Соотношение устной и письменной форм в истории русского языка

В результате изучения материала главы 2 студент должен: знать

• • основные диалектные различия древнерусского языка;
• • время и обстоятельства появления русской письменности;
• • время и содержание основных реформ русской графики; уметь
• • анализировать графические особенности текста;
• • характеризовать элементы русской графики с точки зрения их происхождения и эволюции;

владеть навыками

• корректного чтения древнерусского текста.

Диалектные различия в древнерусском языке: фонетические и морфологические особенности

Как уже указывалось, письменный древнерусский язык представлял собой интегральную языковую систему, в которой достаточно рано нивелировались особенности, характерные для племенных диалектов.

Имеющиеся источники исторической грамматики позволяют анализировать с наибольшим успехом именно письменную форму языка. Устная форма древнерусского языка существовала в виде совокупности диалектов, и изучать ее помогают ошибки в рукописях, когда нормированная форма заменялась живой, разговорной, данные современных восточнославянских диалектов и заимствования из русского языка в других языках^[1]. Чрезвычайно важным источником наших знаний о северных диалектах древнерусского языка являются новгородские берестяные грамоты.

Это сравнительно короткие записи на кусках бересты, найденные преимущественно в районе Великого Новгорода при археологических раскопках. С момента открытия в 1951 г. и по настоящий момент обнаружено более тысячи единиц грамот, которые относятся к периоду от XI до XV в. Содержание грамот в основном бытовое и чаще всего представляет собой переписку по вопросам хозяйственной, торговой или семейной жизни.

В других письменных текстах диалектные черты проявляются наиболее ярким образом на фонетическом уровне, в то время как морфологические отличия обычно характеризуют древнерусский язык в целом в его противопоставлении языку старославянскому (церковнославянскому). Вместе с тем даже и фонетические диалектизмы обычно проявляются лишь в виде отдельных элементов, что объясняется давлением древнерусской нормы.

Важнейшей диалектной чертой в области фонетики является так называемое цоканье, под которым обычно понимается неразличение двух аффрикат: и. Оно было характерно для северной и северо-западной части восточнославянских говоров и по происхождению связано с древненовгородским диалектом. В современном языке цоканье сохраняется в некоторых севернорусских говорах.

Артикуляция единой аффрикаты могла быть различной, приближаясь как к [ц'], так и к [ч']. Во втором случае иногда говорят о чоканье, как об особой разновидности произношения. На письме цоканье проявлялось в виде смешения букв цин, в нарушениях этимологического написания: новгорочкого, цресъК

Предлагаются разные гипотезы для объяснения цоканья. Во-первых, допускается влияние субстрата на древнерусский язык. В ряде финно-угорских языков не различаются аффрикаты и и, возможно, на территориях славянской колонизации исконных финно-угорских земель древнерусские диалекты получили импульс к конвергенции аффрикат. Но основную причину цоканья следует видеть в системных закономерностях древнерусской фонетики. С одной стороны, неразличение аффрикат свидетельствует об особом протекании палатализаций, о возможном совпадении отдельных их результатов — но-разному в разных диалектах^[2][3]. С другой стороны, оппозиция этих фонем была слабо нагружена функционально, т. е. было не так много форм, которые различались бы только этими аффрикатами, что создавало предпосылки к их конвергенции.

Другим устойчивым диалектным противопоставлением в истории русского языка является смычный или фрикативный характер произношения фонемы. В целом можно признать, что смычное произношение и в древнерусскую эпоху, и позднее было характерно для северных говоров, а фрикативное — для южных. При этом фрикативное произношение приобрело две разновидности: гортанное [у] в южновеликорусском наречии и фарингальное [h] — в малороссийском и белорусском.

Большинство ученых согласны с тем, что исконным восточнославянским произношением было смычное, однако нет единого мнения о времени и причинах развития фрикативной артикуляции. В письменности о фрикативном произношении может свидетельствовать пропуск соответствующей буквы или написание х в позициях оглушения: осподлря, х Киеву* Такие примеры могут считать бесспорными с XIII в., в то время как более ранние записи объясняются, видимо, влиянием других языков, в том числе передачей особого церковнославянского произношения.

По-разному могла также произноситься по диалектам фонема. Исходной ее артикуляцией была губно-губная [w]. Данная фонема наряду с, входила в состав сонантов и соотносилась в протославянском языке со своим слоговым гласным вариантом: [w] // [у]. Развитие губно-зубного произношения ввело эту фонему в состав шумных согласных и обеспечило условия для последующего оглушения: [в] // [ф]. Билабиальное произношение отражается, в частности, в новгородских берестяных грамотах: оу манастыри^[4].

Новое произношение развивалось с конца XII в. одновременно в различных говорах, но в целом источником распространения губно-зубного произношения являлись, судя по данным современных диалектов, северо-восточные древнерусские говоры. Причина развития новой артикуляции и ее закрепления в литературном языке — выравнивание фонологической оппозиции по глухости — звонкости: эта оппозиция стремится распространиться на всю систему консонантизма и за счет перехода в состав шумных включает в себя новую пару: — .

Важнейшей изоглоссой древнерусской эпохи было наличие или отсутствие результатов свистящих палатализаций. В древненовгородском (севернокривичском) диалекте (включая псковские говоры) отсутствуют результаты второй палатализации, т. е. в позиции перед «Ь, и сохранялись задненебные согласные. Это подтверждается данными берестяных грамот: кгьле (вместо цгълъ), кьркы (церковь), кь тетъкгь, сапоги ^[5]. Следует здесь добавить, что аналогичным образом в древненовгородском диалекте (на западе) не происходило изменений в сочетаниях *kv, *gv, *xv — как и в западнославянских языках, например гвгъзда.

Вторая палатализация, однако, наблюдается в восточной части новгородской территории, возможно, иод влиянием других древнерусских диалектов. История рефлексов второй палатализации важна для всей древнерусской системы. В корнях древненовгородский задненебный в итоге заменился общерусским результатом, а на стыке морфем в позднем древнерусском языке под влиянием новгородского образца произошло выравнивание основ на задненебный: ктьл (е) —> цтъл (ъ); сапози —> сапоги.

Третья палатализация дает неоднозначные результаты по всем диалектам; видимо, ее результаты уточнялись под действием морфологической аналогии. Но в северно-русских говорах третьей палатализации не происходило по фонологическим причинам, из-за незавершенного характера категории мягкости согласных.

Наиболее частые примеры с отсутствием третьей палатализации представлены в берестяных грамотах по отношению к задненебному *х: къ вьемо валю (Грамота № 87). Отсутствие третьей палатализации также подтверждается противопоставлением русских народных форм южнославянским (церковнославянским): зга (*стъга) — стезя, зеркало — зерцало и др.

К числу более редких диалектных черт относятся следующие.

В древнепсковском диалекте на месте исконных сочетаний 41, *dl произошло не упрощение, как в остальных славянских диалектах, а развитие сочетаний кл, гл. В результате в современных диалектах встречается жерегло вместо жерло, егяь вместо ель. Такие же особенности отражаются берестяными грамотами, например повеглт^х на месте *ро-уес1-Гъ (совр. рус. повёл).

Еще более своеобразный рефлекс давали в древнепсковском диалекте некоторые случаи йотовой палатализации: задненебные согласные (первоначально мягкие) на месте обычных шипящих, например су стрекать (*tj —> к, ср. встреча), рогать (ср. род, рожать).

Эти примеры позволяют найти объяснение необычной записи сложной аффрикаты [ж'/Гж'], которая периодически встречается в новгородских и псковских древнерусских текстах: дъжгь при обычном древнерусском написании и произношении дъждь [дъж'д* ж’ь]. Использование в таких случаях буквы г обычно понимается как особенность орфографии, средство экономного обозначения сложной восточнославянской аффрикаты (приведенный^[6]

общерусский орфографический вариант является церковнославянским, южнославянским по происхождению). Однако приведенные данные псковских говоров позволяют предположить, что вариант дъжгь отражает реальное произношение аффрикаты.

Наконец, еще одним диалектным рефлексом развития мягких согласных является так называемое шоканье, т. е. неразличение шипящих и свистящих фонем, что отражается в смешении соответствующих букв. Это особенность псковских говоров древнерусского языка: сесть вместо шесть, шизыи вместо сизый.

Все указанные выше диалектные различия оформились в дописьменную эпоху. Между тем фонетические изменения, которые происходили в истории русского языка с XI в., также давали различные диалектные рефлексы — о них будет сказано в соответствующих главах учебника. Здесь следует предварительно упомянуть о двух важнейших явлениях.

Фонема «ять» утратилась сегодня в большинстве русских диалектов и совпала либо с, либо с. Это различие связано с возможным произношением данной фонемы либо в виде монофтонга средне-верхнего подъема [ё], либо в виде дифтонга того же подъема [ие]. Реализация ятя как верхнего гласного отличало древнерусский язык от старославянского, где был широкий гласный нижнего подъема — «Ь [а]. Однако произношение широкого гласного встречалось и в некоторых восточнославянских говорах, а именно на северо-западе.

Два варианта произношения «fe: [ё] или [а] — характерно в целом для славянских диалектов и языков. Возможно, это сложная праславянская изоглосса, однако существует предположение, что открытое произношение было исконным, в том числе у восточных славян, и в древнерусском языке изменилось на закрытое [а] —> [ё] уже после утраты носовых гласных^[7].

Изменение сочетаний гласных с плавными также протекало в диалектах по-разному. Сочетания с гласными полного образования, как известно из курса старославянского языка, преобразовывались в дописьменный период, но достаточно поздно, с различными результатами по трем диалектным группам. У восточных славян возникали полногласные сочетания оро, оло, ело, ере. Однако этот процесс, видимо, не завершился до возникновения древнерусского языка, в западных говорах которого сохранялась возможность произносить гласный неполного образования во втором слоге подобных сочетаний, т. е. [torbt], ср. современное диалектное полымя при церк.-сл. пламя.

Сочетания плавных с редуцированными продолжали развиваться и в древнерусскую эпоху. Здесь для нас важны сочетания типа *tbrt, которые могли произноситься в двух вариантах: архаичном [tbrt] и в варианте со вторым полногласием — [tbrbt]^[8]. Вариант с одним гласным был, видимо, более распространен в южных древнерусских говорах, а вариант с двумя редуцированными — в северо-западных. Второе полногласие могло иметь по диалектам различную судьбу: чаще всего прояснялся первый гласный (как в литературном языке), реже вокализовались оба редуцированных: верёх, молынья и др., в исключительных случаях происходила утрата первого (обычно сильного) редуцированного и прояснение второго: рус. бревно на месте кьрькьно.

В области морфологии диалектные особенности, противопоставлявшие древнерусский язык старославянскому, будут рассмотрены в соответствующих главах учебника. Вместе с тем материалы древненовгородского диалекта позволяют отметить здесь некоторые различия северных и южных древнерусских говоров.

Одним из ярких диалектизмов было употребление окончания -е в именительном падеже единственного числа существительных *о-склонения, а также в аналогичных формах местоимений, прилагательных, причастий. Например: скоте, дворе, кгьле ‘целый', пустиле и т. д. Подобные формы регулярно встречаются в берестяных грамотах, а иногда и в других текстах новгородского происхождения.

Существование подобных окончаний выявляет любопытные нюансы в истории форм именительного и винительного падежей мужского рода. В истории русского языка эти формы постепенно унифицировались, в то время как в раннем праславянском именительный и винительный падежи единственного числа различались за счет разных исконных окончаний. Получается, что при всей необычности и инновационности указанной древненовгородской флексии само образованное ею противопоставление является глубоко архаичной праславянской чертой.

Другой важной особенностью склонения существительных является совпадение в древненовгородском диалекте форм родительного и дательно-местного падежей единственного числа в твердой и мягкой разновидностях *а-склонения. То есть употреблялись формы желт, землгь вместо противопоставленных в общем древнерусском жены, землгь; женть, земли. Причины подобного совпадения не до конца ясны, но оно, несомненно, свидетельствует об унификации твердой и мягкой разновидностей склонения, которая в письменном древнерусском языке наблюдается значительно позже.

В заключение отметим две яркие диалектные черты спряжения глагола. Во-первых, древнерусские диалектные формы 3 лица настоящего времени позволяют точнее судить о развитии этих форм в истории русского языка^[9]. В древненовгородском диалекте преобладают формы без —ть, т. е. вероятнее употребление несе вместо др.-рус. несешь и ст.-сл. несешь.

Во-вторых, достаточно рано в диалектах стали употребляться особые окончания 1 лица множественного числа настоящего времени: несеме на севере и несемо на юге на фоне несемъ в письменной форме древнерусского языка. Можно предположить, что развитие диалектных окончаний было связано с необходимостью ярче маркировать форму множественного числа в условиях начавшейся утраты редуцированных: несемъ —" несем (ъ), несеме, несемо. Для глаголов пятого класса выбор такой формы был удачным способом избежать возникавшей омонимии: есмь — есмь —> есм (ь) — есме.

Контрольные вопросы

• 1. Какое определение цоканья как фонетического и фонологического явления вы можете дать? На каких территориях было распространено цоканье?
• 2. Каким образом могла произноситься в истории русского языка фонема? Какое произношение было исконным и на каких территориях оно изменилось?
• 3. Как соотносились в истории русского языка губно-губное и губнозубное произношение фонемы ?
• 4. В каких древнерусских диалектах отсутствуют результаты второй палатализации? Приведите примеры.
• 5. Какие примеры диалектных и литературных русских и древнерусских слов, в которых отсутствуют результаты третьей палатализации, вам известны?
• 6. Как можно объяснить встречающееся в новгородских текстах написание дъжгь (совр. рус. дождь)!
• 7. Какие варианты произношения фонемы «ять» («к) возможны в истории русского языка на различных территориях?
• 8. Как можно исторически объяснить произношение слов полымя, верёх, молыньЯу бревно?
• 9. Дайте грамматическую характеристику древненовгородских форм дворе, кгьле, пустиле. Каковы современные соответствия этим формам?
• 10. Дайте грамматическую и диалектную характеристику форм несе — несешь — несешь; есмь — есмь; есмо; есме.

• [1] См. об этом: Дурново II. II.

  Введение

  в историю русского языка. М.: Наука, 1969. С. 220 и далее.

• [2] Грамота Новгородского посадника Василия Никитича в Ригу.
• [3] См.: Зализняк А. А. Древненовгородский диалект. М.: Школа «Языки рус. культуры», 1995. С. 34.
• [4] 2 Там же. С. 65.
• [5] См.: Зализняк А. А. Указ. соч. С. 37.
• [6] См.: Зализняк А. А. Указ. соч. С. 41.
• [7] 2 См.: Колесов В. В. История русского языка. С. 179—180.
• [8] Подробнее см. гл. 3.
• [9] Подробнее см. гл. 10.