Правовая база внегосударственной культурно-досуговой деятельности

Реальная ситуация в сфере внегосударственных культурно-досуговых инициатив заключается в огромном дефиците их правового сопровождения. Соответственно, представители общественного и частного сектора культурно-досуговой сферы, так или иначе, становятся заложниками узкой группы экспертов, вовлеченных аппаратом государственного управления в разработку соответствующих нормативных документов. Очевидно, что эта ситуация отрицательно сказывается и на качестве самих нормативных документов, и на возможности контроля за их выполнением. Решение проблемы создания устойчивой нормативной базы внегосударственной культурно-досуговой деятельности лежит, прежде всего, в моральной, а не в правовой плоскости, так как само право по своей природе закрепляет уже сложившиеся в обществе моральные регулятивы и нормы, и по возможности не противоречит последним. Соответственно, эффективное нормотворчество возможно лишь при налаженном механизме «обратной связи» от субъектов внегосударственной культурно-досуговой деятельности, демонстрирующих набор моральных ценностей, значимых для общества, к государственным структурам. Моральные нормы так или иначе отражаются в праве. Последнее же является открытой, саморазвивающейся системой, чутко реагирующей на изменения морального климата в обществе. Большой опыт такого нормотворчества накоплен прежде всего в «третьем» (общественном или гражданском) секторе, и именно этот партнер должен стать основным для органов управления культурно-досуговой деятельностью в совершенствовании правовой базы этой деятельности.

Нормотворчество, ориентированное на эти задачи, должно быть связано с конечным социальным эффектом культурно-досуговой деятельности, должно преодолевать «узкоаппаратный», «узковедомственный», формальный характер в правовой оценке деятельности субъектов внегосударственной культурно-досуговой деятельности.

Границы участия в официально зарегистрированном любительстве четко фиксируются в правовом поле, что делает их полноценными субъектами в выражении своей гражданской активности. В соответствии с Федеральным законом «Об общественных объединениях» от 14 апреля 1995 г., являющегося основной правовой базой создания официально зарегистрированных любительских объединений, к последним относятся «все общественные объединения, созданные по инициативе граждан, за исключением религиозных организаций, а также коммерческих организаций и создаваемых ими некоммерческих союзов (ассоциаций)». Таким образом, основной для официально зарегистрированных любительских объединений является деятельность бескорыстная и основанная на свободе совести.

Указанные выше правовые границы деятельности любительских объединений свидетельствуют о едином ценностно-нормативном требовании к ним независимо от предмета любительства — стремлении реализовывать свои инициативы вне личной выгоды, меркантилизма, желания удовлетворить свои интересы за счет других. В этом отношении сфера официально зарегистрированного любительства потенциально является школой гражданского альтруизма и здорового коллективизма для многих членов общества. Некоторые исключения из этого правила (например, скрытая коммерциализация ряда любительских объединений) не отменяет в целом данного требования к любительству.

Культурный потенциал этого типа гражданских объединений недостаточно используется в государственной культурно-досуговой деятельности, тяготеющей в большей мере к учрежденческому подходу. Помимо больших возможностей вовлечения населения в разнообразную культурно-досуговую деятельность и гражданскую активность любительские объединения способны существенно обогатить эту деятельность организационно-правовыми формами ее реализации. Так, согласно вышеупомянутому закону об общественных объединениях последние могут существовать в таких организационно-правовых формах как «общественная организация», «общественное движение», «общественный фонд», «общественное учреждение», «орган общественной самодеятельности». Эти формы могут быть использованы в культурно-досуговой деятельности и как дополнительный экономический ее ресурс по принципу «нулевой экономики» — без вложения дополнительных государственных средств любительские объединения получают возможность самообеспечения и саморазвития за счет собственной экономической деятельности, не направленной на получение дополнительной прибыли. Важность этого ресурса в ситуации хронического дефицита денежных средств в культурно-досуговой деятельности не нуждается в доказательстве.

Отметим, что сфера официально зарегистрированного любительства при определенной государственной поддержке способна развиться до уровня общегосударственных добровольных обществ, став полноценным партнером органов и учреждений культуры в решении задач развития отечественной культуры (в советский период многие объединения входили в общесоюзные организации любителей того или иного профиля). Но эта возможность участия любительских объединений как активных субъектов культурно-досуговой деятельности пока еще в полной мере не используется органами и учреждениями культуры.

Особое значение эти объединения имеют в развитии политической и правовой культуры общества. Это: политическое и правовое оппонирование государству, дополнение его правозащитных функций, компенсация неразвитости институтов гражданского общества и т. д.

Эти объединения наиболее эффективны, если в них проявляется тенденция полицентризма, предполагающего максимальное развитие «горизонтальных» связей и общественного лидерства, основанного на выдвижении самых разнообразных активистов, энтузиастов, часто действующих по собственной инициативе, руководствуясь общими политическими, социальными и морально-правовыми нормами данного объединения. Это является особенно важным, если иметь в виду то обстоятельство, что многими исследователями гражданского общества скептически оценивается его состояние в России.

Отмечается, что речь должна идти не столько о недостаточной развитости институтов гражданского общества, сколько о качественном несоответствии многих уже возникших и продолжающих формироваться структур этого общества критериям демократической системы. Гражданская активность в России, по мнению исследователей, по формам, по средствам выражения и по преследуемым целям не только не способствует, но даже противодействует демократизации и реформированию российского общества. Отсюда делается вывод, что демократическая ориентация — лишь одна из возможных характеристик для развитого гражданского общества. В зависимости от более широкого общеполитического контекста гражданские структуры, могут приводить, например, к фашизму, или к глубокому расколу в обществе. Поэтому сами по себе гражданские объединения являются нейтральной данностью, которая может быть заполнена самым различным социальным и нравственным содержанием. При оценке реальных отечественных структур гражданского общества как сугубо социального, но не культурного, возникает, таким образом, некоторый тупик — существующие гражданские структуры несовершенны, поэтому не могут считаться по большому счету гражданскими. Соответственно, преждевременно говорить о формировании в России гражданского общества, поскольку последнее в реальности не соответствует общепризнанным критериям гражданского общества (правда при этом, как правило, оставляют в стороне рассмотрение этих критериев применительно к условиям российского общества).

Как считают исследователи, у нас в качестве формирующегося гражданского общества выступает странный конгломерат, состоящий, во-первых, из подлинно гражданских структур, далеко не охватывающих основные сферы социальной жизни, однако уже довольно глубоко проникших в поры общественного организма; во-вторых, из полугосударственных экономических структур, возникших вследствие номенклатурной приватизации; в-третьих, из организаций, размещающихся на пограничной полосе между законностью и незаконностью, и, наконец, из псевдогражданских образований, на деле преследующих чисто политические или криминальные цели.

В этой связи выявление культурного потенциала складывающейся в России гражданской активности (т. е. движение ее к некоторому гражданскому идеалу) представляется конструктивной альтернативой унылой и не совсем корректной констатации существующего положения дел в сфере гражданских инициатив.

Выявление основных типов гражданской культурно-досуговой активности целесообразно осуществлять в ее отнесенности к «системному» или «жизненному» миру. Гражданская активность, отнесенная к системному миру, представляет собой те ее виды, которые так или иначе связаны с деятельностью государственных и утвердившихся в обществе основных институциональных структур. Культурно-досуговая активность гражданских структур, отнесенных к жизненному миру, характерна для повседневной жизнедеятельности людей и их частной жизни.

Анализ культурного потенциала гражданской активности показывает наличие различных ее видов в рамках «системного» или «жизненного» миров. Соответственно сама «территория» гражданского общества как культурное явление есть производное этих миров, тяготея к тому или иному центру гражданской активности — «системному» или «жизненному».

В «Философии духа» Гегель в качестве «субстанциального во всех человеческих делах» выделял «правовое, нравственное и религиозное» [2, с. 90]. Если под «религиозным» понимать не только веру в «божественное», но и бескорыстное отношение к другому человеку как к «творению божьему», то в соответствии с логикой Гегеля возможно выстраивание следующей схемы оптимального взаимодействия «жизненного мира», гражданского общества и «системного мира» в культуротворческом аспекте (схема 10).

Схема 10.

Под религиозной культурой в данном случае понимается способность индивида действовать в социуме на основе моральных требований, главным содержанием которых является умение сочетать индивидуальные и групповые интересы. Насколько корректно в данном случае отнесение этого умения к религиозной культуре? Мы разделяем точку зрения тех священнослужителей, которые считают, что потребность в служении другим людям есть главный показатель истинной религиозности, даже при наличии атеистического мировоззрения и поэтому является более предпочтительной, чем формальное «обрядоверие». В этом случае член гражданского общества способен гуманизировать, сделать моральным само право, представленное в «системном мире», а само право, обогащаясь опытом морального поведения, способно обеспечить реализацию последнего соответствующим гарантиями для социального подвижничества, сделать посильным такое поведение для каждого индивида как члена гражданского общества (см. схему). Характерно, что именно с таким ожиданием к «системному миру» подходят многие религиозно ориентированные мыслители.

Достаточно в этой связи сослаться на соответствующие высказывания Ф. М. Достоевского: «Сильно развитая личность, вполне уверенная в своем праве быть личностью, уже не имеющая за себя никакого страха, ничего не может и сделать другого из своей личности, то есть никакого более употребления, как отдать ее всю всем, чтоб и другие все были точно такими же самоправными и счастливыми личностями. Это закон природы; к этому тянет нормально человека. Но тут есть один волосок, один самый тоненький волосок, но который если попадется под машину, то все разом треснет и разрушится. Именно: беда иметь при этом случае хоть какой-нибудь самый малейший расчет в пользу собственной выгоды» [5, с. 429]. Но и сам «системный мир» (у Достоевского именуемый «братством») имеет по отношению к такой личности встречные обязательства: «А братство, напротив, должно сказать: „Ты слишком много даешь нам. То, что ты даешь нам, мы не вправе не принять от тебя, ибо ты сам говоришь, что в этом все твое счастье; но что же делать, когда у нас беспрестанно болит сердце и за твое счастье. Возьми же все и от нас. Мы всеми силами будем стараться поминутно, чтоб у тебя было как можно больше самопроявления. Никаких врагов, ни людей, ни природы теперь не бойся. Мы все за тебя, мы все гарантируем тебе безопасность, мы неусыпно о тебе стараемся, потому что мы браться, мы все твои братья, а нас много и мы сильны; будь же вполне спокоен и бодр, ничего не бойся и надейся на нас“. После этого, разумеется, уж нечего делиться, тут уж все само собою разделится. Любите друг друга, и все сие вам приложится» [там же, с. 429—430].

В данном случае мы имеем дело, конечно, с некоторым идеальным вариантом взаимодействия «системного мира» с представителями гражданского общества. Но этот идеал можно рассматривать и как главный ориентир в формировании самой гражданской культуры средствами культурно-досуговой деятельности. Приведем в подтверждение этого тезиса следующий аргумент. Выше уже отмечалось, что, несмотря на обилие в России специалистов в области экономики и права, наблюдается огромный их дефицит в отрасли культуры. Все нормотворчество и соответствующие экспертные функции в отрасли концентрируются в лучшем случае в закрытых управленческих структурах (Министерство культуры, органы культуры на местах). В сфере культуры возникла ситуация, о которой предупреждал еще Гегель: «Сословие юристов, обладающее особенным знанием законов, считает это знание своей монополией и полагает, что тому, кто не из их среды, не следует вмешиваться в их дела… Право касается свободы, самого достойного и священного в человеке, и он сам, поскольку оно для него обязательно, должен знать его» [3, с. 253].

В этой ситуации роль просветителей и определенных гарантов прав населения в сфере культуры взяли на себя те субъекты культурно-досуговой деятельности, которые помимо формальных государственнобюрократических установок реализуют установку на массовость участия всех групп населения в культурно-досуговой деятельности и доступность услуг этих учреждений для населения. Почему именно «массовость» и «доступность»? Потому что данные характеристики предлагаемых учреждениями культурных услуг являются базовыми для задачи формирования культурно-досуговой активности посетителей как одного из условий реализации правового ресурса во внегосударственной культурно-досуговой активности. Испытывая, как правило, дефицит однозначных правовых норм и гарантий собственной деятельности (например, в сфере платных культурных услуг населению), недостаток правовой компетентности в работе с населением, многие работники массовых учреждений культуры (библиотек, клубов, музеев и т. д.) тем не менее создают моральную атмосферу общественного энтузиазма через вовлечение своих посетителей в социально значимую культурно-досуговую деятельность. Тем самым они реализуют свое право на создание этой моральной атмосферы и обеспечивая моральное право населения как гражданского субъекта на участие в общественно значимых культурно-досуговых инициативах.

От степени этого вовлечения зависит, в свою очередь, сформированность у каждого члена общества зрелого правового и гражданского самосознания, стремления участвовать в сохранении, создании и распространении социально-культурных ценностей в культурно-досуговой деятельности.