыми сталкивался человек ранее, могут, трансформируясь, перейти в настоящее, перевоплотившись в различные фобии. Например, страх кастрации может в дальнейшем перевоплотиться в сифилофобию.

Будучи аффективным состоянием, страх, с одной стороны, воспроизводит уже прошедшее опасное событие, с другой — может явиться сигналом новой опасности. Так, пережив опасность, человек будет реагировать на любую ситуацию, как на опасную, если она будет напоминать события прошлого. Человек, переживший пожар, будет испытывать панику при запахе дыма от костра. Таким образом, страх — сигнал опасности.

Вопросы практики

Американские ученые-психологи смогли назвать причины появления страха¹. Выяснилось, что страх — это реакция на повышение углекислого газа в крови. Человеческое тело начинает работать на грани в экстремальных ситуациях, поэтому естественно, что для этого нужен кислород. Когда количество углекислого газа в крови начинает превышать норму, в головной мозг отправляется «сигнал опасности», активирующий состояние страха и желание бежать. Ученым удалось подтвердить эту теорию в результате экспериментов над мышами, в крови которых искусственно повышалась концентрация углекислого газа, что влияло на миндалину головного мозга, отвечающую за чувство страха. Ученые-психологи определили, что именно после того, как искусственно повышалась концентрация углекислого газа, специальные сенсоры в миндалине регистрировали вызванное падение pH и мыши начинали подавать сигналы тревоги. Для подтверждения своей теории ученые наблюдали за мышами с различной концентрацией углекислого газа в крови. При 5%-й концентрации животные занимали открытые площади, при повышении до 10% мыши цепенели, замирали, забива;

¹ The Amygdala Is a Chemosensor that Detects Carbon Dioxide and Acidosis to Elicit Fear Behavior Cell / A. E. Ziemann [et al.]. Vol. 139. 2009. 25 Nov. P. 1012— 1021.

лись в угол (у многих животных это показатель серьезного испуга). Таким образом ученые доказали, что причиной появления страха является резкое повышение углекислого газа в крови, которое может быть вызвано различными факторами: от активных физических действий в результате нападения до умственных усилий в результате психического штурма.

Большое внимание представители психоаналитического подхода уделяли психологическим защитам. Понятие «защита» пришло в психологию из военной терминологии. 3. Фрейд признавал, что адаптивные процессы служат задачам обеспечения собственной безопасности личности и избегания повторения травмирующего опыта. Цель психологической защиты заключается в преодолении различных жизненных препятствий. Психологическая защита — это способ избегания или ухода от психологических проблем, а также от необходимости их разрешения. По мнению 3. Фрейда, защита — компромисс, который устраняет противоречия между требованиями инстинктов и обществом. Психологическая защита повсеместна, поскольку конфликты существуют всегда и все поведение является защитным, т. е. для восприятия себя находящимся в безопасности человек использует психологические защиты, которые помогают избежать угрожающего чувства и сохранить самоуважение. Защитные процессы обеспечивают успешное функционирование основной тенденции жизни. Основным признаком нарушения защиты является испытываемое человеком чувство вины и тревоги. Личность не может долго находится в таком состоянии и при этом контролировать значимые события в своей жизни. Результатом этого будут ощущение катастрофы и душевное расстройство. Таким образом, защитные механизмы, согласно теории 3. Фрейда, носят врожденный характер, начинают работать в стрессовых, экстремальных ситуациях и выполняют функцию снижения напряжения, разрешения внутреннего конфликта. Формирование психологической безопасности личности возможно посредством работы с психологическими защитами^[1].

Механизмы психологической защиты активно исследовались дочерью 3. Фрейда Анной. А. Фрейд выделяет такие виды защит, как вытеснение, регрессия, образование реакции, отрицание, проекция, идентификация, интеллектуализация, компенсация, изоляция, уничтожение содеянного и сублимация. Данные защитные механизмы приобретаются в процессе научения и являются специфичными для каждого человека.

Также А. Фрейд большое внимание уделяла изучению детского поведения в экстремальных ситуациях во время военных событий. В 1942 г. в книге «Маленькие дети в военное время: год работы в детдоме» она вместе с Дороти Барлингем опубликовала отчет о первых результатах работы возглавляемого ими Хэмпстедского детского дома. Анализируя поведение детей, А. Фрейд отмечала как их равнодушие, так и крайнюю агрессивность к окружающим. У них не было тех эмоций, которые обязательно присутствуют в семье: ревность, чувство соперничества, зависть. Автор описывает ряд защитных техник, которые активно используются детьми: отрицание реальности, идентификация с агрессором, интеллектуализирование. Эти защиты были отнесены к самостоятельным защитным механизмам. Таким образом, А. Фрейд внесла существенные коррективы в первоначальную концепцию психологических защит. В интерпретации автора психологическая защита является приобретаемым структурным компонентом психики в процессе онтогенеза.

Психоаналитик, специалист в области психоанализа детского возраста, Мелани Кляйн выделяла внешние (объективные) и внутренние ситуации опасности, при этом, по ее мнению, люди не всегда способны дифференцировать внутреннюю опасность от внешней. В этом случае обе стороны опасности могут сосуществовать в течение всей жизни. М. Кляйн утверждала, что очень часто, когда объективная ситуация опасности пробуждает детские тревоги, т. е. взаимодействие между опасностью внешней и внутренней аналогично взаимодействию между внешней реальностью и реальностью психической, успешность или неуспешность сопротивления опасностям детерминирована способностью Эго развивать адекватные защиты, т. е. соотношением силы тревоги и силы Эго.

Выдающаяся представительница психоанализа Карен Хорни большое внимание уделяла потребности в безопасности. Она утверждала, что именно потребность в безопасности (быть любимым, желанным, защищенным от опасностей окружающей среды) является основополагающей в развитии ребенка, а удовлетворение данной потребности целиком зависит от родителей последнего. Потребность в безопасности будет удовлетворена в том случае, если родители испытывают безусловную любовь к ребенку, когда они любят его за то, что он просто есть. При соблюдении данных условий высока вероятность формирования здоровой личности.

Если родители будут депривировать потребность в безопасности (физическая и вербальная агрессия, насилие, издевательства, высмеивание, игнорирование потребностей ребенка, конфликты в семье и т. д.), высока вероятность того, что развитие ребенка пойдет патологическим путем.

Одним из очень важных последствий депривации потребности в безопасности является развитие базальной враждебности ребенка. Будучи зависимым от родителей, он испытывает к ним негативные эмоции, такие как агрессия, возмущение, гнев, обида, ненависть, что приводит к внутриличностному конфликту. Такой ребенок, испытывая калейдоскоп противоречивых чувств, подавляет в себе негативные эмоции по отношению к родителям для того, чтобы выжить. В результате не удовлетворенной потребности в безопасности, переживаемой человеком в детстве, по мнению К. Хорни, формируется невротическая личность, стремящаяся к власти, престижу и обладанию, которые лежат в основе чувства безопасности.

Классик психологии развития, английский ученый Джон Боулби рассматривал в качестве источника безопасности привязанность. Благодаря работам ученого концепция эмоциональной безопасности получила дальнейшее развитие в рамках теории привязанности. В частности, Дж. Боулби описывал условия, при которых возникает чувство безопасности у детей в незнакомом для них месте.

Во-первых, окружение ребенка должно быть для него знакомо.

Во-вторых, ребенок должен быть психически и физически здоровым.

В-третьих, ребенок точно должен быть уверен в местонахождении его матери и в том, что при первом требовании она сможет вступить с ним в контакт.

Если эти условия невыполнимы, ребенок будет чувствовать себя в опасности. Отсутствие безопасности может повлечь за собой зависимость от матери и проявление различных нарушений поведения.

Огромную роль родителей в ощущении безопасности детей отмечал М. Спиро. Именно угроза потери родителей вызывает у ребенка тревогу, а действительная потеря — горе. Изучая в кибуце^[2] особенности развития детей, М. Спиро отмечал: «Хотя родители не принимают значительного участия в социализации своих детей или в удовлетворении их физических потребностей… родители играют решающую роль в психическом развитии ребенка… Они дают ему ощущение безопасности и любовь, которые ребенок не получает больше ни от кого. Во всяком случае, привязанность маленьких детей к своим родителям больше, чем в нашем ооществе».

Джозеф Вайс и Гарольд Сэмпсон связывали с чувством безопасности паттерны повторения. По их мнению, если человек в детстве чувствовал себя в безопасности, то, будучи взрослым, он хорошо приспосабливается к жизни и стремится воспроизводить эмоционально позитивные ситуации, и наоборот, если в детстве к ребенку относились холодно и жестоко, то потребность воссоздания угрожающих безопасности обстоятельств детства может быть не только очевидной, но и трагичной.

В книге Йозефа Лангмейера и Зденека Матейчека «Психическая депривация в детском возрасте» описаны причины формирования чувства безопасности. С точки зрения авторов, наибольшая опасность наступает тогда, когда нет матери («материнская депривация»). Они отмечают, что от матери зависит удовлетворение большинства психических потребностей ребенка. Мать является основой отношения ребенка к людям, базой для его доверия к окружающему миру, а главное заключается в том, что именно мать создает для ребенка «дом» и дает чувство безопасности.

Так, взрослый человек, который вырос в ситуации безопасности и любви, постепенно превращает ощущение своей безопасности в способность доверять, быть независимым, считаться с интересами других^[3][4].

Ниже представлен рисунок мальчика из детского учреждения с повышенной воспитательной заботой на тему «Наша семья» (рис. 1.3). Семья без людей — лишь спальня с постелью. Это рисунок мальчика, у которого нет положительного отношения к семейной среде^[5].

Во время исследования младенческого возраста в Уганде канадский психолог Мэри Эйнсворт заметила, что младенцы,.

Рис. 13. Рисунок мальчика, у которого нет положительного отношения к семейной среде.

когда начинают ползать и ходить, используют мать в качестве опоры, от которой они отталкиваются в целях изучения окружающей среды. Когда последняя не кажется опасной, дети отходят от матери. Так было сформировано понятие secure base — надежной базы. На русский язык это английское словосочетание также переводят как безопасная основа, стратегическая база, надежная опора, надежная гавань^[6].

Эрик Эриксон использовал термин «базовое доверие» (basic trust), которое можно рассмотреть в качестве ядра психологической безопасности. Базовое доверие формируется в первые годы жизни ребенка и в дальнейшем поддерживается механизмами рутинизации человеческого поведения, благодаря чему индивиды от одной ситуации к другой несут на себе своеобразный «защитный кокон».

Американский психолог и психиатр, представитель неофрейдизма Гарри Стек Салливан считал, что у человека существуют две тенденции:

• 1) стремление к удовлетворению, которое имеет биологическую природу;
• 2) стремление к безопасности, имеющее социальную природу.

Г. Салливан утверждал, что стремление к безопасности имеет психологические корни, которые лежат в сфере человеческих взаимоотношений. Деятельность, направленная на обеспечение безопасности, имеет культурные корни. Это действия, речь, мысли и побуждения, которые относятся скорее к индивидуальности личности и внедренной в нее культуре, чем к организму человека. С рождения ребенок, сначала используя эмпатию, затем — научение, входит в контакт с культурной средой. Он учится поступать правильно, как положено в данной культуре, избегать неправильных поступков, опасаясь наказания и осуждения со стороны своего окружения. В результате достижение удовлетворения в соответствии с социально одобряемыми нормами поведения ассоциируется с чувствами позитивного оценивания «Я» и ощущением безопасности. В том случае, когда удовлетворение влечения путем, одобряемым в данной культуре, невозможно, возникает чувство опасности и дискомфорта.

По мнению Г. Салливана, отсутствие собственной безопасности проявляется на уровне сознания и воспринимается как сильное чувство тревоги. Стремление к безопасности не является личностно направленным. Интуиция позволяет людям чувствовать, как к ним относятся окружающие. При восприятии окружающего мира как враждебного, ощущении недоброжелательности или неприязни со стороны своего окружения человек начинает испытывать внутреннее напряжение и дискомфорт. В результате этого человек, стремясь уменьшить возникшее напряжение, будет стараться получить одобрение от тех людей, которые его окружают, т. е. угроза чувству безопасности вызывается общественным неодобрением.

Г. Салливан связывал чувство одиночества с состоянием незащищенности. Он утверждал, что одной из доминирующих характеристик личности является потребность в защищенности, которая проявляется в желании физической близости с окружающими. В связи с этим главная цель, которую преследует каждый человек в межличностных отношениях, — удовлетворить свои потребности, не утратив при этом чувства безопасности. С точки зрения Г. Салливана, каждый человек стремится избежать чувства незащищенности. Жизнь человека — постоянный компромисс между стремлением к удовлетворению и безопасностью.

Американские ученые из университета Колумбус штата Огайо провели психологическое исследование на 200 респондентах, которые прошли лечение рака молочной железы^[7]. Выяснилось, что более одинокие участники испытывали более сильную депрессию и усталость, чем те, кто чувствовал себя социально не одиноким. Депрессия и симптом усталости — известная клиническая проблема, особенно среди тех, кто остался в живых после рака. Данные результаты дают возможность дальнейшего исследования на тему влияния чувства одиночества на здоровье.

В 2012 г. исследование American Sociological Review показало, что около 60 млн человек в США, что является 20% от общей численности населения, чувствуют себя одинокими; 12% американцев заявили, что им не с кем провести свободное время или обсудить важные вопросы. С 1985 г. с 10 до 25% повысилось количество людей, имеющих в среднем только двух близких друзей, которым можно довериться, а еще 19% сказали, что у них только один доверенный друг, в роли которого часто выступает супруг.

До сих пор является спорным вопрос о том, существует ли корреляция между интернет-пользованием и одиночеством. Некоторые исследования демонстрируют, что одинокие люди используют Интернет для уменьшения чувства одиночества, взаимодействуя посредством Сети с друзьями и близкими. В то же время исследования, проведенные в 2012 г., показали, что Интернет используется для уменьшения одиночества и депрессии, так как увеличивается чувство социальной поддержки и собственного достоинства за счет увеличения свободы общения в интсрнст-срсдс.

Представляет интерес выделенные Г. Салливаном деструктивные защитные установки или «операции, обеспечивающие безопасность» в сфере коммуникаций и межличностных отношений. К таким невротическим проявлениям автор относил селективную невнимательность, апатию, летаргию, иррациональную ярость, бесплодный гнев, отказ и проекцию.

Немецко-американский философ, психолог, реформатор психоанализа, основоположник неофрейдизма Эрих Фромм утверждал, что поведение человека детерминировано влиянием культуры. Он был убежден, что различные социальные системы оказывают огромное влияние на выражение потребностей человека. С точки зрения Э. Фромма, личность является продуктом динамического взаимодействия между врожденными потребностями и давлением социальных норм и предписаний. Ученый писал, что значительная степень автономии и свободы выбора, которыми наслаждаются люди, была достигнута ценой утраты чувства полной безопасности и появления ощущения личной ничтожности. Свобода от жестких социальных, политических, экономических и религиозных ограничений требует компенсации в виде чувства безопасности и принадлежности к социуму. Философ полагал, что эта пропасть между свободой и безопасностью стала причиной больших трудностей в человеческом существовании.

Э. Фромм в качестве мощной мотивационной силы в жизни человека рассматривал конфликт между стремлением к свободе и стремлением к безопасности. С его точки зрения, дихотомия «свобода — безопасность» обусловлена экзистенциальными потребностями.

Рональд Лэйнг, английский психиатр, представитель экзистенциального психоанализа, ввел понятие «онтологически защищенной личности», которая обладает способностью к автономной индивидуальности и ощущает уверенность в своей собственной реальности и идентичности, а также в реальности и идентичности других людей. При отсутствии такой уверенности состояние онтологической безопасности нарушается, в результате чего у личности возникает тревога или беспокойство, которое испытывается как наличие угрозы собственному существованию. Р. Лэйнг описывает три основные формы такой тревоги: поглощение, взрыв и оцепенение.

Курт Гольдштейн, немецко-американский невролог и психолог, представитель гештальтпеихологии, связывал самоактуализацию с социальной поддержкой и отсутствием физической опасности. Он считал, что если существует опасность и человек не ощущает себя в безопасности, развивается катастрофическая тревога, которая понималась автором как страх дойти до предела, распада, быть погубленным. Катастрофическая тревога ведет к тому, что человек стремится только сохранить свою жизнь, выжить. Тревога — переживание угрозы надвигающегося небытия. По мнению К. Гольдштейна, тревога наносит удар непосредственно по чувству собственного достоинства человека и его ценности как личности.

Абрахам Маслоу считал, что стремление выжить предшествует стремлению человека к самоактуализации и доминирует над ней. С точки зрения ученого, человек, испытывающий незащищенность, «воспринимает мир, как джунгли, полные угроз, а людей вокруг опасными и эгоистичными; чувствует себя отвергнутым и изолированным, встревоженным и враждебно настроенным; склонен к конфликтам, напряженности, закрытости; его беспокоит чувство вины, проблемы с самооценкой; тенденция к невротизму, эгоцентризму»^[8]. При этом в нем явно просматривается неумирающая тяга к безопасности. Итак, главная задача развития любого человека — удовлетворение тенденции к выживанию и вне зависимости от того, на каком этапе развития и уровне самоактуализации находится человек, если выживание его оказывается под угрозой, он обязательно вернется к реализации тенденции к выживанию.

К. Роджерс заложил в основу недирективной психотерапии условия психологической безопасности личности. Он говорил, что основная функция терапевта заключается в том, чтобы обеспечить ситуацию, в которой клиент может снизить свою незащищенность и посмотреть объективно на свои реальные мысли, чувства и конфликты. Таким образом, терапевт пытается создать атмосферу, в которой клиент чувствует себя безусловно принятым, понятым и оцененным как личность.

В ситуации, «когда существует несогласованность, но индивид не осознает этого, он потенциально уязвим тревожностью, угрозой и дезорганизацией. Если значимый новый опыт демонстрирует противоречие столь ясно, что оно должно быть сознательно воспринято, то индивид будет под угрозой и его самость дезорганизуется этим противоречием и неассимилируемым опытом»^[9]. Для сохранения «самости» вступает в действие защита, которая является поведенческим ответом организма на угрозу.

Альфред Адлер связывал стремление к безопасности со стремлением к превосходству. Он утверждал, что последнее существует всегда. Все действия человека подчинены этому стремлению. Люди «стремятся к победе, безопасности, росту в правильном либо в неправильном направлении. Побуждение двигаться снизу вверх никогда не пропадет»^[10].

Венгерский психоаналитик Микаэлм Балинт противопоставляет две разнонаправленные ориентации характера: «филобаты» (philobat) — любители дистанции, которые ищут успокоения в уединении, и «окнофилы» (oknophil), стремящиеся к близости.

Окнофилический мир основывается «на фантазии-представлении… что объекты надежны и благожелательны, что всегда, если потребуется, они будут рядом, и они никогда не будут ни в чем возражать и оказывать сопротивления, если потребуется их поддержка»^[11].

В случае возникновения угрозы безопасности окнофилы испытывают чувство страха, используя при этом две защитные стратегии, направленные на восстановление состояния безопасности:

• 1. Проекция, в результате которой внутреннее ошибочно воспринимается как приходящее извне. Окнофил, проецируя себя на объект, полагает, что будет в безопасности, только крепко держась за свой объект.
• 2. Интроекция, в результате которой идущее извне ошибочно воспринимается как приходящее изнутри. Окнофил убежден, что его объект не сможет его покинуть, так как находится в нем.

Филобатический мир «восходит к той фазе жизни, когда еще не был обретен опыт обнаружения объектов, нарушающих гармонию безграничных, бесконтурных пространств»^[12]. Окружающий мир воспринимается как опасный и непредсказуемый. Такой человек может преодолевать неприятности только в том случае, если сможет избежать опасных ситуаций.

Филобат стремится к риску, наслаждается состоянием грозящей опасности, будучи абсолютно уверенным, что легко сможет преодолеть свой страх. Такое чувство твердой уверенности в состоянии внешней опасности М. Балинт назвал словом thrill, которое на русский язык переводится как щекотание нервов и возбуждение от риска.

В основе поведения и окнофилов, и филобатов лежат неуверенность, нарушенная гармония и отсутствие доверительных, основанных на взаимности отношениях.

Один из первых теоретиков эмоциональной безопасности — канадский психолог Вильям Эмет Блац — определил безопасность как состояние психики, при котором личность согласна принять последствия своего поведения. Он полагал, что «все аспекты поведения человека во всех сферах жизни могут быть истолкованы в контексте безопасности»^[13]. По теории В. Блатца цель каждого индивида, старого или молодого, — это достижение чувства безопасности или безмятежности. В своем стремлении оказаться в этом состоянии люди преодолевают динамичный и постоянный поток жизненных выборов.

В. Блатц описал следующие виды детско-родительских отношений как типы зависимости и безопасности:

• — безопасная зависимость;
• — независимая безопасность;
• — незрелая зависимая безопасность (например, инфантильность);
• — зрелая безопасная зависимость (например, выученная беспомощность).

Ключевая идея В. Блатца заключается в том, что отношения с родителями определяют отношения с будущими партнерами, т. е. фундамент личности закладывается в раннем детстве.

Большой интерес представляет социально-когнитивный взгляд на феномен безопасности. Например, Генри Тзджфел утверждал, что социальная категоризация оказывает огромное влияние на то, как индивид воспринимает и оценивает других. Так, человек, который находится под влиянием стереотипов, видит угрозу, ощущает неуверенность и страх. Пытаясь преодолеть эти опасные состояния, человек развивает предвзятую точку зрения на окружающих, проецируя на них собственные страхи. Согласно теории Фредерика Перлза, воспринимая окружающий нас мир как фон, мы выделяем из него только то, что соответствует нашей актуальной потребности в настоящем, в то время как все остальное отходит на второстепенный план и, по сути, является только фоном.

Американский психолог Ронни Янов-Бульман считал, что одним из базовых ощущений нормального человека является здоровое чувство безопасности, которое основано на трех категориях базовых убеждений, составляющих ядро нашего субъективного мира:

• 1. Вера в то, что в мире больше добра, чем зла. В эту категорию входит отношение к окружающему миру вообще и отношение к людям.
• 2. Убеждение, что мир полон смысла. Обычно люди склонны верить, что события происходят не случайно, а контролируются и подчиняются законам справедливости.
• 3. Убеждение в ценности собственного «Я». Здесь основное значение имеют три аспекта: «Я хороший человек» (самоценность); «Я правильно себя веду» (контроль) и оценка собственной удачливости.

В ситуации психологической опасности меняются внутреннее состояние человека, его психологическая структура, содержание мира, в котором он живет, т. е. изменяется психологическая ситуация данного конкретного человека. При этом физические свойства и качества предметов изменению не подлежат. Окружающий мир меняется в системных качествах. Он становится носителем угрозы, опасности и риска. Наиболее ярким примером данного явления является описание одного и того же ландшафта в мирной обстановке и в условиях военных действий, выполненное Куртом Левиным в прошлом веке.

Информация для размышления

В 1917 г. К. Левин опубликовал статью «Ландшафт войны»^[14], которая посвящена сравнительному анализу жизненных пространств солдата и гражданского человека. Исследование проводилось на фронтах Первой мировой войны. К. Левин наблюдал и расспрашивал своих однополчан. Он заметил, что восприятие окружающей обстановки у солдат на фронте отличается от восприятия того же места людей мирного времени. Например, лес в мирное время может казаться менее густым, так как густота, потеряв свой определяемый военной логикой защитный характер, теряет свою выраженность. На войне лощина воспринимается в качестве хорошего прикрытия, в другое время можно увидеть лишь ровную, слегка волнистую местность без явного перепада высот, так как образ таких ложбинок в качестве военных объектов определялся преимущественно их проходимостью. Если в мирное время углубление в земле кажется грязной канавой, на войне оно превращается в отличное укрытие. Ровная лужайка, пригодная для пикника, видится солдатам зоной смерти.

Интересно отмстить, что новый взгляд на канавы и лужайки не был достоянием одного-двух смыслящих в тактике ефрейторов. Сознание изменилось у большой группы людей, призванных в армию и сформировавших новую общность — фронтовики.

Джордж Келли отмечал, что в обыденной жизни, интерпретируя окружающий мир, люди не склонны проводить полный анализ возможных причин. Люди находят причины там, где ищут их.

Ли Секрест, ученик Дж. Келли, утверждал, что человек правильно и без ошибок спрогнозирует события только в том случае, если будет чувствовать себя в безопасности.

Американский психолог Дэвид Мак-Клеланд писал, что человеческому существу было бы скучно в ситуации полнейшей определенности и предсказуемости.

Американский психолог Гордон Олпорт полагает, что помимо проецирования люди склонны подавлять свои страхи и ощущения небезопасности так, чтобы иметь возможность избегать встречи со своими тревогами и недостатками. Это подавление приводит к развитию многих свойств: амбивалентность по отношению к родителям, морализм, необходимость в определенности и дихотомическое мышление (категорическое мышление в терминах «черное» и «белое»).

Итак, накопленный на протяжении века опыт, теоретические и эмпирические разработки в подавляющем большинстве апеллировали к относительно стабильному обществу. Бинарные оппозиции «стабильность — нестабильность» и «безопасный — опасный» мало встречались не только в психологических теориях, но и в эмпирических исследованиях. Относительно недавно, во второй половине XX в., в психологии начали предприниматься попытки осмысления происходящих в обществе радикальных преобразований. Человек стал рассматриваться во взаимосвязи с социальными изменениями и неопределенностью. Так, Серж Московичи отмечал, что центральное внимание должно уделяться проблемам не стабильности, а изменчивости и неопределенности. Произошел переход к более абстрактным, но одновременно и более обобщенным, интегративным формулировкам предмета психологии, включающим в себя «наращивание» предмета от частного к общему.

Рассмотрение личности как принципиально изменчивой, активно конструирующей свои мир, теряющей свою социальную определенность и заданность, безусловно, нашло отражение и в психологии безопасности. Прежде всего, увеличился диапазон оснований психологической безопасности личности. Личностные образования стали рассматривать как основополагающий фактор формирования стратегий по преодолению психологического дискомфорта и обеспечивающие, тем самым, психологическую безопасность личности. Начали активно изучаться различные способы разрешения психологических проблем (адаптация к социальным условиям, «преодоление» состояния напряжения, совладание), цель которых — состояние психологической безопасности личности.

Адаптация рассматривается исследователями как свойство живой саморегулирующейся системы, состоящее в способности приспосабливаться к условиям неопределенности и непредсказуемости окружающего мира. Адаптационные способности человека детерминированы психологическими особенностями личности, которые и определяют возможность адекватного регулирования физиологических состояний. Чем лучше развиты адаптационные способности, тем больше шансов сохранения нормальной работоспособности и высокой эффективности деятельности, даже при воздействии психогенных факторов окружающей среды.

В научный оборот был введен термин «психологическое здоровье», который интерпретируется как жизнеспособность личности, жизненная сила, обеспечивающая полноценное развитие и функционирование психики человека. Наличие психического здоровья характеризует личность ясно мыслящую, с непарализованной волей, способную контролировать свое поведение, ставить цели, планировать свою деятельность и т. п.

Различные аспекты личностного потенциала обозначают понятиями «воля», «сила Эго», «личностные ресурсы преодоления», «ориентация на действие», «воля к смыслу», «аттитюды жизнестойкости», «принятие вызова жизни» и др.

Сальваторе Мадди ввел понятие «жизнестойкость», которое является основой позитивного мироощущения человека, высокого качества жизни, превращения препятствий и стрессов в источник роста и развития. Это внутренний ресурс, подвластный человеку. Жизнестойкость способствует поддержанию физического, психического и социального здоровья, это установка, которая придает жизни смысл и ценность при любых обстоятельствах.

Эмоциональное благополучие тесно связано с чувством уверенности, защищенности, способствующим нормальному развитию личности. Показателями эмоционального благополучия человека являются нормальный уровень ситуативной и личностной тревоги, оптимальные активность и работоспособность, возможность и готовность адекватно действовать в различных жизненных ситуациях.

С психологическим благополучием соотносят такие понятия, как «зрелая личность», «психическое здоровье», «нормальная личность», «позитивный стиль жизни», «эмоциональный комфорт», «высокое качество жизни», «самоактуализирующаяся личность», «полноценно функционирующая личность» и др.

Психологическое благополучие описывается с использованием таких позитивных характеристик, как автономия, компетентность в межличностных отношениях, способность к личностному росту, переживание осмысленности жизни и самопринятие.

Большое значение для развития психологической науки и практики имеет методологический, социально-когнитивный интерес отечественных ученых к проблеме психологии безопасности. Благодаря достижениям российских психологов в современной научной мысли можно отметить трансформацию в интерпретации термина «безопасность» в сторону смещения акцентов с вопросов государственной безопасности на проблемы безопасности человека. Также происходит изменение смысла безопасности, эмоциональной окраски данного понятия от негативного (понимание безопасности как защиты от врагов, угрозы, обороны против внешних факторов) к позитивному (ощущение защищенности, уверенности, психологической устойчивости и уверенности в своих собственных силах).

Продуктивный интерес отечественных психологов к проблеме безопасности с каждым годом растет. В современной научной и учебной литературе развиваются различные подходы к пониманию психологической безопасности личности, группы и общества. Психологическая безопасность концептуально определяется с точки зрения формирования и развития личностно-психологических особенностей человека, которые выступают в качестве субъективных условий для формирования безопасности (А. И. Донцов, Е. Б. Перелыгина, 2014; Ю. И. Зинченко, О. Ю. Зотова, 2010; И. С. Бусыгина, 2008). Феномен психологической безопасности человека изучается как уровень или характеристика его качества жизни (Т. М. Краснянская, 2005; А. Н. Сухов, 2002). Психологическая безопасность личности трактуется как предметно-преображающая активность субъекта в парадигме самоутверждения и самореализации (Е. Б. Перелыгина, О. Ю. Зотова, 2009; Ю. II. Зинченко, 2010). Наряду с рассматриваемыми в зарубежной литературе социально-философскими проблемами общества риска в отечественной науке разрабатываются идеи связей факторов риска и психологической безопасности личности и общества (В. А. Петровский, Т. В. Корнилова).

Значительный вклад в становление предметного поля безопасности внесли исследования, рассматривающие различные компоненты психологической безопасности с точки зрения субъектов взаимодействия (И. В. Абакумова, А. Г. Асмолов, И. А. Баева,.

II. Н. Ермаков, Ю. II. Зинченко, Т. М. Краснянская, Н. А. Лызь, Н. Н. Моисеев, А. В. Непомнящий, А. А. Реан, В. В. Рубцов, В. В. Семыкин, Л. И. Шершнев).

Существенное влияние на становление социально-психологического понимания безопасности оказали работы, в которых отражены исследования военной безопасности (С. С. Антюшин, А. Г. Караяни, П. А. Корчемный, П. И. Чижик, В. Т. Юсов, А. Т. Янаков и другие); изучается профессиональная деятельность специалистов экстремального профиля (В. II. Вишневская, М. И. Марьин, И. Б. Лебедев). Психологическая безопасность рассматривается в образовании (И. А. Баева) и в средствах массовой информации (далее — СМИ) (Е. Л. Вартанова, Я. Н. Засурский, О. А. Карабанова, А. И. Подольский, О. В. Пристанская).

Активно и плодотворно исследуют вопросы безопасности сотрудники Института психологии Российской академии наук (далее — РАН) А. Л. Журавлев, А. В. Юревич, А. Б. Купрейченко, И. Е. Харламенкова, И. В. Тарабрина, В. А. Соснин и другие, не только представляющие результаты интересных исследований, но и призывающие научную общественность к обсуждению и решению острых и сложных проблем психологической безопасности.

Исследования феномена безопасности в психологии всегда в гой или иной степени сопряжены с теоретическими и методологическими трудностями. «Безопасность» является настолько же фундаментальным, насколько и крайне широким, многогранным понятием. Безопасность воплощается в самых различных аспектах — от абстрактных идей до конкретных материальных предметов — и выражает индивидуальные и социальные идеалы, будучи смыслозадающим проявлением должного. При этом безопасность есть также некий инструмент, эталон, в соответствии с которым происходит оценка и определение социальных действий, событий, ситуаций. С этой точки зрения безопасность является структурным элементом культуры и представляет собой семиотическую систему алгоритмов поведения, моделирования социокультурной реальности и картины мира в целом.

• [1] Развивая идеи 3. Фрейда, немецкий философ Ганс Гартманн предложилдополнить изучение защитных механизмов эго-сферы исследованием других механизмов, свободных от конфликтов, назвав их «conflict-free ego sphere».
• [2] Кибуц — добровольное объединение людей в Израиле с целью поселенияна земле и организации жизни на принципах совместного владения собственностью, личного (не наемного) труда, равенства и соучастия каждого во всех сферахпроизводства, потребления и воспитания, а также в помощи новоприбывшим приих интеграции в жизнь кибуцного коллектива.
• [3] Spiro А/. Е. Is the Family Universal? // Am Anthrop. 1954. Vol. 56. P. 840.
• [4] В работе 1994 г. П. Дэвис и И. Каммингс выдвинули гипотезу о том, чточувство опасности возникает не только вследствие слабой связи между родителеми младенцем, но и вследствие супружеского конфликта (Davies Р. Т., CummingsЕ. М. Children and marital conflict: The impact of family dispute and resolution. N. Y.:Guilford Press, 1994).
• [5] Лангмейер Й., Матейчек 3. Психическая депривация в детском возрасте. Прага: Авицснум, 1984. С. 210.
• [6] Эксперименты Г. Ф. Харлоу и его сотрудников из университета в Висконсине на обезьянах Macacus rhesus показали, что детеныши обращались к матерямв ситуациях внезапного испуга. Когда перед детенышами ставили незнакомыйпредмет (двигающийся и быощий в барабан медвежонок), то они в ужасе убегалии прятались где-нибудь в уголке. Однако если вблизи находилась замещающаяматерчатая мать, они быстро убегали и прижимались к ней. Там они постепенноуспокаивались, начинали оборачиваться к неизвестному, наводящему ужас предмету, затем даже приближались к нему и начинали с ним манипулировать и изучать его. Детеныши без матери замирали в уголке, тогда как детеныши с «матерью"оказывались способными отправляться в авантюрную экспедицию за познаниеммира. Так как обезьянки уже подросли, а матерчатая мать была в общем нетяжелой, то они часто в таких случаях брали ее с собой. Подобным же образом они себявели, когда укладывали «мать» в прозрачную коробку из пластмассы.
• [7] Loneliness predicts pain, depression, and fatigue: understanding the role ofimmune dvsregulation L. M. Jaremka [et al. J // Psychoneuroendocrinology. 2013.No. 38 (8). P. 1310−1317.
• [8] Maslow A. The Dynamics of Psychological Security-Insecurity. Character andPersonality. 1942. Vol. 10. P. 337.
• [9] Rogers C. R. The theory of therapy, personality and interpersonal relationships, asdeveloped in the client-centered framework / ed. by S. Koch Psychology: A study of ascience. N. Y., 1959. Vol. 3. P. 204.
• [10] Adler A. The individual psychology of Alfred Adler: A systematic presentationof selections from his writings / ed. by II. L. & R. R. Ansbacher. N. Y.: Basic Books.1956. P. 104.
• [11] BalintM. Thrills and Regression. London: Hogarth. 1959. P. 57.
• [12] Ibid.
• [13] Blatz W. E. Human security: Some reflections. Toronto: University of TorontoPress, 1966. P. 63.
• [14] Lewin К. Kriegslandschaft // Zeitschrift fur angewandte Psvchologie. 1917.No. 12. S. 440−447.